А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Валери чувствовала, что готова зарыдать от радости, но она не могла определить, вызваны ли эти странные чувства происшедшими событиями или возбуждением от этой сумасшедшей скачки. Однако она сохраняла контроль над собой. Робкий взгляд на суровое, застывшее лицо человека, чья рука, крепко обхватив, держала ее, подействовал на нее отрезвляюще. Их глаза встретились, и он улыбнулся дружеской, ободряющей улыбкой, какой отец мог бы подбодрить свою дочь.
— На этот раз меня вряд ли обвинят в ошибке, — сказал он.
— Обвинят вас в ошибке? — откликнулась она, и выделение голосом местоимения могло бы польстить ему, но он подумал, что ей трудно понять, о чем он говорит. Тут она вспомнила, что не поблагодарила его, а долг был велик. Он пришел на помощь в час, когда, казалось, умерла всякая надежда. Он явился за ней один, не считая своего слуги Рабека, и в манере, достойной эпических поэм, увез ее из Кондильяка от опекунши-злодейки и ее головорезов. Воспоминание о них заставило Валери содрогнуться.
— Вам холодно? — заботливо спросил он, придерживая лошадь, чтобы ветер меньше хлестал ее.
— Нет-нет, — вскричала девушка, и, когда она вспомнила об обитателях замка, тревога вновь проснулась в ней. — Скорей, вперед, вперед! Mon Dieu! Они могут выслать погоню!
Он бросил взгляд через плечо. На добрые полмили не было видно ни души.
— Вам не стоит беспокоиться, — улыбнулся он. — Нас не преследуют. Они, наверное, поняли, что это бесполезно. Мужайтесь, мадемуазель. Вскоре мы будем в Гренобле, а там вам уже нечего будет бояться.
— Вы в этом уверены? — с сомнением в голосе спросила она.
Он опять ободряюще улыбнулся.
— Господин сенешал снабдит нас эскортом, — уверенно пообещал он ей.
— Я надеюсь все же, что мы не задержимся там, месье.
— Не дольше, чем будет необходимо, чтобы найти экипаж для вас.
— Это хорошо, — сказала она. — Я успокоюсь лишь тогда, когда мы отъедем от Гренобля не менее чем на десять лье. Маркиза и ее сын слишком влиятельны в округе.
— И все же их влияние не превышает могущества королевы, — ответил он.
Сейчас они опять неслись во весь опор, и она пробовала выразить свою благодарность, сначала робко, а затем, обретая уверенность, все с большей горячностью. Но он остановил ее, не позволив зайти в этих проявлениях слишком далеко.
— Мадемуазель де Ла Воврэ, — сказал он, — вы переоцениваете случившееся и мою заслугу в этом. — Его тон был холоден, и она почувствовала в нем упрек. — Я не более чем посланник ее величества, и благодарить вам надо только ее.
— О нет, месье, — продолжила она свой натиск. — Мне есть за что благодарить также и вас. Что бы на вашем месте сделал кто-нибудь другой?
— Не знаю, и меня это мало беспокоит, — ответил он, беспечно рассмеявшись, и эта нарочитая беспечность ее уязвила. — Я исполнял свой долг и спас бы любого, оказавшегося на вашем месте. В этом деле я был всего лишь инструментом, мадемуазель.
Он оказал ей то, что думал, ибо и в самом деле был уверен, что благодарить она должна прежде всего королеву-регентшу.
Но, не слишком разбираясь в женской логике, он допустил оплошность, ранив ее своим отказом.
Некоторое время они ехали молча, а затем Гарнаш высказал вслух мысли, возникшие у него как следствие произнесенных ею слов.
— Кстати, насчет благодарности, — сказал он, и когда она подняла на него глаза, то опять увидела его улыбающимся почти нежно, — если между нами и возможен разговор о каком-то долге, то только о долге перед вами.
— Вашем долге передо мной? — удивленно спросила она.
— Именно, — ответил он — если бы вы не встали между мной и людьми вдовы, в этом замке Кондильяк мне пришел бы конец.
Ее карие глаза на мгновение округлились, затем сузились, и улыбка приобрела насмешливый оттенок.
— Месье де Гарнаш, — произнесла она с деланной холодностью, чуть копируя его недавнюю манеру, — вы тоже переоцениваете случившееся. Я исполняла свой долг и спасла бы любого, оказавшегося на вашем месте. В этом деле я была всего лишь инструментом, месье.
Его брови поползли вверх. Мгновение он ошарашенно смотрел на нее, пытаясь расшифровать ее насмешливо-лукавый взгляд. Затем с неподдельным изумлением рассмеялся.
— Верно, — сказал он, — вы были инструментом, но инструментом небес, в то время как во мне вы видите лишь орудие земной власти. Так что мы не совсем квиты.
Но она чувствовала, что сумела расквитаться с ним за отвергнутое проявление благодарности, и это чувство помогло преодолеть пропасть отчуждения, которая, как ей казалось, могла возникнуть между ними. Она радовалась этому, хотя и не понимала причин своей радости.
Глава VI. ГАРНАШ СОХРАНЯЕТ СПОКОЙСТВИЕ
Настала ночь. Начинало моросить, когда Гарнаш и Валери добрались до Гренобля. В город они вошли пешком, парижанин не хотел привлекать внимания горожан видом дамы на холке своей лошади.
Заботясь о ней, Гарнаш снял с себя тяжелый плащ для верховой езды и настоял, чтобы она надела его, закутав в него и голову. Таким образом, она была укрыта не только от дождя, но и от слишком любопытных взглядов.
Так они и шли под мелким дождем по улицам, скользким от грязи и освещаемым лишь светом, падавшим из дверей и окон домов, а Рабек, ведя лошадей в поводу, следовал в двух шагах позади. Гарнаш направился в гостиницу, где он остановился — «Сосущий Теленок», расположенную прямо напротив дворца сенешала. Они поручили лошадей заботам конюха, и хозяин гостиницы проводил их в комнату, предоставленную мадемуазель и расположенную на самом верхнем этаже. После этого Гарнаш оставил Рабека на страже и принялся готовиться к предстоящему путешествию. Он начал с того, что, на его взгляд, было самым необходимым: отправился во дворец сенешала и потребовал немедленной аудиенции у господина де Трессана.
Войдя к сенешалу, он с порога заявил, что вернулся из Кондильяка с мадемуазель де Ла Воврэ и что им потребуется эскорт, который сопровождал бы их в Париж.
— Поскольку я не имею ни малейшего желания узнать, на какие крайности могут пойти эта тигрица из Кондильяка и ее щенок, чтобы вернуть свою жертву, — с мрачной улыбкой пояснил он.
Сенешал, нервно поглаживая свою бороду, то протирал глаза, то надувал свои пухлые щеки. Он не знал, что и думать. Он мог надеяться только на то, что на этот раз посланник королевы был обманут более успешно.
— Итак, — сказал он, скрывая свои истинные мысли, — вы, как я понимаю, освободили даму либо силой, либо хитростью.
— И тем и другим, месье, — последовал краткий ответ.
Продолжая поглаживать бороду, Трессан обдумывал происшедшее. «Что ж, — размышлял он, — все складывается как нельзя лучше. Я угодил и нашим и вашим, и ни одна сторона не могла обвинить меня в отсутствии лояльности». Уважение, испытываемое им к господину де Гарнашу, стало еще больше и граничило теперь с обожанием. Когда парижанин покинул его, чтобы отправиться в Кондильяк, Трессан не слишком надеялся вновь увидеть его живым. И тем не менее вот он стоит здесь, как всегда собранный и спокойный, заявляя, что в одиночку осуществил то, на что другой не решился бы, имея в своем распоряжении целый полк солдат.
Любопытство подталкивало Трессана расспросить о деталях этого чуда, и Гарнаш доставил ему удовольствие своим кратким рассказом о происшедшем. Выслушав его и поняв, что парижанин действительно перехитрил их, сенешал восхитился еще более.
— Однако еще не все трудности позади, — вскричал Гарнаш. — Вот почему мне и нужен эскорт.
Трессан почувствовал себя неловко.
— Сколько человек вам потребуется? — спросил он, полагая, что от него потребуют, по меньшей мере, половину гарнизона.
— С полдюжины и сержанта, чтобы командовать ими.
Вся неловкость Трессана улетучилась, он почувствовал, что куда больше презирает парижанина за его опрометчивость в выборе столь малого эскорта, чем уважает за недавно проявленные мужество и смелость. Обрадовавшись скромности просьбы, он не стал намекать, что этих сил может оказаться недостаточно. Попроси Гарнаш больше людей, сенешал был бы вынужден либо отказать ему, либо порвать с маркизой и ее сыном. Но шесть человек! Тьфу! Это же почти что ничего. Поэтому он с готовностью согласился и спросил, когда именно они потребуются Гарнашу.
— Немедленно, — последовал его ответ. — Сегодня вечером, не позднее, чем через час, я покидаю Гренобль. Я остановился в гостинице напротив и жду солдат.
Радуясь возможности избавиться наконец от него, Трессан поднялся, отдал необходимые распоряжения, и через десять минут Гарнаш вернулся в гостиницу «Сосущий Теленок» в сопровождении шести солдат и сержанта. Они оставили своих лошадей в конюшне сенешала. Гарнаш приказал им до отъезда оставаться на часах в общей комнате гостиницы.
Потом он велел хозяину принести им выпить и определил в начальники солдатам своего слугу Рабека. Ему нужно было на какое-то время отлучиться в поисках подходящего экипажа; «Сосущий Теленок» не был почтовой станцией, другое дело гостиница «Франция», расположенная на восточной окраине города, около Савойских ворот. Но он не мог оставлять Валери без охраны.
Завернувшись в плащ, он отправился в гостиницу, быстро шагая под проливным дождем.
Но в гостинице «Франция» его ожидало разочарование. У хозяина не было ни лошадей, ни экипажа и, по его словам, не ожидалось до следующего утра. Он глубоко сожалел, что сложившиеся обстоятельства расстраивают господина де Гарнаша, и пустился в подробные объяснения, почему именно он не может предоставить в распоряжение господина из Парижа ни одной повозки, — настолько подробные, что было удивительно, как у господина Гарнаша от этого многословия не возникло подозрений. А дело обстояло так: люди из Кондильяка опередили Гарнаша и побывали как во «Франции», так и во всех прочих местах города, где можно было нанять экипаж, и, обещая вознаграждение — в случае повиновения и наказание — в случае ослушания, добились того, что парижанин везде получал бы отказ. Его ошибка заключалась в том, что он поторопился получить охрану от сенешала. Начни Гарнаш с обеспечения себя средствами передвижения, — как и следовало бы сделать, предвидя этот шаг со стороны хозяев Кондильяка, — он, вполне возможно, избежал бы многих неприятностей в будущем.
Часом позже, тщетно обегав весь город в поисках экипажа, он вернулся, мокрый и раздосадованный, в гостиницу «Сосущий Теленок». В углу просторной общей комнаты, предваряющей вход во внутренние помещения гостиницы, он увидел шестерых солдат, игравших в карты. Их сержант сидел чуть поодаль и любезничал с женой хозяина, пожирая ее глазами и не замечая злобной ухмылки, которая все ширилась на лице ее бдительного мужа.
За соседним столом сидели четверо мужчин, внешним видом и одеждой напоминавшие путешественников, и вели беседу, прервавшуюся при появлении Гарнаша, который прошел мимо них, позвякивая шпорами, по застланному соломой полу. Не обратив на них внимания и не заметив, как пристально и скрытно их взгляды следовали за ним, он направился к двери, ведущей на лестницу. Задержавшись на минуту, чтобы позвать хозяина и отдать ему распоряжение насчет ужина для себя и слуги, он поднялся наверх и на площадке около комнаты мадемуазель нашел Рабека, поджидавшего его.
— Все в порядке? — спросил он и получил от своего слуги утвердительный ответ.
Мадемуазель радостно приветствовала его. Казалось, долгое отсутствие парижанина всерьез обеспокоило ее. Когда он объяснил ей причину своей задержки, на ее лице отразилась тревога.
— Но, месье, — вскричала она, — не предлагаете ли вы мне провести ночь в Гренобле?
— Что нам еще остается? — нахмурясь спросил он, раздраженный этим, как ему показалось, женским капризом.
— Это рискованно, — воскликнула она, и ее волнение возросло. — Вы еще не знаете, насколько опасны маркиза и ее сын.
Он подошел к огню, и поленья зашипели от прикосновения его мокрого сапога. Он повернулся спиной к пламени и улыбнулся ей.
— А вы не знаете, насколько сильны мы! — беспечно ответил он. — У меня внизу шесть солдат и сержант, а со мной и Рабеком нас уже девять. Этой охраны достаточно для вас, мадемуазель. И я не думаю, что господа из Кондильяка рискнут попытаться захватить вас здесь.
— И тем не менее, — ответила она, лишь отчасти успокоенная, — я бы предпочла, чтобы вы достали мне верховую лошадь, и мы смогли бы добраться хотя бы до Сен-Марселена, где, несомненно, можно раздобыть экипаж.
— Я не вижу необходимости подвергать вас таким неудобствам, — возразил он. — Идет проливной дождь.
— О! Ну и что? — нетерпеливо бросила она ему в ответ.
— Кроме того, — добавил он, — на почтовой станции, похоже, нет лошадей. Ну и глухомань же эта ваша Дофинэ, мадемуазель.
Но она оставила без внимания насмешку над своей родной провинцией.
— Нет лошадей? — удивилась она, и ее карие глаза взглянули на него пристально, и в них опять появилась тревога. Она встала и подошла к нему. — Это совершенно невероятно.
— Уверяю вас, что все обстоит именно так, как я сказал: ни на почтовой станции, ни в какой-либо другой гостинице, которую я посетил, не было свободных лошадей.
— Месье, — вскричала она, — здесь не обошлось без господ из Кондильяка.
— Вы полагаете? — заинтересовался он и от нетерпения заговорил быстрее.
— Да. Они опередили вас.
— Но с какой целью? — спросил он с возрастающим нетерпением. — В гостинице «Франция» мне пообещали экипаж утром. Что им даст, если мы задержимся здесь на ночь?
— У них может быть какой-то план. О, месье! Я боюсь.
— Не стоит, — вновь беззаботно ответил он и улыбнулся ободряюще. — Будьте уверены, мы будем хорошо вас охранять: Рабек, я и солдаты. Часовой будет стоять в коридоре всю ночь. Рабек и я по очереди будем обходить караул. Это вас успокаивает?
— Вы очень добры, — проговорила она, и ее голос дрожал от переполнявшего ее чувства искренней благодарности, а когда он был уже на пороге, она промолвила ему вслед: — Берегите себя.
Он задержался в дверном проеме и удивленно обернулся.
— Это вошло у меня в привычку, — сказал он с усмешкой в глазах.
Но она не улыбнулась в ответ, ее лицо было тревожным.
— Опасайтесь ловушек, — попросила она его. — Будьте осторожны; они хитры и жестоки, эти владельцы Кондильяка, и если с вами случится что-нибудь плохое…
— Тогда останутся Рабек и солдаты, — закончил он.
Она пожала плечами.
— Я умоляю вас быть осторожным, — настаивала она.
— Можете положиться на меня, — спокойно ответил он и закрыл за собой дверь.
Выйдя из комнаты, он позвал Рабека, и они спустились вместе. Но, помня о ее страхах, он послал одного из солдат стоять на часах снаружи ее двери, пока он сам и его слуга будут ужинать. Сделав это, Гарнаш позвал хозяина и уселся за стол, а Рабек встал рядом с ним, готовясь подавать своему господину блюда и наливать вино.
В другом конце общей комнаты четверо путешественников все так же сидели, беседуя, и, когда Гарнаш сел за стол, один из них подозвал хозяина гостиницы и нетерпеливо спросил, когда подадут ужин.
— Сию минуту, месье, — почтительно ответил тот и опять повернулся к парижанину.
Хозяин ушел, чтобы принести ужин Гарнаша, и, пока он был на кухне, Рабек узнал, почему они остаются здесь. Из отсутствия в Гренобле в эту ночь лошадей и экипажей проницательный слуга сделал и высказал предположение, удивительно совпавшее с тем выводом, к которому пришла Валери. Он тоже думал, что его господина опередили люди вдовы; однако, не осмеливаясь посоветовать Гарнашу быть осторожным, — за такой совет слуга мог бы отведать оплеух, — он тут же решил приглядывать за ним и, по возможности, ни при каких обстоятельствах не разрешать ему покидать этой ночью «Сосущего Теленка».
Хозяин гостиницы вернулся в общую комнату, неся большую тарелку с дымящимся, аппетитно пахнущим рагу, а его жена следовала за ним с другими блюдами и бутылкой арманьяка под мышкой. Рабек занялся сервировкой, а его голодный господин приготовился утолить свой аппетит, когда внезапно на стол упала чья-то тень. Кто-то подошел к ним и встал рядом, загораживая собой свет от одной из ламп, свисавших с потолка.
— Наконец-то, — пренебрежительно воскликнул подошедший грубым голосом.
Не успев притронуться к рагу, Гарнаш посмотрел вверх. Из-за его спины вверх посмотрел и Рабек и поджал губы. Хозяин, вытаскивая пробку из бутылки, которую ему дала жена, тоже взглянул, и его глаза расширились. В уме он лихорадочно подбирал подходящие к случаю извинения и увещевания, чтобы нейтрализовать этого чересчур несдержанного господина. Но прежде чем он успел что-либо сказать, голос Гарнаша прорезал наступившую тишину. Неподходящая заминка очень раздосадовала его. Что вы говорите, месье? — переспросил он.
— Вам, месье, — ничего, — высокомерно ответил незнакомец и посмотрел ему прямо в глаза.
Это был один из путешественников, недавно осведомлявшийся о том, когда сможет поужинать;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27