Это были владения Матери Хиттон. Их
окружали башни, между башнями - натянутые провода. Часть их безобразно
свисала, а часть сияла таким металлическим цветом, которого не встретишь
больше нигде: ни на самой Земле, ни в ее колониях.
Башни с проводами окружали открытое пространство. Посредине этого
открытого пространства простирались земли размером двенадцать тысяч
гектаров, покрытые бетоном. Радары ощупывали каждый миллиметр поверхности
бетона. Ферма жила своей жизнью. В центре располагалась группа зданий. Там
Мать Хиттон работала над задачей, которую поставил себе ее род: обеспечить
надежную защиту планеты.
Ни один микроб не попадал туда и ни один - не исчезал оттуда. Вся еда
доставлялась по воздуху трансмиттером. Здесь жили животные. И жизнь
животных зависела только от нее одной. Умри она внезапно - по несчастной
случайности или убитая животным - власти, имея ее полное факсимиле, с
помощью которого можно обучить под гипнозом новых "нянь", немедленно
принялись бы за это.
Над фермой дул ветер, пригоняя сюда серые тучи с серых холмов,
скользя над серым бетоном. А над башнями радаров неизменно висела
плененная многогранная блестящая луна. Ветер обрушивался на здания, тоже
серые, прежде чем столкнуться с бетонной поверхностью, а потом снова
отправлялся туда, откуда пришел - к серым холмам.
Равнина за пределами группы зданий не нуждалась в особом камуфляже:
она была точь-в-точь такой, как любая другая равнина Северной Австралии.
Бетон же был окрашен в приглушенные тона цвета почвы планеты. Такой была
ферма, на которой жила и работала единственная женщина. В этом и состоял
комплекс всей внешней защиты богатейшего из миров.
Кэтрин Хиттон посмотрела в окно и подумала: "Еще сорок два дня - и я
пойду на рынок. Благословенный день! Я услышу музыку джиги". Женщина
глубоко вдохнула воздух. Она любила эти серые холмы, хоть в молодости
повидала немало других, более ярких планет. Теперь она не могла бросать
своих животных и свои обязанности. Она была единственной и неповторимой
Матерью Хиттон, и здесь жили ее "малинькие катята".
Они с отцом вывели их из земных норок: из самых маленьких и самых
свирепых норок, завезенных сюда с матери-Земли. Из них получились
животные, служившие для охраны от других хищников овец, от которых
получали струн. Но эти животные рождались безумными.
Целые поколения "неонорок" рождались психоаномальными. Они жили,
чтобы умереть, и умирали, чтобы остаться жить. Это были "катята" Северной
Австралии. Животные, в которых смешались все страсти: страх, ярость,
голод, половое влечение, жажда убийства - которые с рычанием пожирали друг
друга и свой молодняк, или людей, или любые другие продукты органической
природы. Эти животные люто ненавидели самих себя и выжили только потому,
что просыпались каждый на своем месте, крепко связанные, когти к когтям,
не имея возможности нанести удар соседу или самому себе. Мать Хиттон
будила их лишь на несколько минут в жизни. Они давали жизнь потомству и
убивали друг друга. Каждый раз она выводила их только по двое.
Весь день она ходила от клетки к клетке. Сон животных был нормальным.
Питание проникало в кровь, и некоторые из них не просыпались годами. Мать
Хиттон занималась их размножением, лишь частично разбудив самцов, а самок
- до такой степени, чтобы они поддавались ветеринарному лечению и уходу.
Она обычно сразу же отделяла молодняк от матерей, а потом кормила
детенышей на протяжении нескольких счастливых недель, пока они не
превращались во взрослых самцов и самок и их хищная натура не начинала
проявлять себя. Глаза их загорались огнем жестокой ненависти и безумия,
рычание наводняло все здания.
В этот раз Мать Хиттон никого не разбудила. Наоборот, она покрепче
связала их. Она перекрыла вход, по которому поступали питательные
вещества. Она ввела им стимулирующее лекарство замедленного действия,
чтобы, когда они проснутся, пробуждение было полным и они смогли
немедленно действовать. Потом она сама приняла успокоительное, откинулась
на спинку стула и начала ждать сигнала.
Когда раздастся сигнал, который проникнет через стены во все здания
фермы, она сделает то, что делала уже тысячу раз: нажмет кнопку сирены, и
всю лабораторию наполнит пронзительный невыносимый звук.
Сотни мутировавших норок проснутся. Их проснувшееся сознание резко
перейдет из состояния сна в состояние активности, и в этом сознании все
смешается: голод, ненависть, ярость и половое влечение. Они начнут рваться
наружу через металлические решетки, стремясь уничтожить друг друга, а
молодняк - стремясь наброситься на нее, Мать Хиттон. Они сметут все на
своем пути.
Она знала, что все будет именно так.
В центре комнаты находился тюнер. Это был очень сильный приемник,
способный воспринимать весь диапазон частот телепатической связи. В этот
тюнер и поступит сигнал суммированной силы эмоций "малиньких катят".
Ярость страстей превысит все возможные пределы. Но сигнал,
заключающий в себе все это, будет еще намеренно усилен: специальная
студия, расположенная в верхней части башенных построек, расширит диапазон
частот, на которые настроен телепатический контроль. Сигнал разнесется
далеко за пределы владений Матери Хиттон. И Луна, вращаясь вокруг своей
оси, будет транслировать сигнал по всей поверхности, а потом он пойдет на
шестнадцать спутников, также являющихся частью системы внешней защиты. И
сигнал облетит не только все ближайшее пространство вокруг них, но и все
ближайшее подпространство. Североавстралийцы хорошо все продумали.
Короткие сигналы тревоги раздались в трансмиттере Матери Хиттон.
Прозвучал сигнал. Палец ее прирос к кнопке.
Тишину разорвала пронзительная сирена.
Норки проснулись.
И комната сразу же наполнилась воем, рычанием, скрежетанием,
щелканьем, шипением. Помимо всего этого, различался еще один звук: он
напоминал звук падающих на поверхность замерзшего озера градин. Это был
звук когтей сотен норок, пытавшихся сломать металлические преграды на
своем пути.
Мать Хиттон услышала бульканье. По-видимому, одна из норок сломала
челюсть и принялась за собственное горло. Мать Хиттон узнала этот звук
рвущегося меха, разрываемых вен. Она прислушивалась: не затихла ли наконец
жертва собственной агрессивности? Но уверенности у Матери Хиттон не было:
слишком сильный шум стоял вокруг. Одной норкой, очевидно, стало меньше.
Комната, где находилась сама Мать Хиттон, была частично защищена от
шумового сигнала. Поэтому старая женщина могла думать, и думала она об
очень странных вещах. Она дрожала от гнева при мысли о том, что столько
живых существ так ужасно страдают: единственные, кого не охраняет система
защиты Северной Австралии.
Она ощущала давно забытое вожделение. Женщина страстно желала того, о
чем давно не вспоминала. Спазмы ярости и страха, сжимавшие сотни этих
животных, сжимали и ее. И ее здравый рассудок не переставал мучиться
вопросами: "Сколько же мне еще терпеть все это? Сколько? Господи, сжалься
над людьми этой планеты. Будь милосерден и ко мне".
Зажегся зеленый свет...
Она нажала кнопку с другой стороны стула, на котором сидела, - пошел
газ. Теряя сознание, она думала о том, что "катята" скоро уснут. Но она
проснется раньше их и приступит к своим обязанностям: найдет живых, уберет
мертвых - тех, кто перегрыз свое собственное горло, и тех, кто погиб от
разрыва сердца; она будет залечивать раны искалеченных и усыплять их, они
будут спать счастливым сном, и в животворном сне к ним будут возвращаться
силы. Пока не прозвучит следующий сигнал тревоги снова не начнет работать
система защиты, стерегущая сокровища ее народа - его благословение и
проклятие.

6
Все шло точно по плану. Лавендер нашел плосколет. Это было обдуманное
решение, потому что на плосколеты нужно было иметь лицензию, а если ее не
окажется, то планете, населенной проходимцами, придется работать целую
вечность, чтобы заплатить штраф за одержание такого корабля.
Лавендер очень щедро рассчитывался деньгами Бенджакомина. Все
состояние планеты воров пошло в уплату за всякого рода фальшивки:
несуществовавшее посредничество при покупке судового оборудования и
грузов, подбор фиктивных пассажиров. Предполагалось, что все это сработает
на торговлю, которая будет вестись с десятками тысяч планет.
"Дай-ка мне заплатить за это, - говорил Лавендер одному из своих
доверенных лиц, который тоже был североавстралийским агентом. - Я неплохо
заплачу за всю эту дребедень. Чем больше мы потратим, тем лучше".
Не успел Бенджакомин отбыть, как Лавендер послал ему донесение. Он
направил его через капитана корабля, который на самом деле был сменным
командующим военного флота Северной Австралии и которому было приказано
быть осмотрительным, чтобы ни в коем случае не раскрыть себя.
Донесение касалось лицензии на плосколет - за дополнительные двадцать
таблеток струна, что ввергло бы Вьолу Сидерию в такой долг, который она
вряд ли выплатила бы за сотни и сотни лет. Но капитан решил так: "Я не
буду передавать это донесение Ответ все равно будет "да".
Бенджакомин вошел в аппаратную. Это было против предписаний, но он и
нанял этот корабль с целью обойти любые предписания.
Капитан бросил на него недовольный взгляд и сказал:
- Вы пассажир. Вам здесь не место.
- Не беда. Кроме ваших людей, я единственный, кто будет здесь
находиться.
- Уходите. Нам придется платить штраф, если вас застанут здесь.
- Не имеет значения, - заявил Бенджакомин. - Я заплачу.
- Вы? Двадцать таблеток струна? Но это же смешно! Никто не сможет
купить столько!
Бенджакомин засмеялся, думая о том, как он будет владеть тысячами
этих таблеток. Ему нужно было только одно: чтобы корабль доставил его
туда, где он сможет нанести только один удар, пройти через "катят" и
вернуться назад.
Все его мифическое богатство и вся мифическая сила заключались в
уверенности, что победа совсем близко. И выдать закладную - не слишком
большая цена за то, что даст ему в будущем тысячи таких таблеток. Капитан
сказал: "Не стоит рисковать двадцатью таблетками. Но если вы заплатите мне
десять, я скажу вам, как пробраться к системам связи Северной Австралии".
Бенджакомин весь напрягся. На мгновение ему показалось, что он сейчас
умрет. На карту были поставлены весь его труд, все тренировки, чтобы
добиться высочайшей квалификации, убитый мальчик на пляже, спекуляции в
кредит и теперь еще этот неизвестно откуда взявшийся противник! Он пошел
ва-банк:
- Что вам известно?
- Ничего, - ответил капитан.
- Вы сказали: "Северная Австралия" - значит вам что-то известно. Кто
вам сказал?
- Да куда же еще можно ехать, если хочешь сказочно разбогатеть?..
Если вам, конечно, удастся. Ну, тогда двадцать таблеток для вас -
совершеннейший пустяк.
- Триста тысяч жителей моей планеты должны будут работать за это
двести лет.
- Когда вы получите то, что хотите, у вас будет гораздо больше, и
вашим людям не придется работать.
- Да, я знаю.
- Но если вам не удастся то, что вы задумали, закладная все равно
останется у вас.
- Хорошо. Согласен. Везите меня к системам связи. Я заплачу десять
таблеток.
- Давайте карточку.
Бенджакомин отказался. Он был квалифицированным вором, а потому -
очень подозрительным. Он начал думать. На карту ставилась не только его
жизнь. Он очень хотел иметь запасной вариант.
Бенджакомин решил снова рискнуть карточкой. "Я сделаю только отметку
о сроке гарантийных обязательств и верну ее тебе", - сказал капитан.
Бенджакомин был так возбужден, что не заметил, как карточка опустилась в
дубликатор, как была зарегистрирована сделка, а информация об этом пошла
на Олимпию, откуда отправилась на Землю, где немедленно нашлись
коммерческие агентства, готовые выдать деньги под заклад и на протяжении
трехсот лет получать долг от Вьолы Сидерии.
Бенджакомин получил карточку обратно. Он чувствовал себя честным
вором: если он погибнет, карточка исчезнет и его народу не придется
платить; если же он выиграет, то заплатит из собственного кармана.
Он с облегчением опустился на стул. В это время капитан просигналил
рулевому: корабль накренился, меняя курс.
Целых полчаса космического времени они так и летели: Бозарт рядом с
капитаном, который как бы ощупывал курс, не будучи в нем уверен, на самом
деле он направлялся к себе домой. Капитан не должен был показывать, что
ему хорошо известно, куда лететь, - Бенджакомин мог заподозрить неладное.
Но капитан был очень хорошим специалистом. Таким же хорошим, каким хорошим
вором был Бенджакомин.
Они вошли, наконец, в зону действия систем связи. Бозарт пожал руки
членам экипажа:
- Я подам вам сигнал, когда можно будет лететь.
- Удачи вам, сэр, - сказал капитан.
- Да, удачи, - повторил Бенджакомин.
Он вскарабкался в свою космическую яхту, которая находилась на борту
корабля. На долю секунды в иллюминаторе мелькнула перед ним серая
поверхность Северной Австралии. Сам корабль, напоминавший огромный склад,
исчез, и яхта осталась предоставленной самой себе. Она пикировала, и
Бенджакомина объял ужас.
Он так никогда и не узнал, кем была эта женщина, которая хорошо
чувствовала его приближение, потому что на него немедленно обрушился
телепатический сигнал "малиньких катят". Его лихорадочно работавший мозг
содрогнулся от страшного удара. Он еще одну-две секунды оставался самим
собой, хотя эти секунды показались ему вечностью, а потом перестал ощущать
себя Бенджакомином Бозартом. Луна обрушила на него всю мощь агрессивности
норок. Контакты всех нервных клеток его организма видоизменились: то самое
страшное, что может произойти с человеком. Мозг Бозарта, разрушенный
чудовищной перегрузкой, перестал функционировать.
Но тело его прожило еще несколько минут: оно билось в конвульсиях
вожделения и голода, пока рот не вгрызся в руку, а другая рука не начала
рвать на куски лицо, стремясь вытащить из левой глазницы глаз. И он ревел,
как животное, пожирающее самого себя...
Тело Бозарта прожило недолго. Спустя несколько минут из всех артерий
и вен полилась кровь, а голова уткнулась в рулевой механизм. Яхта
стремительно падала вниз, по направлению к тому месту, где хранилось
богатство планеты, которую он мечтал ограбить.
Североавстралийская полиция подобрала яхту. Но все, кто был в
патруле, чувствовали себя очень плохо. Многих тошнило. Они попали в зону
сигнала, когда он был уже минимальным, но этого было достаточно, чтобы
нанести их организмам серьезные повреждения.
Они ничего не хотели знать.
Они хотели забыть...
Один из полицейских помоложе, увидев безжизненное тело, воскликнул:
- Боже, как это могло с ним случиться?
- Он занялся не тем, чем надо, - объяснил капитан полиции.
- Чем же?
- Он хотел ограбить нас, сынок. Мы победили, а каким способом, это
уже неважно.
Молодой полицейский, униженный и злой, взглянул на командира так,
будто собирался наброситься на него.
- Не волнуйся, сынок. Он недолго мучился, и, между прочим, это он
убил Джонни.
- Действительно он?
- Мы его сюда заманили, чтобы он сам нашел свою смерть. Жестоко,
конечно, но другого выхода не было.
Кондиционеры обдували легким свежим воздухом спящих животных. Воздух
коснулся и лица Матери Хиттон. Телепатический приемник был все еще
включен. Она слабо ощутила свое измученное тело, и каждую клеточку фермы,
и луну, и маленькие сателлиты. А вора не было и следа.
Проснувшись окончательно, Мать Хиттон почувствовала, какие на ней
мокрые от пота одежды. Ей нужен был душ и свежее платье...

На Земле, в Центре кредитных выплат, Главный компьютер подал сигнал.
Младший управитель Содействия подошел к машине и протянул руку - к нему
соскользнула карточка. Он взглянул на нее:
"Дебет Вьолы Сидерии - кредит Земли - субкредит по счету Северной
Австралии - четыреста миллионов".
Младший управитель был один в комнате, но не сдержался и присвистнул:
"Мой бог, мы все уже давно умрем - со струном или без струна - а они все
будут платить!
1 2 3 4