– Морпурго машинально порылся у себя в кармане, извлек оттуда наркотическую курительную палочку размером с сигару, но тут же спохватился и сунул ее обратно. Он нахмурился. – Когда эскадра 87.2 закончит развертывание, нашей огневой мощи хватит на десяток Роев. – Все еще хмурясь, он кивнул Я ни, чтобы тот продолжал.
Полковник повел указкой в сторону демонстрационной панели.
– Как видите, эскадра 42 без каких-либо помех расчистила пространство в объеме, необходимом для сооружения приемной решетки нуль-канала. Работы начались шесть стандарт-недель тому назад и закончились вчера в 16:24 по СВС. Первые мелкие атаки Бродяг были отбиты без потерь со стороны эскадры, в течение последних сорока восьми часов между передовыми отрядам эскадры и основными силами Роя велось крупное сражение. Центр схватки находился здесь, – Яни снова взмахнул рукой, и часть демонстрационной панели под кончиком указки запульсировала голубым светом, – под углом в двадцать девять градусов к плоскости эклиптики, в 30 астрономических единицах от солнца Гипериона и примерно в 0,35 астроединицы от гипотетической границы облака Оорта системы.
– Потери? – лаконично бросил Ли Хент.
– Не выходят за пределы приемлемых для столь длительного огневого контакта, – ответил молодой штабист. Судя по всему, он не видал вражеского огня даже с расстояния в пару световых лет. Его светлые волосы, тщательно расчесанные на косой пробор, блестели в ярком свете софитов. – Уничтоженными или пропавшими считаются двадцать шесть скоростных истребителей Гегемонии, а также двенадцать торпедоносцев, три факельщика, танкер "Гордость Асквита" и крейсер "Дракон-3".
– Сколько погибло людей? – спросила Мейна Гладстон непривычно тихо.
Яни переглянулся с Морпурго и ответил:
– Около двух тысяч трехсот. Но спасательные операции продолжаются, и есть надежда, что удастся обнаружить уцелевших с "Дракона". – Он разгладил несуществующие складки своего мундира и напористо продолжил: – Следует учесть, что подтвержденные потери противника составили по меньшей мере сто пятьдесят военных кораблей. Наша собственная атака на миграционную гру… Рой привела к дополнительному уничтожению от тридцати до шестидесяти судов, включая кометные фермы, рудоперерабатывающие корабли и как минимум одно командное скопление.
Мейна Гладстон потерла свои подагрические руки.
– Входят ли в сводку потерь – наших потерь – пассажиры и команда погибшего корабля-дерева "Иггдрасиль", который был зафрахтован нами для эвакуации?
– Нет, госпожа секретарь, – торопливо ответил Яни. – Хотя в том районе были замечены перемещения Бродяг, результаты нашего анализа указывают, что "Иггдрасиль" погиб не вследствие вражеского нападения.
Гладстон снова вопросительно изогнула бровь.
– И почему же он погиб?
– Диверсия, насколько нам известно, – ответил полковник и поспешил вызвать на панели новую схему системы Гипериона.
Генерал Морпурго, бросив взгляд на свой комлог, произнес с досадой:
– Переходите к наземным операциям, Яни. Через тридцать минут госпожа секретарь должна произнести речь.
Окончил рисовать Гладстон и Морпурго, потянулся и огляделся вокруг в поисках другого объекта. Ли Хент с его трудноописуемым измятым лицом показался мне достойной дичью. Когда я снова посмотрел в сторону докладчика, голографический глобус Гипериона перестал вращаться и распустился в целую вереницу плоских проекций – наклонную равнопрямоугольную, Бонна, орографическую, розетку, Вандер-Гринтена, Гора, прерывистую гомолосинусальную Гуда, гномоническую, синусоидальную, азимутальную эквивалентную, поликоническую, гиперкорректированную Купацу, компьютер-эшерированную, Бриземайстера, Бакминстера, цилиндрическую Миллера, мультистереографическую и графическую стандартную – пока не остановился на обычной Робинсон-Бейрдовой карте Гипериона.
Я улыбнулся. Это было самое приятное, что я видел с начала совещания. Несколько сотрудников Гладстон нетерпеливо ерзали в креслах. Им нужно было по меньшей мере десять минут, чтобы поговорить с секретарем Сената перед ее выступлением.
– Как вам известно, – поучительным тоном начал полковник, – соответствие Гипериона Старой Земле составляет девять и восемьдесят десять сотых балла по шкале Турона-Ломьера…
– О Боже, – рявкнул Морпурго. – Переходите к диспозиции войск – и закончим на этом!
– Слушаюсь, сэр. – Яиц, сглотнув слюну, поднял руку с указкой и заговорил, теперь уже не так уверенно. – Как вам известно… Я хочу сказать… – Он показывал на северный континент, похожий на неумелый рисунок конской морды и шеи с зазубринами на месте груди и хребта. – Это Эква. Официально он называется по-другому, но все называют его так… Эква. Цепь островов, которая простирается к юго-востоку… здесь и здесь… называется Девять Хвостов. В действительности это архипелаг с более чем сотней… в общем, второй по величине континент называется Аквила, и вы можете видеть, что он похож на земного орла с клювом здесь… на северо-восточном побережье… и с растопыренными когтями здесь, на юго-западе… Имеется и одно поднятое крыло – вот тут, примыкающее к северо-западному побережью. Эта область представляет собой так называемое плато Пиньон и почти недоступна из-за огненных лесов, но здесь… и здесь… на юго-западе находятся основные фибропластовые плантации…
– Дис-по-зи-ция войск, – зарычал Морпурго.
Зарисовывая Яни, я обнаружил, что графитовый карандаш не способен передать блеск пота.
– Слушаюсь, сэр. Третьим континентом является Урса… Слегка напоминает медведя… но здесь войска ВКС не высаживались, так как это южное заполярье, почти обитаемое, хотя силы самообороны Гипериона держат там пункт прослушивания… – Яни и сам почувствовал, что его заносит. Он расправил плечи и провел по верхней губе ладонью. – Основные позиции наземных сил ВКС здесь… здесь… и здесь… – Его указка зажгла маленькие пожары вокруг Китса, в верхней части шеи Эквы. – Космические части ВКС взяли под охрану основной космопорт в столице, а также второстепенные площадки здесь… и здесь. – Он коснулся Эндимиона и Порт-Романтика на Аквиле. – Наземные части ВКС подготовили оборонительные позиции здесь… – Замигало два десятка красных огоньков; большинство на шее и гриве Эквы, несколько в районе клюва Аквилы и около Порт-Романтика. – Тут размещены подразделения морской пехоты, а также силы наземной обороны с вооружением класса "земля-воздух" и "земля-космос". Генштаб предполагает, что в отличие от Брешии на самой планете боев не будет, но в случае попытки вторжения мы достойно встретим врага, – скороговоркой закончил докладчик.
Мейна Гладстон скосила глаза на свой комлог. До прямого эфира оставалось семнадцать минут.
– А планы эвакуации?
Яни, растеряв остатки самообладания, умоляюще посмотрел на начальство.
– Никакой эвакуации, – четко произнес адмирал Сингх. – Это – отвлекающий маневр, приманка для Бродяг.
Гладстон сцепила пальцы.
– На Гиперионе несколько миллионов человек, адмирал.
– Да, – спокойно отозвался Сингх, – и мы будем защищать их, но эвакуация даже шестидесяти тысяч граждан Гегемонии исключена. Если же мы допустим в Сеть все три миллиона, воцарится хаос. Кроме того, это невозможно по соображениям безопасности.
– Из-за Шрайка? – поинтересовался Ли Хент.
– По соображениям безопасности, – с расстановкой повторил генерал Морпурго. Он поднялся со своего места и забрал у Яни указку. Молодой военный постоял в нерешительности, не зная, куда бы сесть или отойти, и, смешавшись, направился в дальний конец зала и остановился невдалеке от меня, созерцая что-то на потолке – вероятно, крах своей карьеры.
– Эскадра 87.2 переброшена в систему, – отчеканил Морпурго. – Бродяги откатились назад, к ядру своего Роя, примерно на шестьдесят астроединиц от Гипериона. Полная безопасность системы обеспечена. Гиперион в безопасности. Мы ожидаем контратаки, но уверенно заявляем, что в силах отбить ее. Кроме того, Гиперион теперь является частью Сети. Вопросы?
Вопросов не было. Гладстон удалилась в сопровождении Ли Хента, нескольких сенаторов и своих помощников. Военное начальство распалось на группки, очевидно, в соответствии с табелью о рангах. Помощники помощников исчезли. Немногие допущенные на совещание репортеры бросились к своим имиджер-группам, ждущим на улице. Белый как мел полковник Яни остался стоять, как на параде, глядя перед собой невидящими глазами.
Я посидел с минуту, разглядывая карту Гипериона. На таком расстоянии, сходство Эквы с головой лошади было еще заметнее. С того места, где я сидел, Уздечка и оранжево-желтое пятнышко пустыни под "глазом" лошади были едва различимы. Северо-восточнее гор не было оборонительных позиций ВКС, никаких условных значков, кроме крошечного красного огонька – видимо, мертвого Града Поэтов. Гробницы Времени не были отмечены вовсе. Складывалось впечатление, что Гробницы не имели никакого стратегического значения и не играли в происходящем никакой роли. Но я откуда-то знал, что это не так. Предчувствие подсказывало, что вся война, передвижения тысяч, судьбы миллионов – даже миллиардов – зависят от действий шести человек, затерявшихся на этой неразмеченной оранжево-желтой полоске.
Я захлопнул блокнот, рассовал по карманам карандаши, поискал глазами выход и покинул зал.

В одном из длинных коридоров, ведущих к главному входу, меня перехватил Ли Хент:
– Вы уходите?
Я шумно вздохнул.
– Да. А разве нельзя?
Хент изобразил что-то вроде улыбки, больше похожей на гримасу.
– Конечно, можно, господин Северн. Но госпожа Гладстон просила передать, что хочет еще раз побеседовать с нами, во второй половине дня.
– Когда именно?
Хент пожал плечами.
– В любое время после ее выступления. Когда вам удобно.
Я кивнул. Миллионы лоббистов, искателей места, претендентов на роль биографа, деловых людей, обожателей Мейны Гладстон и потенциальных террористов отдали бы все на свете за одну минуту в обществе самого выдающегося лидера Гегемонии, но возможность видеть ее "когда мне удобно" предоставили мне одному. Никто еще не говорил, что вселенной правит разум.
Проскользнув мимо Ли Хента, я двинулся к главному выходу.

По давней традиции, в самом Доме Правительства общедоступные нуль-порталы отсутствовали. Нужно было миновать пропускные пункты главного вестибюля, выйти в сад и пройти по дорожке к невысокому белому зданию – пресс-центру и одновременно терминексу. Репортеры скопились вокруг центральной проекционной пиши, где маячило знакомое лицо Льювеллина Дрейка. Его голос – "голос Альтинга" – объявил, что сейчас начнется выступление секретаря Сената, имеющее первостепенное значение для судеб Гегемонии. Я кивнул Дрейку, нашел свободный портал, предъявил свою универсальную карточку и отправился на поиски бара.

Гранд-Конкурс – при условии, что вам удалось туда попасть – единственное место в Сети, где можно нуль-транспортироваться задаром. Каждый мир Сети представлен здесь по меньшей мере одним из своих самых фешенебельных городских кварталов. ТКЦ предлагал целых двадцать три – с магазинами, разнообразными увеселениями, дорогими ресторанами и модными барами. Баров было больше всего.
Подобно водам реки Тетис, Гранд-Конкурс катилась сквозь двухсотметровые порталы военного образца – кольцевая улица, казавшаяся бесконечной – стокилометровая эспланада услад плоти. Можно было стоять, как я в это утро, под ярким солнцем Тау Кита – и видеть полночную Денеб-3 с пляшущими неоновыми огнями и голограммами, различая на горизонте площадь Мэлл Лузуса и зная, что дальше дремлет тенистая Роща Богов с ее магазинчиками, булыжными мостовыми и лифтами, поднимающими гурманов в "Макушку", самый дорогой ресторан Сети.
Но меня вполне устроил бы тихий бар.
Бары ТКЦ буквально кишели чиновниками, репортерами и бизнесменами, поэтому я вскочил на один из челноков и переместился на главный проспект Седьмой Дракона. Здешняя гравитация пугала многих (и меня в том числе), зато в барах было куда свободнее и в них просто пили.
Я выбрал подвальчик, спрятавшийся между пилонами внешней стены и витринами. Внутри все было темным: темные стены, темное дерево стоек, темнокожие клиенты – их лица были столь же черны, сколь бледным казалось мое собственное. Подходящее местечко, чтобы напиться, что я и сделал, начав с двойного виски. С каждым новым заказом моя жажда возрастала.
Даже здесь я не смог отделаться от Гладстон. На двумерном телеэкране в дальнем углу бара появилось лицо секретаря Сената на сине-золотом фоне, предпочитаемом ею для заявлений государственной важности. У телевизора собралось несколько посетителей. До меня доносились обрывки речи: "…обеспечить безопасность граждан Гегемонии и… нельзя позволить угрожать безопасности Сети или наших союзников… поэтому мной был санкционирован беспощадный вооруженный отпор…"
– Да приглушите вы это дерьмо! – Я остолбенел, сообразив, что кричу и кричу громко. Посетители негодующе обернулись, но убавили звук. Я еще немного полюбовался шевелящимися губами секретаря Сената, а затем сделал знак бармену повторить.
Позже, возможно, часа через три-четыре, я поднял глаза от рюмки и увидел, что напротив меня в темной кабинке кто-то сидит. Целую секунду я моргал, пытаясь рассмотреть таинственное лицо. На миг мое сердце бешено забилось – Фанни! – но моргнув еще раз, я произнес вслух:
– Леди Филомель…
Она по-прежнему была в темно-синем платье, в котором я видел ее за завтраком. Однако вырез платья опустился ниже, а лицо и плечи словно светились в полумраке.
– Господин Северн, – прошептала она. – Пора исполнить свое обещание.
– Обещание? – Я поманил бармена, но тот никак не отреагировал. Наморщив лоб, я уставился на Дайану Филомель. – Что за обещание?
– Нарисовать мой портрет, конечно. Или вы забыли, что говорили вчера за ужином?
Я щелкнул пальцами, но наглый бармен не удостоил меня даже взглядом.
– Я вас уже нарисовал, – сказал я.
– Да, – согласилась леди Филомель, – но не всю. Не целиком.
Я со вздохом опрокинул в рот последнюю рюмку виски и пробормотал:
– Сижу вот, пью.
Леди Филомель улыбнулась:
– Вижу.
Я встал, намереваясь подойти к бармену, но передумал и снова медленно опустился на почерневшую от времени деревянную скамью.
– Армагеддон, – сказал я. – Они шутят с Армагеддоном. – Я пристально посмотрел на даму и слегка сощурился, чтобы в глазах не двоилось. – Знаете это слово, миледи?
– Думаю, он больше не нальет вам ни капли, – сказала она. – У меня дома найдется что выпить. Вы сможете опрокинуть рюмочку, пока будете рисовать.
Я снопа сощурился, на этот раз с хитрецой. Может, я слегка и перебрал, но виски не повлияло на мою осмотрительность.
– Муж, – сказал я.
Дайана Филомель улыбнулась воистину лучезарно.
– Остался на несколько дней в Доме Правительства, – произнесла она заговорщицким шепотом. – В такой момент он не может быть вдали от средоточия власти. Пойдемте, моя машина у входа.
Я не помню, как расплачивался, но предполагаю, что сделал это. А может, за меня расплатилась леди Филомель. Помогала ли она мне выйти из бара, тоже не помню; впрочем, кто-нибудь да помог. Вероятно, шофер. Мне припоминается какой-то мужчина в серой униформе. Я вроде бы опирался на его плечо.
Колпак ТМП был поляризован с внешней стороны, но вполне прозрачен с нашей, и мы, сидя на подушках, любовались пейзажем. Я насчитал один, два портала, а затем мы вырвались из Конкурса на простор и начали набирать высоту. Внизу – голубые поля, вверху – желтое небо. Красивые особняки, построенные из чего-то вроде черного дерева, на вершинах холмов, меж маковых полей и бронзовых озер. Возрождение-Вектор? Для данного времени и места это был слишком трудный вопрос, и поэтому я привалился головой к прозрачной стенке, решив отдохнуть минутку-две. Надо отдохнуть. Меня ждет работа над портретом леди Филомель, ха-ха.
Внизу мелькали поля и луга.

5

Полковник Федман Кассад пробирается сквозь песчаную бурю к Нефритовой Гробнице. Он преследует Ламию Брон и отца Хойта. Он солгал Ламии: его визор и датчики работают нормально, вопреки змеящимся вокруг электрическим разрядам. Эти двое наверняка выведут его к Шрайку. Так на Хевроне охотятся на горных львов –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10