– Нет, я совсем не то имела в виду! Ты – я ценю твое мнение, в самом деле. Я ведь видела тебя сегодня в деле, – она выдавила из себя улыбку, – и ты имеешь право на образ денди!
– Я ничуть не строю из себя денди, черт возьми!
– Да нет, еще как строишь. Даже в повседневной одежде. Но стоит тебе нацепить на пояс меч, и, в общем… твой друг Джип…
– О'кей, согласен, он слегка франтит. Но неужели я тоже?
– Хуже. Но не принимай моих слов близко к сердцу. Ты, я думаю, прошел немалый путь по Спирали. И за очень короткое время. Тебе стоило бы попытать силы в качестве кандидата в меченосцы, честное слово.
– Что?
– На службе Грааля. Ты вполне мог бы стать рыцарем Грааля, я совершенно уверена. Ты сражаешься не хуже их. Насколько мне известно. И что немаловажно, у тебя уже есть меч.
– Да, я предпочел бы сражаться с тобой, а не против тебя. Мы с тобой неплохая команда.
– Да. Еще какая неплохая. – Она немного помолчала. – Драговик был нашим лучшим меченосцем. Конечно, если не считать рыцарей. Я боялась, что он тебя убьет. Жаль, что я не дала ему попытаться. Ты бы его изрубил на кусочки.
– Я тогда устал. Хорошо, что ты прекратила наш бой. Он чуть меня не сделал.
Мы подошли к дальнему краю забора, он был высокий, мы – уставшие, а ворота – в противоположном конце. Мы переглянулись, и я вынул меч из ножен.
– Посвящаю тебя в рыцари, Лутц, – сказал я, обращаясь к ограждению, и с силой ударил по стальной сетке.
Звук раздался такой, как будто кто-то со всего маху ударил по гигантской арфе. Проволока разъехалась.
– Посвящаю тебя в рыцари, Драговик! – произнесла Элисон и тоже ударила по сетке.
Она оторвалась окончательно, слетев со столбов и повалившись на землю, оставив премилую дыру. Где-то наверняка навзрыд ревела сигнализация, но нас это волновало меньше всего.
– Драговик, – повторил я.
Мы устало выбрели на длинную улицу.
– Жаль, что это был не он. Но вот ты сказала, что всем известно: в ваших рядах имеются предатели. В месте, где пребывает Грааль? Как они смеют – и, если уж на то пошло, чего ради?
– Ну, во времена междуцарствия всегда находятся предатели. Обычным горожанам, тем, что никогда и не приближались к Граалю, нечему хранить и верность. То есть тем, кто не находится на непосредственной службе у Грааля. – Она вдруг снова улыбнулась. – Те же, кого он касается, никогда его не предают. Но среди функционеров низшего звена, послушников, а иногда и кандидатов – людей, жадных до успеха, но не уверенных в себе, есть те, кого можно ввести в искушение. Но Драговик – нет, я бы никогда не подумала. Я даже умеряла его пыл. Он казался… ну очень преданным, очень хорошим командиром Городской Стражи, но… немного сумасшедшим. Стремился стать рыцарем, хотя любой мог сказать ему, что он не подходит для этого, – да, в сущности, это и говорил. Но у него было столько амбиций, он так твердо вознамерился стать членом Братства, пройти испытания в качестве кандидата – понимаешь, предатель бы на это ни за что не решился. Потому что это означало бы встретиться лицом к лицу с Граалем.
– И тот бы его вычислил? Убил бы его?
– Он бы увидел его насквозь. Но не убил бы, нет! Возможно, попытался бы его исправить – это да. Грааль такой. Трудность могла заключаться в том, чтобы не позволить ему наложить на себя руки, когда он увидит собственную сущность столь неприглядной. Не самое приятное впечатление, как бы ни пытался Грааль его смягчить.
– Грааль!
Это слово начинало действовать мне на нервы. Ее голос становился сентиментальным и даже слащавым каждый раз, когда она упоминала эту штуковину. Это казалось глупой слабостью, недостатком в такой смелой, независимой натуре.
– Ты говоришь об этом Граале так, словно это человек!
Она наградила меня в высшей степени презрительным взглядом:
– Не человек! Это нечто большее, гораздо большее… Но, конечно, и я в этом уверена, когда-то он был человеком. Во всяком случае и человеком тоже. Когда он говорит с тобой… – На мгновение она подняла голову и, казалось, уставилась в бесконечность – так Джип смотрел на свой штурвал. – Невозможно не чувствовать в этом человечности, и все это ощущают. Это не просто какой-то разум с Края. Он сам прожил человеческую жизнь или даже несколько жизней. Он, возможно, был одновременно многими людьми. И тут есть еще кое-что, кое-что…
Она широким жестом показала вокруг, ладонью очертив над головой полукруг, словно ее увенчала радуга. Казалось, что темнота от этого наполнилась чьим-то мрачным присутствием.
– Ты хочешь сказать… это Бог?
Она рассмеялась мне в лицо:
– О нет! Он ни в коем случае не безупречен – он совершает ошибки! И его можно победить. И его побеждали довольно часто, но никогда окончательно. Что до меня, то я там новый человек, но, судя по тому, что мне рассказывали старшие рыцари, его сила уменьшилась за последнее – по понятиям Сердцевины – столетие. Но он не сдается, он продолжает свое дело. Продолжает призывать к себе людей, выбирать самых достойных и посылать их в мир, на службу… своим целям.
От последних слов я невольно тихонько хмыкнул, слишком уж они казались напыщенными и пустоватыми.
– Благим, достойным, благодетельным, надо думать.
И конечно, женщина приняла мои слова всерьез.
– Разумеется. Сердцевина не то место, где царствует абсолют, там все смешивается и находится в состоянии брожения. И подпадает под власть Брокена или скорее того, кто на нем обитает. Нам это гнездилище зла известно уже давно, с тех пор как первые волны поселенцев пришли в Европу с Востока за тысячи лет до Христа. Притягивающая мощью гора, известная жителям Восточной Европы просто как Zcerneboch. Чернобог – в балтийско-славянской мифологии злой бог, приносящий несчастье.


– Черный Бог, – произнес я и невольно оглянулся по сторонам, на ходу окинув взглядом глубокие мрачные тени переулков, мимо которых мы проходили. Жизнерадостный гул и гомон центральных улиц, казалось, доходил до нас из невероятной дали.
– Да. В то время он располагался совсем недалеко от Сердцевины и был отделен от нее лишь тончайшей завесой и мог беспрепятственно распространять свое безумие везде, где считал нужным. Грааль вытолкнул его на Спираль, как и многих других.
– И ты хочешь сказать, что большая часть пакостей и всякого такого в Сердцевине исходит именно от них? Прости, но мне что-то не верится. То есть, конечно, эти парни гады, с ними необходимо бороться и все такое. Но люди и сами хороши, особенно если принять во внимание, чт о они друг с другом или даже сами с собой делают и без всяких подсказок. Ничто не может этому противостоять.
Она резко обернулась ко мне:
– Мы этому противостоим! Мы, рыцари, Братство – хотя в наших рядах немало и женщин, – в те времена и в тех обществах, которые это позволяют. Во время войны мы сражаемся, в мирное время трудимся. – Она улыбнулась одной из своих слащаво-ядовитых улыбок. – Трудимся как шахтеры – так же бескорыстно и тяжело, и наш труд помогает не рассыпаться разумному обществу.
Я почувствовал, что что-то повисло в воздухе.
– Так получилось и с тобой?
– Да, и со мной. Несчастной, обозленной, не попадающей в такт с нашим временем – такой, как я. Грааль дает силы продолжать, у него хватает могущества, чтобы помочь любому. Но чем дальше мы продвигаемся, тем труднее становится определить, к какому из миров мы принадлежим, и тем больше мы ощущаем, что нас как будто раздирает на части…
– Да! Господи, да!
Внезапно моя шея разболелась, а все сухожилия от сегодняшнего перенапряжения раскалились чуть не добела. Изрядная доля старого стресса вернулась, и даже влажная ночная прохлада не спасала. Элисон в изумлении уставилась на меня:
– Стив, неужели и с тобой такое?
Она заметила мой кивок и чуть не расхохоталась.
– Боже, я бы ни за что этому не поверила – и до сих пор не верю! Стив Фишер, этот холеный, нализавшийся сметаны, уверенный в себе кот, божий дар для страдающих женщин, – и так же взвинчен, как я?
Она прислонилась к стене и затряслась от беззвучного смеха.
– Благодарю за краткое жизнеописание! – сердито отрезал я. – Может, тебе не стоит подходить так близко, а? А то ты как раз мне только-только начала нравиться.
Ока внезапно перестала смеяться и на некоторое время замолчала. Затем проговорила тихонько:
– Прости. Я могла бы сказать то же самое. И говорю, так ведь? Я думала, что мы… ну сошлись немного короче, понимаешь?
Она снова меня удивила, положив свою ладонь на мою.
– Так и есть. – Я снова оглянулся по сторонам. – Ты просто наступила на больную мозоль, вот и все. И сейчас я больше не могу об этом говорить! Я и без того трясусь от страха.
Я замолчал и уставился назад, в темноту очередного переулка.
Элисон последовала моему примеру, и пальцы ее крепко вцепились в мою руку. Нам отсюда еще был виден забор свалки, и там сейчас скользили чьи-то тени.
– Значит, Лутц это дело не собирается так просто оставить, вот оно что!
Рука моя нащупала рукоятку меча.
– Может, нам лучше с ними сейчас и разобраться…
Ее рука все так же лежала на моей.
– Я бы не стала. Взгляни!
Тени обнаружили дыру в ограждении и кинулись туда, пригибаясь и вылезая наружу. Нам не пришлось там пригибаться.
– Дети ночи! И вполне взрослые!
Не надо было говорить больше ни слова. Мы двинулись вперед быстро, тихо, стараясь не выбираться на свет и не бежать, чтобы лишнее движение не привлекло взгляд преследователей.
– Возвращаемся на главную улицу? – прошептал я в самое ухо Элисон. Перспектива большого количества огней и людей казалась почти спасительной.
– Нет. Очень возможно, что там окажутся их детеныши-подростки, они вполне могут сойти за людей, ну ты их уже видел. А эти слишком тяжеловесные, чтобы нас догнать. Вот сволочь-то!
Я снова оглянулся назад:
– Лутц? Я почему-то не думаю, что это он. Он предпочитает слуг-людей. Думаю, у нас на хвосте они оба, причем каждый сам по себе.
Она бросила на меня тревожный взгляд и кивнула.
– Ты хочешь сказать, поэтому-то Лутц и попытался тебя прикончить, как только ты ему отказал? Чтобы ты не достался Ле Стрижу? Возможно, союзнички, которые друг другу не доверяют. Возможно, именно поэтому мальчики Лутца и не преследовали нас.
– Наверное, все именно так и обстоит. Что ж, будем настороже. Гляди, там впереди поворот. Свернем, и нас уже не увидят. Можно рискнуть и пробежаться.
Пробежав около полумили, мы сбавили скорость до хорошего шага. Еще полмили – и нам пришлось остановиться, потому что мы уперлись в каменную стену. Последняя капля пошедшего было дождика упала неизвестно откуда мне на щеку. Я посмотрел наверх и увидел, что влага собирается на медной табличке, установленной в память о некоем здании, стоявшем на этом месте до 1945 года.
Элисон проследила за моим взглядом:
– Пережиток.
Я вздохнул:
– Мы, конечно, на пути к преодолению таких пережитков? Я хочу сказать, хоть мы все еще деремся и обманываем друг друга, но тем не менее постепенно переходим к чему-то вроде Евросоюза, так? И мы гораздо ближе к нему, чем прежде?
Она потерла глаза руками:
– Это зависит от многого. В период неолита, когда мужчины торговали металлами и орудиями труда по всей Европе, разве не воевали? Во времена Римской империи? Или Священной Римской империи? Французская революция взяла неплохой старт, но потом что-то взяло ее под контроль. Это привело к террору, и конституционная монархия под управлением Неккера Неккер Жак (1732–1804), министр финансов Людовика XVI, умеренный реформатор.

сменилась диктатурой милитариста с манией величия.
– Империей Бонапарта?
– Именно. А иногда Грааль пробовал действовать через культурный переворот, подтягивая вслед за культурой и политику, – как в эпоху Каролингов, великих монархических орденов. Во времена Средневековья Европа пребывала в состоянии мира, относительно говоря, в течение длительных периодов; связь между университетами и учеными не признавала политических границ, а латинский превратился в lingua franca. Язык франков (лат. ).

Затем была Столетняя война. Было Просвещение, а потом террор. Был девятнадцатый век – Веймар и Бавария, затем Пруссия с Бисмарком. Викторианская Англия, затем Первая мировая война. И национализм, нацизм, холодная война, железный занавес и его ужасающие последствия. Но это быстро себя исчерпало, и поле действий осталось открытым. Сейчас действительно некоторые признаки согласия налицо – я имею в виду не реальный Евросоюз со всеми его ошибками и помпезностями, а основополагающие принципы, за счет которых он и существует. Грааль – штурман этого процесса, но существуют и дующие в лицо полярные ветры, и шторма, ждущие впереди.
Я ничего не сказал. Я весь погрузился в размышления, пытаясь переосмыслить ту историю, которой меня учили, чувствуя себя как маленькое перышко посреди гигантского урагана. Элисон взяла меня под руку и прижалась ко мне, будто для того чтобы согреться.
– Здесь мы должны еще раз перед тобой извиниться. Мы были взбудоражены, не знали, откуда можно ожидать удара. Поэтому в тебя и стали палить без предупреждения, когда ты появился в Гейлентале первый раз. Мы предполагали, что на город будет совершено нападение, и охрана держала пальцы на спусковых крючках. У нас уже были неприятности с Ле Стрижем, который осмелился бродить возле наших горных постов. Он и эти его жуткие созданьица.
– Ты имеешь в виду детей ночи? Но кто они такие, черт побери?
Она быстро оглянулась по сторонам, потому что что-то загрохотало на улице позади нас, но это был лишь холодный порыв ветра, качнувший металлический дорожный знак.
– Лучше нам идти дальше. Ты знаешь волков. Ну, дети ночи появились по сравнению с ними совсем недавно, по меркам Сердцевины, но они быстро наверстывают упущенное.
– Еще один подвид со Спирали? Еще один результат скрещивания, на сей раз людей с…
– Другими. Пожалуй так. Насколько я слышала, все дело в том, что в прошлом веке, незадолго до окончания Второй мировой войны, русские окружили кучку отъявленных нацистов – охранников из концентрационных лагерей, психопатов из карательных батальонов и тому подобных экземпляров. Там были мужчины и женщины. А еще, по-моему, там были хорватские усташи и турецкие фашисты. Обычно они с такими типами поступали следующим образом: отправляли их в лагеря, подвергали проверке НКВД, а затем в соответствии с потенциальными возможностями либо выставляли на показательный процесс, либо расстреливали, либо перевербовывали. Эту компанию, и мужчин и женщин, выслали под надзором советского конвоя – компании ничуть не лучше, даже по меркам НКВД, – в особо отдаленную область Сибири и там про них забыли. Поставки продовольствия сократились и наконец прекратились вовсе. Жизнь в лагере постепенно вырождалась – тюремщики и заключенные перемешались. Они ночами совершали набеги на местное население. Голодные годы коллективизации, чистки и война не оставили на расстоянии сотен миль никого, кто обладал бы достаточными полномочиями, чтобы их остановить. Когда они не могли добраться до съестного, они похищали людей. К этому уже все привыкли – во времена коллективизации такое происходило повсеместно. Но эти уроды пристрастились делать это ради удовольствия, они охотились ради спортивного интереса. Очень скоро они оказались одни на огромной опустошенной территории, и… что-то произошло. В это время умер Сталин, Берию расстреляли. Многих официальных лиц сняли со своих постов либо уничтожили, а секретные данные рассекретили. Местные жители теперь просто так не исчезали, по крайней мере о таких случаях стали обязательно сообщать куда следует. Когда у НКВД наконец дошли руки до того, чтобы разобраться с этим лагерем, там не нашли никого, и генерал, которому было поручено командовать операцией, решил, что все они погибли в суровых условиях Сибири. Но это было не так.
Я увидел, как дернулось ее лицо, и она слегка ускорила шаг.
– Может, они и сами переместились на Спираль, но я-то думаю, что их туда забрали.
– Кто?
– Нечто – то, что ощутило их присутствие, дотянулось до них и затянуло их туда. Я всегда недоумевала: неужели всех этих отвратительных людей селили там намеренно, в качестве эксперимента или некоего подарка.
– Боже всемогущий! – вот все, что я ответил. Ветер вторил мне своими завываниями.
– Как бы там ни было, одно ясно. Там, на Спирали, в этом безвременье они размножались и видоизменялись. У них даже сложилась своеобразная культура, которая формировалась в соответствии с выработанными ими самими бредовыми правилами, и они стали меняться. Они превратились в те создания, которых ты видишь теперь, со своими собственными милыми привычками. Ты знаешь, что такое Спираль со всем ее смешением прошлого, настоящего и будущего там, в тенях. Что до меня, то я всегда подозревала, что они – великаны из сказок братьев Гримм…
– Людоеды и все такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41