Ее потрясло желание. Оно пронзило ее, словно молния.– Да, тебе сегодня трудно пришлось.Тори прислонилась к столу, но он прижался к ней и оперся ладонями о столешницу. Она почувствовала себя пойманной.– Столько людей вокруг и воспоминания, которые они с собой принесли.– Да. – Она пошевелилась, но положение было безвыходное, и кровь жарко побежала по жилам. – Да, воспоминания сыпались, как камешки из рогатки.И они в конце концов попали в нее.– Болезненные воспоминания.– Да нет. – «Ради бога, не трогай меня», – взмолилась она про себя. Но Кейд уже взял ее за плечи, погладил по рукам, и в ее теле забилась каждая жилка.Она произнесла его имя почти умоляюще. Его ладони вызывали приятную, восхитительную дрожь.– А мне ты понравилась сегодня. Такая собранная, деловая, подтянутая. Внешне – спокойствие и холодность. Но мне всегда было интересно узнать, а что скрывается под ними.– Я нервничала.– Незаметно было. Не то, что сейчас.Он снял ленточку с ее волос, и Тори прерывисто вздохнула. Он пристально посмотрел ей в глаза и заметил, как потемнели у нее зрачки, когда он стал расплетать ее косичку.– Почему ты меня не останавливаешь?– Я… – Отчего это у нее ослабли колени? О, она забыла, что можно испытывать такое прекрасное ощущение. Сдаться можно не только потому, что нет сил к сопротивлению. – Я как раз об этом думаю.Он весело улыбнулся:– А ты продолжай, продолжай думать. Я этим воспользуюсь.Он расстегнул первую пуговицу ее блузки, потом вторую. Он прикасался к ней так, как давно никто не прикасался. Очень давно.– Я отвыкла от этого.– Думать?– Нет, – и она нервно рассмеялась. – Думать я как раз умею.– Тогда подумай сейчас вот об этом. – И Кейд легонько потянул блузку, чтобы вытащить ее из слаксов. – Я хочу прикасаться к тебе. Вот так.И он провел ладонями по ее талии. Сердце у нее покатилось вниз, когда он расстегнул крючок на слаксах.– Нет, не закрывай глаза. Раз ты отвыкла, я дам тебе возможность снова попрактиковаться. И я хочу, чтобы ты все время на меня смотрела.– Я и хочу на тебя смотреть.Он расстегнул «молнию» на слаксах, и она напряглась. Как долго ее не хотел мужчина. Как давно она сама не хотела. Она попыталась взять себя в руки, не поддаваться желанию, но тело жаждало прикосновения его рук.Слаксы упали к ее ногам, и она переступила через них. Она хотела что-то возразить, но он закрыл ее рот поцелуем. Нежным и добрым, бережным. И в то же время в нем чувствовались безрассудство и одержимость. Его руки обняли ее, заскользили по спине и вниз и стали увлекать ее, словно в вальсе, к двери.– Кейд…Она уже принадлежала ему, и ее слабый голос остановить его не мог. У двери в спальню Кейд поднял ее на руки.Золотые лучи заходящего солнца затопили спальню. Он положил Тори на кровать, лег рядом и сплел свои пальцы с ее. И, зорко наблюдая за выражением ее лица, он приник к ее губам. Постепенно, не сразу, она поддалась его поцелуям, губы стали мягкими, манящими, раскрылись. Сердце то успокаивалось, то снова начинало бешено стучать. И когда она отдалась ему, он изменил тактику и перешел к яростной атаке. Этого она не ожидала, и его ярость поразила ее плоть, как нож, ударила по нервам. Она подавила стон. Ее тело сотрясла дрожь. А он и хотел потрясти ее всю, чтобы она не ощущала ничего, кроме наслаждения. Пусть думает только о нем, о Кейде. Уж он об этом позаботится.Тело у нее было тонкое, хрупкое, но мускулы удивляли своей рельефностью, и нежная кожа составляла им удивительный контраст. Он покрывал ее кожу легкими поцелуями, а сам в это время прикидывал, как устранить все барьеры на пути к полному обладанию. Кейд просунул пальцы под бретели ее лифчика, едва касаясь, погладил упругую плоть. Затем расстегнул лифчик и отбросил его в сторону. Она хотела было помешать, оттолкнуть его, прежде чем он увлечет ее с собой по ту сторону барьера, который она поклялась никогда не переходить, но он изо всей силы, почти грубо, впился в ее рот поцелуем. Что-то стихийное возникло в теле, безумное предощущение, что-то жаждало вырваться на волю, и это что-то было сильнее ее. Мощная, неуемная судорога потрясла все тело. Она даже устыдилась ее силы.Кейд сорвал с себя рубашку. Она с трудом различала его лицо. Дыхание ее стало частым, неровным, сбивчивым. Она протянула ему руки, и он скользнул в ее объятия. Его рот требовал, руки мяли, сжимали, поглаживали. А она ухватилась за столбики кровати, совершенно так, как он представлял себе раньше, в мечтах. Темное желание накатывало волнами, захлестывало ее с головой. Из горла у нее вырвалось рыдание, и затем наступило долгое, безумное освобождение., Последний отблеск дня скользнул по ее лицу. Волосы Тори разметались на подушке, щеки пылали. «Вот такую, как сейчас, я запомню ее навсегда», – пронеслось у него в голове. «И она тоже запомнит», – поклялся себе Кейд.– Открой глаза, Тори, посмотри на меня. Когда ресницы ее затрепетали, он, сдерживая последний порыв, поцеловал ее долго, крепко. Напряжение все нарастало. Она снова была во власти ожидания. Ее пожирало пламя.– Кейд, – едва слышно сказала она.– Повтори.Ей хотелось зарыдать. Закричать…– Кейд.– Еще раз.И он вошел в нее. В мозгу у нее вспыхнули тысячи огней. И она задвигалась в такт, поглотив его, наслаждаясь каждым мгновением, пока все они не слились в одну потрясающую бесконечную череду. Ритм все учащался, она с жадностью впивала взглядом ярко-синий цвет его глаз.– Останься.И он потерял себя, он весь растворился в ней. И замер, уткнувшись лицом в ее волосы.
Нет, еще никогда и никто не покорял ее так. Никогда она не отдавалась всецело, без остатка. Наверное, это должно бы встревожить ее, но сейчас она не могла думать ни о чем.В комнате воцарились сумерки. За многие-многие месяцы она впервые испытала полнейшее расслабление – и телом, и душой, и сознанием. Она даже не помнила, когда такое с ней случалось.– Мне кажется, что мы все-таки отпраздновали, – пробормотала она и подумала, не будет ли с ее стороны свинством сейчас заснуть.– Ну, отныне нам представится для празднований много поводов, а я мечтал очутиться в этой постели с тобой с того самого момента, как я ее сюда приволок.– Знаю, ты не очень-то скрывал свои намерения. Но гораздо лучше, чем мне этого хотелось.И он вспомнил, как представлял себе этот первый раз – с музыкой, при свете канделябров…– Мы прекрасно без этого обошлись, – сонно сказала Тори.– Без чего?– Без музыки и канделябров…И она широко раскрыла глаза, сон как рукой сняло.– Извини, извини… Я не хотела.– Прочитать мои мысли?– Пожалуйста, прости.Он вскочил, сел на кровати и приподнял Тори так, что оказался лицом к ее лицу.– А тебе не приходило в голову, что мужчина не имеет ничего против, когда женщина читает его мысли?– Но такое вторжение в личные мысли непростительно.– Неужели?И, к ее изумлению, он откинулся на кровать, повалив Тори себе на грудь.– Сдается мне, что пять минут назад мы с большим успехом вторглись не только в круг личных чувств друг друга, а кое-куда и поглубже. Так что можешь опять заглянуть в глубину моих мыслей.– Не понимаю.– Интересно, что ты на этот раз там найдешь.– Я не читаю мысли других людей. Это случайность. Это произошло потому, что между нами был такой тесный физический контакт.– С этим не спорю.– И когда я сказала насчет музыки и свечей, я почти засыпала. Так оно и получается. В сознание вдруг как бы вплывает образ, очень четкий. Я видела, как мы стоим у кровати, слышала музыку и видела горящие свечи.Кейд выглядел таким довольным. Совсем не разозлился.– Тебе всегда что-нибудь чудится?– Нет-нет. Мне вовсе не хочется бесцеремонно проникать в чужие мысли. Я себе этого не позволяю. И это дается легко, если я не очень устала.– Тогда в следующий раз, когда ты будешь засыпать, я постараюсь не думать о Мег Райан.– Мег… – Тори села на постели, машинально прикрыв грудь рукой. – Мег Райан…– Да, она такая полненькая, сексуальная. Мой любимый тип женщины. И я постараюсь представить тебя блондинкой. Это мне сильно поможет в следующий раз.– Вот уж не собираюсь возбуждать твои сексуальные фантазии о голливудских актрисах.Тори хотела было встать и вдруг опять откинулась навзничь, а он в одно мгновение оказался наверху.– Ну, дорогая моя, поспособствуй мне хоть разочек.– Нет. – Она не сдержалась и хихикнула. Кейд легонько куснул Тори в плечо.– Ты и так меня уже возбудила.– Отстань! – Она попыталась вырваться, без особого, правда, энтузиазма.– Не могу. – И он стал осыпать ее лицо поцелуями. – Ну засмейся еще, у тебя такой сексуальный смешок.– Нет!И она рассмеялась, но смех ее внезапно оборвался. Они снова слились в одно, и Тори целиком отдалась своим чувствам.
А потом они ели жаркое, присланное Лайлой, запивая его вином. И снова поднялись в спальню и занялись любовью с нетерпением и пылкостью юных влюбленных. Они никак не могли насытиться друг другом, и, когда взошла луна, ее серебристый свет омывал их слившиеся воедино тела. Потом они заснули, а в открытые окна веял легкий ветерок, пронизанный запахом болотной зелени.
…"Он возвращается".Хоуп сидела на крыльце Дома на болоте. При ее жизни этого крыльца еще не было. Она принялась подкидывать и ловить маленький красный шарик.Тори снова было восемь лет, худое личико выражало тревогу, ноги были в ссадинах, ушибах и следах от ремня.«Ему нравится причинять боль девочкам… Он от этого чувствует себя взрослым и сильным».– Он причинил боль и другим, не только тебе.– Да, не только мне, – согласилась Хоуп. – Ты уже знаешь. И ты всегда знала. Как в тот раз, когда увидела рисунок того маленького мальчика.– Но у меня больше так не получается. – В груди Тори гулко начало стучать сердце. – И я не хочу больше так уметь.– Но ты приехала, – просто ответила Хоуп. – Только будь осторожна… Или ты тоже распрощаешься со всеми.– Скажи, кто он, Хоуп. Скажи, где его искать.– Не могу. – И она устремила на Тори ясный взгляд. – Ты должна найти его сама. Будь осторожна…
Тори широко распахнула глаза. Сердце бешено колотилось о ребра, одна рука крепко сжалась в кулак. Так крепко, словно она боялась, что из нее может выкатиться маленький красный шарик, но, когда она расправила затекшие пальцы, ладонь была пуста.За окном стояла ночь. Ветерок утих, и воздух был неподвижен. В нем чувствовалась настороженность, глухо ухала сова, пронзительно стрекотали сверчки. Тори слышала ровное дыхание спящего Кейда. Во сне она отодвинулась от него как можно дальше. «Во сне нет близости», – подумала она.Когда мозг так уязвим, как у нее, нельзя спать, уютно устроившись рядом. Она осторожно соскользнула с кровати, на цыпочках прошла в кухню, отвернула кран и, когда вода стала холодной, наполнила стакан.Сновидение вызвало у нее страшную жажду и напомнило, почему ей не следует спать с Кинкейдом Лэвеллом.Его сестра мертва, и если она не виновата в ее смерти, то эта смерть накладывает на нее, на Тори, определенные обязательства. Она и прежде ощущала бремя долга, но шла своей дорогой. На этом пути она познала и величайшую радость, и сокрушительное горе. Тогда она спала с другим мужчиной, которому отдалась по беззаботной и невинной любви.И когда она потеряла его, то поклялась, что больше не повторит прежних ошибок. И что же? Все повторяется. Она снова навлекает на себя ту, прежнюю, боль.Да, Кейд из тех мужчин, в которых женщины влюбляются. Она и сама могла бы в него влюбиться. И так, что эта любовь окрасит каждую мысль, все поступки и чувства. И в ярком экстазе радости, и в серых потемках отчаяния.Так что продолжения быть не должно. Любовь – это безрассудство и опасность. Любовь подстерегает ревнивое, завистливое око судьбы, только и ждущее, чтобы отнять любовь навсегда.Она поднесла стакан воды к губам и увидела. Там, за окном. В темноте.Стакан выскользнул у нее из рук, упал в раковину и разбился.– Тори? – Кейд молниеносно проснулся и выскочил из постели. Спотыкаясь в темноте и чертыхаясь, он бросился в кухню.Она стояла под резким светом лампы, прижав руки к горлу, и неотрывно глядела в окно.– Кто-то есть там, в темноте.– Тори.Он увидел осколок стекла на полу и схватил ее за руки.– Ты порезалась?– Кто-то там есть, в темноте, – повторила она, словно испуганный ребенок. – И наблюдает. Из темноты. Он уже приходил. И он опять придет.Она смотрела мимо Кейда и видела какие-то тени и силуэты. А чувствовала только холод. Страшный холод.– Он хочет меня убить. Если бы я была с нею в ту ночь, он бы только наблюдал за нами. Как делал это раньше. Он бы только наблюдал и воображал, что он это делает. Просто воображал бы и потом сам удовлетворил себя.Колени у нее подогнулись, но, когда Кейд подхватил ее, Тори запротестовала:– Все в порядке. Мне просто надо сесть.– Не сесть, а лечь.Он отнес ее в постель и стал в темноте искать брюки.– Оставайся здесь.– Куда ты?Ужас при мысли, что сейчас она останется одна, дал ей силы, и Тори вскочила с кровати.– Ты говоришь, что во дворе кто-то есть. Я хочу взглянуть.– Нет!Теперь она испугалась за него.– Сейчас еще не твоя очередь.– Что?Она всплеснула руками и осела на матрас.– Извини. У меня путаница в мыслях. Он ушел, Кейд. Его больше там нет. Он следил раньше. Когда мы… Он наблюдал за нами, когда мы…– Я все-таки посмотрю, – мрачно возразил Кейд.– Но ты его не найдешь.Кейд вышел. Ему очень хотелось найти мерзавца. Найти и пустить в ход кулаки, дать выход ярости. Он укрепил фонарь на двери и внимательно осмотрел все пространство, затопленное бледно-желтым светом. Подошел к своему универсалу, вынул фонарь и нож из бардачка.Вооружившись, он обошел вокруг дома, высвечивая землю и тени в кустарнике. Около окна спальни он нагнулся и увидел, что там вытоптана трава: кто-то, видимо, долго стоял здесь.«Сукин сын», – прошипел он и стиснул рукоятку ножа. Конечно, надо было бы осмотреть окрестности, но не стоит оставлять Тори одну.Поэтому он вошел опять в дом и оставил фонарь и нож на столе.Тори сидела все в той же позе, сжав кулаки, и подняла голову, когда он приблизился, однако ничего не сказала.– То, что мы с тобой здесь делали, – сказал Кейд, – это наше. Только наше. Он ничего не сможет изменить. – Он сел рядом и взял ее за руку. – Не сможет, если мы ему не позволим.– Он осквернил это.– Не для нас. Не для нас с тобой, Тори, – и он повернул ее лицом к себе.Она вздохнула, погладила пальцем тыльную сторону его руки.– Ты рассердился. Но ты умеешь собой владеть. Как тебе это удается?– Да я пнул ногой свой автомобиль пару раз, чтобы сорвать злость.Он провел ладонью по ее волосам.– Ты расскажешь, что еще видела?– Он злился. Но я не вижу его самого. Я не та, которую он желает, но он не даст мне оставаться здесь. Он не доверяет мне, когда я так близко от Хоуп… И я не знаю, чьи это мысли, мои или его. Я не могу отчетливо увидеть его лицо. Может быть, дело во мне, но я не могу рассмотреть его.– Значит, ее убил не какой-то чужак, как мы думали все эти годы.– Нет, не чужак… Это кто-то, кто знал ее, кто за ней следил. За нами. Мне кажется, я о чем-то таком догадывалась уже тогда, но из-за страха приказала себе не думать. Если бы в то утро я пошла с вами, с тобой и твоим отцом, если бы у меня хватило мужества не только сказать вам, где она, но пойти туда, я, может быть, все увидела. Не уверена, однако, возможно, увидела бы, И тогда этому был бы положен конец.– Ну этого мы знать не можем. Однако мы должны положить этому конец теперь. И сейчас мы позвоним в полицию.– Кейд, полиция… – горло у нее перехватило. – …Вряд ли там станут слушать меня.– Шеф Расе, конечно, потребует доказательств, но он тебя выслушает. А пока оденься.– Ты хочешь звонить ему прямо сейчас? В четыре утра?– Да. – И Кейд поднял телефонную трубку. – Ему за это платят. Глава 17 Шеф полиции Карл Расе был невысок. Не был он и красив: лицо широкое, с ушами, торчащими, как несоразмерно большие ручки глиняного сосуда, волосы, тронутые сединой. Он не обладал блестящими способностями. Информация проникала в его мозг извилистыми и окольными путями, но оседала прочно. И работал он медленно и тяжело, однако тщательно. И еще он отличался благожелательностью. Он никогда не бранился и не сетовал, если его будили до рассвета, например, в четыре утра. Он просто вставал и одевался в темноте, стараясь не разбудить жену. Он оставлял ей записку на кухонном столе и, уходя, запихивал в карман ее список, что надо купить по дороге.И то, что он подумал, встретившись с Кинкейдом Лэвеллом в четыре утра в спальне Виктории Боден, он оставил при себе.Кейд встретил его на крыльце.– Спасибо, что приехали, шеф.– Все в порядке. – Карл с довольным видом сунул в рот пластинку жвачки, которую жевал с тех пор, как жена и мытьем, и катаньем заставила его бросить курить.– Давайте осмотрим окрестности. Интересно узнать ваше мнение.– Как поживают ваши домашние?– Спасибо, все хорошо.– Слышал, что приехала тетушка Рози. Уж, пожалуйста, передайте ей привет от меня.– Да, обязательно.Кейд осветил примятую траву под окном спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Нет, еще никогда и никто не покорял ее так. Никогда она не отдавалась всецело, без остатка. Наверное, это должно бы встревожить ее, но сейчас она не могла думать ни о чем.В комнате воцарились сумерки. За многие-многие месяцы она впервые испытала полнейшее расслабление – и телом, и душой, и сознанием. Она даже не помнила, когда такое с ней случалось.– Мне кажется, что мы все-таки отпраздновали, – пробормотала она и подумала, не будет ли с ее стороны свинством сейчас заснуть.– Ну, отныне нам представится для празднований много поводов, а я мечтал очутиться в этой постели с тобой с того самого момента, как я ее сюда приволок.– Знаю, ты не очень-то скрывал свои намерения. Но гораздо лучше, чем мне этого хотелось.И он вспомнил, как представлял себе этот первый раз – с музыкой, при свете канделябров…– Мы прекрасно без этого обошлись, – сонно сказала Тори.– Без чего?– Без музыки и канделябров…И она широко раскрыла глаза, сон как рукой сняло.– Извини, извини… Я не хотела.– Прочитать мои мысли?– Пожалуйста, прости.Он вскочил, сел на кровати и приподнял Тори так, что оказался лицом к ее лицу.– А тебе не приходило в голову, что мужчина не имеет ничего против, когда женщина читает его мысли?– Но такое вторжение в личные мысли непростительно.– Неужели?И, к ее изумлению, он откинулся на кровать, повалив Тори себе на грудь.– Сдается мне, что пять минут назад мы с большим успехом вторглись не только в круг личных чувств друг друга, а кое-куда и поглубже. Так что можешь опять заглянуть в глубину моих мыслей.– Не понимаю.– Интересно, что ты на этот раз там найдешь.– Я не читаю мысли других людей. Это случайность. Это произошло потому, что между нами был такой тесный физический контакт.– С этим не спорю.– И когда я сказала насчет музыки и свечей, я почти засыпала. Так оно и получается. В сознание вдруг как бы вплывает образ, очень четкий. Я видела, как мы стоим у кровати, слышала музыку и видела горящие свечи.Кейд выглядел таким довольным. Совсем не разозлился.– Тебе всегда что-нибудь чудится?– Нет-нет. Мне вовсе не хочется бесцеремонно проникать в чужие мысли. Я себе этого не позволяю. И это дается легко, если я не очень устала.– Тогда в следующий раз, когда ты будешь засыпать, я постараюсь не думать о Мег Райан.– Мег… – Тори села на постели, машинально прикрыв грудь рукой. – Мег Райан…– Да, она такая полненькая, сексуальная. Мой любимый тип женщины. И я постараюсь представить тебя блондинкой. Это мне сильно поможет в следующий раз.– Вот уж не собираюсь возбуждать твои сексуальные фантазии о голливудских актрисах.Тори хотела было встать и вдруг опять откинулась навзничь, а он в одно мгновение оказался наверху.– Ну, дорогая моя, поспособствуй мне хоть разочек.– Нет. – Она не сдержалась и хихикнула. Кейд легонько куснул Тори в плечо.– Ты и так меня уже возбудила.– Отстань! – Она попыталась вырваться, без особого, правда, энтузиазма.– Не могу. – И он стал осыпать ее лицо поцелуями. – Ну засмейся еще, у тебя такой сексуальный смешок.– Нет!И она рассмеялась, но смех ее внезапно оборвался. Они снова слились в одно, и Тори целиком отдалась своим чувствам.
А потом они ели жаркое, присланное Лайлой, запивая его вином. И снова поднялись в спальню и занялись любовью с нетерпением и пылкостью юных влюбленных. Они никак не могли насытиться друг другом, и, когда взошла луна, ее серебристый свет омывал их слившиеся воедино тела. Потом они заснули, а в открытые окна веял легкий ветерок, пронизанный запахом болотной зелени.
…"Он возвращается".Хоуп сидела на крыльце Дома на болоте. При ее жизни этого крыльца еще не было. Она принялась подкидывать и ловить маленький красный шарик.Тори снова было восемь лет, худое личико выражало тревогу, ноги были в ссадинах, ушибах и следах от ремня.«Ему нравится причинять боль девочкам… Он от этого чувствует себя взрослым и сильным».– Он причинил боль и другим, не только тебе.– Да, не только мне, – согласилась Хоуп. – Ты уже знаешь. И ты всегда знала. Как в тот раз, когда увидела рисунок того маленького мальчика.– Но у меня больше так не получается. – В груди Тори гулко начало стучать сердце. – И я не хочу больше так уметь.– Но ты приехала, – просто ответила Хоуп. – Только будь осторожна… Или ты тоже распрощаешься со всеми.– Скажи, кто он, Хоуп. Скажи, где его искать.– Не могу. – И она устремила на Тори ясный взгляд. – Ты должна найти его сама. Будь осторожна…
Тори широко распахнула глаза. Сердце бешено колотилось о ребра, одна рука крепко сжалась в кулак. Так крепко, словно она боялась, что из нее может выкатиться маленький красный шарик, но, когда она расправила затекшие пальцы, ладонь была пуста.За окном стояла ночь. Ветерок утих, и воздух был неподвижен. В нем чувствовалась настороженность, глухо ухала сова, пронзительно стрекотали сверчки. Тори слышала ровное дыхание спящего Кейда. Во сне она отодвинулась от него как можно дальше. «Во сне нет близости», – подумала она.Когда мозг так уязвим, как у нее, нельзя спать, уютно устроившись рядом. Она осторожно соскользнула с кровати, на цыпочках прошла в кухню, отвернула кран и, когда вода стала холодной, наполнила стакан.Сновидение вызвало у нее страшную жажду и напомнило, почему ей не следует спать с Кинкейдом Лэвеллом.Его сестра мертва, и если она не виновата в ее смерти, то эта смерть накладывает на нее, на Тори, определенные обязательства. Она и прежде ощущала бремя долга, но шла своей дорогой. На этом пути она познала и величайшую радость, и сокрушительное горе. Тогда она спала с другим мужчиной, которому отдалась по беззаботной и невинной любви.И когда она потеряла его, то поклялась, что больше не повторит прежних ошибок. И что же? Все повторяется. Она снова навлекает на себя ту, прежнюю, боль.Да, Кейд из тех мужчин, в которых женщины влюбляются. Она и сама могла бы в него влюбиться. И так, что эта любовь окрасит каждую мысль, все поступки и чувства. И в ярком экстазе радости, и в серых потемках отчаяния.Так что продолжения быть не должно. Любовь – это безрассудство и опасность. Любовь подстерегает ревнивое, завистливое око судьбы, только и ждущее, чтобы отнять любовь навсегда.Она поднесла стакан воды к губам и увидела. Там, за окном. В темноте.Стакан выскользнул у нее из рук, упал в раковину и разбился.– Тори? – Кейд молниеносно проснулся и выскочил из постели. Спотыкаясь в темноте и чертыхаясь, он бросился в кухню.Она стояла под резким светом лампы, прижав руки к горлу, и неотрывно глядела в окно.– Кто-то есть там, в темноте.– Тори.Он увидел осколок стекла на полу и схватил ее за руки.– Ты порезалась?– Кто-то там есть, в темноте, – повторила она, словно испуганный ребенок. – И наблюдает. Из темноты. Он уже приходил. И он опять придет.Она смотрела мимо Кейда и видела какие-то тени и силуэты. А чувствовала только холод. Страшный холод.– Он хочет меня убить. Если бы я была с нею в ту ночь, он бы только наблюдал за нами. Как делал это раньше. Он бы только наблюдал и воображал, что он это делает. Просто воображал бы и потом сам удовлетворил себя.Колени у нее подогнулись, но, когда Кейд подхватил ее, Тори запротестовала:– Все в порядке. Мне просто надо сесть.– Не сесть, а лечь.Он отнес ее в постель и стал в темноте искать брюки.– Оставайся здесь.– Куда ты?Ужас при мысли, что сейчас она останется одна, дал ей силы, и Тори вскочила с кровати.– Ты говоришь, что во дворе кто-то есть. Я хочу взглянуть.– Нет!Теперь она испугалась за него.– Сейчас еще не твоя очередь.– Что?Она всплеснула руками и осела на матрас.– Извини. У меня путаница в мыслях. Он ушел, Кейд. Его больше там нет. Он следил раньше. Когда мы… Он наблюдал за нами, когда мы…– Я все-таки посмотрю, – мрачно возразил Кейд.– Но ты его не найдешь.Кейд вышел. Ему очень хотелось найти мерзавца. Найти и пустить в ход кулаки, дать выход ярости. Он укрепил фонарь на двери и внимательно осмотрел все пространство, затопленное бледно-желтым светом. Подошел к своему универсалу, вынул фонарь и нож из бардачка.Вооружившись, он обошел вокруг дома, высвечивая землю и тени в кустарнике. Около окна спальни он нагнулся и увидел, что там вытоптана трава: кто-то, видимо, долго стоял здесь.«Сукин сын», – прошипел он и стиснул рукоятку ножа. Конечно, надо было бы осмотреть окрестности, но не стоит оставлять Тори одну.Поэтому он вошел опять в дом и оставил фонарь и нож на столе.Тори сидела все в той же позе, сжав кулаки, и подняла голову, когда он приблизился, однако ничего не сказала.– То, что мы с тобой здесь делали, – сказал Кейд, – это наше. Только наше. Он ничего не сможет изменить. – Он сел рядом и взял ее за руку. – Не сможет, если мы ему не позволим.– Он осквернил это.– Не для нас. Не для нас с тобой, Тори, – и он повернул ее лицом к себе.Она вздохнула, погладила пальцем тыльную сторону его руки.– Ты рассердился. Но ты умеешь собой владеть. Как тебе это удается?– Да я пнул ногой свой автомобиль пару раз, чтобы сорвать злость.Он провел ладонью по ее волосам.– Ты расскажешь, что еще видела?– Он злился. Но я не вижу его самого. Я не та, которую он желает, но он не даст мне оставаться здесь. Он не доверяет мне, когда я так близко от Хоуп… И я не знаю, чьи это мысли, мои или его. Я не могу отчетливо увидеть его лицо. Может быть, дело во мне, но я не могу рассмотреть его.– Значит, ее убил не какой-то чужак, как мы думали все эти годы.– Нет, не чужак… Это кто-то, кто знал ее, кто за ней следил. За нами. Мне кажется, я о чем-то таком догадывалась уже тогда, но из-за страха приказала себе не думать. Если бы в то утро я пошла с вами, с тобой и твоим отцом, если бы у меня хватило мужества не только сказать вам, где она, но пойти туда, я, может быть, все увидела. Не уверена, однако, возможно, увидела бы, И тогда этому был бы положен конец.– Ну этого мы знать не можем. Однако мы должны положить этому конец теперь. И сейчас мы позвоним в полицию.– Кейд, полиция… – горло у нее перехватило. – …Вряд ли там станут слушать меня.– Шеф Расе, конечно, потребует доказательств, но он тебя выслушает. А пока оденься.– Ты хочешь звонить ему прямо сейчас? В четыре утра?– Да. – И Кейд поднял телефонную трубку. – Ему за это платят. Глава 17 Шеф полиции Карл Расе был невысок. Не был он и красив: лицо широкое, с ушами, торчащими, как несоразмерно большие ручки глиняного сосуда, волосы, тронутые сединой. Он не обладал блестящими способностями. Информация проникала в его мозг извилистыми и окольными путями, но оседала прочно. И работал он медленно и тяжело, однако тщательно. И еще он отличался благожелательностью. Он никогда не бранился и не сетовал, если его будили до рассвета, например, в четыре утра. Он просто вставал и одевался в темноте, стараясь не разбудить жену. Он оставлял ей записку на кухонном столе и, уходя, запихивал в карман ее список, что надо купить по дороге.И то, что он подумал, встретившись с Кинкейдом Лэвеллом в четыре утра в спальне Виктории Боден, он оставил при себе.Кейд встретил его на крыльце.– Спасибо, что приехали, шеф.– Все в порядке. – Карл с довольным видом сунул в рот пластинку жвачки, которую жевал с тех пор, как жена и мытьем, и катаньем заставила его бросить курить.– Давайте осмотрим окрестности. Интересно узнать ваше мнение.– Как поживают ваши домашние?– Спасибо, все хорошо.– Слышал, что приехала тетушка Рози. Уж, пожалуйста, передайте ей привет от меня.– Да, обязательно.Кейд осветил примятую траву под окном спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37