Но что от этого, поезд ушел!
- Сколько стоят папки?
- Лимонов сто, не меньше. Зачем это тебе?
- Пока не знаю. Вы не могли бы сообщить адрес их проживания?
- Семеныч живет недалеко от тебя в новом элитном доме, десятая квартира. А Дьяконов портит воздух в коттедже на берегу матушки Волги. После ресторана второй поворот, двухэтажный дом с башенками. Он там один. Да только все это пустое, у них серьезная охрана из бывших омоновцев. Тебе с ними не сладить.
- Это уж не ваша забота. Сколько человек охраны?
- Думаю, два-три дуболома содержит Дьяконов и столько же Семеныч, он живет один.
- Кого вы подозреваете больше?
- Дьяконова. У меня с ним недавно был разговор, и я прозрачно намекнул, что баллотироваться ему не стоит. Дословно сказал: "И рад бы в рай, да грехи не пускают". Он тогда посмеялся, дескать, все мы грешны, а государством управлять кому-то надо.
- Я возьму вашу машину? Если что, скажу - угнал.
- Бери, но у тебя же нет прав, да и куда на ночь глядя?
- Ночь - это самое плодотворное время для проституток и воров. Если не вернусь к утру, то объявляйте машину угнанной. Лично начальнику милиции наплетете, что сочтете нужным. "Грудь вперед, бодрей смотрите..." До встречи!
Основательно экипировавшись, я сел за руль, осторожно привыкая к машине.
"Опять ты, Гончаров, по собственной инициативе едешь к черту на рога, - тоскливо подумал я, выворачивая на шоссе, - опять тебя, дурака, будут бить, если ошибешься хоть на сантиметр, а при неблагоприятном положении Юпитера, или чего там, могут убить. Везет тебе как утопленнику. А все почему? Потому что дурак, не слушал покойных родителей, не пошел на геофак. Сидел бы сейчас, разбирая камушки, и радовался победе демократов".
Проехав ресторан, я припарковал машину в тупике, между двух частных угодий, хлебнул из фляжки чистовского коньяка и, перекрестившись, пошел на разведку.
Коттедж стоял особняком в сорока метрах от крутого спуска. Его охраняли сплошная бетонная ограда, злобная овчарка и трепаная рыжая дворняжка, ее подруга. Капитально освещенный двор не давал ни малейшей возможности проникнуть в дом незаметно. Идти же в открытую означало провалить операцию в самом ее начале. Мою душу немного согрел вид старого трухлявого дерева, что умирало на взгорке недалеко от забора. Если верить моим ботаническим познаниям, называлось оно осиной. Подойдя ближе, я внимательно изучил растение. В обхват толщиной, осина стояла точно напротив дома. Идея мне понравилась, и захотелось немедленного ее воплощения. Еще раз осмотрел ствол. Гнилое-то оно гнилое, но без постороннего вмешательства простоит еще год, если не больше. Но без помощника мне не обойтись.
Из ресторана я позвонил Юрке, на мое счастье, он оказался дома и, кажется, обрадовался, услышав меня. Наверно, Ефимов провел с ним беседу.
- Твой драндулет на ходу? - с места в карьер начал я.
- Да, а ты где?
- На набережной, в частном секторе, возле ресторана. Слушай внимательно, возьми дубинку, ножовку и немедленно приезжай, нужна помощь.
- Через полчаса буду, жди.
Точно в назначенное время он прибыл и услужливо протянул мне плотницко-милицейский инструмент. Одет он был подобающе, в камуфляжную куртку и высокие шнурованные сапоги.
- Машину оставь здесь. Пойдем!
- Куда? Что я должен делать?
- Пустяки, деревцо одно нужно спилить. А вообще-то чем меньше ты будешь знать, тем легче будет в суде.
- Что-о-о?'
- Не бойся, Маруся, я Дубровский. Ты памперсы-то надел? А то брюки жалко.
- Конечно, еще и тебе прихватил. А если серьезно, то что нам предстоит?
- Тебе, Юрок, стоять здесь и смотреть на этот шикарный домик. Тебе хорошо его видно?
- Достаточно. И долго я на него должен глядеть?
- Смотри по обстановке, но когда я в него войду, ты должен подогнать тачку к воротам и ждать меня. Все понятно?
- Абсолютно. Бог в помощь.
Гнилушку я подпиливал по всем правилам лесных вальщиков, направленно выпиливая клин, чтобы лесина рухнула в строго заданном направлении. Мне на подмогу пришла метель. С одной стороны, она ограничивала видимость, а с другой, мела в нужную сторону. Трижды я прерывал работу, пытаясь столкнуть осину, но она все еще стойко держалась, сопротивляясь моим муравьиным толчкам. В конце концов я решил, что дальше пилить становится опасным для моего здоровья. Поднатужившись, я приналег на ствол. С треском и кряхтением уродина пошла в последний путь. Сухая крона, шарахнувшись о крышу, разнесла ее вдребезги, а основание ствола, отыграв от покосившейся бетонной панели забора, повалило ее. Путь был свободен, истошно затявкали, завыли собаки. Не теряя ни минуты, несколько метров я пробежал по стволу, потом спрыгнул и затаился под парадным крыльцом. В доме стояла гробовая тишина, но уже через полминуты она взорвалась криками и плачем. Захлопали и двери. А на меня набросилась рыжая шавка, более обаятельная, чем ее авторитетная подруга, поспешившая ей на помощь. И ту и другую я угостил собачьим паралитиком и затянул поглубже под крыльцо. Первыми выскочили два парня, судя по всему охранники.
- Говорил же я хозяину, спилить этот дрын надо, а он: "Успеется, успеется". Вот и успел.
- Да хрен бы с ним, чтоб его совсем пришило. Крышу-то, гляди, всю разворотило.
- Чего стоите?! - заорал подошедший к ним мужик, видимо хозяин. Быстро на крышу, тупицы. Сбросьте ее на землю. Ну куда вы полезли? Возьмите пилу, топор. Целиком вы ее не сдвинете. Да быстрее, мать вашу так... Кретины гребаные.
- Леонид, сейчас же прекрати, - раздался надо мной женский негодующий голос.
- Да пошла бы ты... - посоветовал хозяин, - закрой форточку и убирайся в дом.
"Нет, не прав ты, Леня Дьяконов, - подумал я, - нельзя так с телохранителями разговаривать. Это тебе не лакеи, что в сохранности держат твой дом. Они охраняют твою жизнь. И ты можешь здорово проиграть, если будешь с ними обращаться подобным образом. Подойди-ка поближе, вот так! Еще чуток. Ну..."
Дождавшись, когда дьяконовские ноги окажутся в двух метрах от меня, я выбил из-под них землю и удавом затащил Леню под крыльцо. Оглушенный, он долго не мог понять, почему ему в лоб тычут стволом, а придя в себя, попытался пищать. Ствол ткнулся ему в кадык, так что немного запершило в горле.
- Леня, ты жить хочешь? - жарко и доверительно спросил я шепотом, на ушко.
- Ага, - так же горячо ответил он.
- Тогда не вякай, одно неправильное движение - и в этом чудесном доме поселится другой хозяин. У тебя кабинет есть?
- Конечно, на первом этаже.
- Тогда пойдем, если кто-нибудь спросит, скажешь, что я твой школьный товарищ Блюмбергер Арон.
- Не поверят.
- Ну тогда Иван Петров. Вставай. Давай-ка мы с тобой обнимемся, а пистолетик тебе в бочок, чтоб не видно было. Не давит? Тогда пошли. Учти, стреляю сразу.
Так, в обнимку, о четырех ногах, мы забрались на крыльцо, миновали просторный холл и очутились в новомодном деловом кабинете без единой книжицы.
Затравленно озираясь, запрятав голову в плечи, мой подопечный ежесекундно ждал выстрела. Дурак, пистолет-то у меня газовый. Представляю, какое бы удовольствие получили его телохранители при виде подобной картины. Гордый, всемогущий орел совсем опустил крылышки и стал подобен чахоточному воробью.
- Леня, время у меня ограничено, всего-то одна минутка. За эту минутку ты должен отдать мне пять красных папок либо выплатить за них деньги из расчета по сто лимонов за каждую. Время пошло, когда оно окончится, секунда в секунду ты будешь трупом.
- Не стреляйте! - сразу же запищал он. - Я сейчас отдам. Только сейф открою.
- Давай, милок, давай пошустрее, уже прошло полминуты, - изгалялся я над бедным кандидатом.
- Отвернитесь, я не хочу, чтобы вы видели код.
- Перебьешься, установишь другой. На такой фокус лови других мышей.
Едва сейф открылся, я тут же выхватил из него лежащий с самого края пистолет.
- Пришибу, сволочь, - пообещал я ласково, - и в Думу баллотироваться будет некому.
- Да что вы, я. и не думал, простите, у меня мысли не было. Вот вам четыре папки в целости и сохранности.
- Мне нужно пять, понимаешь, гнида, пять.
- Да, конечно, но пятую я, увы, сжег.
- Бабки на кон, время пошло.
- Понимаю, но у меня нет денег.
- Осталось сорок пять секунд, я пристрелю тебя из твоей же собственной пушки, из нее же положу охрану. Скажут - взбесился Дьяконов, а твоя супруга подтвердит, уж больно ты ей противен. Осталось пятнадцать секунд.
- Может быть, пятидесяти лимонов будет достаточно?
Я взвел курок и ткнул ствол в основание его сволочного черепа. Ни слова не говоря, он открыл внутреннюю дверцу сейфа и вытащил десять пачек.
- Забирайте и уходите, я устал.
- Ну, это ты, кореш, зря. Нам с тобой еще предстоит легкий вечерний променаж по зимнему лесу. А ты как думал? Без тебя твои бобики меня разорвут. Когда выйдем, скажешь им, чтоб не беспокоились и сидели дома. Дескать, пошел на полчасика с другом в кабачок. Улавливаешь тонкую нить моей мысли? Если будешь себя хорошо вести, то через полчаса ты будешь свободен, как степной ветер. Вперед и с песней. Ты какую песню любишь, мой сладкий?
- Эту... "Тяжелым басом ревет фугас".
- "Ударил фонтан огня"... - подхватил я, - отлично, так и пойдем, походкой немного выпивших товарищей, за-а-певай!
Мы уже подходили к воротам, когда сверху, с крыши, нас окликнули:
- Леонид Николаевич, вы куда? Подождите, я с вами.
- Работай, придурок, в кабак я с Иваном, на полчаса, понятно?
Второй телохранитель крутился возле Юркиной машины, светить его я не имел права, поэтому, едва заметно мотнув головой, я громко спросил:
- Шеф, подкинь до кабака, червонец за мной.
- Не могу, - сразу понял он, - человека жду. - Юрка показал на соседний дом.
- Ну и ладно, мы и пешочком доберемся, правда, Леня?
- Конечно, что тут идти, две минуты. "Тяжелым басом ревет фугас"...
- Хорошо поешь, Леня, - похвалил я незадачливого депутата, когда мы выбрались на шоссе. - Теперь ступай домой и помни, что дубликат твоей папочки все-таки имеется. Так что без глупостей, С нашей стороны их тоже не будет. Баллотируйся дальше, продолжай вешать лапшу на уши пенсионерам и пионерам. Если кто тебя и покарает, то это Фемида. И не та, что в руках твоих знакомых, но та, нам невидимая. Живи и говняй землю дальше. Ауфидерзейн! Эй, пистолетик возьми, извини, я его разрядил, в стволе тоже нет. И еще вопрос личного характера: где вы нанимали грабителей?
- Что, и у вас появилась потребность в их услугах? Сожалею, но у нас односторонняя связь. Ничем помочь не могу.
- Возможно, вы покрываете не только грабителей, но и убийц, а это уже, батенька, пахнет совсем по-другому. Подумайте!
- А ты что ж, мент? Или, может быть, прокурор? Отчего вдруг такой интерес?
- Я не мент, не прокурор, просто не люблю убийц, а тем более орудующих у меня под боком.
- Скажи на милость, интересно, а кто это десять минут назад обещал выбить мои мозги, не ты ли, а может, мне все приснилось?
- Конечно, пистолет у меня газовый, просто взял тебя на понт. Но ты не дергайся - паралитик нормальный. Скукожит, как в материнском брюхе.
- Ничего я не знаю, ты получил свое и убирайся к едрене фене, а меня оставь в покое.
- Ты, Дьяконов, покрываешь убийц, а значит, заодно с ними. Их я найду все равно, и тогда ты будешь иметь бледный вид и макаронную походку. Какая уж тут Дума, на свободе бы остаться...
- Но я действительно встретился с ними случайно. В Центральном бассейне. Изложил суть проблемы, выдал аванс, вот и все.
- Ладно, от тебя больше ничего не требуется, иди домой и спи спокойно, дорогой товарищ. Ты это заслужил. Командование благодарит тебя за то, что ты закозлил опасных преступников.
- Я надеюсь на вашу порядочность.
- Я тоже, на свою и на вашу. Чао, бамбино!
Послав ему воздушный поцелуй, я слинял с освещенной обочины в чернильную тьму леса. Укрывшись лапами густой ели, я терпеливо ждал следующего акта, а именно - появления охранников и Юркиной машины. Но я ошибся, все было тихо, неужели депутат одумался и решил играть чистыми картами. Свежо предание...
Мимо меня, в сторону ресторана, протопал Юрка, но окликать его я не решился, опасаясь хвоста. Еще через пятнадцать минут он вернулся, но уже в теплой компании забулдыг. Кажется, я понял ход его мысли. Неплохая маскировка. Юрочка, мы делаем успехи!
* * *
Через полчаса я победно сигналил у чистовских ворот. В домике погас свет, очевидно, Глеб Андреевич в данное время придирчиво изучает мою личность. Не будем ему мешать. Видимо, он остался удовлетворен осмотром, потому что вскоре хлопнула входная дверь и разгневанный хозяин заорал:
- Ты что, сдурел, время одиннадцатый час, люди спать легли, а ты сигналишь.
- Одиннадцатый, тогда мне нужно срочно позвонить. - Я опрометью кинулся к аппарату, едва не сбив свою предполагаемую супругу.
- Але! Алексей Николаевич, это я!
- Слышу, не ори, не глухой. Почему опаздываешь?
- Чтобы дать вам возможность побольше насладиться обществом соседки.
- Ты у меня поерничай, поерничай! Я тебе поерничаю... Что скажешь?
- Кажется, уцепил какой-то кончик, правда хилый.
- Наверное, свой. Говори конкретно. И без своих дурацких метафор.
- Я видел свою машину и тех, кто на ней сегодня рассекает.
- Ты уверен? Может, спьяну померещилось?
- Не можно, начальник. С утра маковой росинки во рту не было. Трезв до безобразия.
- Где ты находишься?
- "На окраине где-то города..." В надежном месте, под охраной очаровательной молодой женщины и ее папеньки.
- Это ты умеешь. Давай адрес, сейчас приеду.
- Ни в коем случае, вы только поломаете хорошо отлаженный быт и разрушите семейный очаг.
- Клоун, тогда говори, где встретимся. Расскажешь подробно.
- Я все сказал, пока мне добавить нечего, думаю, завтра кое-что прояснится. Что нового у вас?
- А у нас ничего хорошего. Помнишь Григорьеву Настю? Похитители требуют выкуп у отца. Пятьдесят лимонов. Завтра будут продавать квартиру. Нашего вмешательства не хочет.
- И правильно делает. - У меня почему-то сжалось сердце, как будто в руках бандитов находится мой собственный ребенок. - Хотя что в лоб, что по лбу. Уйти от них живыми шансы невелики. Вы хоть собаку на телефон привязали?
- Тебя забыли спросить. Отдыхай, завтра связь в это же время. Я сам позвоню.
- Кому это ты докладываешь? - недовольно спросил Чистов, едва я успел положить трубку.
- Районному шерифу. Любознательный он больно.
- Я надеюсь, ты исключишь из рапорта мою фамилию, равно как и сегодняшний инцидент. Кстати, что ты наездил? Результат, конечно, нулевой?
- А вы что, ничего из машины не забрали? С заднего сиденья. Там для вас еще один подарок. Думаю, вы будете ему рады.
- Боже мой! - срываясь с места, завопил он. - Неужели...
- Ну что, Александра, пока ваш достопочтенный батюшка в обнимку с архивными папками пляшет качучу, мы бы могли выпить немного самогона. Есть иное мнение?
- Мнение едино. Различна только марка вина. - В ее глазах блеснули блядские бесенята, и мне почудилось, что сегодня я буду спать не один. - Я пью "Монастырскую избу", но это еще не значит, что я монашенка.
- Жаль, никогда не спал с монашенкой, - грязно схамил я, так что самому сделалось противно. Повисла пауза, такая же пошлая, как моя острота.
- Костя, но тут только четыре дела, - разочарованный и несчастный, на пороге стоял хозяин, - самой главной, дьяконовской нет.
- Извините, Глеб Андреевич, ваша дочь определенно отняла у меня разум. - Спасая положение, я вытаскивал и вытаскивал из внутреннего кармана куртки пачки денег. - Вот извольте, здесь ровно столько, сколько вы назначили за одну папку, то есть сто миллионов российских рублей.
- Боже мой! Неужели он отдал вот так, не торгуясь? Совсем на него не похоже.
- И с радостью, Глеб Андреевич, еще и проводил до самой трассы. Велел кланяться. Напоследок я его успокоил, сказал, что есть дубликат. На тот случай, если он будет некорректно себя вести. Имейте это в виду. И еще отстегните, пожалуйста, два цитруса. Мне помогал один мальчик, и ему нужно заплатить. Я бы сам отдал, да мелких нет.
- Ну и клоун ты, Гончаров, - довольно захохотал Чистов, подвигая мне пирамиду достоинством в десять миллионов, - это вам на двоих.
- А мне? - капризно спросила дочурка. - Подай на пропитание кормящей матери.
- Бог подаст, работать надо, - выдвинул жесткую догму суровый отец, убирая деньги. - Да, работать, а не шляться по Ленинградам да Москве неизвестно зачем и для чего. Нет, ты подумай, Костя, она получила прекрасное филологическое образование в Москве и с того дня не проработала ни одного месяца.
- А что мне, в библиотеку идти прикажешь?
- Иди в библиотеку, иди в школу, хоть к черту на кулички, только вкалывай.
- Гляди-ка, моралист отыскался. Сам всю жизнь по парткомам портки протирал, тридцать лет кресла портил, а теперь поучает. Ханжа ты, отец, давай выпьем за тебя, чтоб жил ты долго-долго и не расстраивался, не переживал за свою непутевую дочь. Долгие лета.
- Долгие лета, - подхватил я, опрокидывая крепчайший и ароматный "Сам-Трест".
- Ну спасибо, ну уважили старого дурака, - прослезился Чистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14