Спасибо, милорд, вы очень любезны. – Она откусила кусочек круассана еще до того, как Ричард успел сесть. Герцог посмотрел на нее и улыбнулся.
– Молчите и ешьте.
Казалось, миссис Рейли не хотелось уходить. Она повернулась к Эванджелине.
– Его светлость заметил, что вам не нравятся плотные английские завтраки. А поскольку ему не хочется, чтобы вы зачахли, он рассудил, что круассаны будут в самый раз.
Услышав эти слова, Эванджелина посмотрела на герцога, но тот продолжал глядеть в тарелку.
– Да, – сказал он, принимаясь за яйцо, – мне бы не хотелось, чтобы вы потеряли свое… э-э… верхнее «я».
В это время миссис Рейли перебирала ключи и не расслышала его слов. Эванджелина же поперхнулась и закашлялась.
– О Господи, – воскликнула экономка и слегка похлопала ее по спине. – Надо же, Дорри великолепно справилась с платьем. Она объяснила мне, что взяла ткань из припуска и добавила в другие места. Продолжайте завтракать, а я пойду. Знаете, столько дел… Поговорить некогда, хотя сейчас я сделала бы это с превеликим удовольствием.
– Она просто прелесть, – сказала Эванджелина, когда миссис Рейли вышла.
– Да. Она много лет дружит с моей матерью. Когда мне было двенадцать лет, миссис Рейли все рассказала мне о девушках. Она очень сведуща в таких делах… Ешьте, ешьте. Эванджелина засмеялась.
– А вы, конечно, оказались хорошим учеником. Значит, тогда вам было двенадцать?
– Или двенадцать с половиной. Точно не помню. Миссис Рейли очень деликатно просветила меня в главном. Например, что нельзя прикасаться к тому, что находится у девушки выше талии, и что нельзя позволять им шептать мне на ухо.
– О Боже, но почему? Что здесь такого?
– Наверное, потому что близость женщины способна возбудить мужские инстинкты даже в маленьком мальчике. Когда девушка дышит мальчику в ухо, это может толкнуть его на необдуманный поступок. – Он поднялся и положил свою салфетку рядом с тарелкой. – Прошу прощения. Я обещал Эдмунду, что поеду с ним кататься верхом. Не торопитесь, Эванджелина. Увидимся за ланчем.
Вторая часть его завтрака осталась нетронутой. Она задумчиво намдзала круассан джемом, откусила кусочек и закрыла глаза. Неужели он действительно слышал ее разговор с портретом?
К ее запястью прикоснулись сухие холодные пальцы Джона Эджертона… Эванджелина вздрогнула и поняла, – что раскрошила круассан и смяла крошки в шарик. Она положила его на тарелку и вытерла руки салфеткой. Сегодня вечером она должна встретиться с ним в бухте и получить инструкции. От этой мысли кусок круассана, который был у нее во рту, превратился в комок клейкого теста. Эванджелина с трудом проглотила его. Она забыла о предстоящем свидании совсем ненадолго, но когда память вернулась, ее затошнило. Что делать?
Эванджелина еще долго сидела за столом. Потом она быстро поднялась в свою спальню. Хотя Ушар подробно описал бухту, она так и не увидела грота; видимо, тот был хорошо замаскирован. Его следовало найти. Ничего другого не оставалось. На кон было поставлено слишком много, чтобы позволить себе опоздать на встречу. Но под каким предлогом она сегодня вечером сбежит от герцога?
Этого Эванджелина еще не знала. Надо будет что-нибудь придумать.
Девушка быстро надела ботинки и старое платье. Утро и в самом деле было очень теплое. Настоящее лето среди зимы. К полудню станет совсем жарко. Она вдохнула пряный соленый воздух. Легкий ветерок ерошил волосы. Добравшись до укромной бухты, Эванджелина начала осторожно спускаться по длинной вьющейся тропе. На лбу выступила испарина, по спине текла струйка пота.
Она добралась до берега, прикрыла глаза рукой и посмотрела на юг. Из воды поднимался голый скалистый утес, изборожденный темными морщинами. Эванджелина быстро пошла к нему по скрипучему песку и неожиданно наткнулась на грот, вход в который заслоняли раскидистые кусты. Он находился у самого края воды. Пещеру и полосу прибоя разделяло каких-нибудь полметра. Отверстие мог бы обнаружить только тот, кто заранее знал о его существовании.
Вход был низким, и ей пришлось пригнуться. Далее он круто поднимался вверх. Эванджелина сделала шесть шагов и вздрогнула. Тут было сыро и холодно. Ее глаза медленно привыкали к темноте. Узкий и длинный грот вдавался в утес на семь-восемь метров. Она выпрямилась и поняла, что земля здесь сырая. Эванджелина подняла руку и провела пальцами по каменным стенам, обросшим мхом. При высоком приливе море полностью затопляло грот. Стоило здесь задержаться, как человек оказался бы в ловушке.
Она вернулась по своим следам, вышла наружу и мгновение постояла у входа, подняв лицо К жаркому солнцу и вдыхая соленый воздух. Затем огляделась вокруг… и застыла на месте, боясь дышать. В каких-нибудь десяти метрах от нее по пояс в воде стоял герцог, державший на плечах Эдмунда. Она быстро юркнула обратно в грот. О Боже, что он здесь делает? Он же собирался кататься верхом, а вместо этого отправился плавать! Хотя воздух был довольно теплым, она понимала, что вода оставалась ледяной. О да, на днях он обмолвился, что как-нибудь поплавает с сыном. Но здесь? Сейчас? У нее на глазах?
Что делать? Сначала она решила остаться в гроте, пока герцог и Эдмунд не уйдут с пляжа, но вовремя заметила, что вода быстро прибывает. Начинался прилив. Ей не хотелось промокнуть. Тем более утонуть.
Идти на юг было нельзя; путь перекрывал утес. Что ж, тогда на север. В обратную сторону от замка. Она подняла голову и, бодро насвистывая, вышла из грота. Если бы она не обернулась, все было бы в порядке. Эванджелина не собиралась оглядываться; честное слово, не собиралась. И все же оглянулась. Она никогда не видела обнаженного мужчины. Теперь герцог находился от нее не более чем в шести метрах и был отлично виден. Она следила за тем, как Ричард поднял Эдмунда над головой и швырнул в воду. До нынешней ночи в библиотеке, когда он целовал и ласкал ее, мужчины Эванджелину не возбуждали. А теперь она с восторгом смотрела на него. Оказывается, она и не представляла себе, что на свете есть такие мужчины. Конечно, ее отец очень красив, но он скорее жилист, чем мускулист, и ничуть не похож на герцога. Ричард был мощным, высоким и волосатым. Мокрая темная голова, мокрые черные волосы на груди, мокрые черные волосы на лобке… О Боже, она видела все, что было выше его колен! Эванджелина знала, что должна отвернуться. Ей вообще не следовало быть здесь, давать волю глазам и испытывать отчаянное желание броситься к этому мужчине, навзничь опрокинуть на песок и лечь сверху…
Эванджелине было известно, что у мужчин есть фаллос, который выдается из паха. Она сама не знала, чего ждала, однако в этом не оказалось ничего страшного или странного. Признак пола был при герцоге, но никуда не торчал и не вызывал у нее ни капли тревоги. Нет, в нем не было ничего пугающего. Просто он был другой, только и всего. Она слышала радостный визг Эдмунда и видела клубок рук и ног. Когда герцог снова встал на дно, Эдмунд забрался к нему на спину и обвил руками шею. Послышался голос Ричарда:
– Ладно, Эдмунд, на сегодня достаточно. Уговор есть уговор: десять минут, и все. Еще немного, и мы превратимся в сосульки.
Пора было уходить. Он не видел ее. Да, пора… Она быстро пошла к густому кусту, спряталась за ним и продолжила наблюдение за герцогом. Эдмунд все еще заливался хохотом. Потом мальчик что-то сказал, показывая пальцем на чайку, и Ричард засмеялся. Оба дрожали от холода. Десять минут в такой воде! При одной мысли об этом она вздрогнула.
Эванджелина следила за тем, как напрягались и расслаблялись мышцы герцога, пока он шагал по воде, держа Эдмунда на плечах. Нужно было уйти. У нее еще было время.
Чего у нее не было, так это стыда и совести.
Глава 16
– Папа, папа! – крикнул Эдмунд. – Посмотри, там Ева! – Он отчаянно махал обеими руками, показывая в ее сторону. – Она пришла посмотреть, как мы плаваем! Вот здорово! Теперь она поверит, что я хорошо плаваю!
Жребий был брошен. Она оказалась в ловушке. Герцог не останавливаясь шел к берегу сквозь волны, некоторые из которых вполне могли сбить его с ног. Эванджелина знала, что он смотрит на нее.
Она бросилась бежать на юг, потому что так было короче, но совсем забыла, что утес спускается прямо в воду и что путь в этом направлении отрезан. Она медленно пошла назад и услышала ответ герцога:
– Я вижу ее, Эдмунд. Да, это она. Похоже, она возвращается, поскольку понимает, что другого пути нет. Давай-ка дождемся ее. Пусть расскажет, понравилось ли ей устроенное нами зрелище. Думаю, зрелище было на славу. Жаль только, что короткое, но уж очень вода холодная.
Эванджелина застыла как вкопанная. Выходит, герцог знал, что она здесь и следит за ним, не в силах отвести взгляд? Теперь вода была Ричарду по щиколотку, волны журчали вокруг лодыжек, а он стоял и менялся на глазах. Раньше он не казался Эванджелине чужим и страшным, но теперь все было по-другому. Он не двигался с места, только смотрел на нее и с каждой секундой становился все больше и больше. Если бы она оказалась на месте герцога и менялась с такой быстротой, то убежала бы или хотя бы отвернулась. Но он этого не делал. По-прежнему стоял, держа Эдмунда на плечах, улыбался ей и продолжал меняться. О Боже…
Наконец он засмеялся, ссадил сына и поставил его на песок.
– Эдмунд, принеси нам полотенца и завернись как следует. Я не хочу, чтобы ты простудился. Может быть, твоя тетя Ева захочет присоединиться к нам.
Она не сдвинулась ни на сантиметр. Наконец герцог взял принесенное сыном большое полотенце и начал вытираться.
– Ева! – Мокрый Эдмунд устремился к ней. – Ты видела нас? Папа бросил меня в воду, и я поплыл как морской окунь! Папа сказал, чтобы я был осторожнее, а то я так хорошо плаваю, что рыбак примет меня за рыбу, поймает, зажарит на сковородке и съест. Пойдем, поздоровайся с папой!
Что оставалось бедной девушке? Вслед за Эдмундом она покорно поплелась туда, где стоял герцог. Ричард наконец-то завязал полотенце на талии, а второе накинул на плечи. Она долго изучала узел. Тот казался прочным, но Эванджелина знала, что справится с ним за секунду. В крайнем случае, за две.
– Папа сказал, что женщины не умеют плавать, – заявил Эдмунд.
Мальчик опустился на колени, зачерпнул песок, собрал его в кучку, похлопал по ней и придал конусообразную форму. Что это, башня замка? Затем он начал копать ров.
– Твой папа ошибается. Эдмунд, оденься, а то замерзнешь. Что ты строишь?
– Тетя Ева, папа никогда не ошибается. Я строю замок Чесли.
– Может быть, мне поучить вас плавать? – спросил герцог.
– Мне не нужны уроки. Я такая же рыба, как Эдмунд. Правда, скорее угорь, чем морской окунь.
– Одевайся, Эдмунд, – не оборачиваясь велел Ричард. – Эванджелина, объясните, как вы здесь очутились.
– Очень теплая погода для февраля. Я вышла прогуляться. Просто прогуляться, и все. Я случайно спустилась на берег, а тут оказались вы… без одежды. Ну да, сейчас вы завернулись в полотенце, а на плечах у вас другое, но это вовсе не рубашка и бриджи, которые обычно носят мужчины.
– Понимаю. И как вам понравилась эта сцена?
– Понравилась. Я выросла в деревне. Сельские пейзажи, как правило, очень красивы. Особенно на берегу моря.
Ричард знал, что сложением не уступает отцу. Как и отец, он регулярно занимался боксом в клубе «Джентльмен Джексон». Как и отец, он был ловок, строен и мускулист. Он улыбался и смотрел на нее так, как вор смотрит на столовое серебро.
– Если бы я пошел прогуляться и увидел, как вы выходите из воды, мне бы тоже это понравилось.
Эванджелина чуть не проглотила язык. О нет, ни за что на свете! Она, безукоризненно воспитанная молодая леди, после знакомства с герцогом неотступно думает только об одном: ей хочется наброситься на него и зацеловать до смерти. Девушка была уверена, что герцог будет продолжать искусно дразнить ее, издеваться и насмехаться. Как ни странно, Ричард молчал и задумчиво рассматривал ее.
– Эванджелина, вы должны вернуться в замок, – очень мягко сказал он. – Я прослежу, чтобы Эдмунд не раструбил всем и каждому, что тетя Ева наблюдала, как они с папой плавают.
Она огляделась по сторонам, а потом снова посмотрела на герцога.
– Не могу поверить, что я делала это.
– Что именно?
– Сами знаете. Стояла здесь и смотрела на вас. И то, что делала сегодня ночью. Мне это не нравится. Не знаю, что со мной. Извините… Я не узнаю сама себя. Временами мне кажется, что это не я. Но я помню, кем должна быть, и это хуже всего. Все это очень трудно… – Она круто повернулась и не оглядываясь побежала вверх по тропе.
Эванджелина вышла из коридора на лестничную площадку, собираясь спуститься к ланчу, и услышала окончание разговора миссис Рейли со старым дворецким:
– Я буду скучать по нему, мистер Бассик. На сей раз он пробыл здесь совсем недолго. Зачем ему возвращаться в Лондон? Тем более в пятницу? Мог бы спокойно прожить здесь еще три дня.
Бассик что-то ответил, но Эванджелина не разобрала слов. Зато голос миссис Рейли прозвучал ясно, как колокольный звон поутру:
– А я-то надеялась, что приезд мадам заставит его светлость задержаться подольше!
– Его светлость никогда не делает того, чего от него ждут, – на сей раз вполне членораздельно ответил Бассик.
Когда Эванджелина спустилась по лестнице, оба стояли и улыбались ей. Однако в глазах экономки читалось легкое осуждение. Эванджелина знала, что герцог собирается уезжать. Но не в пятницу. Это было слишком быстро. Девушка с ужасом подумала, что отъезд Ричарда сильно облегчит ее задачу. О Господи, и зачем ему это понадобилось?
– Добрый день, мадам, – сказал Бассик.
– Сегодня не будет неожиданных гостей? – спросила она.
– Я бы не удивилась, – ответила миссис Рейли. – Леди Пемберли, конечно, славная женщина, но ее не слишком любят у нас в округе. В отличие от леди Шарлотты, матери Рохана Каррингтона. Та так очаровательна, что все готовы помогать ей или просто стоять рядом и любоваться ее красотой.
– Надо сказать, – величественно заметил Бассик, – что леди Шарлотта также очень увлекается кошачьими бегами.
– Да, мистер Бассик, это благородный вид спорта. Но я боюсь, что и он связан со скандалами и подкупом.
– Какой же может быть подкуп на кошачьих бегах? – удивилась Эванджелина.
– Может, мадам, – кивнул Бассик. – Мошенники встречаются всюду, где замешаны деньги. Правда, после принятия соответствующих мер число подтасовок значительно уменьшилось.
– Очень стыдно, что коты не могут соревноваться просто из любви к искусству, – сказала миссис Рейли, колыхнув подолом красивого розового платья. Правда, Эванджелина не была уверена, что это то же самое платье, которое было на экономке во время завтрака.
– Мне послышалось, что герцог уезжает, – сказала девушка.
– К сожалению. Мы очень расстроены, – ответила миссис Рейли. – Мы надеялись, что на этот раз он пробудет в замке подольше. Никогда не знаешь, что у него на уме… – Она сделала паузу, а потом улыбнулась. – Мадам, муслин цвета свежей листвы вам очень идет. Я вижу, что Дорри убрала все оборки на подоле. И правильно сделала. Покойная ее светлость любила оборки и не понимала, что они здесь лишние.
Эванджелина кивала и думала об Ушаре, который все знал о Мариссе и ее нарядах.
– Мадемуазель, – звучал у нее в ушах его голос, – сами увидите, вы недолго будете носить это тряпье. Его светлость отдаст вам все нарядные платья из гардероба покойной жены. Но, конечно, потребует кое-что взамен. Вельможи его ранга всегда поступают так. А вы сделаете все, чтобы держать его в неведении относительно вашей деятельности. – Он помолчал и потер подбородок длинным тонким пальцем. – Мадемуазель, боюсь, что он заставит вас потерять голову. Глупо чего-то бояться, когда ваш отец у меня в руках и находится на волосок от смерти. И все же женщины от герцога без ума. Это тем более непонятно, что он англичанин, а всем известно, что англичане грубы и неуклюжи. Так что будьте настороже. Но когда вы раздвинете ноги и станете шепотом благодарить его за доставленное наслаждение, не забывайте, что я держу пистолет у виска вашего отца.
Теперь Эванджелина была бы рада, если бы герцог уже уехал. Ушар, как всегда, был абсолютно прав. Никогда в жизни она не встречала мужчины, который мог бы сравниться с Ричардом. Она и представления не имела, что такие мужчины есть на свете. И он ненавидит Наполеона. А она готовится его предать. Скоро она будет ничем не лучше Эджертона. Эта мысль была тошнотворной.
Встретив в столовой герцога, она по-прежнему думала о пропасти, по краю которой ходила. Мозг Эванджелины лихорадочно искал решение, которое позволило бы ей обойтись без предательства герцога и своей страны. Ричард стоял у своего места во главе стола и слегка улыбался. Она попыталась улыбнуться в ответ, но одолевавшие ее боль и чувство вины были видны невооруженным глазом.
Лукавство в темных глазах герцога тут же исчезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Молчите и ешьте.
Казалось, миссис Рейли не хотелось уходить. Она повернулась к Эванджелине.
– Его светлость заметил, что вам не нравятся плотные английские завтраки. А поскольку ему не хочется, чтобы вы зачахли, он рассудил, что круассаны будут в самый раз.
Услышав эти слова, Эванджелина посмотрела на герцога, но тот продолжал глядеть в тарелку.
– Да, – сказал он, принимаясь за яйцо, – мне бы не хотелось, чтобы вы потеряли свое… э-э… верхнее «я».
В это время миссис Рейли перебирала ключи и не расслышала его слов. Эванджелина же поперхнулась и закашлялась.
– О Господи, – воскликнула экономка и слегка похлопала ее по спине. – Надо же, Дорри великолепно справилась с платьем. Она объяснила мне, что взяла ткань из припуска и добавила в другие места. Продолжайте завтракать, а я пойду. Знаете, столько дел… Поговорить некогда, хотя сейчас я сделала бы это с превеликим удовольствием.
– Она просто прелесть, – сказала Эванджелина, когда миссис Рейли вышла.
– Да. Она много лет дружит с моей матерью. Когда мне было двенадцать лет, миссис Рейли все рассказала мне о девушках. Она очень сведуща в таких делах… Ешьте, ешьте. Эванджелина засмеялась.
– А вы, конечно, оказались хорошим учеником. Значит, тогда вам было двенадцать?
– Или двенадцать с половиной. Точно не помню. Миссис Рейли очень деликатно просветила меня в главном. Например, что нельзя прикасаться к тому, что находится у девушки выше талии, и что нельзя позволять им шептать мне на ухо.
– О Боже, но почему? Что здесь такого?
– Наверное, потому что близость женщины способна возбудить мужские инстинкты даже в маленьком мальчике. Когда девушка дышит мальчику в ухо, это может толкнуть его на необдуманный поступок. – Он поднялся и положил свою салфетку рядом с тарелкой. – Прошу прощения. Я обещал Эдмунду, что поеду с ним кататься верхом. Не торопитесь, Эванджелина. Увидимся за ланчем.
Вторая часть его завтрака осталась нетронутой. Она задумчиво намдзала круассан джемом, откусила кусочек и закрыла глаза. Неужели он действительно слышал ее разговор с портретом?
К ее запястью прикоснулись сухие холодные пальцы Джона Эджертона… Эванджелина вздрогнула и поняла, – что раскрошила круассан и смяла крошки в шарик. Она положила его на тарелку и вытерла руки салфеткой. Сегодня вечером она должна встретиться с ним в бухте и получить инструкции. От этой мысли кусок круассана, который был у нее во рту, превратился в комок клейкого теста. Эванджелина с трудом проглотила его. Она забыла о предстоящем свидании совсем ненадолго, но когда память вернулась, ее затошнило. Что делать?
Эванджелина еще долго сидела за столом. Потом она быстро поднялась в свою спальню. Хотя Ушар подробно описал бухту, она так и не увидела грота; видимо, тот был хорошо замаскирован. Его следовало найти. Ничего другого не оставалось. На кон было поставлено слишком много, чтобы позволить себе опоздать на встречу. Но под каким предлогом она сегодня вечером сбежит от герцога?
Этого Эванджелина еще не знала. Надо будет что-нибудь придумать.
Девушка быстро надела ботинки и старое платье. Утро и в самом деле было очень теплое. Настоящее лето среди зимы. К полудню станет совсем жарко. Она вдохнула пряный соленый воздух. Легкий ветерок ерошил волосы. Добравшись до укромной бухты, Эванджелина начала осторожно спускаться по длинной вьющейся тропе. На лбу выступила испарина, по спине текла струйка пота.
Она добралась до берега, прикрыла глаза рукой и посмотрела на юг. Из воды поднимался голый скалистый утес, изборожденный темными морщинами. Эванджелина быстро пошла к нему по скрипучему песку и неожиданно наткнулась на грот, вход в который заслоняли раскидистые кусты. Он находился у самого края воды. Пещеру и полосу прибоя разделяло каких-нибудь полметра. Отверстие мог бы обнаружить только тот, кто заранее знал о его существовании.
Вход был низким, и ей пришлось пригнуться. Далее он круто поднимался вверх. Эванджелина сделала шесть шагов и вздрогнула. Тут было сыро и холодно. Ее глаза медленно привыкали к темноте. Узкий и длинный грот вдавался в утес на семь-восемь метров. Она выпрямилась и поняла, что земля здесь сырая. Эванджелина подняла руку и провела пальцами по каменным стенам, обросшим мхом. При высоком приливе море полностью затопляло грот. Стоило здесь задержаться, как человек оказался бы в ловушке.
Она вернулась по своим следам, вышла наружу и мгновение постояла у входа, подняв лицо К жаркому солнцу и вдыхая соленый воздух. Затем огляделась вокруг… и застыла на месте, боясь дышать. В каких-нибудь десяти метрах от нее по пояс в воде стоял герцог, державший на плечах Эдмунда. Она быстро юркнула обратно в грот. О Боже, что он здесь делает? Он же собирался кататься верхом, а вместо этого отправился плавать! Хотя воздух был довольно теплым, она понимала, что вода оставалась ледяной. О да, на днях он обмолвился, что как-нибудь поплавает с сыном. Но здесь? Сейчас? У нее на глазах?
Что делать? Сначала она решила остаться в гроте, пока герцог и Эдмунд не уйдут с пляжа, но вовремя заметила, что вода быстро прибывает. Начинался прилив. Ей не хотелось промокнуть. Тем более утонуть.
Идти на юг было нельзя; путь перекрывал утес. Что ж, тогда на север. В обратную сторону от замка. Она подняла голову и, бодро насвистывая, вышла из грота. Если бы она не обернулась, все было бы в порядке. Эванджелина не собиралась оглядываться; честное слово, не собиралась. И все же оглянулась. Она никогда не видела обнаженного мужчины. Теперь герцог находился от нее не более чем в шести метрах и был отлично виден. Она следила за тем, как Ричард поднял Эдмунда над головой и швырнул в воду. До нынешней ночи в библиотеке, когда он целовал и ласкал ее, мужчины Эванджелину не возбуждали. А теперь она с восторгом смотрела на него. Оказывается, она и не представляла себе, что на свете есть такие мужчины. Конечно, ее отец очень красив, но он скорее жилист, чем мускулист, и ничуть не похож на герцога. Ричард был мощным, высоким и волосатым. Мокрая темная голова, мокрые черные волосы на груди, мокрые черные волосы на лобке… О Боже, она видела все, что было выше его колен! Эванджелина знала, что должна отвернуться. Ей вообще не следовало быть здесь, давать волю глазам и испытывать отчаянное желание броситься к этому мужчине, навзничь опрокинуть на песок и лечь сверху…
Эванджелине было известно, что у мужчин есть фаллос, который выдается из паха. Она сама не знала, чего ждала, однако в этом не оказалось ничего страшного или странного. Признак пола был при герцоге, но никуда не торчал и не вызывал у нее ни капли тревоги. Нет, в нем не было ничего пугающего. Просто он был другой, только и всего. Она слышала радостный визг Эдмунда и видела клубок рук и ног. Когда герцог снова встал на дно, Эдмунд забрался к нему на спину и обвил руками шею. Послышался голос Ричарда:
– Ладно, Эдмунд, на сегодня достаточно. Уговор есть уговор: десять минут, и все. Еще немного, и мы превратимся в сосульки.
Пора было уходить. Он не видел ее. Да, пора… Она быстро пошла к густому кусту, спряталась за ним и продолжила наблюдение за герцогом. Эдмунд все еще заливался хохотом. Потом мальчик что-то сказал, показывая пальцем на чайку, и Ричард засмеялся. Оба дрожали от холода. Десять минут в такой воде! При одной мысли об этом она вздрогнула.
Эванджелина следила за тем, как напрягались и расслаблялись мышцы герцога, пока он шагал по воде, держа Эдмунда на плечах. Нужно было уйти. У нее еще было время.
Чего у нее не было, так это стыда и совести.
Глава 16
– Папа, папа! – крикнул Эдмунд. – Посмотри, там Ева! – Он отчаянно махал обеими руками, показывая в ее сторону. – Она пришла посмотреть, как мы плаваем! Вот здорово! Теперь она поверит, что я хорошо плаваю!
Жребий был брошен. Она оказалась в ловушке. Герцог не останавливаясь шел к берегу сквозь волны, некоторые из которых вполне могли сбить его с ног. Эванджелина знала, что он смотрит на нее.
Она бросилась бежать на юг, потому что так было короче, но совсем забыла, что утес спускается прямо в воду и что путь в этом направлении отрезан. Она медленно пошла назад и услышала ответ герцога:
– Я вижу ее, Эдмунд. Да, это она. Похоже, она возвращается, поскольку понимает, что другого пути нет. Давай-ка дождемся ее. Пусть расскажет, понравилось ли ей устроенное нами зрелище. Думаю, зрелище было на славу. Жаль только, что короткое, но уж очень вода холодная.
Эванджелина застыла как вкопанная. Выходит, герцог знал, что она здесь и следит за ним, не в силах отвести взгляд? Теперь вода была Ричарду по щиколотку, волны журчали вокруг лодыжек, а он стоял и менялся на глазах. Раньше он не казался Эванджелине чужим и страшным, но теперь все было по-другому. Он не двигался с места, только смотрел на нее и с каждой секундой становился все больше и больше. Если бы она оказалась на месте герцога и менялась с такой быстротой, то убежала бы или хотя бы отвернулась. Но он этого не делал. По-прежнему стоял, держа Эдмунда на плечах, улыбался ей и продолжал меняться. О Боже…
Наконец он засмеялся, ссадил сына и поставил его на песок.
– Эдмунд, принеси нам полотенца и завернись как следует. Я не хочу, чтобы ты простудился. Может быть, твоя тетя Ева захочет присоединиться к нам.
Она не сдвинулась ни на сантиметр. Наконец герцог взял принесенное сыном большое полотенце и начал вытираться.
– Ева! – Мокрый Эдмунд устремился к ней. – Ты видела нас? Папа бросил меня в воду, и я поплыл как морской окунь! Папа сказал, чтобы я был осторожнее, а то я так хорошо плаваю, что рыбак примет меня за рыбу, поймает, зажарит на сковородке и съест. Пойдем, поздоровайся с папой!
Что оставалось бедной девушке? Вслед за Эдмундом она покорно поплелась туда, где стоял герцог. Ричард наконец-то завязал полотенце на талии, а второе накинул на плечи. Она долго изучала узел. Тот казался прочным, но Эванджелина знала, что справится с ним за секунду. В крайнем случае, за две.
– Папа сказал, что женщины не умеют плавать, – заявил Эдмунд.
Мальчик опустился на колени, зачерпнул песок, собрал его в кучку, похлопал по ней и придал конусообразную форму. Что это, башня замка? Затем он начал копать ров.
– Твой папа ошибается. Эдмунд, оденься, а то замерзнешь. Что ты строишь?
– Тетя Ева, папа никогда не ошибается. Я строю замок Чесли.
– Может быть, мне поучить вас плавать? – спросил герцог.
– Мне не нужны уроки. Я такая же рыба, как Эдмунд. Правда, скорее угорь, чем морской окунь.
– Одевайся, Эдмунд, – не оборачиваясь велел Ричард. – Эванджелина, объясните, как вы здесь очутились.
– Очень теплая погода для февраля. Я вышла прогуляться. Просто прогуляться, и все. Я случайно спустилась на берег, а тут оказались вы… без одежды. Ну да, сейчас вы завернулись в полотенце, а на плечах у вас другое, но это вовсе не рубашка и бриджи, которые обычно носят мужчины.
– Понимаю. И как вам понравилась эта сцена?
– Понравилась. Я выросла в деревне. Сельские пейзажи, как правило, очень красивы. Особенно на берегу моря.
Ричард знал, что сложением не уступает отцу. Как и отец, он регулярно занимался боксом в клубе «Джентльмен Джексон». Как и отец, он был ловок, строен и мускулист. Он улыбался и смотрел на нее так, как вор смотрит на столовое серебро.
– Если бы я пошел прогуляться и увидел, как вы выходите из воды, мне бы тоже это понравилось.
Эванджелина чуть не проглотила язык. О нет, ни за что на свете! Она, безукоризненно воспитанная молодая леди, после знакомства с герцогом неотступно думает только об одном: ей хочется наброситься на него и зацеловать до смерти. Девушка была уверена, что герцог будет продолжать искусно дразнить ее, издеваться и насмехаться. Как ни странно, Ричард молчал и задумчиво рассматривал ее.
– Эванджелина, вы должны вернуться в замок, – очень мягко сказал он. – Я прослежу, чтобы Эдмунд не раструбил всем и каждому, что тетя Ева наблюдала, как они с папой плавают.
Она огляделась по сторонам, а потом снова посмотрела на герцога.
– Не могу поверить, что я делала это.
– Что именно?
– Сами знаете. Стояла здесь и смотрела на вас. И то, что делала сегодня ночью. Мне это не нравится. Не знаю, что со мной. Извините… Я не узнаю сама себя. Временами мне кажется, что это не я. Но я помню, кем должна быть, и это хуже всего. Все это очень трудно… – Она круто повернулась и не оглядываясь побежала вверх по тропе.
Эванджелина вышла из коридора на лестничную площадку, собираясь спуститься к ланчу, и услышала окончание разговора миссис Рейли со старым дворецким:
– Я буду скучать по нему, мистер Бассик. На сей раз он пробыл здесь совсем недолго. Зачем ему возвращаться в Лондон? Тем более в пятницу? Мог бы спокойно прожить здесь еще три дня.
Бассик что-то ответил, но Эванджелина не разобрала слов. Зато голос миссис Рейли прозвучал ясно, как колокольный звон поутру:
– А я-то надеялась, что приезд мадам заставит его светлость задержаться подольше!
– Его светлость никогда не делает того, чего от него ждут, – на сей раз вполне членораздельно ответил Бассик.
Когда Эванджелина спустилась по лестнице, оба стояли и улыбались ей. Однако в глазах экономки читалось легкое осуждение. Эванджелина знала, что герцог собирается уезжать. Но не в пятницу. Это было слишком быстро. Девушка с ужасом подумала, что отъезд Ричарда сильно облегчит ее задачу. О Господи, и зачем ему это понадобилось?
– Добрый день, мадам, – сказал Бассик.
– Сегодня не будет неожиданных гостей? – спросила она.
– Я бы не удивилась, – ответила миссис Рейли. – Леди Пемберли, конечно, славная женщина, но ее не слишком любят у нас в округе. В отличие от леди Шарлотты, матери Рохана Каррингтона. Та так очаровательна, что все готовы помогать ей или просто стоять рядом и любоваться ее красотой.
– Надо сказать, – величественно заметил Бассик, – что леди Шарлотта также очень увлекается кошачьими бегами.
– Да, мистер Бассик, это благородный вид спорта. Но я боюсь, что и он связан со скандалами и подкупом.
– Какой же может быть подкуп на кошачьих бегах? – удивилась Эванджелина.
– Может, мадам, – кивнул Бассик. – Мошенники встречаются всюду, где замешаны деньги. Правда, после принятия соответствующих мер число подтасовок значительно уменьшилось.
– Очень стыдно, что коты не могут соревноваться просто из любви к искусству, – сказала миссис Рейли, колыхнув подолом красивого розового платья. Правда, Эванджелина не была уверена, что это то же самое платье, которое было на экономке во время завтрака.
– Мне послышалось, что герцог уезжает, – сказала девушка.
– К сожалению. Мы очень расстроены, – ответила миссис Рейли. – Мы надеялись, что на этот раз он пробудет в замке подольше. Никогда не знаешь, что у него на уме… – Она сделала паузу, а потом улыбнулась. – Мадам, муслин цвета свежей листвы вам очень идет. Я вижу, что Дорри убрала все оборки на подоле. И правильно сделала. Покойная ее светлость любила оборки и не понимала, что они здесь лишние.
Эванджелина кивала и думала об Ушаре, который все знал о Мариссе и ее нарядах.
– Мадемуазель, – звучал у нее в ушах его голос, – сами увидите, вы недолго будете носить это тряпье. Его светлость отдаст вам все нарядные платья из гардероба покойной жены. Но, конечно, потребует кое-что взамен. Вельможи его ранга всегда поступают так. А вы сделаете все, чтобы держать его в неведении относительно вашей деятельности. – Он помолчал и потер подбородок длинным тонким пальцем. – Мадемуазель, боюсь, что он заставит вас потерять голову. Глупо чего-то бояться, когда ваш отец у меня в руках и находится на волосок от смерти. И все же женщины от герцога без ума. Это тем более непонятно, что он англичанин, а всем известно, что англичане грубы и неуклюжи. Так что будьте настороже. Но когда вы раздвинете ноги и станете шепотом благодарить его за доставленное наслаждение, не забывайте, что я держу пистолет у виска вашего отца.
Теперь Эванджелина была бы рада, если бы герцог уже уехал. Ушар, как всегда, был абсолютно прав. Никогда в жизни она не встречала мужчины, который мог бы сравниться с Ричардом. Она и представления не имела, что такие мужчины есть на свете. И он ненавидит Наполеона. А она готовится его предать. Скоро она будет ничем не лучше Эджертона. Эта мысль была тошнотворной.
Встретив в столовой герцога, она по-прежнему думала о пропасти, по краю которой ходила. Мозг Эванджелины лихорадочно искал решение, которое позволило бы ей обойтись без предательства герцога и своей страны. Ричард стоял у своего места во главе стола и слегка улыбался. Она попыталась улыбнуться в ответ, но одолевавшие ее боль и чувство вины были видны невооруженным глазом.
Лукавство в темных глазах герцога тут же исчезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33