Остаток ночи они просидели, не зажигая света, забыв о сне и пище и лишь изредка перебрасываясь короткими фразами – место, сумма выкупа, день. Для них в этих словах заключался теперь весь смысл жизни, а еще был страх что-то упустить или спутать. И они как одержимые беспрестанно повторяли друг другу эти слова еле слышным шепотом, точно сама ночь могла подслушать их и разгласить тайну.
Наконец за балконной дверью занялся рассвет. Было еще слишком рано, и Анна с Энрико, обессиленные волнением и бессонницей, продолжали сидеть в креслах, держась за руки.
Потом Анна сказала:
– Пойду сварю тебе кофе.
– Нет, посиди со мной.
В половине девятого Энрико позвонил директору банка.
– Приготовьте деньги в пятитысячных купюрах. Все до одной по пять тысяч. Прошу вас, поторопитесь!
Он поехал на машине в город, долго кружил по улицам, прибегая ко всем мыслимым и немыслимым уловкам – боялся, что за ним следят. Наконец он остановился на окраине у лавки старьевщика, где нашел подходящий, как ему казалось, чемодан. На всякий случай он приобрел два чемодана, один средних размеров, другой большой – целый «сундук». Велел завернуть все в цветастую драпировочную ткань – так никто не догадается, что он везет. И с этим странным тюком уже в сумерках подъехал к дому директора банка.
При выработке плана главное внимание, как у карбонариев, Энрико и директор банка уделили конспирации. Деньги доставил частный посыльный, который обычно развозил помидоры; ему, понятно, и в голову не приходило, что в этих грубо сколоченных ящиках лежит полмиллиарда лир наличными. Конечно, это был большой риск, но ничего не поделаешь.
Директор банка встретил Энрико с распростертыми объятиями, глаза его радостно блестели.
– Все в порядке, – прошептал он. – Мы побили все рекорды. Да, забыл – в доме никого.
Они спустились в бронированный подвал с кодовым замком, вмонтированным в железную дверь.
– Это мой личный сейф, – с гордостью объявил директор. – Что скажете, синьор Тарси?
На цыпочках, словно два вора, они внесли в подвал упакованные чемоданы старьевщика и, прежде чем вскрыть ящики, проверили, надежно ли заперта дверь с шифром. Полмиллиарда лир в красочных пятитысячных бумажках составили внушительную груду, которую они долго разбирали. При подсчете все сошлось до последней лиры.
Терпеливо и методично, как мальчишки, играющие в разбойников, они переложили в большой чемодан эти совершенно одинаковые цветные пачки, перетянутые резинкой. Это тоже заняло уйму времени. Чтобы закрыть чемодан, им пришлось упереться в него коленями и давить, пока замки не захлопнулись.
Наконец Энрико поднялся, обливаясь потом.
– Этот чемодан я беру с собой. А второй пусть уж у вас полежит. Благодарю вас, дорогой директор.
К себе он пробрался черным ходом, еле-еле дотащил чемодан до кабинета и бросил его в углу.
Анна, как они заранее договорились, освободила коридор. Увидев черный чемодан, она вздрогнула в ужасе, точно это был гроб.
– Накинь на него одеяло, – сказал Энрико. – Хотя чего бояться, мы же все время будем здесь.
Вторник и среда показались им длиннее года. Стрелки часов в кабинете словно остановились. Ни Энрико, ни Анна ни на минуту не покидали дом, боясь оставить без присмотра телефон и ту черную громаду в углу, от которых теперь зависела их судьба. Чтобы убить время, пытались заняться какими-то делами, поочередно дежуря у телефона, но все валилось у них из рук. Ели они стоя, точно на пикнике, спали урывками в креслах.
– А пить мне нельзя ни капли, – сказал Энрико.
Он уже в сотый раз изучал по крупномасштабной карте окрестности Порцуска.
И вот в ночь со среды на четверг, на час раньше установленного срока, Энрико наконец сказал:
– Пора.
Анна крепко обняла его, он ее поцеловал на прощание, а потом они вместе стащили чемодан до черного хода, где уже стояла наготове машина.
В тишине стрекотали кузнечики. Энрико покатил вниз по склону, не заводя мотора, а затем до шоссе ехал на самой малой скорости. Только тут он зажег подфарники, дал газ и помчался вперед сложным маршрутом, который заранее досконально изучил, словно готовился к боевым действиям или к шпионской миссии.
Позади осталось селение, погруженное в сон.
Вот и шоссе на Порцуск с дорожными указателями. Энрико притормозил и стал старательно их пересчитывать, как будто перебирая зернышки четок. Четырнадцатый километр… Наконец-то! Энрико остановил машину, вылез, вытащил чемодан и аккуратно положил его за каменный столбик.
Замер, прислушиваясь. Ни звука. Он снова сел в машину, развернулся и помчался домой.
Было четыре утра. Анна по-прежнему сидела в кресле, застывшая как статуя. Казалось, даже руки ее не сдвинулись ни на миллиметр с тех пор, как ушел Энрико.
До сих пор все операции совершались в полнейшей тайне.
Но на другое утро Энрико, ощутив наконец внутреннее облегчение, поделился с самыми близкими, дав понять, что обязанности свои он уже выполнил, выкуп заплачен и Джулио скоро вернется к ним.
Благая весть с быстротой молнии облетела селение: люди чувствовали, что хозяин их накануне самого большого праздника в своей жизни, и радовались за него.
В нетерпеливом ожидании великого события замерла даже работа в поле. Люди бродили по окрестным дорогам и тропинкам, надеясь первыми заприметить Джулио. Некоторые даже забрались потихоньку на колокольню, и один из этих дозорных ненароком ушиб голову о язык колокола. В трактирах крестьяне распивали «ламбруско» по случаю счастливого исхода дела.
– Пусть только сунутся еще раз! – захмелев, кричали они. – С нами шутки плохи!
Маленький духовой оркестр, созданный по инициативе Энрико Тарси, начистив инструменты, разучивал веселый марш. Приходский священник дон Эусебио тоже готовил благодарственное песнопение с участием детского хора.
Из города приехала графиня Девекки, троюродная сестра Анны, с огромной коробкой голубого драже.
– Это ведь как крещение! – важно объявила она.
Пожаловала и тетушка Эрмелинда, эта затворница, которая общалась с миром только по телефону; когда же ей наносили визит, гостей встречала экономка и, приложив палец к губам, предупреждала: «Тсс, у госпожи опять мигрень». Насмешник Джулио прозвал ее дом «больничными палатами». Так вот, тетушка Эрмелинда прикатила на своем «мини-моррисе» и, выбравшись из кабины, возвестила:
– У меня голова прошла!
Рабочие сыроварни предложили назвать новый детский сырок «Джульетто».
– Сначала в ванную, – сказала Анна. – Я приготовлю ему горячую ванну с мыльной пеной, а потом – королевский обед, полента и молоко, разве это не по-королевски? Он обожает поленту и молоко. И наконец-то мальчик сможет отоспаться вволю, но только в нашей постели, вместе с нами!
Затем перескочила на другое:
– Уж теперь-то, Энрико, кассетный магнитофон ты ему подаришь.
– Никаких магнитофонов, – отрезал он. Посмотрел на жену, помолчал. – Чудеса, да и только! Точно Джулио возвращается с дипломом в кармане… А ведь если разобраться – в чем его заслуга? Что он дал себя похитить этим негодяям?
Он засмеялся. Но Анна как-то сразу посуровела.
– Это куда важнее и больше, чем вернуться с дипломом, и ты сам это знаешь. Я словно второй раз его рожаю, с той же болью и радостью. Помнишь тот день, Энрико?
Прошел четверг, за ним пятница. Джулио так и не вернулся.
IV
У ДОРОГИ НА АЛЬБАТОРТУ
В субботу, примерно в час дня, на письменном столе зазвонил телефон. Анна дрожащей рукой схватила трубку. Это был он, Джулио.
В первый миг ни мать, ни сын не могли произнести ни слова. С обеих сторон доносились только приглушенные, сдавленные всхлипы, слившиеся воедино.
Наконец Анна собралась с духом.
– Джулио, мальчик мой, как ты там, где ты, тебя освободили?!
– Мама, я здоров, но меня еще не отпустили.
– Какая низость! Почему? Разве они не получили денег?
– Получили, но говорят, этого мало. Дай мне, пожалуйста, папу.
Энрико так сжал трубку, словно хотел ее раздавить:
– Джулио, дорогой, чего требуют эти подонки?
– Осторожней, папа, я ведь не один, у меня пистолет приставлен к спине. Они требуют еще пятьсот миллионов.
– Пятьсот? Но я же не бездонный колодец!
Кто-то резко перехватил у Джулио трубку, и знакомый противный голос презрительно проговорил:
– Послушайте, Тарси, не надо метать икру. Мы даем обещания и держим их так, как нам вздумается. Ясно вам? Ручка ножа в наших руках, не забывайте об этом, Тарси. Мы всерьез поинтересовались вашими сбережениями. У вас, Тарси, еще есть что пощипать. Условия освобождения вашего сына диктуем мы. Принять их или отказаться – дело ваше. А что для вас означает отказ, вы, Тарси, надеюсь, понимаете?.. Подождите у телефона.
Бандит, очевидно, говорил вполголоса с кем-то, стоявшим рядом. Энрико почудилось, что он сказал: «Уведите мальчишку».
– Ждете, да? – снова сказал он в трубку. – Вот умница, вам стоит быть благоразумным! – Он хохотнул. – Итак, Тарси, все как в первый раз. Еще пятьсот миллионов – сущий пустяк для такого богача, как вы. Купюры по пять тысяч лир, черный чемодан. Сегодня суббота, завтра воскресенье, все банки закрыты. Как видите, мы входим в ваше положение. Давайте условимся: в ночь с четверга на пятницу, в три часа, согласны? Думаю, согласны, синьор Тарси! Оставите чемодан в заброшенной хибаре с правой стороны дороги, сразу после развилки, откуда начинается дорога на Альбаторту. Там она одна, такая хибара, ошибиться невозможно. И не раскрывайте пасть. Вы ведь понимаете наш жаргон, Тарси? Иначе…
Это было как удар грома. Словно на голову вдруг рухнул потолок.
Энрико и Анна сами не знали, сколько просидели они в полном оцепенении. Трубка выпала у Энрико из рук, и он ее так и не положил, когда услышал гудки отбоя.
Они не обменялись ни словом и вряд ли видели друг друга – точно окаменели.
Энрико все думал и думал, но не о пятистах миллионах и даже не о Джулио. Думал о том, что бы он сделал, сойдись он с ними лицом к лицу. Вот их арестовали, ему позволяют войти в камеру: карабинеры поверили его уловке, когда он притворился беспомощным, опустошенным, готовым все простить. Он медленно, с кривой усмешкой подходит к ним и вдруг бросается на этих подонков, распарывает им кишки кухонным ножом, который припрятал за пазухой, молотит ногами, давит, как тараканов, морщась от отвращения… Но, встретив потухший взгляд Анны, он мигом отрезвел.
– Схожу с ума, – прошептала она еле слышно.
– Нет, Анна, нет. Не говори так, не то и я потеряю разум. А мы должны сохранять хладнокровие, должны, понимаешь? Знаю, чувствую, мы на краю, на краю страшной пропасти. Еще немного, и эта пропасть нас поглотит навсегда. Но мы должны устоять, любой ценой устоять, ради него!.. Нет, Анна, надо действовать, и – немедленно. Я скоро вернусь, подожди меня и не волнуйся, обещаешь?
Он поехал к директору банка и быстро с ним обо всем договорился, хотя бедняга банкир был весьма озадачен, сделав в уме кое-какие расчеты. Однако поделиться своими сомнениями с Энрико не решился. Выйдя от директора, Энрико тайком объездил окрестности Альбаторты, чтобы потом сразу сориентироваться.
Затем он вернулся в город, зашел к другому старьевщику и купил третий черный чемодан – второй, хранившийся в подвале у банкира, был слишком мал.
То, что Джулио так и не вернулся и похитители потребовали новый выкуп – а об этом, само собой, вскоре стало известно, – вызвало огромный шум. Потрясенные случившимся, односельчане собирались группками на дороге, в поле и, отчаянно жестикулируя, выкрикивали проклятия или обменивались новостями через распахнутые окна.
Вновь появились журналисты, теперь уже с более серьезными и обоснованными вопросами. Энрико терпеливо выслушал их, понимая, что их недоумение и настойчивость в общем-то оправданны, но ему, увы, нечего было ответить.
Он развел руками и тихо сказал:
– Друзья мои, понимаю вас и благодарю за участие. Но и вы должны меня понять. Ситуация в точности такая же, как неделю назад, и я буду вести себя точно так же. Надеюсь, вы поможете, поддержите меня, как и в прошлый раз.
– Телевидение, синьор Тарси! Надо обратиться к бандитам по телевидению!
– Я подумаю.
Но потом, обсуждая все с Анной, он отказался от этой мысли. Во-первых, они и так уже вступили тайком в прямой контакт с похитителями.
– Тебя на телевидение не пущу, – решил Энрико. – Больно хороша, как бы тоже не похитили. А я?.. Ну нет, не хочу – боюсь не совладать с собой.
Друзья, родственники больше не объявлялись, и это было даже к лучшему.
А вот в газетах шумиха поднялась неимоверная: они обрушили на читателей лавину догадок, весьма неглупых и логичных, но, к счастью, не дававших бандитам никакого повода нарушить уговор. Пригвоздив к позорному столбу распоясавшуюся кровожадную банду и одобряя упорное молчание супругов Тарси, журналисты весь свой гнев излили на магистратуру и полицию, которые якобы сами подрывают свой престиж, безучастно наблюдая за событиями. Но тут они были не правы: ведь у Тарси с полицией был негласный уговор. И любое отступление от него грозило страшными, непоправимыми последствиями.
Позвонил майор карабинеров:
– Мне нужно с вами повидаться.
– Не надо, майор!
– Хорошо, будь по-вашему. Однако войдите и в мое положение, синьор Тарси, мое и моих коллег. Я сдержал слово, но теперь ситуация изменилась, страсти накалены до предела.
– Это только кажется, что она изменилась, а в сущности все по-прежнему.
– Значит, уговор остается в силе? – угрюмо спросил майор.
– Да, господин майор, умоляю вас!..
В назначенную ночь близ Альбаторты Энрико проделал все, как прежде, когда ездил в Порцуск. Накануне он тайно встретился с директором банка, пересчитал деньги, уложил их в огромный черный чемодан и полночи провел без сна в кабинете, который стал теперь для них с Анной единственным прибежищем, словно громадный дом вдруг втиснулся в четыре стены, в маленькое замкнутое пространство, куда воздух проникал только с балкона, нависавшего над долиной.
Говорили они теперь шепотом, почти соприкасаясь головами, как две собаки, обнюхивающие друг друга. Эта вынужденная таинственность унижала их, лишала последних сил; временами они чувствовали себя легкими одуванчиками в поле – подуй ветер, и вмиг их унесет прочь.
Ослепительно ярко светила луна. Энрико ехал с выключенными фарами: окрестные луга и поля были видны почти как днем. Ряды тополей проплывали мимо, лунный свет играл на листьях оливковых деревьев, тени стволов по контрасту казались густо-черными, и на них Энрико сосредоточил все свое внимание, словно по воле злой судьбы был обречен вести мучительную борьбу с тьмой.
На этот раз он не испытал чувства освобождения, душевной легкости, как тогда, по дороге на Порцуск, – лишь свинцовой тяжестью сдавило грудь.
После перекрестка у Альбаторты он легко отыскал одинокий домик среди бурьяна с полуразрушенной внутренней лесенкой, напоминавшей по форме изуродованное распятие. Внезапный шум заставил его вздрогнуть: видимо, это разбегались потревоженные мыши.
Он подождал, пока снова наступит тишина, и поставил чемодан рядом с охапкой сена, издававшей зловонный запах. После этого со вздохом облегчения вышел на лунную дорогу.
Но Джулио не вернулся.
После трех дней лихорадочного ожидания он наконец позвонил:
– Они меня не отпускают…
В четыре коротких слова, произнесенных шепотом, Джулио сумел вложить все свое отчаяние.
Шантаж с неумолимостью небесной кары повторялся снова и снова. Постепенно они умерили свои аппетиты, но суммы все же требовали немалые.
Энрико всякий раз казалось, что уж теперь-то эти скоты насытятся – ан нет, едва осушив бокал, они тут же требовали снова его наполнить. Действовали они с откровенной наглостью грабителей, которые в старину останавливали на безлюдных дорогах кареты, и лишь изредка появлялся отважный мститель, дырявивший из пистолета их черепа.
Все уже знали, чт? происходит, и говорили об этом как-то вяло, ощущая подспудный страх, точно в округе свирепствовала чума.
Дикое, немыслимое наваждение. Сначала из неведомых далей неизменно звонил Джулио, а потом вмешивался все тот же негодяй, назначал новый выкуп, указывал дорогу и условное место. Однажды Джулио с дрожью в голосе сказал:
– Они решили брать с тебя по частям, папа. Говорят, что так тебе не придется распродавать имущество, а в кредитах тебе не отказывают… Земля постоянно приносит доход, а они не торопятся.
– Терпи, родной мой, ради бога, терпи.
На миг у Джулио перехватило дыхание, он не смог произнести ни звука. Потом каким-то бесцветным голосом, точно повторяя выученный урок, добавил:
– Они требуют, чтобы я в точности передал их слова. Это похищение в рассрочку. Говорят, что это их первый опыт и они посмотрят, как все пойдет. Такая система теперь в моде, ты ведь и сам знаешь. Сейчас все продается и покупается в рассрочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11