— Впрочем, вам все равно придется подождать, пока Ромео не исправит машину. А вы, Юлиана, могли бы поехать с нами.
— Разумеется, когда закончится матч,— добавил.я.
— Ох, спасибо... Появился официант:
— Что господа желают?
— Итак, дорогие гости, вы не против рюмочки ракии перед обедом? — спросил Джордже.
— Ромео любит сливовицу,— откликнулся наш донжуан.
— Смотри не напейся! — предостерег я его.
— Ромео не пьяница! — с достоинством отвечал он.— Ромео будет обедать, потом немножко спать, а когда починит машину, чао,бамбино...
— А матч? — спросил Джордже.
— Ромео не любит футбол...
— Зато любит бокс! — поддразнил я итальянца.
— Да! Ромео любит бокс! Бокс — благородный спорт! — сказал он и с удовольствием опрокинул рюмку.— Ого! Добрая сербская сливовица!
— Боснийская,— уточнил официант и снова спросил:— Что господа желают на обед?
— Позвольте, я закажу для всех,— предложила Чед-на.— Я знаю здешнюю кухню...
— Не забудьте сметану,— подсказал официант.— Мне кажется, наши крестьяне делают лучшую в мире сметану!
— А что это такое? — поинтересовался Ромео.
— Сгета,— пояснил официант. Ромео вгляделся в официанта:
— Да мы знакомы! Откуда, амико?
— Я здесь работаю,— важно ответил тот,— а вы на своем грузовике всегда сюда заезжаете. Вот откуда мы знакомы!
— Мама миа! — запричитал Ромео.— Вечно на колесах, вечно новые знакомства... в голове все перепуталось...
— У вас есть капуста в горшочках? — спросила Чед-на.— Пожалуйста, всем — капусту в горшочках, и пусть заправят сметаной.
— И кутьевачский рислинг,— добавил я.— Напиток богов!
Официант принял заказ и, чуть поклонившись, направился на кухню.
— Лх-ах. тоже мне, принц! — прошептал итальянец, провожая его презрительным взглядом.— А, господин Штраус.—Ромео встал и поклонился немцу, который подошел к нашему столу.— Где ваша Джульетта? — в Ромео опять заговорил покоритель сердец.
— Моя Розмари захотела отдохнуть.
— Разве она не будет обедать? — спросила Чедна.
— Ох, уж эти девушки — берегут фигуру! — Штраус широко улыбнулся.— А я поем и за нее! Моей фигуре обед не повредит.— И любовно погладил себя по животу.
— Вы — наш гость,— пригласил его Джордже.
— А вы будете моим в Вангене. У нас есть мерседесовский ресторан, зал для своих гостей, и отличное мюнхенское пиво, и лучший на свете рислинг — рейнский!
— Я заказал кутьевачский рислинг. Если он и не такой, как ваш рейнский, то не намного хуже. А вместе с нашей сливовицей незаменим за обедом!
Говоря всерьез, этот добродушный толстяк ел не за двоих, а за четверых! Мы с Ромео переглядывались и растерянно пожимали плечами. Штраус с аппетитом поглощал капусту со свиными ножками, не переставая потягивать из стакана. Чедна занималась Юлией, угощая ее, вернее, уговаривая съесть хоть что-нибудь. А Нино явно чувствовал себя среди новых знакомых не в своей тарелке—наверное, так же, как чувствует себя хорошо воспитанный человек, оказавшись на банкете незваным гостем.
Ромео покончил с обедом первым, вытер салфеткой рот и встал из-за стола.
— Ромео немного поспит. Спасибо за кошачье мясо.— Он подмигнул мне и, улыбнувшись, направился к двери.
В глазах Юлианы отразился ужас.
— Ромео шутник и отличный повар,— объяснил я, опасаясь, как бы девушка не подумала, что и впрямь ела кошачье мясо.— Когда мы партизанили, Ромео был у нас поваром. Однажды вместо ягненка он нам подсунул кошку.
— Прекрасное было жаркое,— заметил Джордже.
— Разве ты не выпьешь кофе?—-крикнула Чедна вслед Ромео.
— От кофе Ромео не может спать,— отозвался тот и помахал всем рукой.
— Мне нравится, как в Югославии варят кофе,— задумчиво произнес Штраус.— Моя жена готовит его по-белградски...
— Она знает Белград?
— И я его знаю,— сказал Штраус.— Во время войны я жил в разрушенном Белграде. Но я не воевал, я занимался снабжением. Мы получали из Парижа настоящий бразильский кофе от одного нашего хорошего друга, генерала... Впрочем, это не важно. У вас, кажется, говорится: «Вспоминать прошлогодний снег». Или что-то вроде этого. Не так ли?
— Да, вспоминать прошлогодний снег,— тихо проговорил Джордже.
— Супруга не поехала с вами?
— О, Ингрид, к несчастью, сломала ногу. Наложили гипс. Доктор предписал покой, и мы с Розмари отправились в это прекрасное путешествие одни.
— И где вы побывали?
— Везде понемножку,— ответил немец не без хвастовства.— Немного в Греции, знаете, Олимп... греческая мифология, Зевс, Гефест и все эти очаровательные богияи... Немногой Охриде; крестьяне нам пели: «Биляна полотно белила»... Немного на Святом Стефане —царским отдых; там, кажется, у вашей королевы Марии была резиденция?! Немного в Белграде — освежить воспомшы ния. Везде понемножку, везде красиво...
— А теперь прямо в Штутгарт?
— Нет, мы останемся в вашей прекрасной стране еще на несколько дней. Думаю, дня два поживем в Загребе; возможно, съездим на Плитвичские озера, а оставшееся время проведем на озере Блед.
— О, вам известны наши красивейшие места,— заметил Джордже.
— Да! — с гордостью признал Штраус.— Жаль, мы не сможем попасть в Дубровник, но, надеюсь, на будущий год... Я рассказывал Розмари о Плитвичских озерах — такая красота трогает до слез!
— Мне бы тоже хотелось там побывать,— подала голос Юлиана.
Я взглянул на девушку. И обед ей не помог. Она оставалась бледна как мел. Чедна обняла ее и заботливо сказала:
— Вам надо отдохнуть.
— Вы можете расположиться у нас в номере,— предложил Штраус.— Розмари будет рада.
— Ох, вы очень любезны. Не стоит...
— Ни слова! Я гожусь вам в отцы, вы должны меня слушаться. Отдых, несомненно, пойдет вам на пользу.
— Матч вот-вот начнется,— вмешался я в разговор.— У вас есть полтора часа, а то и больше.
— Согласны? — спросила Чедна.
Девушка растерянно взглянула на Нино. Он опустил голову, затем поднял взгляд, и в его глазах я прочел одобрение. «Да он ее любит! — промелькнула у меня мысль.— Какого же черта он ее бил?»
— Давайте проводим Юлиану,— предложил Штраус Чедне и, обращаясь к Джордже, сказал: — Надеюсь, вы победите венгров!
— Так же как мой «фиат» победил ваш «мерседес»! — усмехнулся тот в ответ.
— Я сию же минуту вернусь и буду болеть за Югославию,— объявил немец.
— Присоединяйтесь к нам в малой гостиной. Будем попивать кофеек и болеть,— сказал я.
— Закажите мне этот ваш рислинг,— крикнул от дверей Штраус.— По-моему, он ничуть не хуже рейнского.
Я смотрел, как Юлиана и Чедна, обнявшись, идут к выходу, а немец широко распахивает перед ними двери. Появился официант.
— Приготовьте счет. И добавите то, что мы закажем во время матча.
— Вы, конечно, перейдете в малую гостиную? — спросил официант.— Мы поставили там цветной телевизор.
— Я останусь смотреть матч здесь,— сказал Нино.— Мне нравится, когда много народу и все шумят...
— А я своим эмоциям воли не даю,— заявил я и мысленно настроился на предстоящий матч с нашими вечными соперниками, который наверняка доставит мне удовольствие, независимо от исхода. Такова жизнь, не так ли?!
Я взглянул на часы: ровно 16.00.
Чедна и Штраус отсутствовали не больше десяти минут.
— Представьте,— разговорился Штраус, когда они вернулись,— Розмари так крепко заснула, что нам пришлось минуты три стучать, прежде чем она услышала. От сна она так раскраснелась...
— Как румяное яблочко,—добавила Чедна.
— Розмари позаботится о Юлиане,— продолжал Штраус,— бедняжке совсем плохо...—Затем, меняя тему, поинтересовался:— Какой счет? — И уселся перед телевизором.
— Пока, на наше счастье, по нулям.— Джордже был настроен пессимистически.
И тут нам забили гол. Ах, этот непревзойденный Пушкаш! Словно снежная лавина обрушилась с горы... Во время перерыва Штраус яошел узнать, как продви-ается ремонт «мерседеса». В дверях появился Нино.
— Плохи наши дела,— сказал он.— Пойду взгляну, как там Юлиана.— И исчез.
Пришел официант. Джордже заказал два кофе, Чедна— виски.
— Ого! — Я прищелкнул языком.
— Разве мы не завоевали равноправие? — осведомилась Чедна.
Тут я заметил в дверях человека в синем комбинезоне, гого с бензоколонки.
— Если вы ищете своего приятеля, то он спит в машине,— не без иронии сообщил я ему.
Человек в синем комбинезоне смерил меня взглядом. — Спасибо. Я в самом деле кое-кого ищу, но не таких приятелей! — бросил он и прикрыл за собой дверь.
— Пойду-ка подышу,— сказал я, вставая.
За день солнце здорово прогрело воздух. Перед мотелем скопилось множество легковых автомобилей, автобусов, грузовиков — матч был хорошим предлогом, чтобы передохнуть и дождаться вечерней прохлады. Человек в синем комбинезоне стоял у бензоколонки. Я хотел было подойти к рефрижератору, но потом решил, что не стоит тревожить Ромео — пусть отдыхает,— и вернулся в гостиную.
Появился официант, он вес две чашечки кофе и виски. «Быстрая работа!» — подумал я. Пока он расставлял это на столике, пришла Розмари. На ней был джемпер, который я утром видел на Юлиане. Такие красивые джемперы умеют вязать только наши златиборские крестьянки, мастерицы-самоучки. Розмари в нем была похожа на свежую румяную селяночку, этакую пастушку с цветущих лугов, источающую аромат тимьяна. «Кокетливая девица,— отметил я про себя. Утром она была в легкой блузке, лишь подчеркивающей прелесть девичьей фигурки.— Интересно, что она наденет на прощанье?» — подумал я.
— Wo ist mein Vater?—спросила она Чедну и, получив ответ, сказала, что поищет его.
Чедна предложила поделиться с ней виски. Секунду поколебавшись, Розмари со вздохом села за столик. Венгры вели в счете, и Джордже грыз ногти, переживая. А я тем временем с любопытством разглядывал немногочисленных болельщиков, которые громко возмущались плохой игрой наших футболистов. Это были, очевидно, посети гели, к которым дирекция мотеля относилась с особым почтением,— разное начальство, торговые агенты; так, во всяком случае, определил я на глаз род их занятий.
Розмари отпила глоток виски, снова вздохнула, встала и направилась к двери. Я покинул комнату вслед за ней. Девушка вышла на улицу, а я свернул в ресторан и заказал у стойки двойной коньяк. В конце концов, я тоже не пень, и мне, как истинному патриоту, тяжело видеть, как проигрывают наши ребята!
Одним глотком осушив рюмку, я повторил заказ.
— Не много ли будет? —спросила буфетчица, средних лет женщина, типичная славонка, невысокая толстуха с широким лицом и добродушной улыбкой.
— Не беспокойтесь, хозяйка!
«А теперь пусть венгры выигрывают!..» — подумалось мне, когда был выпит и этот коньяк. Ко мне подходила Розмари, раскрасневшаяся словно маков цвет. «Солнце творит чудеса,— сказал я себе,—бутоны распускаются!» Девушка схватила меня за руку, впившись ногтями, потащила от стойки. Я услышал шепот:
— Romeo ist...— Она замолчала. В ее глазах стоял ужас, когда она произнесла:—...tot...
— Что ты говоришь? — спросил я и повторил на немецком:—Was sagst du?
— Er ist tot.—Розмари не отводила от меня взгляда. В голосе звучало раздражение.
Я машинально пощупал ей лоб: не бредит ли. Она нервно усмехнулась, лицо вдруг исказилось, сделалось некрасивым и старым.
— Sincl Sie verriickt?—спросила она, не скрывая отвращения.
— Дура! — не сдержался я, уже понимая, что произошло что-то серьезное. Взяв девушку за руку, я привел ее в гостиную и знаком подозвал Джордже.
— Послушай,— прошептал я,— что говорит эта ненормальная! Она говорит, что Ромео мертв!
— Er ist ermordet!
Какую-то долю секунды Джордже походил на человека, для которого умственное напряжение — непосильный труд. Я говорю — долю секунды, потому что в следующее мгновение, держа красотку за руку, он спокойно властным тоном спрашивал:
— Wo ist er?
Розмари не ответила. Повернувшись, она пошла к двери...
Глава вторая
Бедный Ромео! Хоть он и не рассуждал, как Буриданов осел, его постигла та же участь. Глядя на мертвое лицо Ромео, я повторял слова, которые он позаимствовал у Шекспира для красивой немки: «Я перенесся на крылах любви...»
Мне отчего-то казалось, что в них кроется разгадка причины —почему этот покоритель сердец лишился жизни. Ромео был мертв, и помочь ему уже ничто не могло.
Однако, пока я мысленно повторял шекспировские строки, Джордже деловито распорядился:
— Позови милицию! И уведи девушку!
Я осторожно взял Розмари под руку. Она вздрогнула всем телом, не в силах отвести взгляд от припавшего к рулю лица мертвого.
— Идем! — сказал я негромко.
Подъехал автобус из Нови-Сада. В прилипших к телу рубашках, взмокшие от пота люди выскакивали из машины. Среди них я увидел знакомого — оперного певца. Он махнул мне рукой, крикнул:
— Эти венгры опять нас громят!
Я не отпускал Розмари, с отрешенным видом она послушно шла рядом; перед ее мысленным взором, должно быть, стояла только что увиденная страшная картина.
— Судьба! — ответил я приятелю из Нови-Сада. Взглядом я поискал милиционера. У входа в мотель его не было. Наверное, смотрит телевизор. Мы с Розмари прошли в гостиную.
— Позаботься о Розмари! — бросил я Чедне, по-прежнему сидевшей за столиком.
Чедна посмотрела на меня с удивлением. Тем временем Розмари стянула через голову златиборский джемпер; промокшая от пота шелковая блузка — казалось, девушка сию минуту вышла из воды — облегала маленькую грудь.
— Случилось несчастье,—шепнул я Чедне в самое ухо,— Ромео мертв!
В глазах Чедны отразилось недоверие, зрачки превратились в две маленькие точки.
— Боже мой! Как? — с трудом выговорила она.
— Шарф! —сказал я, не опасаясь, что нас услышит Розмари, которая сидела словно неживая.— Похоже, кто-то чересчур сильно затянул на его шее шарф.
Я оглядел гостиную. Народу стало меньше, вторая половина матча должна была начаться с минуты на минуту.
— Штраус не появлялся? — спросил я Чедну.
— Нет,— ответила она.
Мне было ясно: Чедна не сразу осознала, что произошло.
— Где...— она запнулась,— где вы его нашли?
— В кабине машины. Ты не видела милиционера? — Нет. Может, он в ресторане.
В это время появился официант.
— Вы не видели милиционера? — спросил я его.
— Да вон он, в ресторане, у телевизора. Самое лучшее место занял... Что-нибудь случилось?
— Похоже на то,—уклончиво ответил я и обратился к Чедне: — Побудь с Розмари.— Тут я сообразил, что надо бы ей объяснить, почему девушка нуждается в заботе. Притянув к себе, шепнул: — Это она нашла Ромео...
Зрачки Чедны вновь сузились. Официант, стряхивавший со стола крошки, покрутил головой и вышел из гостиной.
— Появится Штраус, постарайся его задержать,— продолжал я шепотом.— Если девочка ничего не скажет отцу, то и ты молчи.
Розмари тупо смотрела на меня, затем перевела взгляд на Чедну.
Ну а во мне проснулся детектив-любитель. Я понял, что мною овладела страсть сыщика, во что бы то ни стало я Постараюсь найти объяснение случившемуся и раскрыть тайну убийства раньше Джордже.
Итак, что предпринять? Прежде всего разыскать милиционера. Я нашел его в ресторане у телевизора. С большим трудом я протиснулся к нему. А тут из другого конца зала меня позвал оперный певец:
— Предраг, выпьем по рюмочке?
— Спасибо, чересчур жарко! — крикнул я ему и обратиле я к милиционеру:—Товарищ милиционер...
Он взглянул на меня, делая рукой знак, чтобы я не мешал ему смотреть матч. Но, к сожалению, я вынужден был отвлечь его от этой невинной забавы.
— Прошу прощения, дело очень важное...
— Говорите,— сказал он, все еще не в силах отвести взгляда от экрана.
— Прошу вас.— Я начал нервничать. Не мог же я во всеуслышание объявить, что в кабине рефрижератора обнаружен труп.
— Ну что еще стряслось в такую жару? —добродушно спросил милиционер, вставая со стула...
Около рефрижератора был только Джордже. Очевидно, он никому не сообщил о случившемся и не поднимал паники. Вряд ли кто догадался, что водитель в кабине спит вечным сном. Джордже молчал, вероятно мысленно анализируя те немногие факты, которые помогли бы ему напасть на какой-либо след. Милиционер поднялся на подножку и вгляделся в «спящего», явно не веря собственным глазам. Оправившись от изумления, пробормотал:
— Этот человек... да я его только что оштрафовал на пять тысяч...— Наконец, овладев собой и вспомнив, что является представителем власти, строго осведомился у Джордже: — А вы кто такой?
— Вызовите следователя из Загреба,— спокойно ска зал Джордже вместо ответа, доставая из внутреннего кармана пиджака бумажник.
Милиционер взял удостоверение, перелистал странички, изучил фотографию, взглянул на моего друга повнимательней и прикоснулся рукой к фуражке.
— Есть, товарищ майор! Я вызову следователя из Невской.
— И из Загреба, пожалуйста. Если удастся — Новака.
— Товарищ Новак, кажется, занимается международной преступностью?
— Да, именно его,— подтвердил Джордже.— Я видел тут поблизости вашу патрульную машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
— Разумеется, когда закончится матч,— добавил.я.
— Ох, спасибо... Появился официант:
— Что господа желают?
— Итак, дорогие гости, вы не против рюмочки ракии перед обедом? — спросил Джордже.
— Ромео любит сливовицу,— откликнулся наш донжуан.
— Смотри не напейся! — предостерег я его.
— Ромео не пьяница! — с достоинством отвечал он.— Ромео будет обедать, потом немножко спать, а когда починит машину, чао,бамбино...
— А матч? — спросил Джордже.
— Ромео не любит футбол...
— Зато любит бокс! — поддразнил я итальянца.
— Да! Ромео любит бокс! Бокс — благородный спорт! — сказал он и с удовольствием опрокинул рюмку.— Ого! Добрая сербская сливовица!
— Боснийская,— уточнил официант и снова спросил:— Что господа желают на обед?
— Позвольте, я закажу для всех,— предложила Чед-на.— Я знаю здешнюю кухню...
— Не забудьте сметану,— подсказал официант.— Мне кажется, наши крестьяне делают лучшую в мире сметану!
— А что это такое? — поинтересовался Ромео.
— Сгета,— пояснил официант. Ромео вгляделся в официанта:
— Да мы знакомы! Откуда, амико?
— Я здесь работаю,— важно ответил тот,— а вы на своем грузовике всегда сюда заезжаете. Вот откуда мы знакомы!
— Мама миа! — запричитал Ромео.— Вечно на колесах, вечно новые знакомства... в голове все перепуталось...
— У вас есть капуста в горшочках? — спросила Чед-на.— Пожалуйста, всем — капусту в горшочках, и пусть заправят сметаной.
— И кутьевачский рислинг,— добавил я.— Напиток богов!
Официант принял заказ и, чуть поклонившись, направился на кухню.
— Лх-ах. тоже мне, принц! — прошептал итальянец, провожая его презрительным взглядом.— А, господин Штраус.—Ромео встал и поклонился немцу, который подошел к нашему столу.— Где ваша Джульетта? — в Ромео опять заговорил покоритель сердец.
— Моя Розмари захотела отдохнуть.
— Разве она не будет обедать? — спросила Чедна.
— Ох, уж эти девушки — берегут фигуру! — Штраус широко улыбнулся.— А я поем и за нее! Моей фигуре обед не повредит.— И любовно погладил себя по животу.
— Вы — наш гость,— пригласил его Джордже.
— А вы будете моим в Вангене. У нас есть мерседесовский ресторан, зал для своих гостей, и отличное мюнхенское пиво, и лучший на свете рислинг — рейнский!
— Я заказал кутьевачский рислинг. Если он и не такой, как ваш рейнский, то не намного хуже. А вместе с нашей сливовицей незаменим за обедом!
Говоря всерьез, этот добродушный толстяк ел не за двоих, а за четверых! Мы с Ромео переглядывались и растерянно пожимали плечами. Штраус с аппетитом поглощал капусту со свиными ножками, не переставая потягивать из стакана. Чедна занималась Юлией, угощая ее, вернее, уговаривая съесть хоть что-нибудь. А Нино явно чувствовал себя среди новых знакомых не в своей тарелке—наверное, так же, как чувствует себя хорошо воспитанный человек, оказавшись на банкете незваным гостем.
Ромео покончил с обедом первым, вытер салфеткой рот и встал из-за стола.
— Ромео немного поспит. Спасибо за кошачье мясо.— Он подмигнул мне и, улыбнувшись, направился к двери.
В глазах Юлианы отразился ужас.
— Ромео шутник и отличный повар,— объяснил я, опасаясь, как бы девушка не подумала, что и впрямь ела кошачье мясо.— Когда мы партизанили, Ромео был у нас поваром. Однажды вместо ягненка он нам подсунул кошку.
— Прекрасное было жаркое,— заметил Джордже.
— Разве ты не выпьешь кофе?—-крикнула Чедна вслед Ромео.
— От кофе Ромео не может спать,— отозвался тот и помахал всем рукой.
— Мне нравится, как в Югославии варят кофе,— задумчиво произнес Штраус.— Моя жена готовит его по-белградски...
— Она знает Белград?
— И я его знаю,— сказал Штраус.— Во время войны я жил в разрушенном Белграде. Но я не воевал, я занимался снабжением. Мы получали из Парижа настоящий бразильский кофе от одного нашего хорошего друга, генерала... Впрочем, это не важно. У вас, кажется, говорится: «Вспоминать прошлогодний снег». Или что-то вроде этого. Не так ли?
— Да, вспоминать прошлогодний снег,— тихо проговорил Джордже.
— Супруга не поехала с вами?
— О, Ингрид, к несчастью, сломала ногу. Наложили гипс. Доктор предписал покой, и мы с Розмари отправились в это прекрасное путешествие одни.
— И где вы побывали?
— Везде понемножку,— ответил немец не без хвастовства.— Немного в Греции, знаете, Олимп... греческая мифология, Зевс, Гефест и все эти очаровательные богияи... Немногой Охриде; крестьяне нам пели: «Биляна полотно белила»... Немного на Святом Стефане —царским отдых; там, кажется, у вашей королевы Марии была резиденция?! Немного в Белграде — освежить воспомшы ния. Везде понемножку, везде красиво...
— А теперь прямо в Штутгарт?
— Нет, мы останемся в вашей прекрасной стране еще на несколько дней. Думаю, дня два поживем в Загребе; возможно, съездим на Плитвичские озера, а оставшееся время проведем на озере Блед.
— О, вам известны наши красивейшие места,— заметил Джордже.
— Да! — с гордостью признал Штраус.— Жаль, мы не сможем попасть в Дубровник, но, надеюсь, на будущий год... Я рассказывал Розмари о Плитвичских озерах — такая красота трогает до слез!
— Мне бы тоже хотелось там побывать,— подала голос Юлиана.
Я взглянул на девушку. И обед ей не помог. Она оставалась бледна как мел. Чедна обняла ее и заботливо сказала:
— Вам надо отдохнуть.
— Вы можете расположиться у нас в номере,— предложил Штраус.— Розмари будет рада.
— Ох, вы очень любезны. Не стоит...
— Ни слова! Я гожусь вам в отцы, вы должны меня слушаться. Отдых, несомненно, пойдет вам на пользу.
— Матч вот-вот начнется,— вмешался я в разговор.— У вас есть полтора часа, а то и больше.
— Согласны? — спросила Чедна.
Девушка растерянно взглянула на Нино. Он опустил голову, затем поднял взгляд, и в его глазах я прочел одобрение. «Да он ее любит! — промелькнула у меня мысль.— Какого же черта он ее бил?»
— Давайте проводим Юлиану,— предложил Штраус Чедне и, обращаясь к Джордже, сказал: — Надеюсь, вы победите венгров!
— Так же как мой «фиат» победил ваш «мерседес»! — усмехнулся тот в ответ.
— Я сию же минуту вернусь и буду болеть за Югославию,— объявил немец.
— Присоединяйтесь к нам в малой гостиной. Будем попивать кофеек и болеть,— сказал я.
— Закажите мне этот ваш рислинг,— крикнул от дверей Штраус.— По-моему, он ничуть не хуже рейнского.
Я смотрел, как Юлиана и Чедна, обнявшись, идут к выходу, а немец широко распахивает перед ними двери. Появился официант.
— Приготовьте счет. И добавите то, что мы закажем во время матча.
— Вы, конечно, перейдете в малую гостиную? — спросил официант.— Мы поставили там цветной телевизор.
— Я останусь смотреть матч здесь,— сказал Нино.— Мне нравится, когда много народу и все шумят...
— А я своим эмоциям воли не даю,— заявил я и мысленно настроился на предстоящий матч с нашими вечными соперниками, который наверняка доставит мне удовольствие, независимо от исхода. Такова жизнь, не так ли?!
Я взглянул на часы: ровно 16.00.
Чедна и Штраус отсутствовали не больше десяти минут.
— Представьте,— разговорился Штраус, когда они вернулись,— Розмари так крепко заснула, что нам пришлось минуты три стучать, прежде чем она услышала. От сна она так раскраснелась...
— Как румяное яблочко,—добавила Чедна.
— Розмари позаботится о Юлиане,— продолжал Штраус,— бедняжке совсем плохо...—Затем, меняя тему, поинтересовался:— Какой счет? — И уселся перед телевизором.
— Пока, на наше счастье, по нулям.— Джордже был настроен пессимистически.
И тут нам забили гол. Ах, этот непревзойденный Пушкаш! Словно снежная лавина обрушилась с горы... Во время перерыва Штраус яошел узнать, как продви-ается ремонт «мерседеса». В дверях появился Нино.
— Плохи наши дела,— сказал он.— Пойду взгляну, как там Юлиана.— И исчез.
Пришел официант. Джордже заказал два кофе, Чедна— виски.
— Ого! — Я прищелкнул языком.
— Разве мы не завоевали равноправие? — осведомилась Чедна.
Тут я заметил в дверях человека в синем комбинезоне, гого с бензоколонки.
— Если вы ищете своего приятеля, то он спит в машине,— не без иронии сообщил я ему.
Человек в синем комбинезоне смерил меня взглядом. — Спасибо. Я в самом деле кое-кого ищу, но не таких приятелей! — бросил он и прикрыл за собой дверь.
— Пойду-ка подышу,— сказал я, вставая.
За день солнце здорово прогрело воздух. Перед мотелем скопилось множество легковых автомобилей, автобусов, грузовиков — матч был хорошим предлогом, чтобы передохнуть и дождаться вечерней прохлады. Человек в синем комбинезоне стоял у бензоколонки. Я хотел было подойти к рефрижератору, но потом решил, что не стоит тревожить Ромео — пусть отдыхает,— и вернулся в гостиную.
Появился официант, он вес две чашечки кофе и виски. «Быстрая работа!» — подумал я. Пока он расставлял это на столике, пришла Розмари. На ней был джемпер, который я утром видел на Юлиане. Такие красивые джемперы умеют вязать только наши златиборские крестьянки, мастерицы-самоучки. Розмари в нем была похожа на свежую румяную селяночку, этакую пастушку с цветущих лугов, источающую аромат тимьяна. «Кокетливая девица,— отметил я про себя. Утром она была в легкой блузке, лишь подчеркивающей прелесть девичьей фигурки.— Интересно, что она наденет на прощанье?» — подумал я.
— Wo ist mein Vater?—спросила она Чедну и, получив ответ, сказала, что поищет его.
Чедна предложила поделиться с ней виски. Секунду поколебавшись, Розмари со вздохом села за столик. Венгры вели в счете, и Джордже грыз ногти, переживая. А я тем временем с любопытством разглядывал немногочисленных болельщиков, которые громко возмущались плохой игрой наших футболистов. Это были, очевидно, посети гели, к которым дирекция мотеля относилась с особым почтением,— разное начальство, торговые агенты; так, во всяком случае, определил я на глаз род их занятий.
Розмари отпила глоток виски, снова вздохнула, встала и направилась к двери. Я покинул комнату вслед за ней. Девушка вышла на улицу, а я свернул в ресторан и заказал у стойки двойной коньяк. В конце концов, я тоже не пень, и мне, как истинному патриоту, тяжело видеть, как проигрывают наши ребята!
Одним глотком осушив рюмку, я повторил заказ.
— Не много ли будет? —спросила буфетчица, средних лет женщина, типичная славонка, невысокая толстуха с широким лицом и добродушной улыбкой.
— Не беспокойтесь, хозяйка!
«А теперь пусть венгры выигрывают!..» — подумалось мне, когда был выпит и этот коньяк. Ко мне подходила Розмари, раскрасневшаяся словно маков цвет. «Солнце творит чудеса,— сказал я себе,—бутоны распускаются!» Девушка схватила меня за руку, впившись ногтями, потащила от стойки. Я услышал шепот:
— Romeo ist...— Она замолчала. В ее глазах стоял ужас, когда она произнесла:—...tot...
— Что ты говоришь? — спросил я и повторил на немецком:—Was sagst du?
— Er ist tot.—Розмари не отводила от меня взгляда. В голосе звучало раздражение.
Я машинально пощупал ей лоб: не бредит ли. Она нервно усмехнулась, лицо вдруг исказилось, сделалось некрасивым и старым.
— Sincl Sie verriickt?—спросила она, не скрывая отвращения.
— Дура! — не сдержался я, уже понимая, что произошло что-то серьезное. Взяв девушку за руку, я привел ее в гостиную и знаком подозвал Джордже.
— Послушай,— прошептал я,— что говорит эта ненормальная! Она говорит, что Ромео мертв!
— Er ist ermordet!
Какую-то долю секунды Джордже походил на человека, для которого умственное напряжение — непосильный труд. Я говорю — долю секунды, потому что в следующее мгновение, держа красотку за руку, он спокойно властным тоном спрашивал:
— Wo ist er?
Розмари не ответила. Повернувшись, она пошла к двери...
Глава вторая
Бедный Ромео! Хоть он и не рассуждал, как Буриданов осел, его постигла та же участь. Глядя на мертвое лицо Ромео, я повторял слова, которые он позаимствовал у Шекспира для красивой немки: «Я перенесся на крылах любви...»
Мне отчего-то казалось, что в них кроется разгадка причины —почему этот покоритель сердец лишился жизни. Ромео был мертв, и помочь ему уже ничто не могло.
Однако, пока я мысленно повторял шекспировские строки, Джордже деловито распорядился:
— Позови милицию! И уведи девушку!
Я осторожно взял Розмари под руку. Она вздрогнула всем телом, не в силах отвести взгляд от припавшего к рулю лица мертвого.
— Идем! — сказал я негромко.
Подъехал автобус из Нови-Сада. В прилипших к телу рубашках, взмокшие от пота люди выскакивали из машины. Среди них я увидел знакомого — оперного певца. Он махнул мне рукой, крикнул:
— Эти венгры опять нас громят!
Я не отпускал Розмари, с отрешенным видом она послушно шла рядом; перед ее мысленным взором, должно быть, стояла только что увиденная страшная картина.
— Судьба! — ответил я приятелю из Нови-Сада. Взглядом я поискал милиционера. У входа в мотель его не было. Наверное, смотрит телевизор. Мы с Розмари прошли в гостиную.
— Позаботься о Розмари! — бросил я Чедне, по-прежнему сидевшей за столиком.
Чедна посмотрела на меня с удивлением. Тем временем Розмари стянула через голову златиборский джемпер; промокшая от пота шелковая блузка — казалось, девушка сию минуту вышла из воды — облегала маленькую грудь.
— Случилось несчастье,—шепнул я Чедне в самое ухо,— Ромео мертв!
В глазах Чедны отразилось недоверие, зрачки превратились в две маленькие точки.
— Боже мой! Как? — с трудом выговорила она.
— Шарф! —сказал я, не опасаясь, что нас услышит Розмари, которая сидела словно неживая.— Похоже, кто-то чересчур сильно затянул на его шее шарф.
Я оглядел гостиную. Народу стало меньше, вторая половина матча должна была начаться с минуты на минуту.
— Штраус не появлялся? — спросил я Чедну.
— Нет,— ответила она.
Мне было ясно: Чедна не сразу осознала, что произошло.
— Где...— она запнулась,— где вы его нашли?
— В кабине машины. Ты не видела милиционера? — Нет. Может, он в ресторане.
В это время появился официант.
— Вы не видели милиционера? — спросил я его.
— Да вон он, в ресторане, у телевизора. Самое лучшее место занял... Что-нибудь случилось?
— Похоже на то,—уклончиво ответил я и обратился к Чедне: — Побудь с Розмари.— Тут я сообразил, что надо бы ей объяснить, почему девушка нуждается в заботе. Притянув к себе, шепнул: — Это она нашла Ромео...
Зрачки Чедны вновь сузились. Официант, стряхивавший со стола крошки, покрутил головой и вышел из гостиной.
— Появится Штраус, постарайся его задержать,— продолжал я шепотом.— Если девочка ничего не скажет отцу, то и ты молчи.
Розмари тупо смотрела на меня, затем перевела взгляд на Чедну.
Ну а во мне проснулся детектив-любитель. Я понял, что мною овладела страсть сыщика, во что бы то ни стало я Постараюсь найти объяснение случившемуся и раскрыть тайну убийства раньше Джордже.
Итак, что предпринять? Прежде всего разыскать милиционера. Я нашел его в ресторане у телевизора. С большим трудом я протиснулся к нему. А тут из другого конца зала меня позвал оперный певец:
— Предраг, выпьем по рюмочке?
— Спасибо, чересчур жарко! — крикнул я ему и обратиле я к милиционеру:—Товарищ милиционер...
Он взглянул на меня, делая рукой знак, чтобы я не мешал ему смотреть матч. Но, к сожалению, я вынужден был отвлечь его от этой невинной забавы.
— Прошу прощения, дело очень важное...
— Говорите,— сказал он, все еще не в силах отвести взгляда от экрана.
— Прошу вас.— Я начал нервничать. Не мог же я во всеуслышание объявить, что в кабине рефрижератора обнаружен труп.
— Ну что еще стряслось в такую жару? —добродушно спросил милиционер, вставая со стула...
Около рефрижератора был только Джордже. Очевидно, он никому не сообщил о случившемся и не поднимал паники. Вряд ли кто догадался, что водитель в кабине спит вечным сном. Джордже молчал, вероятно мысленно анализируя те немногие факты, которые помогли бы ему напасть на какой-либо след. Милиционер поднялся на подножку и вгляделся в «спящего», явно не веря собственным глазам. Оправившись от изумления, пробормотал:
— Этот человек... да я его только что оштрафовал на пять тысяч...— Наконец, овладев собой и вспомнив, что является представителем власти, строго осведомился у Джордже: — А вы кто такой?
— Вызовите следователя из Загреба,— спокойно ска зал Джордже вместо ответа, доставая из внутреннего кармана пиджака бумажник.
Милиционер взял удостоверение, перелистал странички, изучил фотографию, взглянул на моего друга повнимательней и прикоснулся рукой к фуражке.
— Есть, товарищ майор! Я вызову следователя из Невской.
— И из Загреба, пожалуйста. Если удастся — Новака.
— Товарищ Новак, кажется, занимается международной преступностью?
— Да, именно его,— подтвердил Джордже.— Я видел тут поблизости вашу патрульную машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11