Впившись друг в друга взглядами, недвусмысленно выражавшими: «Скажешь кому — убью», мальчишки вскинули указательные пальцы на уровень ушей и хором выкрикнули:— Виб-виб-виб!— Воб-воб-воб! — воодушевленно откликнулся Моркоу.— Слушай, как ты это делаешь, а? — немного погодя спросил констебль Башмак, поспешая за широко шагающим капитаном Городской Стражи.— О, все очень просто! Просто поднимаешь обе руки, вот ТАК, — ответил Моркоу. — Но, пожалуйста, никому не говори, потому что это тайный сиг…— Но они же настоящие бандиты, капитан! Душегубы, только маленькие! Разбойники, воришки и…— Да-да, конечно, иной раз их заносит, но если копнуть поглубже, то увидишь, что в душе они вовсе неплохие ребята.— Копнуть? Да они сами кого хочешь зароют! А господин Ваймс в курсе… ну, что ты тут с ними?— Вроде как. Я сказал ему, что хотел бы открыть клуб для уличных мальчишек. Он ответил, что не возражает, но при одном условии: что я устрою им поход с ночевкой на самом краю очень крутого обрыва, и желательно, чтобы в ту же ночь случилось землетрясение посильнее. Но он всегда говорит нечто подобное. Его уже не изменишь. Кстати, где заложники-то?— Опять у Вортинга, капитан. Но сегодня… вроде как совсем плохо…Когда стражники скрылись за углом, Проныры и Пролазы обменялись настороженными взглядами. Затем быстренько разобрали оружие и как можно незаметнее, озираясь по сторонам, покинули место сборища. «Не то чтобы мы не хотели устроить тут хорошую драчку, — всем своим видом старались сообщить они. — Просто у нас есть дела неотложной важности, так что мы сейчас пойдем и выясним, что же это такая за важность».
В доках царила необычная тишина: ни тебе криков, ни перебранок. Люди слишком глубоко погрузились в размышления о деньгах.Сержант Колон и капрал Шноббс, прислонившись к штабелю досок, наблюдали за человеком, чрезвычайно старательно выписывающем на носу судна новое название: «Гордость Анк-Морпорка». Рано или поздно он обязательно заметит, что пропустил мягкий знак, и они уже предвкушали небольшое развлечение.— А ты когда-нибудь был в море, сержант? — спросил вдруг Шноббс.— Ха, ну уж нет! — отозвался Колон. — Чтобы я добровольно отправился кормить рыб?— Во-во, — поддакнул Шнобби. — Всех на свете не накормишь. Самому мало.— Правильно.— Лично я даже и не думал никогда кормить рыб. Что я, дурак, что ли?— Вот только ты не знаешь, что на самом деле означает фраза «кормить рыб», а, капрал?— Честно говоря, сержант, не знаю.— Это когда корабль отправляется на дно — и ты вместе с ним. А такое случается часто. Проклятому морю доверять нельзя. Когда я был маленьким мальчиком, у меня была книжка про такого же маленького мальчика, так вот, он превратился в русалку и поселился на дне морском…— …Вот уж он там рыб накормил…— Угу, и, кстати, рыб там было хоть отбавляй, но все такие добрые и говорящие. И розовые ракушки были, и все такое. А потом я поехал на каникулы в Щеботан и в первый раз увидел море; и подумал тогда: ага, сейчас и мы попробуем. В общем, не будь моя мамаша легкой на подъем, не знаю, чем бы все закончилось. Ну, тот пацан из книжки просто умел дышать под водой, но мне-то откуда было это знать? Одним словом, брешут все про это море. Что в нем особенного? Тина да всякие крабы гадостные.— А вот дядя моей матери был моряком, — вставил Шноббс. — Но потом его перевербовали, сразу после той большой эпидемии, ну, помнишь? Фермеры напоили его допьяна, а очнулся он уже привязанным к плугу.Некоторое время стражники любовались «Гордостью».— Похоже, грядет большая драка, сержант, — заметил Шноббс, когда художник принялся выписывать завершающую «а».— Да какое там… Клатчцы — это кучка трусов, — уверенно заявил Колон. — Стоит им отведать холодной стали, как они сразу удерут обратно в свою пустыню.Сержант Колон был широко образованной личностью. Он посещал школу под названием «Мой Отец Всегда Говорил», а также колледж «Ясно Дело, Так И Есть», а к описываемому периоду с отличием закончил университет «Как Сказал Мне Один Парень В Трактире».— Стало быть, ты считаешь, что в бою с ними мы отличимся без проблем? — спросил Шноббс.— Конечно, у нас же совсем разный цвет кожи, — веско сообщил Колон. — По крайней мере, у меня с ними, — добавил он, внимательно изучив разнообразные оттенки капрала Шноббса.Вряд ли на Плоском мире существовало хоть одно живое существо того же цвета, что и капрал Шноббс.— Констебль Посети довольно-таки смуглый, — согласился Шноббс. — Но я что-то не замечал, чтобы он от кого-то удирал. Скорее наоборот: если есть хоть малейшая надежда всучить какому-нибудь простофиле религиозный буклет, старина Горшок вцепляется в беднягу прям как терьер.— А вот омниане на нас больше похожи, — возразил Колон. — Горшок же омнианин. Конечно, он не без странностей, но в целом очень похож на нас. Частями тела, ну и так далее. А вообще, клатчца сразу можно узнать по тому, насколько часто он употребляет слова, начинающиеся с «ал». Верный признак. Ведь именно, клатчцы придумали все слова на «ал». К примеру, ал-коголь. Понятно?— Так это они изобрели пиво?— Ага.— Умно.— Да при чем тут умно? — Сержант Колон лишь сейчас осознал, что допустил тактическую ошибку. — Просто им повезло.— А что еще такого они открыли?— Ну… — Колон порылся в памяти. — Есть еще ал-гебра. Это вроде когда к цифрам еще буквы всякие пишутся. Для… для тех, кто цифры плохо понимает.— Че, правда?— Абсолютная, — кивнул Колон. Теперь, когда он снова ощутил под ногами твердую почву, в его голосе значительно прибыло уверенности. — А еще один университетский волшебник как-то рассказал мне, что есть такая штука, «ничего», ну, ты наверняка знаешь, так вот, ее-то клатчцы и придумали. А я его и спрашиваю: «Как так? То самое ничего?» — «Ага, — говорит. — Это и есть их большой вклад в архиметику. А именно — ноль».— И в самом деле, похоже, не шибко умные люди-то, — заметил Шнобби. — Я вот тоже, к примеру, ничего не изобрел. Этак каждый может.— К чему я и веду, — поддержал Колон. — Я этому волшебнику говорю: есть, мол, люди, которые придумали, допустим, четыре… или… или…— …Семь…— Точно, семь. Вот эти люди — настоящие гении. А НИЧЕГО изобретать не надо. Оно и так есть. Клатчцы просто-напросто нашли его.— У них там целая пустыня этого самого ничего, — согласился Шноббс.— Во-во! Верно сказано. Пустыня. Которая, как известно всякому, представляет собой, в общем-то, ничто. То есть является для этих клатчцев естественным источником сырья. Верная мысль. А мы — мы гораздо цивилизованнее, у нас кругом много чего, и все надо считать, вот мы и изобрели числа. Это как… ну, еще, к примеру, говорят, будто клатчцы изобрели астрономию…— Ал-трономию, — поправил Шноббс.— Нет-нет… Нет, Шнобби, к тому времени они уже выучили букву «с» — скорее всего, у нас стырили… Короче, они ДОЛЖНЫ БЫЛИ придумать астрономию, потому как на что еще им смотреть, если не на небо? Любой дурак может таращиться на звезды и придумывать им имена, так что называть это «открытием» будет чересчур. Одно дело — изобретать, и совсем другое — таблички с надписями развешивать.— А еще, я слышал, у них целая куча всяких разных странных богов, — сказал Шноббс.— Ага, и чокнутых жрецов, — поддержал Колон. — Их хлебом не корми, дай пену изо рта попускать. И во что только эти клатчцы не верят, буквально во всякую ерунду!Протекла еще минута, в течение которой собеседники в молчании следили за действиями художника. Колон предвидел следующий вопрос и боялся его.— Так чем же они все-таки от нас отличаются? — поинтересовался Шноббс. — Я потому спрашиваю, что некоторые наши священнослужители тоже…— Знаешь, Шнобби, мне, может, показалось, но твой голос звучит как-то не совсем патриотично, — сурово оборвал его Колон.— Что ты, конечно показалось! Я просто спросил. Я же вижу, они гораздо хуже нас — они же иностранцы и прочее в том же роде…— И, само собой, им бы только чью-нибудь кровь пролить, — добавил Колон. — Да своими кривыми мечами помахать — гады кровожадные.— То есть… Ты хочешь сказать, они так и норовят кровожадно напасть на нас, трусливо убегая от холодной стали, которой только что отведали? — уточнил Шнобби, память которого предательски точно фиксировала все нюансы предыдущей беседы.— Я хочу сказать, что доверять этим клатчцам нельзя. А после еды они рыгают как слоны.— Ну… ты тоже рыгаешь, сержант.— Да, но я не выдаю это за ХОРОШИЕ МАНЕРЫ. — Хорошо все-таки, что у нас есть ты, сержант. Ты так все хорошо объясняешь, — покачал головой Шнобби. — Просто поразительно, сколько всего ты знаешь.— Я и сам порой на себя удивляюсь, — скромно согласился Колон.Художник откинулся, чтобы полюбоваться своей работой. До собеседников донесся вырвавшийся из самых глубин его души скорбный вопль. Колон и Шноббс удовлетворенно кивнули.
Жизнь научила Моркоу, что переговоры об освобождении заложников — крайне сложное дело. Тут главное не торопиться. Пусть говорит другая сторона, когда будет готова.Поэтому, спрятавшись за перевернутой телегой, которая служила надежным прикрытием от стрел, Моркоу решил написать письмо домой. Каждое такое письмо давалось нелегко, вот и сейчас он морщил лоб и грыз кончик карандаша. К орфографии и пунктуации Моркоу подходил чисто с баллистических позиций (как это называл командор Ваймс). «Дарагие Мам и Пап, Надеюсь письмо застанит вас в добром здравии в катером сичас пребываю и я. Спасибо за балыиую пасылку с гномим хлебом я паделился им с другими гномами в Страже и ани гаварят он даже вкусней чем у Ломозуба («Хлеб — Зубы Праглотиш»). Канешна ведь нет лутчше хлеба чем тот каторый куют дома. Очень вкустно мам! С теми парнижками о которых я вам уже писал все в порядке только кмндр. Ваймс все равно ни даволен. Я иму сказал што в душе ани харошие и им будит палезно узнать о Выжыва-нии В Обсчестве как мошно больше а он говорит чего они умеют так это выжыватъ в томто вся и беда. Но он дал мне 5$ на футбольный мяч а это доказывает что глубоко в душе иму ни всеравно. У нас в Страже паявилосъ многа новых лиц и это как раз очинъ кстати изза Клатча. Все Очинь Сериозно, я чувствую то што сичас праиз-ходит — это За Тишъе перед Бурей и я знаю што ни ашибаюсь. Должин прирваться патому што в Склад Брильянтов Вортинга ворвались грабитили. Они взяли в заложники капрала Ангву. Баюсь пральется крофь, такшто Астаюсъ вашым Любищим Сыном, Моркоу Железобетонссон (Капитан) ПыС. Завтра напишу исчо». Тщательно сложив письмо, Моркоу засунул его под нагрудник.— Пожалуй, время, отпущенное им на обдумывание, истекло. Итак, констебль, какой следующий номер в нашем списке?Порывшись в засаленной кипе бумажек, констебль Башмак выудил очередной листок.— Мы остановились на кражах из шляп слепых попрошаек, — начал было он и тут же перебил сам себя: — Нет-нет, вот это куда важнее…Взяв в одну руку протянутую бумажку, а в другую — рупор, Моркоу осторожно высунулся из-за края повозки.— И опять доброе утро! — бодро выкрикнул он. — Тут мы еще кое-что обнаружили. Кража драгоценностей из…— Да! Да! Это мы сделали! — прокричали из здания.— В самом деле? Я ведь даже не успел договорить, что именно украли, — удивился Моркоу.— Ничего, все равно это НАШИХ рук дело! А теперь нам можно выходить?Послышался какой-то новый звук, похожий на низкое, угрожающее рычание.— Раз так, скажите, что именно вы украли, — откликнулся Моркоу.— Ну… кольца? Золотые кольца?— Мне очень жаль, но о кольцах тут нет ни слова.— Тогда, может, жемчужные ожерелья? Точно, именно их мы и…— Уже теплее, но все же — нет.— Серьги?— О-о, совсем горячо, совсем… — ободряюще произнес Моркоу.— Тогда… корону? Венец?Согнувшись, Моркоу повернулся к констеблю.— Здесь написано «тиара», Редж, может, это сойдет за… — Он поднял голову. — Да, «венец» вполне подходит. Молодцы!И вновь склонился к констеблю Башмаку.— Как думаешь, Редж, мы ведь им не угрожаем? Они говорят искренне?— По-моему, абсолютно искренне, капитан, — пробормотал Редж Башмак, тоже высовываясь над краем повозки. — Отлично, теперь им можно пришить все, кроме, разве что, эксгибиционизма в Гад-парке…— И это тоже мы! — прокричал кто-то.— …Да и то только потому, что, судя по показаниям, тот извращенец был женщиной…— НЕТЭТОБЫЛИМЫ!!! — завопили из дома на гораздо более высокой ноте. — МОЖНО НАМ ВЫХОДИТЬ?! Распрямившись, Моркоу поднес к губам рупор.— Не будете ли вы так добры, господа, выйти с поднятыми руками?— Шутишь? — пискнул кто-то на фоне очередного утробного урчания.— Ну, по крайней мере, я должен видеть ваши руки.— Будь спок, господин, ты их точно увидишь!Четыре человека, спотыкаясь и прикрывая некие места ладонями, вывалились на улицу. Легкий ветерок тут же принялся играть лохмотьями, в которые превратились их одежды. Моркоу вышел из-за телеги. Один человек, очевидно главный, сердито указал на дверной проем.— Хозяина этой лавочки надо привлечь к ответственности! — прокричал он. — Держать в хранилище дикое животное — да где это видано?! Мы никого не трогали, вломились тихо-мирно, а оно как набросится!— Вы стреляли в констебля Башмака, — с упреком произнес Моркоу.— Только для виду! Даже не целились!Констебль Башмак указал на торчащую из нагрудника стрелу.— Оно и заметно! — сварливо воскликнул он. — Здесь потребуется сварка, а за ремонт лат мы платим из собственного кармана. Кроме того, такую вмятину уже не заделаешь, как ни старайся.Грабители расширившимися от ужаса глазами окинули толстые швы вокруг шеи и на плечах Башмака. Наконец до них дошло, что, хотя человеческая раса весьма разнообразна в своей цветовой гамме, лишь очень немногие ее представители обладают серой с зеленоватым оттенком кожей.— Эй, да ты ведь ЗОМБИ! — Ага, раз человек мертв, значит, стреляй в него сколько хошь, да? — огрызнулся констебль Башмак.— И вы захватили в заложники капрала Ангву. То есть ДАМУ. Голос Моркоу оставался по-прежнему бесстрастным. И очень, очень вежливым. Такой тон невольно наводил на мысль, что где-то шипит бикфордов шнур и лучше не ждать, пока пламя доберется до пороховой бочки.— Ну да… вроде как… но она куда-то подевалась, а потом появилась эта ТВАРЬ… — И вы бросили ее там? В опасности? — все так же спокойно осведомился Моркоу.Все четверо воришек рухнули на колени. Главарь воздел руки.— Умоляю! Мы всего лишь грабители и воры! Мы не такие уж плохие!Моркоу кивнул констеблю Башмаку.— Отведи их в Ярд, констебль.— Есть! — отозвался Редж и, многозначительно подняв арбалет, повернулся к грабителям. В его глазах плясали злобные огоньки. — Из-за вас мне придется разориться на десять долларов. Так что на вашем месте я бы даже не пытался бежать.— Нет, сэр, что вы! Мы не такие!Моркоу вступил под сумрачные своды здания и двинулся по коридору. Из-за дверей выглядывали испуганные люди. Ободряюще улыбаясь, Моркоу направился прямиком к сейфовому хранилищу.Капрал Ангва стряхивала с мундира последние соринки.— Уточню сразу: я никого не кусала, — доложила она. — Ни на одном ты даже царапины не найдешь. Просто порвала им чуть-чуть штаны. Должна сказать, то еще удовольствие…В дверях показалось встревоженное лицо.— А, господин Вортинг, — поприветствовал Моркоу. — Осмотрись тут, пожалуйста, но, насколько я понимаю, никаких пропаж быть не должно. Грабители ничего не взяли.Лицо торговца бриллиантами изобразило изумление и недоверие.— Но они ведь захватили заложницу, как же…— Они вовремя осознали ошибочность своих действий, — перебил Моркоу.— И еще… мы слышали рычание… как будто здесь был волк…— Ах да, — кивнул Моркоу и туманно взмахнул рукой. — Ну, знаешь ли, когда воры ссорятся между собой…Вряд ли этот ответ можно было счесть за адекватное объяснение, но поскольку тон Моркоу предполагал, что иного объяснения не последует, то господин Вортинг вполне этим удовлетворился. На целых пять минут — ровно до того момента, как Моркоу и Ангва покинули помещение.— Неплохое начало дня, — заметил Моркоу.— Спасибо, что спросил. Я жива-здорова и отлично себя чувствую, — отозвалась Ангва.— Ощущаешь, что работаешь не зря.— Только волосы растрепались и рубашка порвалась.— Отличная работа, капрал.— Иногда мне кажется, ты меня совсем не слушаешь.— Абсолютно с тобой согласен.
Шла перекличка личного состава Стражи. Ваймс с легким испугом взирал на море лиц.«О боги, — подумал он. — Сколько же их стало? Несколько лет назад Стражу можно было пересчитать по пальцам на руках слепого мясника, а теперь…И новички все прибывают и прибывают!»Он повернулся к капитану Моркоу.— Кто все эти люди?— Стражники, сэр. Вы лично их приняли.— В самом деле? Но кое-кого я вообще первый раз в жизни вижу!— Вы подписывали документы, сэр. И каждый месяц вы подписываете ведомость с заработной платой. Не сразу, конечно, но лучше поздно, чем никогда.Голос Моркоу содержал легкие осуждающие нотки. В работе с бумагами командор Ваймс руководствовался довольно простым принципом:
1 2 3 4 5 6 7
В доках царила необычная тишина: ни тебе криков, ни перебранок. Люди слишком глубоко погрузились в размышления о деньгах.Сержант Колон и капрал Шноббс, прислонившись к штабелю досок, наблюдали за человеком, чрезвычайно старательно выписывающем на носу судна новое название: «Гордость Анк-Морпорка». Рано или поздно он обязательно заметит, что пропустил мягкий знак, и они уже предвкушали небольшое развлечение.— А ты когда-нибудь был в море, сержант? — спросил вдруг Шноббс.— Ха, ну уж нет! — отозвался Колон. — Чтобы я добровольно отправился кормить рыб?— Во-во, — поддакнул Шнобби. — Всех на свете не накормишь. Самому мало.— Правильно.— Лично я даже и не думал никогда кормить рыб. Что я, дурак, что ли?— Вот только ты не знаешь, что на самом деле означает фраза «кормить рыб», а, капрал?— Честно говоря, сержант, не знаю.— Это когда корабль отправляется на дно — и ты вместе с ним. А такое случается часто. Проклятому морю доверять нельзя. Когда я был маленьким мальчиком, у меня была книжка про такого же маленького мальчика, так вот, он превратился в русалку и поселился на дне морском…— …Вот уж он там рыб накормил…— Угу, и, кстати, рыб там было хоть отбавляй, но все такие добрые и говорящие. И розовые ракушки были, и все такое. А потом я поехал на каникулы в Щеботан и в первый раз увидел море; и подумал тогда: ага, сейчас и мы попробуем. В общем, не будь моя мамаша легкой на подъем, не знаю, чем бы все закончилось. Ну, тот пацан из книжки просто умел дышать под водой, но мне-то откуда было это знать? Одним словом, брешут все про это море. Что в нем особенного? Тина да всякие крабы гадостные.— А вот дядя моей матери был моряком, — вставил Шноббс. — Но потом его перевербовали, сразу после той большой эпидемии, ну, помнишь? Фермеры напоили его допьяна, а очнулся он уже привязанным к плугу.Некоторое время стражники любовались «Гордостью».— Похоже, грядет большая драка, сержант, — заметил Шноббс, когда художник принялся выписывать завершающую «а».— Да какое там… Клатчцы — это кучка трусов, — уверенно заявил Колон. — Стоит им отведать холодной стали, как они сразу удерут обратно в свою пустыню.Сержант Колон был широко образованной личностью. Он посещал школу под названием «Мой Отец Всегда Говорил», а также колледж «Ясно Дело, Так И Есть», а к описываемому периоду с отличием закончил университет «Как Сказал Мне Один Парень В Трактире».— Стало быть, ты считаешь, что в бою с ними мы отличимся без проблем? — спросил Шноббс.— Конечно, у нас же совсем разный цвет кожи, — веско сообщил Колон. — По крайней мере, у меня с ними, — добавил он, внимательно изучив разнообразные оттенки капрала Шноббса.Вряд ли на Плоском мире существовало хоть одно живое существо того же цвета, что и капрал Шноббс.— Констебль Посети довольно-таки смуглый, — согласился Шноббс. — Но я что-то не замечал, чтобы он от кого-то удирал. Скорее наоборот: если есть хоть малейшая надежда всучить какому-нибудь простофиле религиозный буклет, старина Горшок вцепляется в беднягу прям как терьер.— А вот омниане на нас больше похожи, — возразил Колон. — Горшок же омнианин. Конечно, он не без странностей, но в целом очень похож на нас. Частями тела, ну и так далее. А вообще, клатчца сразу можно узнать по тому, насколько часто он употребляет слова, начинающиеся с «ал». Верный признак. Ведь именно, клатчцы придумали все слова на «ал». К примеру, ал-коголь. Понятно?— Так это они изобрели пиво?— Ага.— Умно.— Да при чем тут умно? — Сержант Колон лишь сейчас осознал, что допустил тактическую ошибку. — Просто им повезло.— А что еще такого они открыли?— Ну… — Колон порылся в памяти. — Есть еще ал-гебра. Это вроде когда к цифрам еще буквы всякие пишутся. Для… для тех, кто цифры плохо понимает.— Че, правда?— Абсолютная, — кивнул Колон. Теперь, когда он снова ощутил под ногами твердую почву, в его голосе значительно прибыло уверенности. — А еще один университетский волшебник как-то рассказал мне, что есть такая штука, «ничего», ну, ты наверняка знаешь, так вот, ее-то клатчцы и придумали. А я его и спрашиваю: «Как так? То самое ничего?» — «Ага, — говорит. — Это и есть их большой вклад в архиметику. А именно — ноль».— И в самом деле, похоже, не шибко умные люди-то, — заметил Шнобби. — Я вот тоже, к примеру, ничего не изобрел. Этак каждый может.— К чему я и веду, — поддержал Колон. — Я этому волшебнику говорю: есть, мол, люди, которые придумали, допустим, четыре… или… или…— …Семь…— Точно, семь. Вот эти люди — настоящие гении. А НИЧЕГО изобретать не надо. Оно и так есть. Клатчцы просто-напросто нашли его.— У них там целая пустыня этого самого ничего, — согласился Шноббс.— Во-во! Верно сказано. Пустыня. Которая, как известно всякому, представляет собой, в общем-то, ничто. То есть является для этих клатчцев естественным источником сырья. Верная мысль. А мы — мы гораздо цивилизованнее, у нас кругом много чего, и все надо считать, вот мы и изобрели числа. Это как… ну, еще, к примеру, говорят, будто клатчцы изобрели астрономию…— Ал-трономию, — поправил Шноббс.— Нет-нет… Нет, Шнобби, к тому времени они уже выучили букву «с» — скорее всего, у нас стырили… Короче, они ДОЛЖНЫ БЫЛИ придумать астрономию, потому как на что еще им смотреть, если не на небо? Любой дурак может таращиться на звезды и придумывать им имена, так что называть это «открытием» будет чересчур. Одно дело — изобретать, и совсем другое — таблички с надписями развешивать.— А еще, я слышал, у них целая куча всяких разных странных богов, — сказал Шноббс.— Ага, и чокнутых жрецов, — поддержал Колон. — Их хлебом не корми, дай пену изо рта попускать. И во что только эти клатчцы не верят, буквально во всякую ерунду!Протекла еще минута, в течение которой собеседники в молчании следили за действиями художника. Колон предвидел следующий вопрос и боялся его.— Так чем же они все-таки от нас отличаются? — поинтересовался Шноббс. — Я потому спрашиваю, что некоторые наши священнослужители тоже…— Знаешь, Шнобби, мне, может, показалось, но твой голос звучит как-то не совсем патриотично, — сурово оборвал его Колон.— Что ты, конечно показалось! Я просто спросил. Я же вижу, они гораздо хуже нас — они же иностранцы и прочее в том же роде…— И, само собой, им бы только чью-нибудь кровь пролить, — добавил Колон. — Да своими кривыми мечами помахать — гады кровожадные.— То есть… Ты хочешь сказать, они так и норовят кровожадно напасть на нас, трусливо убегая от холодной стали, которой только что отведали? — уточнил Шнобби, память которого предательски точно фиксировала все нюансы предыдущей беседы.— Я хочу сказать, что доверять этим клатчцам нельзя. А после еды они рыгают как слоны.— Ну… ты тоже рыгаешь, сержант.— Да, но я не выдаю это за ХОРОШИЕ МАНЕРЫ. — Хорошо все-таки, что у нас есть ты, сержант. Ты так все хорошо объясняешь, — покачал головой Шнобби. — Просто поразительно, сколько всего ты знаешь.— Я и сам порой на себя удивляюсь, — скромно согласился Колон.Художник откинулся, чтобы полюбоваться своей работой. До собеседников донесся вырвавшийся из самых глубин его души скорбный вопль. Колон и Шноббс удовлетворенно кивнули.
Жизнь научила Моркоу, что переговоры об освобождении заложников — крайне сложное дело. Тут главное не торопиться. Пусть говорит другая сторона, когда будет готова.Поэтому, спрятавшись за перевернутой телегой, которая служила надежным прикрытием от стрел, Моркоу решил написать письмо домой. Каждое такое письмо давалось нелегко, вот и сейчас он морщил лоб и грыз кончик карандаша. К орфографии и пунктуации Моркоу подходил чисто с баллистических позиций (как это называл командор Ваймс). «Дарагие Мам и Пап, Надеюсь письмо застанит вас в добром здравии в катером сичас пребываю и я. Спасибо за балыиую пасылку с гномим хлебом я паделился им с другими гномами в Страже и ани гаварят он даже вкусней чем у Ломозуба («Хлеб — Зубы Праглотиш»). Канешна ведь нет лутчше хлеба чем тот каторый куют дома. Очень вкустно мам! С теми парнижками о которых я вам уже писал все в порядке только кмндр. Ваймс все равно ни даволен. Я иму сказал што в душе ани харошие и им будит палезно узнать о Выжыва-нии В Обсчестве как мошно больше а он говорит чего они умеют так это выжыватъ в томто вся и беда. Но он дал мне 5$ на футбольный мяч а это доказывает что глубоко в душе иму ни всеравно. У нас в Страже паявилосъ многа новых лиц и это как раз очинъ кстати изза Клатча. Все Очинь Сериозно, я чувствую то што сичас праиз-ходит — это За Тишъе перед Бурей и я знаю што ни ашибаюсь. Должин прирваться патому што в Склад Брильянтов Вортинга ворвались грабитили. Они взяли в заложники капрала Ангву. Баюсь пральется крофь, такшто Астаюсъ вашым Любищим Сыном, Моркоу Железобетонссон (Капитан) ПыС. Завтра напишу исчо». Тщательно сложив письмо, Моркоу засунул его под нагрудник.— Пожалуй, время, отпущенное им на обдумывание, истекло. Итак, констебль, какой следующий номер в нашем списке?Порывшись в засаленной кипе бумажек, констебль Башмак выудил очередной листок.— Мы остановились на кражах из шляп слепых попрошаек, — начал было он и тут же перебил сам себя: — Нет-нет, вот это куда важнее…Взяв в одну руку протянутую бумажку, а в другую — рупор, Моркоу осторожно высунулся из-за края повозки.— И опять доброе утро! — бодро выкрикнул он. — Тут мы еще кое-что обнаружили. Кража драгоценностей из…— Да! Да! Это мы сделали! — прокричали из здания.— В самом деле? Я ведь даже не успел договорить, что именно украли, — удивился Моркоу.— Ничего, все равно это НАШИХ рук дело! А теперь нам можно выходить?Послышался какой-то новый звук, похожий на низкое, угрожающее рычание.— Раз так, скажите, что именно вы украли, — откликнулся Моркоу.— Ну… кольца? Золотые кольца?— Мне очень жаль, но о кольцах тут нет ни слова.— Тогда, может, жемчужные ожерелья? Точно, именно их мы и…— Уже теплее, но все же — нет.— Серьги?— О-о, совсем горячо, совсем… — ободряюще произнес Моркоу.— Тогда… корону? Венец?Согнувшись, Моркоу повернулся к констеблю.— Здесь написано «тиара», Редж, может, это сойдет за… — Он поднял голову. — Да, «венец» вполне подходит. Молодцы!И вновь склонился к констеблю Башмаку.— Как думаешь, Редж, мы ведь им не угрожаем? Они говорят искренне?— По-моему, абсолютно искренне, капитан, — пробормотал Редж Башмак, тоже высовываясь над краем повозки. — Отлично, теперь им можно пришить все, кроме, разве что, эксгибиционизма в Гад-парке…— И это тоже мы! — прокричал кто-то.— …Да и то только потому, что, судя по показаниям, тот извращенец был женщиной…— НЕТЭТОБЫЛИМЫ!!! — завопили из дома на гораздо более высокой ноте. — МОЖНО НАМ ВЫХОДИТЬ?! Распрямившись, Моркоу поднес к губам рупор.— Не будете ли вы так добры, господа, выйти с поднятыми руками?— Шутишь? — пискнул кто-то на фоне очередного утробного урчания.— Ну, по крайней мере, я должен видеть ваши руки.— Будь спок, господин, ты их точно увидишь!Четыре человека, спотыкаясь и прикрывая некие места ладонями, вывалились на улицу. Легкий ветерок тут же принялся играть лохмотьями, в которые превратились их одежды. Моркоу вышел из-за телеги. Один человек, очевидно главный, сердито указал на дверной проем.— Хозяина этой лавочки надо привлечь к ответственности! — прокричал он. — Держать в хранилище дикое животное — да где это видано?! Мы никого не трогали, вломились тихо-мирно, а оно как набросится!— Вы стреляли в констебля Башмака, — с упреком произнес Моркоу.— Только для виду! Даже не целились!Констебль Башмак указал на торчащую из нагрудника стрелу.— Оно и заметно! — сварливо воскликнул он. — Здесь потребуется сварка, а за ремонт лат мы платим из собственного кармана. Кроме того, такую вмятину уже не заделаешь, как ни старайся.Грабители расширившимися от ужаса глазами окинули толстые швы вокруг шеи и на плечах Башмака. Наконец до них дошло, что, хотя человеческая раса весьма разнообразна в своей цветовой гамме, лишь очень немногие ее представители обладают серой с зеленоватым оттенком кожей.— Эй, да ты ведь ЗОМБИ! — Ага, раз человек мертв, значит, стреляй в него сколько хошь, да? — огрызнулся констебль Башмак.— И вы захватили в заложники капрала Ангву. То есть ДАМУ. Голос Моркоу оставался по-прежнему бесстрастным. И очень, очень вежливым. Такой тон невольно наводил на мысль, что где-то шипит бикфордов шнур и лучше не ждать, пока пламя доберется до пороховой бочки.— Ну да… вроде как… но она куда-то подевалась, а потом появилась эта ТВАРЬ… — И вы бросили ее там? В опасности? — все так же спокойно осведомился Моркоу.Все четверо воришек рухнули на колени. Главарь воздел руки.— Умоляю! Мы всего лишь грабители и воры! Мы не такие уж плохие!Моркоу кивнул констеблю Башмаку.— Отведи их в Ярд, констебль.— Есть! — отозвался Редж и, многозначительно подняв арбалет, повернулся к грабителям. В его глазах плясали злобные огоньки. — Из-за вас мне придется разориться на десять долларов. Так что на вашем месте я бы даже не пытался бежать.— Нет, сэр, что вы! Мы не такие!Моркоу вступил под сумрачные своды здания и двинулся по коридору. Из-за дверей выглядывали испуганные люди. Ободряюще улыбаясь, Моркоу направился прямиком к сейфовому хранилищу.Капрал Ангва стряхивала с мундира последние соринки.— Уточню сразу: я никого не кусала, — доложила она. — Ни на одном ты даже царапины не найдешь. Просто порвала им чуть-чуть штаны. Должна сказать, то еще удовольствие…В дверях показалось встревоженное лицо.— А, господин Вортинг, — поприветствовал Моркоу. — Осмотрись тут, пожалуйста, но, насколько я понимаю, никаких пропаж быть не должно. Грабители ничего не взяли.Лицо торговца бриллиантами изобразило изумление и недоверие.— Но они ведь захватили заложницу, как же…— Они вовремя осознали ошибочность своих действий, — перебил Моркоу.— И еще… мы слышали рычание… как будто здесь был волк…— Ах да, — кивнул Моркоу и туманно взмахнул рукой. — Ну, знаешь ли, когда воры ссорятся между собой…Вряд ли этот ответ можно было счесть за адекватное объяснение, но поскольку тон Моркоу предполагал, что иного объяснения не последует, то господин Вортинг вполне этим удовлетворился. На целых пять минут — ровно до того момента, как Моркоу и Ангва покинули помещение.— Неплохое начало дня, — заметил Моркоу.— Спасибо, что спросил. Я жива-здорова и отлично себя чувствую, — отозвалась Ангва.— Ощущаешь, что работаешь не зря.— Только волосы растрепались и рубашка порвалась.— Отличная работа, капрал.— Иногда мне кажется, ты меня совсем не слушаешь.— Абсолютно с тобой согласен.
Шла перекличка личного состава Стражи. Ваймс с легким испугом взирал на море лиц.«О боги, — подумал он. — Сколько же их стало? Несколько лет назад Стражу можно было пересчитать по пальцам на руках слепого мясника, а теперь…И новички все прибывают и прибывают!»Он повернулся к капитану Моркоу.— Кто все эти люди?— Стражники, сэр. Вы лично их приняли.— В самом деле? Но кое-кого я вообще первый раз в жизни вижу!— Вы подписывали документы, сэр. И каждый месяц вы подписываете ведомость с заработной платой. Не сразу, конечно, но лучше поздно, чем никогда.Голос Моркоу содержал легкие осуждающие нотки. В работе с бумагами командор Ваймс руководствовался довольно простым принципом:
1 2 3 4 5 6 7