А я пройдусь, — сказал Гарнер. И он пошёл, шатаясь и хватаясь за все руками. Ему с трудом удалось дойти до своего стартового кресла. Андерсон нашёл аптечку и последовал за ним. Он проверил аварийную сетку Гарнера, затем занялся собой.
— Ньюмьюф? Все готово, — произнёс Андерсон в пустоту и вернулся к своим объяснениям. — Другая ракета несёт огромный запас твёрдого топлива, такой же большой, как наше судно. Это ступенчатые ускорители, которые потом будут отстрелены. Наша мощность ничуть не больше, чем у “Золотого Кольца”, и мы на полтора дня отстаём от них, поэтому нам придётся воспользоваться этим грузом для начального ускорения. Неэффективно, но если все сработает…
— …то все будет хорошо, — закончил за него Гарнер. Его голос был заглушён тягой линейного акселератора. Пять секунд продолжалось беззвучное давление — тяга в две единицы ускорения. Затем вспыхнули силовые цилиндры, и они оторвались от Земли.
Потребуются два дня утомительного разгона в две единицы ускорения, чтобы вырваться вперёд, думал Гарнер, сжимаясь в кресле. Старые кости начинали болеть. Он уже жалел об отсутствии привычных приспособлений его собственного кресла. Эта поездка забавной не покажется.
Ларс ел наспех состряпанный бутерброд из сардин и яиц, когда зазвенел звонок. Он мягко заглушил его обеими руками, чтобы тот не отскочил в почти несуществующей силе тяготения. Потом вытер руки о комбинезон, который почему-то приходилось часто стирать, и пошёл к приёмопередатчику.
Мазерный луч пересёк пустоту одним мгновенным сигналом. Приёмник превратил его в звук, затем чутко очистил от мелких доплеровских смещений. То, что получилось, оказалось бесцветным голосом Каттера, дежурного с Цереры.
“Благодарим вас, Эрос, ваше сообщение получено полностью. На этот раз нет никаких крайностей, Ларс; база Топеки позвонила нам восемь часов назад, дала время взлёта и предполагаемый курс. По вашему рапорту взлёт бил совершён на четыре минуты позже, но это так обычно для землян. Продолжайте нас информировать.
Благодарим вас, Эрос, ваше…”
Ларс щёлкнул выключателем и вернулся к бутерброду. На миг его заинтересовало, заметил ли Каттер, что военный корабль преследует корабли, которые он отследил восемнадцать часов назад. А он их преследовал, в том не было сомнений.
— Ты принимаешь это слишком близко к сердцу, — сказал Дейл Снидер.
Джуди пожала плечами.
И вновь в припухлых веках, выступавших под макияжем на прелестном личике двадцативосьмилетней женщины, Дейл отмечал незнакомые черты. Незнакомым было и то, как Джуди резко хватала чашку кофе, и её жёсткая поза в удобном кресле.
— Послушай, — сказал он. — Ты хочешь слишком многого. На что ты рассчитывала? Я хотел сказать, о чём ты думала, дав своё согласие Лэрри на адюльтер? По крайней мере, ты могла бы избавиться хотя бы от одного из своих напряжений, Ты не поможешь ему своими волнениями.
— Я знаю. Я думала об этом. Но… — Она улыбнулась. — Не с другом, Дейл.
— Ну что ты, я этого и не подразумевал, — поспешно возразил Дейл Снидер. Он покраснел. К счастью для него, бинты почти скрывали это. — А если съездить в Вегас? Город наводнён разведёнными людьми обоих полов, большинство из них пока напуганы и не собираются вступать в брак снова. Для краткосрочной связи просто превосходно. Ты можешь резко оборвать её, когда вернётся Лэрри.
Должно быть, он вложил слишком много убеждённости в последние слова, так как рука Джуди, сжимавшая чашку, сжалась ещё сильнее и тут же расслабилась.
— Я так не думаю, — ответила она равнодушно.
— Подумай об этом немного. Ты могла бы слегка рискнуть.
Две единицы ускорения! Двенадцать часов назад он мог смеяться над собой. Две единицы! Лечь, на шину? Люк был готов стать га голову. Прошло двенадцать часов — двенадцать часов двойного веса, пульсирующего металла, шума и отсутствия сна. Пара ступенчатых термоядерных сопел ревела за корпусом судна. Два двигателя были ухе отброшены. Оставалось десять, работающих попарно. И оставалось полтора дня до того, как вес судна вновь станет нормальным.
Звезды казались отрогами ж выразительными. Никогда небо не было таким черным, никогда звезды не были такими яркими. Люк чувствовал, что они выжгут крошечные дыры в его сетчатке, если он зафиксирует глаза на одной точке. И крошечные многоцветные пятна слепоты добавятся к его звёздной коллекции шрамов. Млечный путь был туманной рекой света с резкими, ослепительно блистающими, лучезарными лазерными точками.
Итак, он был здесь.
Ему было семьдесят два, когда они запустили первое пассажирское судно: орбитальный корабль, неуклюжий и чрезмерно большой по нынешним меркам — чуть больше прыгающего планёра. Они сказали ему, что он слишком стар, чтобы покупать билет. А какой он теперь? Ему захотелось засмеяться, но мешало давление на грудь.
Он с усилием повернул голову. Андерсон крепил лист прозрачного пластика над частью сложной панели управления. Большая половина панели уже была под пластиковыми листами. Андерсон заметил, что Люк наблюдает за ним, и произнёс:
— Теперь делать будет нечего, разве что на скалы смотреть. Я проведу корабль выше уровня Пояса.
— И мы выиграем время?
— Конечно. Если они летят на Нептун. — Голос Андерсона был бодрым и энергичным, хотя и немного невнятным из-за дополнительного веса щёк. — В ином случае выиграют они, куда бы они ни летели. И мы не узнаем этого, пока они не пойдут на разворот.
— Но мы рискнём.
Дополнительный вес вообще не беспокоил Андерсона.
Одна единица ускорения является стандартом для пилотируемых космических кораблей. Некоторые спасательные суда и несколько экспрессов в Поясе имели приспособления из пучков термоядерных ступенчатых двигателей, которые укорачивали транзитное время. Часто это имело смысл. Ещё чаще — не имело. При таком непрерывном ускорении уменьшение полётного времени изменяется пропорционально квадратному корню от увеличения мощности. Если Гринберг и инопланетянин знали о погоне, они могли бы ожидать, что их преследователи останутся позади на полтора дня на всем пути к Нептуну.
Ступень двигателя можно использовать только раз. Гладкая цилиндрическая трубка содержит водородный газ под давлением и сердечник из уранового сплава. Термоядерный защитный генератор находится снаружи и остаётся с кораблём при отстреле ступени. В момент, когда на внутренней части трубки образуется защитное поле, нейтроны из сердечника начинают отражаться назад в урановую массу, и все это разлагается в цепной реакции. Со временем давление внутри пойманной звезды уменьшается, крошечные отверстия для отвода стягиваются, чем и поддерживается постоянное ускорение.
На этот раз ступени двигателя пригодились. Через шесть часов “Хайнлайн” обгонит остальные корабли…
Если бы они прилетели на Нептун первыми! А вдруг Диллер ошибся или обманул их — допустим, Диллер, как и Гринберг, думает, что тот пришелец, — и летящие корабли окажутся на пути какого-нибудь астероида, тогда “Хайнлайн” промахнётся. Когда остальные пойдут на разворот, их корабль повернёт слишком поздно — ведь “Хайнлайн” будет лететь очень быстро.
Конечно, на худой конец есть снаряды. Но если “Золотое Кольцо” или “Иво Джима” приземлятся в зоне Пояса, Пояс посчитает это нарушением договора. Хотя можно отважиться и атаковать.
Но там был Ллойд Месней.
Из-за минутной задержки в передаче разговор Люка с Чаком Уатсоном был утомительным и непродуктивным. Теперь Чак знал всё, что знал и Гарнер, кроме отработанных деталей, которые он собрал о жизни Гринберга. Они достигли каких-то определённых решений. Они больше не будут посылать корабли с Земли — корабли, которые явно долетят слишком поздно. Земля откроет огонь в том случае, если указанные суда, достигнув цели своего полёта, стартуют назад. Чак будет держать свои каналы сообщения открытыми для Гарнера, он готов найти любую информацию, которая тому потребуется. И было ещё одно решение…
— Нет, мы не можем обращаться к Поясу за помощью. — Тон Чака, целиком отметало идею, он говорил с презрением, которое считал заслуженным. — Никаких связей с Поясом, пока они такие. Они знают, что сделали нам своим эмбарго на уран, и мы знаем, что сделали им, придержав их витамины. Поэтому обеим сторонам просто не терпится увидеть, кто откинется первым. Вы думаете, они поверят такой истории, как наша? Любое доказательство, которое мы можем представить, с их точки зрения не стоит и гроша. Они подумают, что мы организуем операцию по разработке ископаемых, что мы пытаемся претендовать на какой-то спутник. Они могут думать о чём угодно, поскольку будут уверены только в одном — три корабля с Земли летят на Нептун. Но хуже всего — они могут допустить, что этот телепатический усилитель не действует за пределами Земли. И тогда они могут заключить некое подобие мира с Гринбергом, а не с нами.
— Я бы никогда не купился на это! Но вы правы: сейчас не время звать на помощь. Хотя есть и лучшее решение.
И они решили ждать. Если они правы, то есть если похищенные корабли летят к восьмой шзснете, то пойдут на разворот в течение шести дней. Люк и Андерсон ничего не станут предпринимать, пока инопланетянин не даст какой-нибудь намёк.
После сеанса связи Люк, улыбаясь, отправился спать” Он улыбался, так как единицы ускорения оттягивали щеки. Андерсон тоже уснул, включив автопилот.
В 21.00 следующего утра последняя пара ступенчатых двигателей выгорела и была отброшена. Теперь шесть отстреленных пар толстостенных металлических цилиндров следовали за “Хайнлайном”, прочертив пунктир в миллионы миль. Через столетие они выйдут в межзвёздное пространство. Некоторые, возможно, пройдут от одной галактики к другой.
Корабль перешёл на одну, удобную, единицу ускорения. Люк свирепо нахмурился, упражняя лицевые мускулы, а Андерсон пошёл в воздушный тамбур, чтобы выполнить изометрические упражнения.
Скалы Пояса скользили внизу, все быстрее и быстрее с каждой секундой.
Монотонным голосом корабль вызывала База Цереры. Дежурный Базы выглядел как клерк. Совершенно заурядный, он, казалось, не мог иметь даже собственного имени. Дежурный хотел знать, что делает в Поясе земное военное судно.
— У нас есть право прохода, — кратко ответил Андерсон.
— Да, — подтвердила Церера, — но какова цель “Хайнлайна”?
Гарнер прошептал:
— Дай мне микрофон.
— Просто говорите. Он вас слышит.
— Церера, это Лукас Гарнер, Силы ООН. К чему эти внезапные уловки?
— Мистер Гарнер, вашей власти здесь не существует…
— Я спрашиваю вас не об этом.
— Мне попросить у вас прощения?
— Будет лучше, если вы просто учтёте, что мы следуем за “Золотым Кольцом’”. Поняли?
— Вы что, серьёзно? С какой целью?
— Это не ваше дело. Но я могу поговорить с одним из ваших руководителей, если вы только найдёте настоящего руководителя. И пусть он поторопится, с каждой минутой мы все дальше уходим от вас.
— Пояс не даст вам пройти, пока вы не объясните цель своего появления здесь.
— Пояс нас не тронет. Прощайте!
При звуке колокольчика Мадра спустилась с кушетки и плавно прошла в будку видеофона. Хотя операция закончилась двенадцать часов назад, осталось лишь лёгкое натяжение в нижней части живота от хирургического цемента. И это лёгкое натяжение при каждом движении напоминало ей о том, чего она лишилась.
— Лит! — позвала она. — Церера. Опять тебя.
Лит рысью прибежал с огорода.
Каттер на этот раз выглядел озабоченно.
— Помнишь два пиратских корабля с базы Топеки? К ним кто-то присоединился,
— Пошли их подальше. Мы предупредили их несколько дней назад. Когда они стартовали?
— Два дня назад.
— Два дня, Каттер?
— Лит, “Хайнлайн” дал нам кучу предупреждений и точный рассветный курс. Они использовали ступенчатые ускорители. Кривая времени и местоположения выглядела совершенно иначе, чем траектория пиратов. Я слишком поздно понял, что все они вдут в одном направлении.
— Черт возьми, Каттер — это мелочи! Что ещё?
— “Хайнлайн” проходит над Церерой. Хочешь поговорить с Лукасом Гарнером из Сил ООН?
— Из Сил? Нет, А что здесь делают Силы?
— Мне он не сказал. Но может рассказать это тебе.
— Почему вы так уверены, что Пояс нас не остановит?
— Все просто, они не могут нас поймать и посадить. Они только и могут, что пальнуть в нас снарядами, верно?
— Вы меня так этим осчастливили.
— Жители Пояса не глупы, Андерсон, О-хо-хо!
Кавказец, с чёрными волосами, прищуренными глазами и космическим загаром, взглянул на них с экрана и сказал:
— Могу ли иметь честь обратиться к Лукасу Гарнеру на корабле “Хайнлайн”?
— Можете. Кто вы?
— Чарльз Мартин Шеффер. Первый спикер отдела политики Пояса. Могу я спросить…
— Маленький Шеффер?
Красное лицо мужчины на секунду застыло, затем едва заметно улыбнулось.
— Они называют меня Лит. Что вы задумали, Гарнер?
— Так вы Шеффер. Тогда не перебивайте, потому что это долгая история,
На рассказ ушло пятнадцать минут. Шеффер слушал без замечаний. Потом начались вопросы. Шеффер требовал подробностей и пояснений. Затем некоторые вопросы повторились. Были замаскированные обвинения, которые становились все менее прикрытыми. Андерсон поддерживал чувствительность и фиксацию луча, помогая Люку вести разговор. После часа вопросов и ответов Гарнер решил отключиться.
— Шеффер, слишком много перекрёстных проверок на сегодня.
— А вы ждали, что ваши сказки примут на веру? Тогда ваше мнение о жителях Пояса надо менять.
— Нет, Шеффер, не надо. Я вообще не жду, что мне поверят. Вы не в состоянии верить мне. Представляете, какой потрясающей будет оценка пропаганды, сети Земля втянет вас в такую дикую историю?
— Естественно. С другой стороны, вы пытаетесь вбить в меня, что чудовищный пришелец угрожает всей человеческой цивилизации. В свете этого кажется странным, что вы не хотите отвечать на некоторые вопросы.
— Глупости. И все же, Шеффер, сделайте это. Пошлите несколько вооружённых…
— Я не принимаю ваших приказов.
— Не перебивайте меня, Шеффер. Направьте несколько вооружённых кораблей вслед за мной на Нептун. Я уверен, что они летят туда; они уже прошли мимо поворотной точки большинства астероидов. Вашим кораблям понадобится время, чтобы поймать нас. Они могут подойти вовремя, чтобы помочь нам, а могут и не подходить. Если вы думаете, что я лгун, то направьте свои корабли и убедитесь, что я не пытаюсь заниматься браконьерством. Независимо от того, в чём вы меня подозреваете, вам понадобятся корабли, чтобы остановить меня, правда? Но только вооружите их, Шеффер. Хорошенько вооружите. У вас есть только ещё одна возможность — начать войну, верно? Верно. Если захотите проверить мой рассказ, позвоните в представительство Сил в Лос-Анджелесе, потом обратитесь в Бразилию, на выставку Сравнительной Культуры ООН в Сиудаде, позвоните и спросите, у них ли до сих пор Морская статуя. Это всё, что вы можете сделать. Потом снова позвоните мне и сообщите, сколько кораблей отправили.
Люк показал жестом Андерсону, чтобы его отключили.
— Ничтожество! — с чувством произнёс Андерсон.
— Да нет. Он все сделает как надо. Он вынужден сделать так. Сначала он пошлёт за нами корабли, включая судно с антирадаром, которое подойдёт позже остальных из-за огромного веса. Он будет звонить на Землю и проверять изо всех сил мою историю. В худшем случае он подумает, что я был слишком досконален. И в конце концов он позвонит нам и расскажет о направленных кораблях, но умолчит об антирадаре. Это судно даёт им какой-то шанс поймать нас на месте преступления при любом нарушении договора, если, как они думают, мы на это пойдём, и особенно если мы не знаем об изобретённом на поясе антирадаре…
— Вот это да!
— Но если они не поймают меня на чём-нибудь, им придётся сотрудничать со мной.
— Вот это да! Здорово! Но они могут использовать антирадар, даже если окажется, что мы говорили правду.
— Да. Они вооружаются против нас, а оружие есть оружие. Ко, помимо прочего, некоторые из них поверят мне. Жители Пояса ждали первого контакта с пришельцами. И, несмотря ни на что, они будут вооружены, — Гарнер погладил свой череп. — Мне интересно, какое оружие у Морской статуи?
Подсохшая впадина от вырванного зуба болела несильно. Боль была мягкой. Что бы ни толкало несчастную жертву к мысли о самоубийстве, боль никогда не является первой причиной. От неё не уйдёшь.
Мадра чувствовала мягкое подёргивание в животе при каждом движении, и это напоминало ей о происшедшем.
Большинство женщин Пояса были бездетными. Некоторые повредили яичники во время солнечных штормов. Другие были фригидны, и эта фригидность позволяла им выносить одиночество одноместных кораблей. У некоторых были нежелательные изменения генов; и вопреки популярному на Земле мнению, Пояс имел ограничивающие законы на рождаемость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
— Ньюмьюф? Все готово, — произнёс Андерсон в пустоту и вернулся к своим объяснениям. — Другая ракета несёт огромный запас твёрдого топлива, такой же большой, как наше судно. Это ступенчатые ускорители, которые потом будут отстрелены. Наша мощность ничуть не больше, чем у “Золотого Кольца”, и мы на полтора дня отстаём от них, поэтому нам придётся воспользоваться этим грузом для начального ускорения. Неэффективно, но если все сработает…
— …то все будет хорошо, — закончил за него Гарнер. Его голос был заглушён тягой линейного акселератора. Пять секунд продолжалось беззвучное давление — тяга в две единицы ускорения. Затем вспыхнули силовые цилиндры, и они оторвались от Земли.
Потребуются два дня утомительного разгона в две единицы ускорения, чтобы вырваться вперёд, думал Гарнер, сжимаясь в кресле. Старые кости начинали болеть. Он уже жалел об отсутствии привычных приспособлений его собственного кресла. Эта поездка забавной не покажется.
Ларс ел наспех состряпанный бутерброд из сардин и яиц, когда зазвенел звонок. Он мягко заглушил его обеими руками, чтобы тот не отскочил в почти несуществующей силе тяготения. Потом вытер руки о комбинезон, который почему-то приходилось часто стирать, и пошёл к приёмопередатчику.
Мазерный луч пересёк пустоту одним мгновенным сигналом. Приёмник превратил его в звук, затем чутко очистил от мелких доплеровских смещений. То, что получилось, оказалось бесцветным голосом Каттера, дежурного с Цереры.
“Благодарим вас, Эрос, ваше сообщение получено полностью. На этот раз нет никаких крайностей, Ларс; база Топеки позвонила нам восемь часов назад, дала время взлёта и предполагаемый курс. По вашему рапорту взлёт бил совершён на четыре минуты позже, но это так обычно для землян. Продолжайте нас информировать.
Благодарим вас, Эрос, ваше…”
Ларс щёлкнул выключателем и вернулся к бутерброду. На миг его заинтересовало, заметил ли Каттер, что военный корабль преследует корабли, которые он отследил восемнадцать часов назад. А он их преследовал, в том не было сомнений.
— Ты принимаешь это слишком близко к сердцу, — сказал Дейл Снидер.
Джуди пожала плечами.
И вновь в припухлых веках, выступавших под макияжем на прелестном личике двадцативосьмилетней женщины, Дейл отмечал незнакомые черты. Незнакомым было и то, как Джуди резко хватала чашку кофе, и её жёсткая поза в удобном кресле.
— Послушай, — сказал он. — Ты хочешь слишком многого. На что ты рассчитывала? Я хотел сказать, о чём ты думала, дав своё согласие Лэрри на адюльтер? По крайней мере, ты могла бы избавиться хотя бы от одного из своих напряжений, Ты не поможешь ему своими волнениями.
— Я знаю. Я думала об этом. Но… — Она улыбнулась. — Не с другом, Дейл.
— Ну что ты, я этого и не подразумевал, — поспешно возразил Дейл Снидер. Он покраснел. К счастью для него, бинты почти скрывали это. — А если съездить в Вегас? Город наводнён разведёнными людьми обоих полов, большинство из них пока напуганы и не собираются вступать в брак снова. Для краткосрочной связи просто превосходно. Ты можешь резко оборвать её, когда вернётся Лэрри.
Должно быть, он вложил слишком много убеждённости в последние слова, так как рука Джуди, сжимавшая чашку, сжалась ещё сильнее и тут же расслабилась.
— Я так не думаю, — ответила она равнодушно.
— Подумай об этом немного. Ты могла бы слегка рискнуть.
Две единицы ускорения! Двенадцать часов назад он мог смеяться над собой. Две единицы! Лечь, на шину? Люк был готов стать га голову. Прошло двенадцать часов — двенадцать часов двойного веса, пульсирующего металла, шума и отсутствия сна. Пара ступенчатых термоядерных сопел ревела за корпусом судна. Два двигателя были ухе отброшены. Оставалось десять, работающих попарно. И оставалось полтора дня до того, как вес судна вновь станет нормальным.
Звезды казались отрогами ж выразительными. Никогда небо не было таким черным, никогда звезды не были такими яркими. Люк чувствовал, что они выжгут крошечные дыры в его сетчатке, если он зафиксирует глаза на одной точке. И крошечные многоцветные пятна слепоты добавятся к его звёздной коллекции шрамов. Млечный путь был туманной рекой света с резкими, ослепительно блистающими, лучезарными лазерными точками.
Итак, он был здесь.
Ему было семьдесят два, когда они запустили первое пассажирское судно: орбитальный корабль, неуклюжий и чрезмерно большой по нынешним меркам — чуть больше прыгающего планёра. Они сказали ему, что он слишком стар, чтобы покупать билет. А какой он теперь? Ему захотелось засмеяться, но мешало давление на грудь.
Он с усилием повернул голову. Андерсон крепил лист прозрачного пластика над частью сложной панели управления. Большая половина панели уже была под пластиковыми листами. Андерсон заметил, что Люк наблюдает за ним, и произнёс:
— Теперь делать будет нечего, разве что на скалы смотреть. Я проведу корабль выше уровня Пояса.
— И мы выиграем время?
— Конечно. Если они летят на Нептун. — Голос Андерсона был бодрым и энергичным, хотя и немного невнятным из-за дополнительного веса щёк. — В ином случае выиграют они, куда бы они ни летели. И мы не узнаем этого, пока они не пойдут на разворот.
— Но мы рискнём.
Дополнительный вес вообще не беспокоил Андерсона.
Одна единица ускорения является стандартом для пилотируемых космических кораблей. Некоторые спасательные суда и несколько экспрессов в Поясе имели приспособления из пучков термоядерных ступенчатых двигателей, которые укорачивали транзитное время. Часто это имело смысл. Ещё чаще — не имело. При таком непрерывном ускорении уменьшение полётного времени изменяется пропорционально квадратному корню от увеличения мощности. Если Гринберг и инопланетянин знали о погоне, они могли бы ожидать, что их преследователи останутся позади на полтора дня на всем пути к Нептуну.
Ступень двигателя можно использовать только раз. Гладкая цилиндрическая трубка содержит водородный газ под давлением и сердечник из уранового сплава. Термоядерный защитный генератор находится снаружи и остаётся с кораблём при отстреле ступени. В момент, когда на внутренней части трубки образуется защитное поле, нейтроны из сердечника начинают отражаться назад в урановую массу, и все это разлагается в цепной реакции. Со временем давление внутри пойманной звезды уменьшается, крошечные отверстия для отвода стягиваются, чем и поддерживается постоянное ускорение.
На этот раз ступени двигателя пригодились. Через шесть часов “Хайнлайн” обгонит остальные корабли…
Если бы они прилетели на Нептун первыми! А вдруг Диллер ошибся или обманул их — допустим, Диллер, как и Гринберг, думает, что тот пришелец, — и летящие корабли окажутся на пути какого-нибудь астероида, тогда “Хайнлайн” промахнётся. Когда остальные пойдут на разворот, их корабль повернёт слишком поздно — ведь “Хайнлайн” будет лететь очень быстро.
Конечно, на худой конец есть снаряды. Но если “Золотое Кольцо” или “Иво Джима” приземлятся в зоне Пояса, Пояс посчитает это нарушением договора. Хотя можно отважиться и атаковать.
Но там был Ллойд Месней.
Из-за минутной задержки в передаче разговор Люка с Чаком Уатсоном был утомительным и непродуктивным. Теперь Чак знал всё, что знал и Гарнер, кроме отработанных деталей, которые он собрал о жизни Гринберга. Они достигли каких-то определённых решений. Они больше не будут посылать корабли с Земли — корабли, которые явно долетят слишком поздно. Земля откроет огонь в том случае, если указанные суда, достигнув цели своего полёта, стартуют назад. Чак будет держать свои каналы сообщения открытыми для Гарнера, он готов найти любую информацию, которая тому потребуется. И было ещё одно решение…
— Нет, мы не можем обращаться к Поясу за помощью. — Тон Чака, целиком отметало идею, он говорил с презрением, которое считал заслуженным. — Никаких связей с Поясом, пока они такие. Они знают, что сделали нам своим эмбарго на уран, и мы знаем, что сделали им, придержав их витамины. Поэтому обеим сторонам просто не терпится увидеть, кто откинется первым. Вы думаете, они поверят такой истории, как наша? Любое доказательство, которое мы можем представить, с их точки зрения не стоит и гроша. Они подумают, что мы организуем операцию по разработке ископаемых, что мы пытаемся претендовать на какой-то спутник. Они могут думать о чём угодно, поскольку будут уверены только в одном — три корабля с Земли летят на Нептун. Но хуже всего — они могут допустить, что этот телепатический усилитель не действует за пределами Земли. И тогда они могут заключить некое подобие мира с Гринбергом, а не с нами.
— Я бы никогда не купился на это! Но вы правы: сейчас не время звать на помощь. Хотя есть и лучшее решение.
И они решили ждать. Если они правы, то есть если похищенные корабли летят к восьмой шзснете, то пойдут на разворот в течение шести дней. Люк и Андерсон ничего не станут предпринимать, пока инопланетянин не даст какой-нибудь намёк.
После сеанса связи Люк, улыбаясь, отправился спать” Он улыбался, так как единицы ускорения оттягивали щеки. Андерсон тоже уснул, включив автопилот.
В 21.00 следующего утра последняя пара ступенчатых двигателей выгорела и была отброшена. Теперь шесть отстреленных пар толстостенных металлических цилиндров следовали за “Хайнлайном”, прочертив пунктир в миллионы миль. Через столетие они выйдут в межзвёздное пространство. Некоторые, возможно, пройдут от одной галактики к другой.
Корабль перешёл на одну, удобную, единицу ускорения. Люк свирепо нахмурился, упражняя лицевые мускулы, а Андерсон пошёл в воздушный тамбур, чтобы выполнить изометрические упражнения.
Скалы Пояса скользили внизу, все быстрее и быстрее с каждой секундой.
Монотонным голосом корабль вызывала База Цереры. Дежурный Базы выглядел как клерк. Совершенно заурядный, он, казалось, не мог иметь даже собственного имени. Дежурный хотел знать, что делает в Поясе земное военное судно.
— У нас есть право прохода, — кратко ответил Андерсон.
— Да, — подтвердила Церера, — но какова цель “Хайнлайна”?
Гарнер прошептал:
— Дай мне микрофон.
— Просто говорите. Он вас слышит.
— Церера, это Лукас Гарнер, Силы ООН. К чему эти внезапные уловки?
— Мистер Гарнер, вашей власти здесь не существует…
— Я спрашиваю вас не об этом.
— Мне попросить у вас прощения?
— Будет лучше, если вы просто учтёте, что мы следуем за “Золотым Кольцом’”. Поняли?
— Вы что, серьёзно? С какой целью?
— Это не ваше дело. Но я могу поговорить с одним из ваших руководителей, если вы только найдёте настоящего руководителя. И пусть он поторопится, с каждой минутой мы все дальше уходим от вас.
— Пояс не даст вам пройти, пока вы не объясните цель своего появления здесь.
— Пояс нас не тронет. Прощайте!
При звуке колокольчика Мадра спустилась с кушетки и плавно прошла в будку видеофона. Хотя операция закончилась двенадцать часов назад, осталось лишь лёгкое натяжение в нижней части живота от хирургического цемента. И это лёгкое натяжение при каждом движении напоминало ей о том, чего она лишилась.
— Лит! — позвала она. — Церера. Опять тебя.
Лит рысью прибежал с огорода.
Каттер на этот раз выглядел озабоченно.
— Помнишь два пиратских корабля с базы Топеки? К ним кто-то присоединился,
— Пошли их подальше. Мы предупредили их несколько дней назад. Когда они стартовали?
— Два дня назад.
— Два дня, Каттер?
— Лит, “Хайнлайн” дал нам кучу предупреждений и точный рассветный курс. Они использовали ступенчатые ускорители. Кривая времени и местоположения выглядела совершенно иначе, чем траектория пиратов. Я слишком поздно понял, что все они вдут в одном направлении.
— Черт возьми, Каттер — это мелочи! Что ещё?
— “Хайнлайн” проходит над Церерой. Хочешь поговорить с Лукасом Гарнером из Сил ООН?
— Из Сил? Нет, А что здесь делают Силы?
— Мне он не сказал. Но может рассказать это тебе.
— Почему вы так уверены, что Пояс нас не остановит?
— Все просто, они не могут нас поймать и посадить. Они только и могут, что пальнуть в нас снарядами, верно?
— Вы меня так этим осчастливили.
— Жители Пояса не глупы, Андерсон, О-хо-хо!
Кавказец, с чёрными волосами, прищуренными глазами и космическим загаром, взглянул на них с экрана и сказал:
— Могу ли иметь честь обратиться к Лукасу Гарнеру на корабле “Хайнлайн”?
— Можете. Кто вы?
— Чарльз Мартин Шеффер. Первый спикер отдела политики Пояса. Могу я спросить…
— Маленький Шеффер?
Красное лицо мужчины на секунду застыло, затем едва заметно улыбнулось.
— Они называют меня Лит. Что вы задумали, Гарнер?
— Так вы Шеффер. Тогда не перебивайте, потому что это долгая история,
На рассказ ушло пятнадцать минут. Шеффер слушал без замечаний. Потом начались вопросы. Шеффер требовал подробностей и пояснений. Затем некоторые вопросы повторились. Были замаскированные обвинения, которые становились все менее прикрытыми. Андерсон поддерживал чувствительность и фиксацию луча, помогая Люку вести разговор. После часа вопросов и ответов Гарнер решил отключиться.
— Шеффер, слишком много перекрёстных проверок на сегодня.
— А вы ждали, что ваши сказки примут на веру? Тогда ваше мнение о жителях Пояса надо менять.
— Нет, Шеффер, не надо. Я вообще не жду, что мне поверят. Вы не в состоянии верить мне. Представляете, какой потрясающей будет оценка пропаганды, сети Земля втянет вас в такую дикую историю?
— Естественно. С другой стороны, вы пытаетесь вбить в меня, что чудовищный пришелец угрожает всей человеческой цивилизации. В свете этого кажется странным, что вы не хотите отвечать на некоторые вопросы.
— Глупости. И все же, Шеффер, сделайте это. Пошлите несколько вооружённых…
— Я не принимаю ваших приказов.
— Не перебивайте меня, Шеффер. Направьте несколько вооружённых кораблей вслед за мной на Нептун. Я уверен, что они летят туда; они уже прошли мимо поворотной точки большинства астероидов. Вашим кораблям понадобится время, чтобы поймать нас. Они могут подойти вовремя, чтобы помочь нам, а могут и не подходить. Если вы думаете, что я лгун, то направьте свои корабли и убедитесь, что я не пытаюсь заниматься браконьерством. Независимо от того, в чём вы меня подозреваете, вам понадобятся корабли, чтобы остановить меня, правда? Но только вооружите их, Шеффер. Хорошенько вооружите. У вас есть только ещё одна возможность — начать войну, верно? Верно. Если захотите проверить мой рассказ, позвоните в представительство Сил в Лос-Анджелесе, потом обратитесь в Бразилию, на выставку Сравнительной Культуры ООН в Сиудаде, позвоните и спросите, у них ли до сих пор Морская статуя. Это всё, что вы можете сделать. Потом снова позвоните мне и сообщите, сколько кораблей отправили.
Люк показал жестом Андерсону, чтобы его отключили.
— Ничтожество! — с чувством произнёс Андерсон.
— Да нет. Он все сделает как надо. Он вынужден сделать так. Сначала он пошлёт за нами корабли, включая судно с антирадаром, которое подойдёт позже остальных из-за огромного веса. Он будет звонить на Землю и проверять изо всех сил мою историю. В худшем случае он подумает, что я был слишком досконален. И в конце концов он позвонит нам и расскажет о направленных кораблях, но умолчит об антирадаре. Это судно даёт им какой-то шанс поймать нас на месте преступления при любом нарушении договора, если, как они думают, мы на это пойдём, и особенно если мы не знаем об изобретённом на поясе антирадаре…
— Вот это да!
— Но если они не поймают меня на чём-нибудь, им придётся сотрудничать со мной.
— Вот это да! Здорово! Но они могут использовать антирадар, даже если окажется, что мы говорили правду.
— Да. Они вооружаются против нас, а оружие есть оружие. Ко, помимо прочего, некоторые из них поверят мне. Жители Пояса ждали первого контакта с пришельцами. И, несмотря ни на что, они будут вооружены, — Гарнер погладил свой череп. — Мне интересно, какое оружие у Морской статуи?
Подсохшая впадина от вырванного зуба болела несильно. Боль была мягкой. Что бы ни толкало несчастную жертву к мысли о самоубийстве, боль никогда не является первой причиной. От неё не уйдёшь.
Мадра чувствовала мягкое подёргивание в животе при каждом движении, и это напоминало ей о происшедшем.
Большинство женщин Пояса были бездетными. Некоторые повредили яичники во время солнечных штормов. Другие были фригидны, и эта фригидность позволяла им выносить одиночество одноместных кораблей. У некоторых были нежелательные изменения генов; и вопреки популярному на Земле мнению, Пояс имел ограничивающие законы на рождаемость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21