А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


звезда; 2008
Аннотация
Полярная звезда 09.03.2008 От редакции: В нашем распоряжении оказался весьма провокативный и во многом странный для нынешней российской ситуации литературный текст. Екатеринбургский автор - выпускник философского факультета УрГУ, политолог и консультант по PR - Фёдор Крашенинников погружает читателя в кошмарную реальность пост-России. Текст этого произведения ходил по рукам, вызывая разную реакцию, велись переговоры с рядом московских издательств, которые под разными предлогами в его издании отказали. Можно спорить о литературных достоинствах книги, подвергнуть остракизму фантазии автора насчёт тех или иных геополитических сдвигов и т.д. Но тот факт, что на фоне тотальных мантр российского официоза про стабильность, единство и грядущее процветание, появляется целая книга, которая вся - про распад России, уже, на наш взгляд, заставляет внимательно отнестись к проблеме. «Полярная Звезда» публикует «После России», так как мы считаем, что нарисованные в книге контуры мира без России не есть некий бред уральского сумасшедшего, а вполне серьёзное социо-культурное поветрие, которое заслуживает, как минимум, обсуждения.
После России
Фёдор Крашенинников 1. Обед в «Харбине»2. From Russia With Love.3. На страже Республики4. Переворот5. Уроки Истории6. Новая реальность7. Вечерний досуг8. Mo’s Cow9. Вечер с Узбеком10. Забавы молодых11. Большие возможности12. Судьба человека13. Настоящий полковник14.Теория и практика15. Отходы «Политзавода»16. Лицензия на убийство17. Могильщики России18. Битва за Урал19. Пермская катастрофа20. В Москве21. Верховный Правитель22. Русские разговоры23. Тайные знания24. ПобедаЭпилогПослесловие

Посвящается моим родителям
«La Divina Comedia.»:
С лязгом, скрипом, визгом опускается над
Русскою Историею железный занавес.
– Представление окончилось.
Публика встала.
– Пора одевать шубы и возвращаться домой.
Оглянулись.
Но ни шуб, ни домов не оказалось
В.В.Розанов, «Апокалипсис нашего времени»,
1918 г.

1. Обед в «Харбине»
– Земфир из лангустов… Подавитесь своими лангустами, суки! - Сергей представил, как вместо вкуса диковинного блюда в глотке у Президента возникает невыносимое жжение, как начинают гореть глаза и вспыхивают огнём легкие. И все вокруг, кто раньше, кто чуть позже, судорожно начинают рвать пальцами лица, хвататься за горла и трястись в судорогах…
«Да, до жаренного филе цесарки, сервированной галетами из сельдерея и соусом из малины, они дожить не должны. Не говоря уже о стерляди по-петергофски, сорбетов и грушевой настойки», - Сергей хмыкнул себе под нос: благодаря авралу последних дней, он помнил меню предстоящего банкета наизусть, как, впрочем, и полученную инструкцию по установке распылителя токсинов.
Он шёл по подсобным помещениям ресторана «Порто-Франко», толкая перед собой тележку с посудой. По его расчётам, сейчас в Большом зале должно быть пусто: буквально несколько секунд назад ему навстречу рысцой пробежал хозяин заведения Дудкевич в сопровождении дизайнера и управляющего. Значит, приём работ окончен. Сейчас наступит пауза, а через несколько часов начнётся сервировка столов. К тому времени миниатюрное устройство, незаметное для любых сканеров, будет отсчитывать время до той самой минуты, когда зал наполнится гостями и оно сработает, гарантированно превратив последние минуты их жизни в невыносимую пытку.
Согласно инструкции, которую Сергей тоже помнил почти целиком, через несколько минут после выброса заряда, все участники банкета будут смертельно поражены, и в течение считанных часов умрут, даже в случае немедленного начала реанимационных мероприятий. Но реанимация, конечно, подоспеет в лучшем случае через 10-15 минут, а к тому времени самые старые и слабые уже будут мертвы, да и остальным жить останется совсем недолго.
Дело было за малым. В те несколько минут, пока он будет находиться в зале, надо пристроить миниатюрный стержень в одной из кадок с цветами, прямо за тем местом, где на возвышении должен будет встать Президент…Зал был пуст и пах свежестью. Сергей неспешно покатил тележку вдоль стены. Ему казалось, что он совершенно спокоен, но в висках, между тем, предательски стучало…
Он вплотную подошёл к кадкам и оглянулся. Нащупал в кармане распылитель, потом быстро вытащил его и сразу воткнул в мягкую землю. Всё, дело сделано. Осталось только уйти.
«Седло косули под трюфельным соусом, сервированное пюре из топинамбура и клубники с черным перцем и бальзамическим соусом…», - перебирая в уме меню вечера, Сергей уже дошёл до середины зала, когда двери с шумом раскрылись и на него буквально накинулись, сбив с ног и вывернув руки, ворвавшиеся в помещение люди.
Он ещё ничего не успел понять, когда был буквально вышвырнут в коридор. Последним, что Сергей успел заметить перед тем, как непроницаемый капюшон закрыл ему обзор, были люди в костюмах химзащиты, бежавшие навстречу.

* * *
Есть такой странный жизненный парадокс: знание тайн, интриг и взаимосвязей - и всё это имеет значение только в какой-то конкретной, часто очень локальной ситуации. Потом что-то уходит, меняется - и весь этот увлекательнейший клубок досье, связей, интриг, коалиций и подноготной правды теряет всякое значение, а носитель знаний, ещё вчера чувствовавший себя в эпицентре жизни, вдруг осознает себя лишним человеком, которому надо всё начинать сначала. Всё как в личной жизни: распадается пара - и уже никому не интересны маленькие секреты рухнувших отношений. Или как в спаянной компании, где сотни шуток и историй обретают смысл для посторонних только с длинными и подробными предисловиями, которые, в конечном итоге, убивают всё смешное. Конечно, можно потом написать книгу мемуаров, но кому она будет интересна, если речь не идёт об окружении каких-либо персонажей всемирно-исторического значения.
Да даже и во всемирно-историческом значении! История целой страны интересна только до тех пор, пока есть государство, озабоченное изучением своей укоренённости во времени и пространстве. И то подумать, кому, собственно говоря, нужны будут все эти увлекательные истории из жизни Уральской республики и её элиты, если Республика рухнет? Кто будет интересоваться хитроумными интригами клана экс-премьера Титаренко, захватывающими подробностями противостояния министра внутренних дел Ряшкина и председателя Комитета охраны конституции Жихова? Кому будет не жалко своего времени на изучения козней Водянкина, которые хитроумный госсекретарь строит против бессменного министра юстиции Трепакова? Грустно и странно. Но такова жизнь, ничего уж тут не попишешь.
Сева Осинцев успел подумать обо всём это за те несколько минут, пока его собеседник, начальник китайской военной миссии на Урале майор Хуа Сюнфэн общался по мобильному коммуникатору с неизвестным собеседником. Китайского Сева не знал, о чём было доподлинно известно Хуа, иначе бы майор, конечно, вообще не стал вести при нём никаких бесед.
…Сева так давно работал политическим журналистом, что помнил ещё первого начальника китайской миссии - подполковника Мина и тесно общался с непосредственным предшественником Хуа, полковником Чан Люнем.
Чан Люнь был отозван в Пекин после того, как в Китае прошли очередные выборы Всекитайского Собрания Народных Представителей и к власти пришла коалиция Либералов и Националистов, в политическом китайском обиходе и среди сочувствующих и посвящённых называвшаяся «Великое Поднебесное Единство». Скоре всего, сместили его именно из-за странной промосковской позиции.
Добряк Чан принадлежал к той части китайской элиты, которая искренне полагала, что существование к северу от границ Поднебесной централизованного государства полезнее, чем вся эта пёстрая коалиция маловнятных образований, ориентированных на США и Европу. Этот взгляд отчасти разделяли и члены прошлого социалистического правительства. При социалистах, известных как «Великая Красная Партия», такие настроения считались вполне простительными.
Однако правительство пало, и вместо добряка Чана, имевшего обыкновение шутить относительно неминуемого прихода «русских» и даже иногда любившего попеть в караоке ресторана «Сударыня» разнообразные песни про Москву и Россию, прислали мрачного и собранного Хуа. Этот был во всём противоположен предшественнику своему: сухой и низкорослый, с маленькой, стриженой «ёжиком» головой, со злыми и внимательными глазами, он был похож на злобного японского офицера из американских фильмов про войну.
Утром Севу вызвал в кабинет главный редактор. В последние недели в воздухе буквально чувствовалось какое-то напряжение на грани истерики. Все чего-то ждали, то ли переворота, то ли тотального бегства на Восток. Что назревало на самом деле, Сева, конечно, не знал.
…А началось всё с мятежа в Рязани, столице Русской Республики. Куда смотрели спецслужбы - было совершенно непонятно (злые языки, впрочем, утверждали, что президента Русской Республики генерала Юркевича погубили именно эти самые спецслужбы), но полицейским офицерам удалось захватить власть в Рязани, потом, при поддержке полиции Москвы и сочувствующих граждан, они вошли в вольный город и там, поправ все нормы и принципы Рижских соглашений, провозгласили воссоздание России. Более того, тут же началось формирование вооружённых сил, что уж совсем было невыносимым с точки зрения все тех же соглашений.
Тем не менее, жесточайший кризис в Африке и непрекращающиеся попытки Бразилии и Индии спровоцировать передел зон ответственности на Чёрном континенте и районы освоения на Луне, помешали мировому сообществу решить вопрос незамедлительно. Короче говоря, пока шли переговоры и дебаты в парламентах, новое московское правительство во главе с провозглашённым Верховным Правителем России предводителем рязанских мятежников Владимиром Пироговым смогло взять под контроль ряд регионов.
Окончательным отрезвлением для всех стал стремительный крах Приволжской Федерации и введение русских соединений в ряд субъектов Конфедерации финно-угорских народов, где также были арестованы и публично казнены деятели местных правительств, после чего торжественно провозглашено присоединение этих земель к Возрождённой России. Избежать расправы удалось только правительству Мордовии, которое успело в полном составе покинуть Саранск перед самым носом у входивших в город соединений мятежников и теперь обретавшегося в Екатеринбурге и занятого производством воззваний и обращений к мордовскому народу «единым фронтом встать на пути вероломного врага».
Теперь, как сообщали все возможные источники, пироговские мятежники откровенно готовились к походу на столицу Конфедерации, Пермь, таким образом поставив на повестку дня и вопрос о будущем Уральской республики.
Конфедерация финно-угорских народов с самого начала казалась совершенно нежизнеспособным, каким-то умозрительным образованием. Развитие событий только подтвердило это мнение: рыхлая финно-угорская государственность оказалась столь беспомощной, что концепция «пояса безопасности», якобы надежно отделявшего Урал от мятежного Подмосковья (про это министр иностранных дел Уральской Республики Касимов уверенно рассуждал еще пару недель назад), оказалась неактуальной буквально за несколько дней.
На Татарстан и Башкирию если и можно было надеяться, то только в смысле более активного вмешательства Казахстана. С тех пор, как казахские спецвойска остановили кровавый татаро-башкирский конфликт, названный впоследствии «восьмидневной войной», обе страны входили в так называемое Евразийское содружество, объединявшее Казахстан и его сателлитов.
Ситуация осложнялась с каждым днём. Обычные конфиденты Севы при встрече только хмурились и в разговорах ограничивались общими фразами. Даже разговорчивый и любящий подбросить «жареной информации» подполковник Михайлов из Комитета Охраны Конституции отказался разговаривать во время случайной встречи в модной кофейне «Гондурас» - сослался, что уже неделю ночует на работе и пообщаться на общие темы у него нет ни сил, ни желания.
Между тем, нервозность в верхах передавалась и непосредственному начальству Севы. Редактор «Республики» Буянов стал, не скрываясь особо, попивать. Это вполне можно было бы вынести, но ко всему прочему он завёл манеру по несколько раз на дню выдёргивать в свой кабинет сотрудников «со связями», то расспрашивая их на предмет «что нового слышно», то давая установки и странные задания. Так что и сегодняшний утренний вызов был бы вполне будничным мероприятием, если б не нахождение в кабинете Буянова государственного секретаря Республики Водянкина. Это была не то чтоб сенсация («Республика» была полуофициальным рупором правительства и правящей Республиканской партии), но явление явно незаурядное.
Павел Водянкин весьма оригинально смотрелся в полувоенной форме, ставшей трендом этого беспокойного сезона: обычно он щеголял в остромодных костюмах, с помощью которых недостатки его тощей фигуры удачно маскировались портновским мастерством. Госсекретарь сидел в редакторском кресле (сам редактор стоял рядом в каком-то нелепом полупоклоне) и, не предлагая Севе сесть, сказал, глядя прямо в глаза: «Надо как-нибудь побыстрее встретится с Хуа и попытаться аккуратно выяснить у него, какова будет позиция Китая в случае, если москали займут Пермь и попробуют развить наступление далее… На восток…К нам». Произнеся это, Павел Игоревич запнулся и на несколько секунд, казалось, потерял нить разговора. Очевидно, мысль о военной интервенции с Запада занимала мысли госсекретаря целиком. Быстро взяв себя в руки, Водянкин продолжил, сохраняя в голосе прежнюю жёсткость: «И ещё, пораспрашивай его про действия китайцев в случае попытки переворота!». «Переворота?» - если война с москалями казалась более чем вероятной и даже осторожно обсуждалась, то тема переворота «всплыла» на таком официальном уровне впервые и Сева удивился совершенно искренне.
«Да, но это только теоретическая возможность… ну в свете событий в Сибири…», - Водянкин заметно тяготился неприятным разговором. Севе тоже стало как-то неловко. «А Хуа будет со мной всё это обсуждать?», - робко поинтересовался он, совершенно чётко представляя себе практическую бессмысленность поручения.
«Твоя задача, товарищ Осинцев, встретиться и поговорить, а остальное - уже не твоя забота, ясно? Вот и иди. А потом расскажешь, что да как», - Буянов вмешался в разговор, явно желая облегчить положение руководства. Серьёзность, с которой было дано поручение, несколько озадачило Севу. Было понятно, что его не одного посылают к китайцам с такими вопросами (тут он понял, что вызванный перед ним экономический обозреватель Тагильцев, очевидно, получил задание встретится с президентом Китайско-уральской торгово-промышленной палаты господином Ли). Ясно было, что такие же разговоры будут и с казахами, и с европейцами.
Очевидно, ситуация накалялась и предпринимались попытки получить максимум информации о настроениях великих держав в преддверии чего-то большого и страшного. Ну, или в данном конкретном случае, просто показать китайцам, что скоро к ним придут с требованием официальных ответов, что более всего походило на правду. Впрочем, была ещё одна малораспространённая версия, изложенная ему одним пьяным полицейским чином пару дней назад: «Они специально делают вид, что всё вот-вот рухнет, чтоб спровоцировать подполье… И Пирогова… Чтоб они без подготовки двинули сюда… Ловушка такая». Эта версия казалась самой экзотичной, потому что не совсем было понятно, насколько грозные силы у Пирогова и что реально может противопоставить Урал.
…Разговор китайского офицера и уральского журналиста происходил в ресторане «Харбин», почти официальном центре китайской резидентуры в Екатеринбурге, стоящем наискосок от старого здания китайского консульства. Сейчас консульство стало посольством и переехало в Новый центр, а в старинном особняке и размещалась Китайская военная миссия. Сквозь большие окна Сева рассматривал новое китайское знамя, развивающееся над особняком и мысленно соглашался с многократно высказанном мнением, что красное со звёздочками смотрелось не так эффектно, как это, с драконами. Майор Хуа наконец закончил разговор с неизвестным собеседником, положил коммуникатор на стол и внимательно посмотрел на Севу: «Больше мне нечего сказать, дорогой Висеволоди Николаивиси», - старательно выговорил он и сделал официанту призывный знак.
Разговора не получилось. Пространно обсудив погоду, Хуа дал возможность собеседнику задать свои вопросы, при упоминании вторжения мятежников и возможного переворота изобразил на лице крайнее изумление, но в ответ ничего не сказал, сославшись на свою неосведомлённость.
1 2 3 4