— Нет, конечно! Но я никогда не была покорной. И не буду!
— Что же касается брачного сезона, то он длится лишь один месяц из тринадцати, и ваша цивилизация понимает необходимость борьбы с этим безумием. Ваши страны уже приняли широкий комплекс мер по обузданию похоти и агрессии брачных сезонов; войны на это время, правда, пока еще не запретили, но все идет к тому — каждое государство само по себе было бы радо ввести такой запрет, осталось лишь преодолеть недоверие государств друг к другу. И все больше аньйо заключают браки вне брачного сезона, руководствуясь голосом рассудка, а не сезонным умопомрачением…
— Вы говорите это таким тоном, словно у вас не так.
— Эйольта, — Джордж тяжело вздохнул, — у людей нет брачных сезонов. И никогда не было.
— Нет? — обрадовалась я. — Я так и знала! Я была уверена, что цивилизация, достигшая звезд, свободна от этого скотства! — Перед моими глазами возник возбужденный Зак-Цо-Даб, и я скривилась от омерзения. — Но… как же вы продолжаете род?
— Ты не понимаешь, — печально произнес он. — Тебе приходилось сталкиваться с аньйо, смотревшими на тебя как на урода, но они не знают, что такое истинное уродство. Все живые существа, Эйольта, убивают и спариваются лишь тогда, когда это необходимо для выживания особи или вида в целом, и лишь в тех количествах, в каких это необходимо. Так обстоят дела на Земле, на Бруно III, то есть на вашей планете, и в других известных нам мирах с биосферами. Вероятно, это общий закон Вселенной. И в этом нет ничего странного, ведь именно такое поведение является наиболее разумным и оправданным. И есть лишь одно исключение. Человек убивает, когда не хочет есть, и спаривается, когда не хочет иметь потомства. Единственный вид, который убивает, мучает и совокупляется для удовольствия, превратив это в самоцель, занимаясь этим в сотни и тысячи раз больше, чем необходимо, вопреки необходимости, здравому смыслу, собственному выживанию! Люди — это выродки Вселенной, Эйольта. Брачных сезонов у них нет не в том смысле, что похоть никогда не овладевает ими, а в том, что вся жизнь человека, с юности до старости, и вся история человечества — это сплошной непрерывный брачный сезон.
— Не может быть… — потрясенно произнесла я. — Ведь получается, что вы даже не можете с этим бороться? Чтобы осознать необходимость борьбы с безумием, нужно хоть иногда бывать в здравом уме…
— Всегда находилось здравомыслящее меньшинство, но в отношении большинства ты права. С безумием не только не боролись — его прославляли и воспевали. И пребывали в полной уверенности, что иначе и быть не может, что вся Вселенная создана по их образу и подобию. Вообрази себе, в своих фантастических романах они приписывали похоть даже роботам!
И тут я усмехнулась с невеселым торжеством:
— Нет, командир, вам не удалось меня провести. Я понимаю, вы придумали все эти ужасы для того, чтобы мне самой захотелось вернуться домой. Но я не так глупа, чтобы во все это поверить. Если бы вы, люди, и впрямь были такими, вы бы уже уничтожили сами себя!
— Мы сделали это. —Что?
— Ты правильно расслышала. На самом деле то, о чем я тебе рассказывал, уже в прошлом. Но ценой этому стали шесть миллиардов жертв Последней Войны.
— Миллиардов?! Да всех аньйо, наверное, миллионов сто!
— По нашим подсчетам, примерно сто пятьдесят, вместе с йертаншехскими племенами. Вы ведь никогда не плодились в таких безумных количествах. Ваш мир никогда не столкнется с проблемой перенаселения, у вас из-за этого и поводов для войн гораздо меньше… Даже для ваших войн. У вас целое поколение может за всю жизнь так и не узнать, что это такое. А в нашей истории, Эйольта, не было ни одного года, когда люди бы не воевали. И эти войны были не чета вашим. Если в ранние времена счет жертв шел всего лишь на тысячи…
— «Ничего себе „всего лишь“!» — подумала я…
— …то это только потому, что не было достаточно смертоносного оружия. У вас с изобретением пороха число жертв только снизилось — оружие стало более грозным, и его стали реже пускать в ход, чаще стало хватать одной лишь демонстрации пушек и мушкетов. А у нас… В Первой мировой войне погибли примерно десять миллионов. Во Второй жертвы так никогда и не были подсчитаны точно — сначала называли число в пятьдесят миллионов, потом в шестьдесят… Это все не считая тиранических режимов, уничтожавших собственный народ миллионами и десятками миллионов в мирное время — тут цифры уже совсем расплывчатые. Вот так, Эйольта, население целой Ранайи могло быть развеяно в лагерную пыль так, что никто этого даже не замечал и не мог найти следов! Потом было создано и более смертоносное оружие. Но людей ничто не могло образумить. Ими по-прежнему правили страсти, они по-прежнему были помешаны на спаривании, засоряли собственный генофонд, жрали отраву, губили природу, выкидывали огромные средства на тупые фильмы, тупые песни и еще более тупые спортивные матчи, прославляли своих безмозглых кумиров и платили гроши своим ученым — о, они искренне презирали «яйцеголовых умников», обеспечивших им все достижения цивилизации… Они были уверены, что жирный, сексуально озабоченный, воняющий пивом самец, жующий канцерогенный гамбургер перед телевизором, показывающим ему таких же кретинов, — это и есть «венец творения», что эволюция кончается на них и им ничто не угрожает, потому что «жили же как-то до сих пор». Жили, пока низкий уровень технологий соответствовал низкому уровню их мозгов! Обуреваемое страстями полуживотное с дубиной может в худшем случае убить пару-тройку себе подобных. Но если вместо дубины дать ему ядерную бомбу… Правда, ядерной войны им чудом удалось избежать. Я не буду рассказывать тебе принцип ядерного оружия, Эйольта, достаточно тебе знать, что оно при массовом применении превратило бы в выжженную ядовитую пустыню весь мир. И даже среди их лидеров не нашлось никого достаточно безумного для того, чтобы пустить его в ход, хотя несколько раз к этому подходило очень близко. Убедившись, что ядерной войны не будет, они окончательно почили на лаврах. Надо заметить, что при всей свойственной им бессмысленной злобе и жестокости не все их режимы были агрессивны. Некоторые, напротив, ударились в противоположную крайность и принялись отрицать всякое насилие, даже необходимое, всякое наказание, даже заслуженное. Рядом со странами, где людей забивали камнями за слово, сказанное против религиозных догм, появились не менее уродливые государства, где многократных убийц-изуверов не только не казнили, но и создавали им в тюрьмах чуть ли не курортные условия — разумеется, за счет налогоплательщиков, в том числе родственников жертв! И не думай, что благодетельствовать преступникам начали потому, что все остальные граждане уже купались в роскоши. Нет, пока убийцы наслаждались жизнью на всем готовом, студентам приходилось мыть посуду в кабаках, чтобы заработать себе на образование! В этих странах бандитов даже было запрещено называть бандитами, дураков — дураками, а извращенцев — извращенцами, чтобы, не дай бог, кого-нибудь из них не обидеть! Любой безграмотный варвар с криминальными наклонностями мог требовать себе привилегий — на том основании, что отказ предоставить таковые есть якобы унижение его национального или религиозного достоинства; и, разумеется, все эти привилегии предоставлялись за счет законопослушных граждан! Само собой, долго столь безумные режимы просуществовать не могли. В лучшем случае их смели радикально настроенные граждане, которым надоело терпеть это издевательство, и тут же, разумеется, начались перегибы в обратную сторону, с этническими чистками и расправами без суда; в худшем же случае — те самые варвары, вооруженные, однако, отнюдь не варварским оружием, успевшие обосноваться в этих странах или вторгнувшиеся из-за границы. Карта мира была перекроена в очередной раз, и возникли новые блоки, объявившие друг друга смертельными врагами. А так как планета уже давно задыхалась от перенаселения и дефицита ресурсов, мало кто из думающих людей сомневался, что дело идет к новой мировой войне.
И вот тогда на Земле возник заговор интеллектуалов. Тех, кто во все времена по уму и развитию намного опережал окружающую толпу, но вынужден был довольствоваться ролью прислуги у малограмотных, обуреваемых страстями вождей, — и это еще в лучшем случае. В худшем их просто травили и уничтожали. Джордано Бруно, в честь которого мы назвали вашу звезду, сожгли на костре за его идеи, и таких примеров в земной истории великое множество… Интеллектуалы никогда не рвались к власти, все, чего они хотели, — это спокойно заниматься наукой и творчеством. Но вот наконец им окончательно стало ясно, что больше все это выносить нельзя, что толпа, если и дальше терпеть ее власть, неминуемо погубит цивилизацию. Собственно, первая попытка заговора интеллектуалов была предпринята сразу после Второй мировой войны. Тогда мировое противостояние олицетворяли две сверхдержавы, еще недавно бывшие союзниками против общего врага; обе они провозглашали себя борцами за свободу, хотя одна из них была самой чудовищной тиранией в истории, да и вторая, хотя и выглядела поприличней на фоне первой, тоже была отнюдь не безупречна. Так вот эта вторая первой изобрела ядерное оружие и применила его в конце Второй мировой. И часть ее ученых решила передать секреты этого оружия своим коллегам из первой сверхдержавы, чтобы восстановить равновесие и предотвратить ядерный конфликт. Это, конечно, был очень наивный замысел кабинетных ученых, не понимавших, что они вручают секрет самого смертоносного в те годы оружия не своим собратьям-интеллектуалам, а их хозяину, самому страшному тирану на Земле… Но тем не менее войны тогда удалось избежать, хотя в остальном все осталось по-старому. Новый заговор интеллектуалов был куда масштабнее и ставил перед собой куда более глобальные цели. Основная идея состояла в том, что тупая косная масса, из которой состояло большинство человечества, представляет собой эволюционный тупик, и надо предоставить эту массу ее судьбе, исключив, однако, всякое ее дальнейшее влияние на судьбы цивилизации. Развитие же цивилизации и вида, который с помощью науки выйдет на новую, постчеловеческую ступень, должна продолжить интеллектуальная элита. Ядром заговора была группа ученых из разных блоков — благодаря развитию информационных технологий власти уже не могли исключить их связь друг с другом, как в прошлые времена. Ее сначала в шутку, а потом и всерьез стали называть «дарвиновским комитетом». Тебе уже рассказывали о Чарльзе Дарвине?
— Это ваш корабль.
— Нет, я имею в виду человека, в честь которого он назван. Это один из величайших наших ученых, создатель эволюционной теории, объяснившей, как в результате развития возникают новые виды и вымирают вытесненные ими, менее совершенные старые. В свое время церковники были просто в ярости, когда он обосновал, что человек — не творение божье, а результат долгой эволюции, начавшейся с простейших организмов… Впрочем, Дарвин жил и умер задолго до появления комитета его имени. Так вот, благодаря инфотехнологиям в заговор было вовлечено множество интеллектуалов со всего мира. В том числе и те, кто, по требованию своих правительств, работал над супероружием для новой войны. В отличие от ядерного, уничтожающего все вокруг на многие мили и многие годы вперед, оно должно было быть весьма избирательным. Поражать живую силу противника, выводить из строя военную автоматику, но не наносить ущерба ни экологии, ни материальным богатствам, которые должны были нетронутыми достаться победителям. Этим оружием должны были стать наномашины. Тебе говорили, что это такое?
— Да, такие маленькие машинки, что могут свободно жить в теле, и их даже не чувствуешь.
— Маленькие — это не то слово. Их размеры исчисляются в миллиардных долях локтя. С помощью наномашин можно манипулировать молекулами и даже отдельными атомами. Развитые нанотехнологии — это фактически полная власть над материей. Потому что, переставляя молекулы и атомы, можно из любого вещества, из любого мусора изготовить практически что угодно. Работа одной крохотной наномашины не видна, но их можно легко производить в огромных количествах. Я знаю, Раджив катал тебя на флаере; ты обратила внимание, что там нет ни болтов, ни швов, ни заклепок?
— Точно! — воскликнула я, понимая теперь, что именно удивило меня, когда я впервые осматривала флаер. — Он словно высечен или выплавлен из единого куска, а не собран из деталей.
— Не высечен и не выплавлен, а выращен. Или, если угодно, собран, но не из деталей, а из атомов и молекул. Разъемные соединения оставлены только там, где они нужны для легкости ремонта или модификации. Но дело, конечно, не только во флаерах… Нанотехнологии — это полное изобилие! Это возможность получать что угодно — пищу, одежду, дома, технику, топливо — в прямом смысле из грязи под ногами и дармовой солнечной энергии! А это значит — больше не нужны гигантские промышленные предприятия, где на конвейерах клепают товары сразу для целых стран; не нужны рудники и другие заводы, снабжающие эти предприятия сырьем; не нужны и фабрики, производящие станки для этих предприятий; не нужна сеть магазинов, через которую распространяются произведенные в одном месте товары; не нужна банковская система, через которую финансируются предприятия и магазины; не нужны деньги как таковые! А значит, по сути, не нужны и правительства с их функциями учета, контроля и распределения! Остаются, конечно, такие функции, как образование, здравоохранение, борьба со стихийными бедствиями, но в обществе, где решены проблемы бедности и дефицита, с этим вполне могут справиться местные власти, при необходимости — запросить и получить помощь от соседей. И для этого не нужно заводить целую ораву бюрократов всех уровней! Ну и как ты думаешь, могли люди такое допустить? Утрату власти, исчезновение денег, разрушение социальных пирамид? Да ни за что на свете! Вот почему в нанотехнологиях они видели исключительно оружие, способное проникнуть сквозь любую защиту и в буквальном смысле разложить врага на атомы, причем без всякого атомного взрыва. Строго говоря, интеллектуалы, со своей стороны, тоже не могли допустить, чтобы наноизобилие попало в руки косной массы. Потому что человек, даже при решении его материальных проблем, в массе своей остался бы неразвитой, сексуально озабоченной, иррационально злобной и жестокой скотиной. Если дать ему в руки наномогущество — страшно представить, для каких мерзостей и извращений он бы его употребил… В нашей истории борьба с развратом шла без больших успехов, и всякий раз, когда ранее осуждаемые формы разврата разрешали, эти формы быстро приедались и начиналось распространение новых, все более изощренных и извращенных, связанных с пытками, убийствами, насилием над детьми и тому подобным. Может быть, есть вещи и пострашнее похоти, но воистину нет ничего отвратительнее!
Так вот. Идея Дарвиновского комитета была проста: пусть каждый получит то, что хочет. Все враждующие страны получили свое смертоносное нанооружие. Разработки шли на редкость быстро, ибо все разработчики из враждебных блоков втайне от своих властей работали в тесном контакте, как единая команда. Но вместе с наномашинами-убийцами были разработаны и специальные защитные коды, блокирующие их действие. Черный ход в программе — так это называется. И вот эти коды заговорщики из разных стран сообщили только друг другу. Другими словами, они вручили яд всем, кто его от них требовал, но противоядие приберегли исключительно для себя. Когда началась война, — а разные блоки начали ее практически одновременно, ибо разведка каждого из них доносила об аналогичных разработках у противников, и каждый надеялся успеть нанести упреждающий удар, — все пошло очень быстро. От нанооружия не спрячешься. Это на нашем уровне камень и металл кажутся плотными и сплошными, а на наноуровне это трехмерные решетки, сквозь которые очень даже можно протиснуться, в крайнем случае просто разобрать их… И, конечно же, программа наномашин была такова, чтобы в первую очередь поражать бункеры, командные центры противника. Это было как раз то, чего требовали заказчики. — Джордж широко улыбнулся. — Так что бывшая земная верхушка была уничтожена первой. Мир был охвачен хаосом, и лишь ученые, причастные к заговору, сохраняли негласный контроль над ситуацией.
Фактически власть уже перешла к ним, но власть однобокая: они могли лишь отдать боевым наномашинам команду самоуничтожиться — а могли этого не делать. И вот тут обозначилось разногласие, которое не раз всплывало и раньше, но теперь требовало незамедлительного решения.
Одни — в первую очередь те, кто стоял у истоков заговора, — полагали, что очищение Земли необходимо довести до конца, что косная толпа безнадежна и полностью несет ответственность за действия своих правителей, а значит, должна разделить их судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72