Соратники решили на следующее утро отправиться вдоль леса в разные стороны.
Как только встало солнце, Баст отправился вдоль опушки налево, а Лару — направо. Баст быстрым шагом шел вдоль лесной полосы, чутко прислушиваясь к шорохам, опасаясь нападения хищника и внимательно приглядываясь к почве, боясь пропустить следы тропинки, — это все-таки был лес, а не степь, тропинка могла и зарасти. Он уже убедился, что в лесу все растет буйно и быстро.
Было далеко за полдень, и Баст уже хотел повернуть назад, когда вдруг наткнулся на остатки тропинки — ему даже показалось, что он узнал это место. Правитель облегченно вздохнул и торопливо, теперь уже не вглядываясь в землю, зашагал обратно. И все же к повозке он подошел уже в сумерках. Лару ждал его, развалившись на земле около заднего колеса повозки.
Они обменялись результатами своих поисков. Лару, в отличие от Баста, очень быстро наткнулся на тропинку. Уже к полудню он вернулся к повозке и весь оставшийся день провалялся на солнышке в ожидании Баста. Баст в недоумении уставился на приятеля.
— Ты уверен, что нашел именно нашу тропинку? — поинтересовался он.
— А как же, — пожал плечами Лару. — Небольшой овражек, опушка с цветами. В общем, все как положено.
— Странно, и у меня то же самое... Посовещавшись, они решили, что завтра по пути
Лару пройдет Баст и проверит все окончательно. Если это действительно та самая тропинка, то они сразу же, по возвращении Баста, поедут туда, если нет, то отправятся в ту сторону, куда сегодня ходил Баст. В обоих случаях, завтра к вечеру они должны быть у переправы.
— Будет самое смешное, если мы оба ошибаемся, — заметил в заключение Лару.
На следующее утро Лару остался около кибитки, а Баст пошел вдоль опушки. Тропинку, обнаруженную другом, он нашел довольно быстро. Пророк честно согласился с тем, что он, точно так же, как и его приятель, не стал бы проверять до конца. Оба места были очень похожи... Впрочем, потом Баст подумал, что для них с Лару пока еще все леса похожи друг на друга.
Он пробрался сквозь заросли и спустился к реке. Еще по дороге он подумал о том, что они, пожалуй, не могли протоптать такую широкую дорожку. Его подозрения подтвердились: в том месте, где дорожка выходила к реке, начинался мост. Это было небольшое подвесное сооружение, череда привязанных к толстым веревкам досок, — на вид он казался довольно прочным и вполне мог выдержать и повозку, и камнеедок.
Баст развернулся и поспешил обратно.
— Что будем делать? — спросил его Лару, когда вернулся обратно.
— Наверное, лучше пойти к моей тропинке, — предположил правитель. — Там, по крайней мере, нас ожидает уже знакомая дорога, а куда ведет эта, мы не знаем. Вот только я теперь уже не уверен и в том, что моя тропинка — именно та, которая нам нужна. К сожалению, для нас лес почти везде одинаков.
— Надо было, пока ты ходил проверял мою тропинку, отправить паука проверить твою, — высказал запоздалое предложение Лару. — К этому времени вы бы оба уже вернулись, и нам не пришлось бы гадать.
— Это не поздно сделать и сейчас, — согласился с ним Баст. — Паук вполне управится до вечера. В таком случае мы потеряем только полдня, а если завтра окажется, что и я ошибся, да еще что там не так-то просто переправиться через реку, то мы потеряем гораздо больше.
Они отправили смертоносца на разведку, наказав ему непременно спуститься к реке и проверить, остались ли там нити паутины.
Восьмилапый вернулся еще засветло. По переданным им изображениям они убедились, что это именно та переправа, которую они искали. Однако плота на месте не оказалось: очевидно им воспользовался кто-то другой, или его просто унесло течением.
— Думаю, что все же будет лучше отправиться по нашей старой дороге, — решил Баст. — Придется строить еще один плот. Зато мы зайдем к Киру и Свейли и узнаем у них самую удобную дорогу в город Пауков.
Против этого Лару возражать не стал.
На следующее утро друзья тронулись в путь. Задолго до полудня они уже добрались до тропинки. Оставив камнеедок с пауками, Баст и Лару спустились к реке и внимательно осмотрелись. Почти сразу же они нашли и свой плот: он оказался на том берегу.
Ни тот, ни другой плавать не умели, поэтому произошла небольшая заминка, после которой Лару сказал:
— Иди, начинай разбирать повозку, а я по веревке на руках переберусь на ту сторону и пригоню плот. После этого приду и помогу тебе.
— Нет, я останусь здесь, пока ты не переберешься на ту сторону, — покачал головой Баст. — А вдруг ты сорвешься?
— Если я сорвусь, то ты все равно ничем не сможешь мне помочь, — резонно заметил Лару.
— Плавать-то я не умею, — проворчал Баст. — Но в таком случае я буду знать, что повозку разбирать не стоит, а лучше переправляться через чужой мост. К тому же вспомни, как в тот раз нас чуть не сожрали стрекозы. Может, — внезапно засомневался он, — мы не будем рисковать и сразу отправимся к тому мосту?
— Думаю, риск не так уж велик, — возразил Лару. — Я уже делал нечто подобное. Правда, здесь у меня ноги будут волочиться по воде, но это, наверное, не очень осложнит задачу.
Басту тоже не хотелось делать большой крюк к мосту или строить новый плот, и он согласился.
Лару спустился в воду, ухватился обеими руками за веревку, повис на ней и начал медленно перебирать руками. В прошлый раз они натянули веревку примерно в метре над водой, так, чтобы за нее было удобно держаться, сидя на плоту, поэтому теперь ноги Лару почти полностью скрылись в воде.
Лару уже добрался до середины реки, когда Баст заметил, что его товарищ начал выделывать какие-то замысловатые движения, стараясь подобрать под себя пятки. Он пригляделся и заметил, как внизу под другом мечется какое-то большое черное тело. Степняк, видимо, считал, что Баст и так должен понять, что происходит, и пытался отбиться молча. Пророк вскинул лук и выстрелил. Стрела вошла в воду рядом с Лару как раз в тот момент, когда тот сумел закинуть ноги на веревку и повиснуть параллельно воде. Вода словно вскипела и окрасилась в розовый цвет, а еще через мгновение в воздухе мелькнул огромный хвост.
Баст положил на тетиву новую стрелу и внимательно следил за поверхностью воды, стараясь понять, где в данный момент находится речной хищник. Лару же, отчаянно работая теперь уже руками и ногами, пытался как можно быстрее и дальше убраться от опасного места. Но рыба, очевидно ориентируясь по тени на воде, в ярости от пронзающей ее боли, сделала новый заход.
Теперь, чтобы добраться до двуногого, ей надо было выпрыгнуть из воды. Она разогналась почти по самой поверхности и была отчетливо видна Басту. Вторая стрела вонзилась в хищницу, когда она была уже в двух метрах от переправы. Пророк никогда раньше не сталкивался с такими чудовищами, но вполне логично предполагал, что голова рыбины может быть покрыта прочным роговым панцирем, с которым стреле будет не справится. Поэтому правитель метил так, чтобы стрела попала в цель сразу же за жабрами.
На этот раз путникам повезло: рыба, видимо, уже начала свой прыжок на поверхность, и стрела воткнулась как раз под спинным хребтом, уйдя в тело чудовища почти по самое оперенье. Хищница резко вздрогнула и сразу же, забыв про свою жертву, ушла под воду, задев спину Лару спинным плавником. Если враг и остался жив, то на этот раз ему потребовалось намного больше времени, чтобы развернуться и сделать новый заход. За это время Лару успел добраться уже до мелководья, и до берега ему теперь оставались считанные метры. А через несколько секунд Лару, целый и невредимый, уже стоял на плоту.
Обратную переправу кочевник начал не сразу: надо было подтащить плот к натянутой паутине. Он срезал длинный шест и, идя по берегу, начал толкать им плот. Скорее всего, человек пытался прикинуть, рискнет ли чудовище напасть на плот, или нет. Баст стоял, держа лук наготове, но никаких признаков речного хищника не мог заметить. Наконец, Лару начал обратный путь. Переправа на плоту заняла намного меньше времени и прошла без приключений: рыбина больше не появлялась. Когда Лару спустился на берег, Баст, усмехнувшись, сказал:
— Вот видишь, и Пророк на что-то сгодился. А ты так спешил от меня избавиться... Послушай я тебя, пришлось бы мне сейчас тащиться до самого моста.
— Ты знаешь, — сказал Лару, — у меня с самого начала было такое ощущение, будто кто-то висит у меня буквально на пятках. Я отнес это к собственному воображению. Так оно поначалу, наверное, и было, но зато страх помог вовремя заметить ее приближение и при первом же нападении заехать рыбе каблуком по морде. Это спасло мне ноги, а уж потом на помощь пришел и ты.
— Ну вот, — опять улыбнулся Баст, — теперь кому-то достанется улов с отпечатком твоего каблука на пасти. А теперь пошли разбирать повозку.
Вся оставшаяся часть дня у них ушла на переправу. Заночевать им пришлось на берегу реки, и только на следующий день, когда было далеко за полдень, они наконец двинулись в путь через Южные Пески.
* * *
На этот раз кочевники пересекли пустыню без бурь и происшествий, и переход им показался долгим и скучным. Пески, конечно, больше напоминали степь, но степь была родной, и поэтому им казалось, что она полна жизни, а здесь песчаные барханы и каменные гряды наводили удручающее впечатление. Повозка по пескам двигалась с трудом. Камнеедки тратили на дорогу много сил, в результате чего Баст решил делать дневные переходы покороче.
Так же, как и в случае с переправой, они вышли к лесу в стороне от проезжего тракта. Искать дорогу решили тем же способом, что искали переправу, но на этот раз повезло Басту. Пока люди бродили, пауки по очереди сбегали на охоту, поэтому, когда Лару вернулся после безрезультатных поисков, его ждала зажаренная на костре муха.
То место, где дорога, проделанная Киром, выходила на тракт, степняки запомнили хорошо. К тому же, насколько они помнили, других поворотов с дороги им не попадалось — поэтому путь до лесного отшельника они проделали без страха заблудиться.
Селянин встретил их, не выказав никаких эмоций. Он удивился тому, что приятели вернулись слишком быстро — но и то вслух не сказал ни единого слова.
— Как нас и предупреждала Свейли, там не оказалось ничего интересного, — вздохнул Баст.
— Так значит, вы опять направляетесь к ней? — поинтересовался старик.
— Хотелось бы оставить у тебя наше снаряжение и навестить красотку, чтобы посоветоваться, что делать дальше, — осторожно предположил Баст.
— Раз надо, так оставляйте, — спокойно согласился отшельник, и вдруг, совершенно неожиданно для Баста, добавил, — Только я бы, на вашем месте, не очень доверялся Свейли. Она мягко стелет, да жестко спать.
—Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Баст.
— Как я понял, ты чужестранец и плохо знаешь эту страну, — сказал Кир. — Когда-то здесь правили пауки. Люди были у них в рабстве. Но не надо думать, что восьмилапые держали людей только для того, чтобы использовать в пищу. Нет. Пауки не могли делать многого того, что могли люди. Прожить без людей смертоносцам было невозможно. И вот они стали специально воспитывать верхушку людей, которая должна была регулировать отношения между хозяевами и двуногими. Такие смертоносцы, как советник Брогус, делали все, чтобы создать устойчивое общество, где все были бы довольны создавшимся положением вещей. В молодости я сталкивался с Брогусом, поэтому знаю, что говорю. Это он придумал что-то вроде религии, которая прославляла тех, кто добровольно отдавал себя на съедение паукам. Насколько я знаю, в несколько измененном виде она жива и сейчас. Но таких инициативных ученых у восьмилапых было немного. Да пауки и опасались их. Эти советники обладали слишком большой инициативой и в любой момент могли придумать нечто такое, что покончило бы с привычным мироустройством. Поэтому главную свою ставку смертоносцы сделали не на религию или специально выращенных правителей, а на женщин.
Кир сделал паузу, чему-то усмехнулся, очевидно, вспоминая те времена, и продолжил:
— Женщины в были для пауков куда удобнее во всех отношениях. Во-первых, они менее инициативны. Они могут фантазировать, но вот изобрести что-то действующее для них намного труднее, и в этом они несколько напоминают пауков. Во-вторых, если женщина привержена какой-то религии, то становится настолько фанатична, что будет слепо отвергать любые доводы, даже самые разумные, которые не вписываются в ее мировоззрение. Но пауки подметили еще одну очень важную особенность слабого пола. Женщины — великолепный материал для среднего звена власти. На этом месте большинство из них очень строги и требовательны со своими подчиненными, глядят в рот тем, кто стоит выше их, и будут лезть из шкуры, чтобы доказать свое соответствие занимаемой должности.
— Так в Южных Песках, — тяжело вздохнул старик, — из женщин и начали формировать отряды надсмотрщиц и стражниц. Каждый важный паук имел несколько хорошо натасканных телохранительниц. А за всеми двуногими наблюдали отряды вымуштрованных надсмотрщиц. Среди приближенных старого правителя, — хотя, кажется, он прижился и при новом — имелся один примечательный паук, называвший себя Шабром. Он вообразил себя ученым и требовал, чтобы его так называли, хотя, как вы, наверное, знаете, раз общаетесь с восьмилапыми, — старик бросил косой взгляд в сторону пауков, сопровождавших Баста. — Ученость и паук — понятия несовместимые. Думаю, что кто-то из людей описал Шабру методы выведения новых пород животных и законы наследственности. И вот Шабр, чисто механически пользуясь этими методами, начал выводить новую породу людей. Ему нужны были две категории: те, которых люди считают дураками, и крепкие здоровые женщины, также неотягощенные большим количеством мозгов. Первых он использовал на всякого рода производстве. Например, на изготовлении и обслуживании воздушных шаров. Эти полунормальные людишки делали то, что им скажут, не задумываясь о том, зачем это нужно. Причем выполняли свою работу со скрупулезной точностью. Вторые же пополняли отряды надсмотрщиц и телохранителей. А попутно использовались как самки-производители. Шабр сам подыскивал им пары для размножения. Ни о каких семьях тогда не могло быть и речи. Естественно, в этих женщинах воспитывалось пренебрежение к любому мужчине, как к существу низшего порядка. Ну, а детей этих женщин Шабр забирал к себе на воспитание. Правда, были, так сказать, и внеплановые случки. Дело в том, что имелся в городе пауков и порядок поощрения отличившихся. Если кто-то хорошо справлялся со своим заданием, то надсмотрщица вознаграждала его своим телом. Равно как и люди типа советника Каззака поощряли их самих — своим. Вот в результате таких поощрений иногда и получались внеплановые особи. Но Шабр забирал к себе на воспитание всех, разработав систему выявления наклонностей ребенка в раннем возрасте. Естественно, что такие дети, когда вырастали, смотрели на пауков как на какое-то божество. К тому же им внушали, что когда их съедят восьмилапые, то они сами превратятся в смертоносцев.
Баст слушал и не верил своим ушам, такого он не мог предположить и в страшном сне. А старик продолжал:
— Я не знаю, откуда взялся новый Повелитель пауков, хотя мне кажется, что это какой-то побочный продукт опытов Шабра. Хотя, может быть, я и ошибаюсь. Во всяком случае, этого правителя признали своим и пауки, и люди. Старый Смертоносец-Повелитель передал ему свой титул, как пауку. Мне кажется, что с этого момента и пошел процесс формирования новой элиты, правителей как для пауков, так и для людей, появление расы нового типа, представляющей что-то среднее между пауками и людьми. Поэтому-то я и думаю, что Шабр, получив новую задачу, остался и при нынешнем дворе. Вообще, если новый Повелитель пауков и начал кое-что менять в жизни, то во многих случаях он опирался на гвардию старого Повелителя.
— Но причем же здесь Свейли? — поинтересовался Баст.
— А Свейли в те времена была начальницей над надсмотрщицами, обеспечивающими производство воздушных шаров, — вздохнул Кир. — Она идеально подходила для этой роли. Главная ее особенность — это беспредельная жажда власти. Ее боялись как рабочие, так и сами надсмотрщицы. При этом она умудрялась быть сама кротость, когда сталкивалась с такими, как Брогус или Шабр. Шабр благоволил к ней, считал чуть ли не эталоном. Она подарила ему десятка два маленьких двуногих, которых тот, наверное, воспитал в таком же духе. Когда настали новые времена, Свейли была уже на излете: ее тело трудно было рассматривать как награду даже для самого невзыскательного работяги, да и как самка-производитель она у Шабра перестала котироваться. Вот тут она и ушла к последователям Мага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Как только встало солнце, Баст отправился вдоль опушки налево, а Лару — направо. Баст быстрым шагом шел вдоль лесной полосы, чутко прислушиваясь к шорохам, опасаясь нападения хищника и внимательно приглядываясь к почве, боясь пропустить следы тропинки, — это все-таки был лес, а не степь, тропинка могла и зарасти. Он уже убедился, что в лесу все растет буйно и быстро.
Было далеко за полдень, и Баст уже хотел повернуть назад, когда вдруг наткнулся на остатки тропинки — ему даже показалось, что он узнал это место. Правитель облегченно вздохнул и торопливо, теперь уже не вглядываясь в землю, зашагал обратно. И все же к повозке он подошел уже в сумерках. Лару ждал его, развалившись на земле около заднего колеса повозки.
Они обменялись результатами своих поисков. Лару, в отличие от Баста, очень быстро наткнулся на тропинку. Уже к полудню он вернулся к повозке и весь оставшийся день провалялся на солнышке в ожидании Баста. Баст в недоумении уставился на приятеля.
— Ты уверен, что нашел именно нашу тропинку? — поинтересовался он.
— А как же, — пожал плечами Лару. — Небольшой овражек, опушка с цветами. В общем, все как положено.
— Странно, и у меня то же самое... Посовещавшись, они решили, что завтра по пути
Лару пройдет Баст и проверит все окончательно. Если это действительно та самая тропинка, то они сразу же, по возвращении Баста, поедут туда, если нет, то отправятся в ту сторону, куда сегодня ходил Баст. В обоих случаях, завтра к вечеру они должны быть у переправы.
— Будет самое смешное, если мы оба ошибаемся, — заметил в заключение Лару.
На следующее утро Лару остался около кибитки, а Баст пошел вдоль опушки. Тропинку, обнаруженную другом, он нашел довольно быстро. Пророк честно согласился с тем, что он, точно так же, как и его приятель, не стал бы проверять до конца. Оба места были очень похожи... Впрочем, потом Баст подумал, что для них с Лару пока еще все леса похожи друг на друга.
Он пробрался сквозь заросли и спустился к реке. Еще по дороге он подумал о том, что они, пожалуй, не могли протоптать такую широкую дорожку. Его подозрения подтвердились: в том месте, где дорожка выходила к реке, начинался мост. Это было небольшое подвесное сооружение, череда привязанных к толстым веревкам досок, — на вид он казался довольно прочным и вполне мог выдержать и повозку, и камнеедок.
Баст развернулся и поспешил обратно.
— Что будем делать? — спросил его Лару, когда вернулся обратно.
— Наверное, лучше пойти к моей тропинке, — предположил правитель. — Там, по крайней мере, нас ожидает уже знакомая дорога, а куда ведет эта, мы не знаем. Вот только я теперь уже не уверен и в том, что моя тропинка — именно та, которая нам нужна. К сожалению, для нас лес почти везде одинаков.
— Надо было, пока ты ходил проверял мою тропинку, отправить паука проверить твою, — высказал запоздалое предложение Лару. — К этому времени вы бы оба уже вернулись, и нам не пришлось бы гадать.
— Это не поздно сделать и сейчас, — согласился с ним Баст. — Паук вполне управится до вечера. В таком случае мы потеряем только полдня, а если завтра окажется, что и я ошибся, да еще что там не так-то просто переправиться через реку, то мы потеряем гораздо больше.
Они отправили смертоносца на разведку, наказав ему непременно спуститься к реке и проверить, остались ли там нити паутины.
Восьмилапый вернулся еще засветло. По переданным им изображениям они убедились, что это именно та переправа, которую они искали. Однако плота на месте не оказалось: очевидно им воспользовался кто-то другой, или его просто унесло течением.
— Думаю, что все же будет лучше отправиться по нашей старой дороге, — решил Баст. — Придется строить еще один плот. Зато мы зайдем к Киру и Свейли и узнаем у них самую удобную дорогу в город Пауков.
Против этого Лару возражать не стал.
На следующее утро друзья тронулись в путь. Задолго до полудня они уже добрались до тропинки. Оставив камнеедок с пауками, Баст и Лару спустились к реке и внимательно осмотрелись. Почти сразу же они нашли и свой плот: он оказался на том берегу.
Ни тот, ни другой плавать не умели, поэтому произошла небольшая заминка, после которой Лару сказал:
— Иди, начинай разбирать повозку, а я по веревке на руках переберусь на ту сторону и пригоню плот. После этого приду и помогу тебе.
— Нет, я останусь здесь, пока ты не переберешься на ту сторону, — покачал головой Баст. — А вдруг ты сорвешься?
— Если я сорвусь, то ты все равно ничем не сможешь мне помочь, — резонно заметил Лару.
— Плавать-то я не умею, — проворчал Баст. — Но в таком случае я буду знать, что повозку разбирать не стоит, а лучше переправляться через чужой мост. К тому же вспомни, как в тот раз нас чуть не сожрали стрекозы. Может, — внезапно засомневался он, — мы не будем рисковать и сразу отправимся к тому мосту?
— Думаю, риск не так уж велик, — возразил Лару. — Я уже делал нечто подобное. Правда, здесь у меня ноги будут волочиться по воде, но это, наверное, не очень осложнит задачу.
Басту тоже не хотелось делать большой крюк к мосту или строить новый плот, и он согласился.
Лару спустился в воду, ухватился обеими руками за веревку, повис на ней и начал медленно перебирать руками. В прошлый раз они натянули веревку примерно в метре над водой, так, чтобы за нее было удобно держаться, сидя на плоту, поэтому теперь ноги Лару почти полностью скрылись в воде.
Лару уже добрался до середины реки, когда Баст заметил, что его товарищ начал выделывать какие-то замысловатые движения, стараясь подобрать под себя пятки. Он пригляделся и заметил, как внизу под другом мечется какое-то большое черное тело. Степняк, видимо, считал, что Баст и так должен понять, что происходит, и пытался отбиться молча. Пророк вскинул лук и выстрелил. Стрела вошла в воду рядом с Лару как раз в тот момент, когда тот сумел закинуть ноги на веревку и повиснуть параллельно воде. Вода словно вскипела и окрасилась в розовый цвет, а еще через мгновение в воздухе мелькнул огромный хвост.
Баст положил на тетиву новую стрелу и внимательно следил за поверхностью воды, стараясь понять, где в данный момент находится речной хищник. Лару же, отчаянно работая теперь уже руками и ногами, пытался как можно быстрее и дальше убраться от опасного места. Но рыба, очевидно ориентируясь по тени на воде, в ярости от пронзающей ее боли, сделала новый заход.
Теперь, чтобы добраться до двуногого, ей надо было выпрыгнуть из воды. Она разогналась почти по самой поверхности и была отчетливо видна Басту. Вторая стрела вонзилась в хищницу, когда она была уже в двух метрах от переправы. Пророк никогда раньше не сталкивался с такими чудовищами, но вполне логично предполагал, что голова рыбины может быть покрыта прочным роговым панцирем, с которым стреле будет не справится. Поэтому правитель метил так, чтобы стрела попала в цель сразу же за жабрами.
На этот раз путникам повезло: рыба, видимо, уже начала свой прыжок на поверхность, и стрела воткнулась как раз под спинным хребтом, уйдя в тело чудовища почти по самое оперенье. Хищница резко вздрогнула и сразу же, забыв про свою жертву, ушла под воду, задев спину Лару спинным плавником. Если враг и остался жив, то на этот раз ему потребовалось намного больше времени, чтобы развернуться и сделать новый заход. За это время Лару успел добраться уже до мелководья, и до берега ему теперь оставались считанные метры. А через несколько секунд Лару, целый и невредимый, уже стоял на плоту.
Обратную переправу кочевник начал не сразу: надо было подтащить плот к натянутой паутине. Он срезал длинный шест и, идя по берегу, начал толкать им плот. Скорее всего, человек пытался прикинуть, рискнет ли чудовище напасть на плот, или нет. Баст стоял, держа лук наготове, но никаких признаков речного хищника не мог заметить. Наконец, Лару начал обратный путь. Переправа на плоту заняла намного меньше времени и прошла без приключений: рыбина больше не появлялась. Когда Лару спустился на берег, Баст, усмехнувшись, сказал:
— Вот видишь, и Пророк на что-то сгодился. А ты так спешил от меня избавиться... Послушай я тебя, пришлось бы мне сейчас тащиться до самого моста.
— Ты знаешь, — сказал Лару, — у меня с самого начала было такое ощущение, будто кто-то висит у меня буквально на пятках. Я отнес это к собственному воображению. Так оно поначалу, наверное, и было, но зато страх помог вовремя заметить ее приближение и при первом же нападении заехать рыбе каблуком по морде. Это спасло мне ноги, а уж потом на помощь пришел и ты.
— Ну вот, — опять улыбнулся Баст, — теперь кому-то достанется улов с отпечатком твоего каблука на пасти. А теперь пошли разбирать повозку.
Вся оставшаяся часть дня у них ушла на переправу. Заночевать им пришлось на берегу реки, и только на следующий день, когда было далеко за полдень, они наконец двинулись в путь через Южные Пески.
* * *
На этот раз кочевники пересекли пустыню без бурь и происшествий, и переход им показался долгим и скучным. Пески, конечно, больше напоминали степь, но степь была родной, и поэтому им казалось, что она полна жизни, а здесь песчаные барханы и каменные гряды наводили удручающее впечатление. Повозка по пескам двигалась с трудом. Камнеедки тратили на дорогу много сил, в результате чего Баст решил делать дневные переходы покороче.
Так же, как и в случае с переправой, они вышли к лесу в стороне от проезжего тракта. Искать дорогу решили тем же способом, что искали переправу, но на этот раз повезло Басту. Пока люди бродили, пауки по очереди сбегали на охоту, поэтому, когда Лару вернулся после безрезультатных поисков, его ждала зажаренная на костре муха.
То место, где дорога, проделанная Киром, выходила на тракт, степняки запомнили хорошо. К тому же, насколько они помнили, других поворотов с дороги им не попадалось — поэтому путь до лесного отшельника они проделали без страха заблудиться.
Селянин встретил их, не выказав никаких эмоций. Он удивился тому, что приятели вернулись слишком быстро — но и то вслух не сказал ни единого слова.
— Как нас и предупреждала Свейли, там не оказалось ничего интересного, — вздохнул Баст.
— Так значит, вы опять направляетесь к ней? — поинтересовался старик.
— Хотелось бы оставить у тебя наше снаряжение и навестить красотку, чтобы посоветоваться, что делать дальше, — осторожно предположил Баст.
— Раз надо, так оставляйте, — спокойно согласился отшельник, и вдруг, совершенно неожиданно для Баста, добавил, — Только я бы, на вашем месте, не очень доверялся Свейли. Она мягко стелет, да жестко спать.
—Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Баст.
— Как я понял, ты чужестранец и плохо знаешь эту страну, — сказал Кир. — Когда-то здесь правили пауки. Люди были у них в рабстве. Но не надо думать, что восьмилапые держали людей только для того, чтобы использовать в пищу. Нет. Пауки не могли делать многого того, что могли люди. Прожить без людей смертоносцам было невозможно. И вот они стали специально воспитывать верхушку людей, которая должна была регулировать отношения между хозяевами и двуногими. Такие смертоносцы, как советник Брогус, делали все, чтобы создать устойчивое общество, где все были бы довольны создавшимся положением вещей. В молодости я сталкивался с Брогусом, поэтому знаю, что говорю. Это он придумал что-то вроде религии, которая прославляла тех, кто добровольно отдавал себя на съедение паукам. Насколько я знаю, в несколько измененном виде она жива и сейчас. Но таких инициативных ученых у восьмилапых было немного. Да пауки и опасались их. Эти советники обладали слишком большой инициативой и в любой момент могли придумать нечто такое, что покончило бы с привычным мироустройством. Поэтому главную свою ставку смертоносцы сделали не на религию или специально выращенных правителей, а на женщин.
Кир сделал паузу, чему-то усмехнулся, очевидно, вспоминая те времена, и продолжил:
— Женщины в были для пауков куда удобнее во всех отношениях. Во-первых, они менее инициативны. Они могут фантазировать, но вот изобрести что-то действующее для них намного труднее, и в этом они несколько напоминают пауков. Во-вторых, если женщина привержена какой-то религии, то становится настолько фанатична, что будет слепо отвергать любые доводы, даже самые разумные, которые не вписываются в ее мировоззрение. Но пауки подметили еще одну очень важную особенность слабого пола. Женщины — великолепный материал для среднего звена власти. На этом месте большинство из них очень строги и требовательны со своими подчиненными, глядят в рот тем, кто стоит выше их, и будут лезть из шкуры, чтобы доказать свое соответствие занимаемой должности.
— Так в Южных Песках, — тяжело вздохнул старик, — из женщин и начали формировать отряды надсмотрщиц и стражниц. Каждый важный паук имел несколько хорошо натасканных телохранительниц. А за всеми двуногими наблюдали отряды вымуштрованных надсмотрщиц. Среди приближенных старого правителя, — хотя, кажется, он прижился и при новом — имелся один примечательный паук, называвший себя Шабром. Он вообразил себя ученым и требовал, чтобы его так называли, хотя, как вы, наверное, знаете, раз общаетесь с восьмилапыми, — старик бросил косой взгляд в сторону пауков, сопровождавших Баста. — Ученость и паук — понятия несовместимые. Думаю, что кто-то из людей описал Шабру методы выведения новых пород животных и законы наследственности. И вот Шабр, чисто механически пользуясь этими методами, начал выводить новую породу людей. Ему нужны были две категории: те, которых люди считают дураками, и крепкие здоровые женщины, также неотягощенные большим количеством мозгов. Первых он использовал на всякого рода производстве. Например, на изготовлении и обслуживании воздушных шаров. Эти полунормальные людишки делали то, что им скажут, не задумываясь о том, зачем это нужно. Причем выполняли свою работу со скрупулезной точностью. Вторые же пополняли отряды надсмотрщиц и телохранителей. А попутно использовались как самки-производители. Шабр сам подыскивал им пары для размножения. Ни о каких семьях тогда не могло быть и речи. Естественно, в этих женщинах воспитывалось пренебрежение к любому мужчине, как к существу низшего порядка. Ну, а детей этих женщин Шабр забирал к себе на воспитание. Правда, были, так сказать, и внеплановые случки. Дело в том, что имелся в городе пауков и порядок поощрения отличившихся. Если кто-то хорошо справлялся со своим заданием, то надсмотрщица вознаграждала его своим телом. Равно как и люди типа советника Каззака поощряли их самих — своим. Вот в результате таких поощрений иногда и получались внеплановые особи. Но Шабр забирал к себе на воспитание всех, разработав систему выявления наклонностей ребенка в раннем возрасте. Естественно, что такие дети, когда вырастали, смотрели на пауков как на какое-то божество. К тому же им внушали, что когда их съедят восьмилапые, то они сами превратятся в смертоносцев.
Баст слушал и не верил своим ушам, такого он не мог предположить и в страшном сне. А старик продолжал:
— Я не знаю, откуда взялся новый Повелитель пауков, хотя мне кажется, что это какой-то побочный продукт опытов Шабра. Хотя, может быть, я и ошибаюсь. Во всяком случае, этого правителя признали своим и пауки, и люди. Старый Смертоносец-Повелитель передал ему свой титул, как пауку. Мне кажется, что с этого момента и пошел процесс формирования новой элиты, правителей как для пауков, так и для людей, появление расы нового типа, представляющей что-то среднее между пауками и людьми. Поэтому-то я и думаю, что Шабр, получив новую задачу, остался и при нынешнем дворе. Вообще, если новый Повелитель пауков и начал кое-что менять в жизни, то во многих случаях он опирался на гвардию старого Повелителя.
— Но причем же здесь Свейли? — поинтересовался Баст.
— А Свейли в те времена была начальницей над надсмотрщицами, обеспечивающими производство воздушных шаров, — вздохнул Кир. — Она идеально подходила для этой роли. Главная ее особенность — это беспредельная жажда власти. Ее боялись как рабочие, так и сами надсмотрщицы. При этом она умудрялась быть сама кротость, когда сталкивалась с такими, как Брогус или Шабр. Шабр благоволил к ней, считал чуть ли не эталоном. Она подарила ему десятка два маленьких двуногих, которых тот, наверное, воспитал в таком же духе. Когда настали новые времена, Свейли была уже на излете: ее тело трудно было рассматривать как награду даже для самого невзыскательного работяги, да и как самка-производитель она у Шабра перестала котироваться. Вот тут она и ушла к последователям Мага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30