Мегрэ тут же вклинился.
- Думаю, она уже почивает?
- Только что поднялась к себе. Но ложится она не раньше одиннадцати, а то и в полночь. Я...
- Ни за что на свете. Я запрещаю её беспокоить. Увидимся утром.
- Она будет недовольна.
Мегрэ прикинул, что мадам Шабо должно было быть сейчас не меньше семидесяти восьми лет. В глубине души он сожалел, что пришел сюда. Тем не менее послушно пристроил утяжеленное впитавшейся влагой пальто на старинную вешалку и проследовал за Жюльеном в его кабинет, в то время как Роза, которой самой уже перевалило за шестьдесят, ожидала распоряжений.
- Что будешь пить? Выдержанный коньяк?
- Как тебе угодно.
Роза, с лету угадав безмолвное указание патрона, вышла. Со времени последнего посещения запах в доме остался прежним - добротного, хорошо ухоженного жилья, где отменно готовят, а паркет тщательно натирают, и это была ещё одна деталь, которой завидовал когда-то Мегрэ.
Он готов был поклясться, что и из мебели ничего с тех давних пор не передвигали.
- Садись. Рад тебя видеть...
Его так и подмывало заверить Шабо, что и над тем время не властно. Он узнавал привычные черты, характерные выражения лица. Но каждый из них старел не на глазах другого, поэтому Мегрэ плохо представлял, что делают с человеком годы. Тем не менее он подметил никогда раньше не бросавшуюся ему в глаза в облике Шабо какую-то тусклость, неуверенность в себе, легкую вялость.
Были ли они всегда у того? Может, просто ускользнули в свое время от внимания Мегрэ?
- Сигару?
Целая горка коробок громоздилась на камине.
- По-прежнему верен трубке.
- Ах, верно. Совсем позабыл. А я вот уже двенадцать лет, как бросил курить.
- Врач запретил?
- Нет. В один прекрасный день сам себе сказал, что пускать дым глупая затея и...
Вошла Роза с подносом, н котором стояли бутылка, покрыта легким слоем пыли винного погребка и всего одна пузатая хрустальная рюмка.
- Да ты и не пьешь более?
- Перестал тогда же. Лишь позволяю себе немного вина, разбавленного водой в обед. А ты ничуть не изменился.
- Ты так считаешь?
- Выглядишь отменно здоровым. Твой визит - истинное удовольствие для меня.
Почему же вид у него при этих словах был не совсем искренним?
- Ты так часто обещал навестить меня, отказываясь в последнюю минуту, что я, признаться, уж и не слишком-то и рассчитывал увидиться.
- Как видишь, всякое бывает!
- Как супруга?
- Отлично.
- Она не поехала с тобой на Конгресс?
- Не переносит их.
- А он прошел нормально?
- Пили много, говорили не переставая, то и дело что-нибудь ели.
- А меня, знаешь, все меньше и меньше тянет в дорогу.
Жюльен понизил голос, ибо на верхнем этаже послышались шаги.
- С маман стало нелегко. С другой стороны не могу же я оставить её одну.
- Она, как и прежде, крепка телом и духом?
- Без перемен. Чуточку село зрение. Расстраивается, что не в состоянии теперь вдеть нитку в игольное ушко, но упрямо не желает носить очки.
Чувствовалось, что Шабо в ходе их разговора думал о чем-то другом, посматривая на Мегрэ точно так же, как Верну де Курсон в поезде.
- Ты в курсе?
- Чего?
- Того, что здесь происходит.
- Я уже почти неделю не читал газет. Но только что ехал в купе с неким Верну де Курсоном, претендовавшим на то, чтобы считаться твоим другом.
- Юбер?
- Не знаю. Ему лет шестьдесят пять.
- Это он.
Из города сюда не доносилось ни звука. Лишь дождь колотил в стекла окон, да время от времени в камине потрескивали дрова. Отец Жюльена Шабо уже работал в Фонтенэ-ле-Конт следователем, а теперь его кабинет занимал сын.
- Тогда, тебе, должно быть, уже рассказали...
- Самую малость. В обеденном зале гостиницы на меня набросился со своим фотоаппаратом какой-то журналист.
- Рыжий?
- Да.
- Это Ломель. И что он тебе наговорил?
- Он убежден, что я прибыл сюда, дабы заниматься уж и не знаю каким делом. Не успел я его разубедить, как в свою очередь заявился комиссар полиции.
- В общем и целом к данному моменту всему городу известно, что ты здесь?
- Тебя это раздражает?
Шабо едва сумел скрыть охватившую его нерешительность.
- Нет... только...
- Чего?
- Да это я так. Все очень сложно. Тебе никогда не приходилось жить в небольшом городе типа Фонтенэ.
- Знаешь, а я ведь провел более года в Люсоне!
- Но там не возникало дел, подобных тому, что висит сейчас на мне.
- Почему же, я вот припоминаю некое убийство в Эгийоне...
- Ах, да. Совсем был.
Речь шла об одном расследовании, в ходе которого Мегрэ был вынужден арестовать в качестве убийцы бывшего магистрата*, которого все уважали как вполне достойного члена общества.
___
* Магистрат - должностное лицо, представитель судебной, административной и политической власти (Здесь и далее примечания переводчика).
- И все же там не было той остроты, как у нас. Завтра утром сам у этом убедишься. Сильно удивлюсь, если с первым же поездом сюда не нагрянут журналисты из Парижа.
- Убийство?
- Целых два.
- Шурин Верну де Курсона?
- Ну вот, а говорил не в курсе!
- Но это все, о чем мне сообщили.
- Да это его родственник, Робер де Курсон, чья кровь пролилась четыре дня назад. Уже одного этого происшествия хватило бы, чтобы наделать шуму. А позавчера ещё одна жертва - вдова Жибон.
- Кто это?
- Ничем не примечательная личность. Скорее наоборот. Старая женщина одиночка, проживавшая в самом конце улицы Лож.
- Какая связь между двумя преступлениями?
- Оба убийства совершены одинаковым образом, видимо, одним и тем же орудием.
- Револьвер?
- Нет. То, что мы называем в рапортах "тупым предметом". Куском свинцовой трубы или чем-то вроде разводного ключа.
- И все?
- Разве не достаточно?.. А теперь - молчок!
Бесшумно распахнулась дверь, и в комнату вошла, протягивая для приветствия руку, женщина маленького росточка, очень худая и одетая во все черное.
- А вот и вы, Жюль!
Сколько же лет прошло с тех пор, как никто уже его так не называл?
- Сын ходил на вокзал вас встречать. Вернувшись, заявил, что вы уже не приедете, и я поднялась к себе. Вас ещё не накормили?
- Он поужинал в гостинице, маман.
- Как это так?
- Он устроился в "Отель де Франс". И отказывается...
- Ни в коем случае! Я вам не позволю...
- Послушайте, мадам. Тем желательнее, чтобы я остался в гостинице, что журналисты уже идут за мной косяком. Если я приму ваше приглашение, то завтра утром, если не сегодня вечером, они приклеются к кнопке вашего звонка. Впрочем, лучше вообще не настаивать на том, что я приехал сюда по просьбе вашего сына...
В сущности именно это обстоятельство так нервировало следователя, в чем Мегрэ тут же убедился, взглянув на лицо Шабо.
- Все равно именно это и будут утверждать!
- А я стану отрицать. Это дело, скорее даже оба разом, меня не касаются. Я никоим образом не намерен ими заниматься.
Не опасался ли Шабо, что он начат вмешиваться в то, к чему не имеет никакого отношения? Или же он внушил себе, что Мегрэ со своими порой несколько субъективными методами дознания мог бы поставить его в трудное положение?
Комиссар попал в Фонтенэ явно в дурной момент.
- Я думаю, маман, что Мегрэ не так уж и неправ.
И затем, развернувшись к своему другу, добавил:
- Вот видишь, речь идет совсем не о банальном расследовании. Робер де Курсон, которого убили, был известным у нас человеком и находился в более или менее родственных отношениях со всеми состоятельными семействами в округе. Его шурин Верну тоже видный в наших краях персонаж. После первого преступления поползли кое-какие слухи. Затем, когда сгубили мадам Жабон, направленность домыслов несколько изменилась. Но...
- Причем тут "но"..?
- Трудно тебе это объяснить. Дело ведет наш комиссар полиции. Человек он порядочный, город знает, хотя сам - выходец с Юга, вроде бы из Арля. Подключилась также и мобильная бригада из Пуатье. И я наконец, со своей стороны...
Пожилая дама присела на краешек кресла, словно наносила кому-то визит, и слушала своего сына, как ловила бы каждое слово проповедника во время мессы с песнопениями.
- Два убийства за три дня - это много для города с восемью тысячами жителей. Часть из них напугана. Сегодня никого не встретишь на улице не только из-за дождя.
- И что думает обо всем этом местное население?
- Некоторые полагают, что мы имеем дело с безумцем.
- Кражи не зафиксированы?
- Ни в одном из случаев. И каждый раз убийца смог спокойно войти в дом, ибо жертвы его не опасались. Это какой-то ключик к расследованию. Практически почти единственный, что имеется на сегодня в нашем распоряжении.
- Отпечатки пальцев?
- Ни единого. Если речь идет о душевнобольном, то, вероятно, последует и другие убийства.
- Ясно. И как лично ты расцениваешь эти события?
- Никак. Ищу. Озабочен.
- Чем?
- Пока все настолько туманно, что я даже затрудняюсь связно изложить тебе свою версию. Чувствую чудовищную ответственность, навалившуюся на мои плечи.
Он говорил это как удрученный чиновник. И сейчас перед Мегрэ сидел именно госслужащий, причем из администрации городка местного значения, и жил этот человек под гнетом страха совершить неверный шаг.
А не стал ли таким же с годами и комиссар? Из-за своего друга Мегрэ почувствовал, как стареет и он.
- Мне подумалось, а не лучше ли мне первым же поездом вернуться в Париж. В конечном счете я завернул в Фонтенэ, чтобы пожать тебе руку. Это уже свершилось. Мое присутствие здесь чревато возникновением для тебя осложнений.
- Что ты хочешь этим сказать?
Первая реакция Шабо на его предложение была примечательной - он отнюдь не отверг его сразу же.
- Ведь рыжий тип, как и комиссар полиции убеждены, что это ты вызвал меня на подмогу. Начнут утверждать, что ты испугался, не знаешь, мол, как из этой передряги выпутаться, что...
- Ну уже нет...
Однако следователь протестовал против слов Мегрэ как-то вяло.
- Не позволю тебе уехать. Я все-таки имею право принимать своих друзей, когда и как мне заблагорассудится.
- Мой сын прав, Жюль. А сама я думаю, что вам надо все же переехать жить в нашем доме.
- Мегрэ предпочитает никак не ограничивать свою свободу передвижений, правда ведь?
- Да, у меня выработались определенные привычки.
- Тогда я не настаиваю.
- И тем не менее было бы предпочтительнее мне уже завтра утром отправиться восвояси.
Может быть, Шабо все же согласится? И тут раздался телефонный звонок, в этом доме и он был не обычным, а каким-то старомодным, что ли.
- Ты позволишь?
Шабо снял трубку.
- Следователь Шабо у аппарата.
То, как он произносил эту фразу, было ещё одним знаковым явлением для Мегрэ, но он все-таки сумел сдержаться и не улыбнуться.
- Кто?.. Ах! да... Слушаю вас, Ферон... Как?.. Гобийяр?.. Где?.. На углу Марсового поля и улицы... Сейчас буду... Да... Он здесь... Не знаю... Пусть до моего прихода ничего не трогают...
Его мать посмотрела на Шабо, прижав руку к груди.
- Опять? - прошептала она.
Он показал жестом, что да.
- Гобийяр.
И объяснил Мегрэ:
- Старый пьяница, известный всему Фонтенэ, поскольку б(льшую часть своего времени проводит, сидя с удочкой у моста. Его только что обнаружили на тротуаре мертвым.
- Убили?
- Пробит череп, как и в двух предыдущих случаях, и, похоже, тем же самым орудием.
Он вскочил, открыл дверь, снял с вешалки старый макинтош и потерявшую форму шляпу, надевавшуюся, по-видимому, только в дождливую погоду.
- Идешь со мной?
- Считаешь, что так надо?
- Теперь, когда уже известно, что ты в городе, начнут задавать вопросы, почему я тебя не захватил с собой. Два преступления - это было уже много. Теперь их три, и население запаникует.
В тот момент, когда они выходили из дома, маленькая нервная ручонка ухватила Мегрэ за рукав и старушка-мамаша прошептала ему на ухо:
- Присмотрите за ним хорошенько, Жюль! Он настолько добросовестен, что теряет чувство опасности.
Глава вторая
Торговец кроличьими шкурками
Когда совсем недавно Мегрэ стоял на едва укрытом он непогоды перроне вокзала в Ниоре, этот затяжной и неистовый дождь, в сущности оборачивавшийся ледяном шквалом, а то и разгулом стихий, напомнил вконец изнуренному нескончаемыми конвульсиями зимы комиссару какую-то тварь, никак не желавшую издыхать и огрызавшуюся до последнего.
Уже не было никакого смысли как-то уберегаться от власти. Вода лилась не только с небес, но и крупными брызгами выплескивалась из водосточных труб, струйками стекала по дверям домов, шумными потоками неслась вдоль тротуаров; она была повсюду: стегала по лицу, попадала за воротник, просачивалась в обувь, наливалась даже в карманы одежды, не успевавшей высыхать от прогулки до прогулки.
Они шли, преодолевая этот штормовой натиск, молча, наклонившись вперед, - следователь в своем стареньком плащике, полы которого хлопали, как знамена на ветру, и Мегрэ, чье пальто сейчас весило сто килограммов, а табак в трубке, обреченно всхлипнув, угас уже через несколько шагов.
То здесь, то там виднелось освещенное окно, но их было немного. Миновав мост, они прошли мимо кафе "У почты", осознавая, что его посетители наблюдали за ними поверх занавесок; стоило им чуть отойти, как дверь заведения распахнулась, и сзади послышались голоса.
Убийство произошло неподалеку отсюда. В Фонтенэ вообще куда ни пойди, далеко не покажется, так что выводить машину из гаража чаще всего не было никакой необходимости. Справа от них отходила короткая улочка, связывавшая улицу Республики с Марсовым полем. Перед третьим или четвертым по счету домом на тротуаре перед фарами "скорой" сгрудились люди, некоторые держали в руках карманные фонарики.
От группы отделилась малорослая фигура - это был комиссар Ферон, и он чуть было не обратился к Мегрэ, а не к Шабо, допустив бы тем самым досадный промах.
- Я позвонил вам тотчас же из кафе "У почты". Как, впрочем, и прокурору.
Поперек тротуара лежало, судя по контурам, тело человека, одна рука свешивалась в ручей, между штанинами брюк и черными ботинками тускло поблескивала кожа: покойник Гобийяр носки не носил. В метре от него валялась шляпа. Фонарик комиссара высветил лицо убитого и в то время, как Мегрэ вместе со следователем наклонялись к нему, сверкнула вспышка, щелкнул спуск фотоаппарата и раздался голос рыжего журналиста:
- Пожалуйста, ещё раз. Подойдите поближе, месье Мегрэ.
Тот, наоборот, отступил, недовольно ворча. На него смотрели два или три человека, стоявшие у трупа, а чуть далее, метрах в пяти-шести горожан собралось уже поболее; они вполголоса переговаривались.
Шабо задавал вопросы, получалось это у него одновременно и официально, как-то вымученно.
- Кто обнаружил Гобийяра?
Ответил Ферон, показав на один из наиболее близких силуэтов.
- Доктор Верну.
Интересно, он из той же семьи, что и спутник в поезде? Насколько можно было судить в этой темнотище, медик был намного моложе. Лет тридцати пяти? Высокий, с вытянутым нервным лицом, он носил очки, по стеклам которых скатывались капельки дождя.
Шабо и врач машинально обменялись рукопожатием, как это делают люди, встречающие друг друга ежедневно, и даже не раз.
Доктор негромко пояснил:
- Я шел к другу, что по ту сторону площади. Заметил нечто темное на тротуаре. Наклонился. Он был уже мертв. Чтобы выиграть время, позвонил комиссару кафе "У почты".
В круге, очерченном электрическим светом, стали возникать, одно за другим, лики собравшихся, все - в ореоле, иссеченные штрихами не утихавшего ни на минуту дождя.
- Вы здесь, Жюсьё?
Снова пожимают руки. Все тут знают каждого, словно ученики одного и того же класса в школе.
Следователь, вспомнив о Мегрэ, державшемся в стороне, представил его:
- Доктор Жюсьё, мой друг. Комиссар Мегрэ...
Тот немедленно начал комментировать:
- Способ убийства такой же, как и в двух предыдущих случаях. Очень сильный удар по верхней части черепа. На этой раз орудие, которым он был нанесен чуть скользнуло влево. На Гобийяра напали опять спереди, он и не помышлял о защите.
- Пьян?
- Достаточно наклониться, чтобы уловить запах алкоголя. Впрочем, вы ведь знаете, что к этому часу он уже...
Мегрэ рассеянно прислушивался к их разговору. Ломель, только что сделавший ещё один снимок, попытался отвести его в сторону. Комиссар никак не мог определить, что именно в происходящем так поражало его.
В меньшую из двух групп, державшихся близ трупа, казалось, входили люди, хорошо знакомые друг с другом, должно быть, именитые граждане Фонтенэ, выделившуюся в некую элитную касту: следователь, два медика, другие лица, очевидно, только что игравшие с доктором Жюсьё в бридже.
Другая, находившаяся скорее в тени, были не столь молчалива. От неё веяло определенной враждебностью, не принимавшей, однако, открытых форм. Тем не менее оттуда донеслись два-три замечания насмешливого характера.
Подъехал автомобиль темного цвета, остановившийся позади "скорой", из него вышел мужчина, который направился к месту происшествия, но, завидев Мегрэ, резко остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15