А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В нем мы обнаруживаем как сильные, так и слабые стороны жреческого умозрения.
С одной стороны, трактат учит, что все существующее создано могуществом Божественной Мысли, Слова. Это очевидное предчувствие идеи Логоса. К единому Творцу-Птаху восходит все, даже города, храмы, искусства, ремесла. Но в то же время жрецы не отказываются от других богов. Они идут по пути, по которому впоследствии пошли индийские брахманы. Все боги, согласно трактату, есть порождения или воплощения Единого Птаха. Таким путем жрецы хотели сохранить и народную веру, и свое монотеистическое учение.
Эта компромиссность - характернейшая черта духовных вождей Египта178. Правда, она была свойственна и индийской, и греческой элите, но египетские жрецы наиболее последовательно проводили эту линию. Компромисс проявлялся у них и в отношении к царской власти. Начиная с пятой династии (ок. 2700 г.) фараоны избирают своим покровителем бога Ра, который был уже отождествлен с Гором, а теперь отождествлялся с гелиопольским Атумом. Создается официальная царская религия, исповедующая догмат о божественном рождении царя. Многочисленные надписи и рельефы свидетельствуют о том, что царь есть "Сын Солнца" в прямом и буквальном смысле.
Культ Ра-Атума имел центр в городе Ону, или Гелиополе. Гелиопольские жрецы приняли обожествление царя и пытались теоретически обосновать его. Они пытались, впрочем тщетно, привести в стройную систему обилие мифов, богов и космогонии, которые рождались независимо в разных областях страны.
По гелиопольскому учению, издревле существовал Нун - Хаос, или Небытие, из которого родился "Владыка Вселенной" - Ра. Он, в свою очередь, порождает Великую Девятку богов179.
Возникают мифы, согласно которым Гор объявляется сыном Осириса и прочие боги оказываются связанными родственными узами. Это механическое смешение богов не могло привести к монотеизму, как не привело к нему утверждение деспотической монархии.
По утверждению Энгельса, единобожие "есть лишь отражение единого восточного деспота"180. Между тем именно в Египте мы имеем наиболее яркую форму деспотии при развитом политеизме. В то же время приближение к монотеизму в Индии и Греции и установление его в Израиле произошло тогда, когда Центральная власть была слаба или вообще отсутствовала.
Духовные руководители Египта, жрецы, не только не смогли очистить его религию от многобожия и магии, но освятили незыблемый социальный строй как сакральное установление.
Полагают, что великий сфинкс в Гизэ есть символическое изображение сына Солнца - божественного царя. Если это так, то это один из наиболее выразительных символов кесарского самодержавия, которое несло в себе зачатки всех узурпации и тираний будущего. Люди сами приняли эту божественную власть. Пусть династии порой свергались, но неприкосновенным оставалось верование в то, что человек, стоящий на вершине социальной пирамиды, обладает ключом от счастья своих подданных.
Другим символом этого царепоклонства являются пирамиды Гизэ. Долгое время, следуя Геродоту, в них видели простой памятник нелепого тщеславия и жестокости деспота. На самом же деле все обстояло значительно сложнее. А. Морэ удивительно верно замечает, что такие грандиозные сооружения должны были родиться, подобно готическим соборам, в результате массового воодушевления. Колоссальные трудности, связанные с возведением этих рукотворных гор, не могли быть преодолены только при помощи бичей. Люди должны были верить во что-то, когда создавали пирамиды.
Изучение древнеегипетских текстов открывает тайну этих странных сооружений.
При жизни фараон, по верованию народа, магически охранял границы страны, управлял ветром, водой и огнем. После смерти он становился еще более могущественным. Его необходимо было удержать близ города, чтобы продолжать пользоваться его покровительством. В темных глубинах исполинского мавзолея продолжалась скрытая таинственная жизнь. Пик "вечного дома", вознесенный над полями, рощами пальм, городом и рекой, был постоянным напоминанием о том, что Великий Маг бодрствует, что он совершает свое служение на благо египетского народа.
Это приводит нас к вопросу о том, как представляли себе египтяне посмертную судьбу человека.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава 5
167. См.: D. Sonneville-Bordes. Position stratigrafique et chronologie relative des restes humains du Paleolique. Annales de Paleontologie, t. 45, 1959.
168. Неандерталец, несомненно, уже умел пользоваться огнем. См. статью Oaklew в "Social life of Early man", Э 31, N. Y., 1961, p. 181.
169. См.: A. Theile. Les arts de 1'Afrique. Paris, 1963, p. 29.
170. См. ниже гл. VIII.
171. А. Морэ. Магия в древнем Египте. - В его сб. "Во времена фараонов". M., 1913, с. 307, 287.
172. А. Морэ и Ж. Дави. На заре истории. M., 1923, с. 37.
173. Геродот, 2, 49. Диодор, 1, 94.
174. А. Морэ, Магия в древнем Египте, с. 312.
175. Страбон. География, 18, 1, 3.
176. Д. Брэстед. История Египта, т. I, с. 65.
177. Б. Тураев. Египетская литература. M., 1920, с. 40. Перевод памятника дан у M. Матъе. Древнеегипетские мифы. M., 1956, с. 84.
178. См.: Е. A. Budge. The Gods of the Egyptains, v. I. London, 1904, p. 105.
179. См.: R. Anthes. Mythologie in Ancient Egypt, MAW, p. 36.
180. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 27, с. 56.
Глава шестая
ГРОБНИЦЫ И ЖИЗНЬ
Египет в III-II тысячелетии до н. э.
Наши предки покоятся там со времен мирозданья.
Из тех, кто родится на свет во множестве неисчислимом,
Не осядет в Египте никто,
В Городе Вечности всем поголовно приют уготован.
Гелиопольская песнь
Обитатели нильской долины очень рано решили для себя извечную проблему - проблему жизни после смерти. Они были убеждены, что та же магия, которая помогает им получать урожаи, побеждать врагов и делает царя всевластным, является и надежным орудием для сохранения вечной жизни. Довольно долго смерть представлялась египтянину просто как разлука "астрального тела" - Ка - с тленной оболочкой. Нужно было только научиться вновь восстанавливать эту связь, причем сделав тленное - нетленным. Для этой цели были разработаны, с одной стороны, методы мумификации трупа, а с другой - магические формулы, которые позволили бы "астральному телу" обитать в мумии. На случай исчезновения набальзамированного тела изготовляли из камня и дерева его двойников.
Гробница для египтянина была, таким образом, не саркофагом, не склепом в нашем смысле слова, а - домом. В ней навечно поселялся умерший, его мумия, статуя и его душа. Художники и скульпторы стремились изобразить покойника в лучшие годы его жизни, в расцвете сил. Его окружали портреты жены, детей, слуг. На стенах тянулись красочные картины пиров, плясок, жертвоприношений; живопись воспроизводила виллы и зернохранилища, камыши и птиц, стада коров и овец. Все это в известные моменты оживало, и покойник попадал в привычную обстановку, наслаждаясь вечным счастьем в своей гробнице-доме.
Рядом с городами вырастали их молчаливые двойники-некрополи, куда постепенно переселялись жители. Умершие цари господствовали над этими некрополями в своих пирамидах. Но, в отличие от простых смертных, они получили привилегию восходить из пирамиды ввысь, в царство богов. Уже не просто Ка, "астральное тело", а сама душа - Ба - фараона имела право пребывать в сонме высших существ. Попадал туда фараон весьма характерным способом. Защищенный талисманами, произнося формулы, он обманывал стражу божественных миров и проникал в них. Фараон как бы штурмом брал бессмертие, применяя при этом военные хитрости. Правила этой своеобразной войны записывались на стенах пирамид и гробниц. Впоследствии они легли в основу Книги Мертвых, - огромного сборника заклятий, гимнов и молитв.
Властителем вечной жизни почитался Усирэ, или Осирис, - бог воскресающей весенней природы. Согласно мифу, он был убит собственным братом, но воскрес силой волшебства. Сын Осириса, Гор, был покровителем живого царя; умерший царь становился воплощением Осириса. Впоследствии каждый умерший человек объявлялся тождественным с Осирисом. Это отождествление первоначально имело целью обмануть богов. Если царь - это действительно Осирис, то его подданные вряд ли могли претендовать на единство с Богом. Поэтому приходилось прибегать к уловкам, как в других магических приемах. И лишь много позже отождествление умершего с Осирисом приняло мистический смысл - в плане причастности всех людей к природе Божества.
В эпоху же фараонов - строителей пирамид, т. е. в период Древнего царства, посмертная судьба человека определялась главным образом состоянием гробницы и заупокойным культом. Чем более полно и точно совершались все обряды, тем больше шансов было у умершего процветать в виде "астрального" Ка в вечном доме или вознестись в виде Ба в божественное царство.
Поэтому строительство гробниц было главнейшей заботой тех египтян, которым средства позволяли соорудить себе вечный дом. Фараоны начинали строить гробницы с первых дней правления, а многие вельможи в древнеегипетских документах указывали на сооружение усыпальницы как на важнейшее событие своей биографии.
Когда смотришь на мумии, на эти смуглые высохшие останки, невольно изумляешься этой попытке бросить вызов времени и тлению. А стены египетских гробниц показывают нам, как заботливо готовились люди к вечности, надеясь и там властвовать и трудиться, любоваться цветами и обрабатывать поля.
x x x
Около 2400 г. незыблемая, казалось, власть божественных царей пошатнулась. Началась полоса дворцовых переворотов. По преданию, многие цари не просидели на престоле и дня. Усилились центробежные силы в областях: египетская знать, особенно в южных номах, требовала самостоятельности в управлении. Повсеместные волнения, связанные с ослаблением режима, перешли в полную анархию. Летописи молчат об этих бедственных годах, но следы разрушений, относящихся к эпохе падения Древнего царства, говорят о многом. Они открывают перед нами страшную картину разбушевавшихся толп, которые бесчинствовали в храмах, производя в них полный разгром. Не пощадили они и овеянных страхом и вековой тайной усыпальниц. Ворвавшиеся в "вечные дома" погромщики расхитили драгоценности, повредили барельефы, разбили статуи.
Когда мятежи утихли, Египет уже не представлял собой единой страны. Он распался на отдельные феодальные княжества.
Все эти события не могли не произвести глубокого впечатления на современников. Если раньше пирамиды фараонов и усыпальницы знати вызывали зависть, то теперь многие начинали задумываться над целесообразностью священного гробостроительства и ритуалов, совершаемых над трупом. Зрелище ограбленных усыпальниц, оскверненных мумий, поверженных и расколотых статуй-двойников, которых не спасли никакие заклятья, внушало скептическое отношение к традиционным понятиям. Магические воззрения на заупокойный культ дали первые трещины.
Многие представители образованных классов начали склоняться к своеобразному "эпикурейству". Жизнь перестала быть надежной и прочной, все сдвинулось со своих мест. Хотелось ловить каждый день, каждый миг мимолетных радостей.
В эпоху Среднего царства (2052-1778 гг. до н. э.) эти настроения усиливаются. Именно в это время на похоронах стала иногда звучать странная песня, получившая впоследствии название "Песни арфиста". В ней провозглашается бесполезность заботы о так называемом "вечном доме". Ничто не может избежать разрушения. Многие отдавали все силы на сооружение усыпальниц
А что с их гробницами?
Стены обрушились,
Не сохранилось даже место, где они стояли,
Словно никогда их и не было181.
Что знает человек о своей посмертной судьбе? Ничего.
Никто еще не приходил оттуда,
Чтоб рассказать, что там,
Чтоб поведать, что им нужно,
И наши сердца успокоить,
Пока мы сами не достигнем места,
Куда они удалились.
Но если мы ровно ничего не знаем о тайне загробного мира" то стоит ли думать о ней, стоит ли тревожить себя бесплодными мыслями, когда перед нами - жизнь со всеми ее радостями?
Следуй желаниям сердца,
Пока ты существуешь.
Надуши свою голову миррой,
Облачись в лучшие ткани,
Умасти себя чудеснейшими благовониями
Из жертв богов.
Умножай свое богатство.
Не давай обессилеть сердцу,
Следуй своим желаниям себе на благо,
Совершай свои дела на земле
По велению своего сердца,
Пока к тебе не придет тот день оплакивания.
Причитанья никого не спасают от могилы.
А поэтому празднуй прекрасный день
И не изнуряй себя.
Видишь, никто не взял с собой своего достояния.
Видишь, никто из умерших не вернулся обратно.
Но этот призыв отказаться от раздумий, отказаться от поисков и вопросов мог найти отклик преимущественно среди людей поверхностных и лишенных нравственного чувства. Между тем в эти годы, как показывает расцвет художественной литературы, египетское общество переживало период серьезных творческих исканий, и его глубоко волновали философские и этические проблемы. Многие прежние истины были поколеблены. Скепсис и гедонизм "Песни арфиста" был реакцией на это крушение идеалов. Но она изображала жизнь сплошным праздником, а это было ложью, и вовсе не только потому, что одни люди могли следовать ее советам, а другие не могли, одни были богаты, а другие бедны. Люди, отличавшиеся более тонкой душевной организацией и более развитым нравственным чувством, чем автор "Песни арфиста", признали, что мир и человеческий род "во зле лежит". Это было первое радикальное отрицание традиционного благодушия магической веры в незыблемый мир. Выразителем этого протеста явился безымянный автор "Беседы разочарованного со своею душой".
Поэма раскрывает перед нами внутреннюю борьбу человека, подавленного горем и всеми покинутого. Чувствуется, что его несчастье вовсе не в том, что он беден и не имеет насущного хлеба, а в нравственных страданиях, причиненных низостью и несправедливостью близких людей. Это уже не социальная трагедия, это трагедия Гамлета, трагедия общечеловеческая. Поэта потрясает то, что он видит вокруг себя: бесчестность братьев, алчность, бесплодность жертвы, неблагодарность, измену. Кому мне открыться сегодня?
Зло наводнило землю.
Нет ему ни конца, ни края182. Но тут существо человека как бы раздваивается, дух его, почти повторяя слова "Песни арфиста", уговаривает его не тревожиться ни о чем: "Проводи приятно время, забудь заботы". Но все его увещания напрасны. Человек видит только один выход из этого царства зла - смерть, уход в другой, светлый мир.
Мне смерть представляется ныне
Исцеленьем больного,
Исходом из плена страданья.
Мне смерть представляется ныне
Благовонною миррой,
Сидением в тени паруса, полного ветром.
Мне смерть представляется ныне
Лотоса благоуханьем,
Безмятежностью на берегу опьянения.
Мне смерть представляется ныне
Торной дорогой,
Возвращением домой из похода.
Мне смерть представляется ныне.
Небес прояснением,
Постижением истины скрытой.
Мне смерть представляется ныне
Домом родным
После долгих лет заточенья.
Это восторженное отношение к мысли об ином мире побеждает томительное раздвоение человека. Его дух уже больше не протестует и готов разделить со своим "братом" любой жребий, какой он изберет.
Это замечательное произведение египетской литературы открывает перед нами всю глубину пессимизма, охватившего многих мыслящих людей Египта. Всемирно-историческое значение его в том, что оно свидетельствует о тупике, в котором оказалось магическое мировоззрение. Человек, признавший жизнь настолько невыносимой, что предпочел ей смерть, тем самым бросил вызов той неподвижной и, казалось бы, совершенной Вселенной, в которой все закономерно и все соответствует воле богов.
Но, с другой стороны, мы видим, что "разочарованный" верит в существование высшей божественной правды где-то по ту сторону смерти. Он жаждет познать высшую радость, вступив в царство Ра, в область вечного света. Там он будет "живым божеством". Добро, Правда (Маат) есть нечто высочайшее и достойное поклонения.
Путь к вечным селениям, по мнению египтян, открывают формулы заклятий. Но автор "Беседы разочарованного..." ни слова не говорит о них. А так как в царстве Ра он ищет Правды, то очевидно, что только Правда может открыть ворота неба.
x x x
"Беседа разочарованного..." - не единичное явление. Уже в конце Древнего царства в сознание египтян начинает проникать мысль о том, что после смерти душу ждет высший суд, что посмертная судьба человека зависит от его поступков при жизни. Это было величайшим религиозным откровением, которое обрел египетский народ. В этом он опередил всех: и вавилонян, и греков, и евреев.
В эпоху VI династии (ок. 2400 г.) мы впервые встречаемся с текстами, где говорится о суде над душой. Этот суд - событие нравственного порядка.
Только тот достигает блаженства в Стране Заката, кто по совести может сказать о себе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63