Рот был
широко открыт, и я мог заглянуть далеко в глубину
бледно-розовой пасти. Я долго медлил в ожидании смерти
животного, но дыхание не ослабевало. В конце концов я выпустил
два оставшихся у меня патрона туда, где, по моим
представлениям, находилось сердце. Из раны хлынула густая, как
красный бархат, кровь, но слон еще жил. Его тело даже не
дрогнуло, когда ударили пули; без остановок продолжалось
затрудненное дыхание. Он умирал невероятно мучительно и
медленно, существуя в каком-то другом, далеком от меня мире,
где даже пуля уже бессильна причинить больший вред. Я
почувствовал, что должен оборвать этот ужасающий шум. Смотреть
на огромного поверженного, не могущего ни шевельнуться, ни
умереть зверя, и сознавать, что ты не в состоянии даже
прикончить его, было невыносимо. Мне принесли мою
малокалиберную винтовку, и я принялся выпускать пулю за пулей в
сердце и в горло. Слон вроде бы и не замечал их. Мучительное
шумное дыхание проходило все так же ритмично, напоминая работу
часового механизма. Наконец, не в силах больше вынести этого,
я ушел. Потом я узнал, что прошло полчаса, прежде чем слон
умер. Но еще до моего ухода бирманцы стали приносить корзинки и
большие бирманские ножи: рассказывали, что к вечеру от туши не
осталось почти ничего, кроме скелета.
Убийство слона стало темой бесконечных споров. Хозяин
слона бушевал, но ведь это был всего лишь индус, и сделать он,
конечно, ничего не мог. К тому же, юридически я был прав,
поскольку разбушевавшийся слон, подобно бешеной собаке, должен
быть убит, если владелец почему-либо не в состоянии справиться
с ним. Среди европейцев мнения разделились. Люди в возрасте
сочли мое поведение правильным, молодые говорили, что чертовски
глупо стрелять в слона только потому, что тот убил кули - ведь
слон куда ценнее любого чертового кули. Сам я был несказанно
рад свершившемуся убийству кули - это означало с юридической
точки зрения, что я действовал в рамках закона и имел все
основания застрелить животное. Я часто задаюсь вопросом, понял
ли кто-нибудь, что мною руководило единственное желание - не
оказаться посмешищем.
* in saecula saeculorum (лат.) - во веки веков.
** in terrorem (лат.) - для устрашения.
1936
Перевела с английского М. Теракопян
---------------------------------------------------------------------------
Last-modified: Mon, 20-Jan-97 06:38:16 GMT
1 2
широко открыт, и я мог заглянуть далеко в глубину
бледно-розовой пасти. Я долго медлил в ожидании смерти
животного, но дыхание не ослабевало. В конце концов я выпустил
два оставшихся у меня патрона туда, где, по моим
представлениям, находилось сердце. Из раны хлынула густая, как
красный бархат, кровь, но слон еще жил. Его тело даже не
дрогнуло, когда ударили пули; без остановок продолжалось
затрудненное дыхание. Он умирал невероятно мучительно и
медленно, существуя в каком-то другом, далеком от меня мире,
где даже пуля уже бессильна причинить больший вред. Я
почувствовал, что должен оборвать этот ужасающий шум. Смотреть
на огромного поверженного, не могущего ни шевельнуться, ни
умереть зверя, и сознавать, что ты не в состоянии даже
прикончить его, было невыносимо. Мне принесли мою
малокалиберную винтовку, и я принялся выпускать пулю за пулей в
сердце и в горло. Слон вроде бы и не замечал их. Мучительное
шумное дыхание проходило все так же ритмично, напоминая работу
часового механизма. Наконец, не в силах больше вынести этого,
я ушел. Потом я узнал, что прошло полчаса, прежде чем слон
умер. Но еще до моего ухода бирманцы стали приносить корзинки и
большие бирманские ножи: рассказывали, что к вечеру от туши не
осталось почти ничего, кроме скелета.
Убийство слона стало темой бесконечных споров. Хозяин
слона бушевал, но ведь это был всего лишь индус, и сделать он,
конечно, ничего не мог. К тому же, юридически я был прав,
поскольку разбушевавшийся слон, подобно бешеной собаке, должен
быть убит, если владелец почему-либо не в состоянии справиться
с ним. Среди европейцев мнения разделились. Люди в возрасте
сочли мое поведение правильным, молодые говорили, что чертовски
глупо стрелять в слона только потому, что тот убил кули - ведь
слон куда ценнее любого чертового кули. Сам я был несказанно
рад свершившемуся убийству кули - это означало с юридической
точки зрения, что я действовал в рамках закона и имел все
основания застрелить животное. Я часто задаюсь вопросом, понял
ли кто-нибудь, что мною руководило единственное желание - не
оказаться посмешищем.
* in saecula saeculorum (лат.) - во веки веков.
** in terrorem (лат.) - для устрашения.
1936
Перевела с английского М. Теракопян
---------------------------------------------------------------------------
Last-modified: Mon, 20-Jan-97 06:38:16 GMT
1 2