А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Посмотрим, что у тебя в папке.
В ответ ни звука. Ни малейшего движения.
Алиса также рассчитывала стать частью жизни Винус.
– Мы станем с ней лучшими друзьями, – сказала Алиса, входя в класс после обеденного перерыва. – Можно мы сядем за одну парту?
– До сих пор выходило лучше, когда у каждого было собственное место, – сказала я.
– Почему? – спросила Алиса. – Я заметила это, когда пришла сюда в первый раз. Пять учеников и пять парт. А теперь шесть учеников и шесть парт. Почему бы нам всем не сесть вместе. Тогда мы с ней сможем сесть вместе, потому что мы лучшие подруги. Верно? Еще раз спрашиваю, как тебя зовут?
Винус даже не повернула головы.
– Знаете, что я хотел бы знать? – сказал Билли. – Что случилось с нашим отрядом Бурундуков?
– Бурундуков? – удивленно спросила Алиса.
– Да. У нас был свой отряд, в котором были только мы, а не ребята из других классов. Что с ним случилось? Почему мы больше не играем в Бурундуков?
Я поняла, что мы и в самом деле забыли о том, что мы Бурундуки. Это произошло тогда, когда я ввела систему светофора. И тогда же мы стали петь. Это сплотило нас гораздо крепче, чем отряд Бурундуков.
Ребята начали болтать.
– Эй, не сейчас. Пора приниматься за работу, – сказала я.
– Можно мы снова будем Бурундуками? – спросил Билли.
– Обсудим это позже, в конце занятий. А сейчас откройте свои папки.
– А можно мне сесть с этой девочкой? – спросила Алиса, встав со своего места.
– Да, можно нам всем пересесть? – спросил Билли. – Мы сидим так целую вечность. – Он произнес последние слова, как будто испытывал невыносимые страдания, оставаясь на прежнем месте.
Я намеревалась начать урок, но втянулась в обсуждение.
– В последний раз, когда вы пробовали сидеть по двое, случалось много драк, – сказала я.
– Да. Но последний раз был миллион лет назад, – возразил Билли. – В моем прежнем классе мы сидели там, где нам нравится. Я мог сидеть с разными ребятами, когда хотел.
– В твоем прежнем классе ребята не колотили друг друга до полусмерти, – ответила я.
– И здесь не колотят, разве не так? – заметила Алиса.
И тут я поняла, что она права. С тех пор как я посадила каждого за отдельную парту, ребята стали другими.
– Разрешите нам. Пожалуйста, – попросил Билли.
– Да, разрешите, – подхватил Джесс.
– Правильно, посадите вместе меня и Джесса. И девчонок. И близнецов. Так будет хорошо, – сказал Билли. – Ну пожа-а-алста.
Я усмехнулась:
– Хорошо. Мы попробуем. Садитесь где хотите. Близнецы, пропустившие весь разговор, удивленно повернули головы, когда все поднялись с мест.
– Шейн, все выбирают себе новые места, – сказала я. – Если хочешь пересесть, можешь это сделать.
– Я хочу сидеть с Билли! – крикнул Шейн.
– Я тоже! – подхватил Зейн.
В одну секунду за партой уже сидело четверо.
– Эй, так не пойдет, – сказала я, подходя к столу. – Если вы все усядетесь вместе, то быстро передеретесь.
– Откуда вы знаете? – ответил Билли. – Вы никогда не даете нам шанса. Вы все время думаете, что мы будем плохо себя вести.
– Я достаточно хорошо вас знаю, – сказала я. Билли перегнулся через стол к близнецам:
– А теперь слушайте, вы оба. Если вам позволят здесь остаться, сможете сидеть тихо и хорошо себя вести?
Оба мальчика широко раскрыли глаза.
– Да, – сказал Шейн.
– Обещаете?
Шейн и Зейн с серьезным видом кивнули.
– Позвольте им остаться, – попросил Билли. Джесс хихикнул.
– А не то Билли их поколотит, – театрально прошептал он.
– Я поколочу тебя, приятель, – сказал Билли и шутливо толкнул его в плечо.
Тем временем Алиса уселась рядом с Винус, придвинув свой стул вплотную к инвалидному креслу.
– Мне восемь лет, – сказала она. – А сколько тебе? Винус сидела, опустив голову, не глядя в сторону Алисы.
– У меня есть красивые карандаши, – сказала Алиса. Она открыла пенал и вынула два. – Можешь взять один, если хочешь. – Она положила карандаш перед Винус. – Вот, держи.
Никакого ответа.
– Одну богиню зовут так же, как тебя. В мифологии. Ты знаешь об этом?
Никакого ответа.
– Богиню красоты. У тебя знаменитое имя. Я никого не знаю с этим именем, только ее и тебя.
Никакого ответа.
– Я думаю, тебе повезло. Больше, чем мне. Когда я говорю, как меня зовут, все сразу вспоминают Алису в Стране чудес. И всегда говорят: «Видела Белого Кролика?» Я терпеть этого не могу. Меня тошнит, когда я это слышу.
Винус по-прежнему смотрела вниз. Алиса наклонилась к ней:
– Почему ты все время молчишь?
Заметив это, я сказала:
– Алиса, Винус не любит, когда к ней придвигаются слишком близко.
– Верно, она может дать тебе по башке! – воскликнул Билли. – Как мне. Помнишь, Винус? Когда она пришла к нам в класс, то взрывалась, как атомная бомба. БАХ!!! – заорал он.
– Билли, хватит! – Я жестом приказала ему сесть. Этого близнецы не могли пропустить.
– БАХ! – крикнул Зейн, сорвавшись с места.
– БАХ! – подхватил Шейн.
– БАХ! – выкрикнул напоследок Билли. И устремив на меня невинный взгляд, с притворным интересом принялся изучать содержимое папки.
– Мир могил и кладбищ, – пробормотала Алиса. – Мир слез и страхов.
Джесс блаженно улыбнулся:
– Знаете что? Мне нравится учиться в этом классе.
Больше не было необходимости приглядывать за Винус на перемене. Прикованная к инвалидному креслу, она не представляла ни для кого угрозы. Однако я решила продолжить наши особые занятия. Когда все ушли на перемену вместе с Розой, я осталась с Винус.
– Хочешь в туалет? – спросила я, решив, что сначала нужно позаботиться об этом.
Винус смотрела на меня.
Мне пришло в голову, что, несмотря на мой многолетний опыт работы с избирательно немыми детьми, благодаря которому я лучше понимала проблему, я, как и все, перестала ожидать от нее ответа. Я привыкла к ее молчанию. Однако Винус доказала, что может говорить. Поэтому, решила я, настало время начать все заново. Хотя она не ответила мне, я ждала, не сводя с нее взгляда.
Она опустила глаза.
– Винус, хочешь в туалет? Молчание.
– Знаешь, нам будет гораздо легче, если ты начнешь говорить. Я понимаю, ты привыкла молчать. Наверное, начинать немного страшно. Но все же говорить гораздо лучше. Так что? Хочешь в туалет? Никакого ответа.
Я подождала. Через полторы минуты молчания почти каждый из нас начинает чувствовать неловкость. Один из приемов при работе с избирательной немотой – научиться чувствовать себя комфортно при значительно более долгих паузах, не отвлекаться от «беседы» и, если внимание рассеивается, повторить вопрос, но не спешить самому заполнить паузу.
Наконец Винус еле заметно кивнула.
Если я собиралась добиться цели, нельзя было останавливаться на достигнутом. Нужно было добиться от Винус вербальной реакции. Поэтому я произнесла:
– Что-что? Молчание.
– Ты хочешь в туалет, Винус?
Она кивнула более заметно.
– Прости, я тебя не слышу.
Она кивнула совершенно явственно.
– Не поняла.
Винус посмотрела на меня, в ее глазах застыло изумление. Она не могла взять в толк, чего тут не понимать.
– Что ты сказала? – Я приложила руку к уху.
Настала пауза. Винус отвела взгляд, потом посмотрела на меня и потупилась.
– Да, – еле слышно произнесла она.
– Извини. Немного громче, – сказала я.
– Да.
Она произнесла это не в полный голос, но достаточно громко.
– Хорошо. Пошли.
Работая с детьми с избирательной немотой, я поняла, что, если ребенок начал говорить, важно заставлять его произносить слова через регулярные промежутки времени, чтобы закрепить успех. Поэтому когда мы оказались в туалете, я сказала:
– Как по-твоему, ты сможешь немного постоять, чтобы я могла спустить с тебя брюки?
В предыдущие визиты в туалет мне приходилось поднимать ее и одновременно стягивать с нее одежду. Молчание.
– Я не слышу.
Молчание. Я наклонилась к ней:
– Тебе очень больно?
Винус медленно кивнула.
– Что?
– Да, – тихо ответила она.
Так и пошло. Предложение за предложением. Вопрос за вопросом. «Ты закончила? Можешь сама натянуть брюки или тебе помочь? Можешь сама спустить воду? Дать тебе бумажное полотенце?» Она ответила на все вопросы. В конце концов. На это ушли все двадцать минут перемены и даже больше. Мы с Винус вернулись в класс через десять минут после начала урока. Роза уже занималась с детьми трудом.
– Смотри, что я делаю! – сказала Алиса, показав на глину, из которой она что-то лепила.
Я подкатила Винус к ее месту.
– Тебе дать глины? – спросила я.
Молчание.
– Не слышу.
– Да, – сказала она.
Так я и сделала.
Глава одиннадцатая
Винус отдали на воспитание приемным родителям, которые прошли специальную подготовку, чтобы справиться со всеми ее сложными проблемами. Приемная мать Винус, миссис Кайви, которая пришла повидаться со мной в конце недели, произвела на меня очень хорошее впечатление. У нее с мужем имелся значительный опыт воспитания детей, подвергавшихся насилию, и хотя миссис Кайви прежде не сталкивалась с детьми, у которых были такие эмоциональные проблемы, как у Винус, она была уверена, что справится. И что более важно, она выказывала неподдельную теплоту, разговаривая с Винус или помогая ей.
Все мы ожидали, что в этой теплой обстановке Винус быстро воспрянет. Впервые в жизни о ней заботились, ее поддерживали и ободряли; условия, в которых она теперь находилась, не препятствовали ее развитию. Однако прошла уже первая половина мая, а этого пока так и не случилось.
Винус начала говорить, но каждого слова приходилось добиваться от нее с трудом. Она отвечала, когда к ней обращались, и редко произносила больше одного слова. Этим прогресс и ограничивался. Винус по-прежнему была замкнутой, слишком тихой и, я бы сказала, подавленной.
Может быть, у нее депрессия? Подумав об этом, я поняла, что да. Похоже, это депрессия. Это меня удивило. С чего бы ей впадать в депрессию теперь, когда все наконец устроилось? Она всегда вела себя отстраненно, ее поведение легко было принять за депрессию. Однако прежде мне никогда так не казалось. Хотя во время занятий Винус часто пребывала в ступоре, в ней чувствовалась врожденная живость – и когда она дралась с мальчишками, и когда мы играли в Ши-Ра. Теперь же все было по-другому.
Я позвонила Бену Эйвери, школьному психологу. Он сказал, что вполне возможно, что у Винус депрессия, учитывая все, что ей пришлось пережить.
Потом я позвонила миссис Кайви. Сказала, что меня тревожит необычная покорность Винус, которая, возможно, вызвана депрессией. Она ответила, что Винус тоже показалась ей очень тихой, но это нередко бывает с детьми, подвергшимися жестокому обращению. Им нужно приспособиться к переменам. Винус наблюдается у психиатра, он знает о проблеме и пока это все, что мы можем для нее сделать.
Моей лучшей союзницей неожиданно оказалась Алиса. Ее ничуть не обескуражила отчужденность Винус. Вообще-то если ты привык разговаривать со своей рукой, то разговоры с девочкой, не обращающей на тебя ни малейшего внимания, можно считать прогрессом. Алиса вела себя так, словно Винус откликалась на все ее предложения.
Особенно хорошо Алиса справлялась с классными заданиями. Мгновенно выполнив свое, она сразу же старалась вовлечь в работу Винус.
– Эй, хочешь это сделать? – спрашивала она. Потом открывала папку Винус и доставала то, что лежало сверху. – Гляди, задание по математике. Сложение. Хочешь, я помогу тебе? – Алиса пододвигала стул к Винус и клала Мими ладонью вверх на стол. – Два плюс три, – говорила Алиса. – Это надо делать так. Мими, покажи-ка нам три. Вот три пальца. А теперь прибавь еще два. Пять. Видишь, как это делается?
Алиса обычно сама решала все задачки по математике. Но ей удавалось заставить Винус записать решение.
– Записывай, – говорила Алиса.
Винус не двигалась.
– Мими занята, она считает. А ты записывай.
В конце концов Винус брала карандаш и записывала результат.
Хотя казалось, что Винус полностью игнорирует Алису, я видела, что это не так. Она не отодвигалась от Алисы, как тогда, когда мимо ее кресла проходил кто-нибудь из мальчиков. А если Алиса была занята собой, особенно во время долгих бесед с Мими, я часто замечала, что Винус смотрит на нее.
В начале года, из-за того что мальчики вели себя слишком агрессивно, у нас так и не вошло в привычку проводить утренние беседы, как это было принято в моих прежних классах. Тогда я собирала детей в кружок перед занятиями, и мы обсуждали самые разные темы. Эти беседы благотворно влияли на ребят и были одним из главных элементов моей методики преподавания. Но в этом году все было по-другому. Всякий раз, когда я пыталась организовать утренние дискуссии, они неизменно заканчивались ссорами и потасовками, и я посылала всех на «тихие» стулья. Поэтому я и отказалась от этой идеи.
Однако когда мальчики стали работать на уроках лучше, у них появилось стремление выполнить задание побыстрее, – таким образом, у нас оставалось в конце урока десять-пятнадцать свободных минут. Чтобы поддержать порядок, я стала просить каждого рассказать об одной хорошей вещи, случившейся за день, и об одной плохой. Все были от этого в восторге. Разумеется, Билли постоянно просил сделать то же самое на следующий день, и вскоре у нас установилась традиция проводить в конце уроков так называемые брифинги.
Однажды я попросила всех поразмышлять над такой возможностью: если бы вы могли задать всего один вопрос кому угодно и получить ответ, то что бы вы спросили и у кого?
Билли нетерпеливо прыгал на месте и махал рукой:
– Вызовите меня! Меня!
– Хорошо, – сказала я.
– Так вот… – с чувством начал он. – Я спросил бы у Бога: «Что бывает, когда человек умирает?»
– Хороший вопрос, – сказала я.
– А я спросил бы у Бога, что ждет нас в будущем, – сказал Джесс.
– Алиса?
– Я спрашиваю Мими, – ответила она, держа перед собой вытянутую руку.
– Я бы спросил Микки-Мауса, нравится ли ему жить в Диснейленде, – сказал Шейн.
– Алиса, ты что-нибудь придумала? – спросила я.
– Звезды светят в небе. Ветер утих, как печаль. Я подняла брови:
– Алиса, это не вопрос. Зейн поднял руку:
– Я бы спросил Гуфи, нравится ли ему жить в Диснейленде.
– Я вижу, вы с Шейном узнаете много разных вещей о Диснейленде, – произнесла я, улыбнувшись.
От удовольствия Зейн заерзал на месте и кивнул. Я снова повернулась к Алисе:
– Ну, а ты?
Она опять консультировалась с Мими. Винус смотрела прямо на Алису, разговаривавшую с Мими. Мне показалось, что на этот раз ее заинтересовала наша беседа.
– Винус?
Заметив это, Билли подался вперед. Наверняка он хотел спросить меня, почему я спрашиваю Винус. Я сделала знак рукой, чтобы он молчал, и он откинулся назад.
Винус смотрела на меня.
– Если бы ты могла задать вопрос кому угодно, кого бы ты спросила?
Настала долгая пауза. Винус перевела взгляд с меня на Алису. Потом устремила его в пространство. Я не решалась повторить вопрос. Не знала, сколько нужно ждать.
Потом Винус перевела взгляд на меня.
– Алису, – тихо произнесла она.
– Ты бы спросила Алису?
Винус кивнула:
– Мне интересно, почему она так много разговаривает со своей рукой?
Депрессия опутала Винус, как паутина. День за днем она сидела, сгорбившись, в инвалидном кресле. Вид у нее постоянно был усталый, движения замедленные и вялые.
Однако Винус делала успехи. Больше общалась. Изредка разговаривала с Алисой. Отвечала «да» или «нет», если собеседник достаточно долго ждал. И время от времени участвовала в работе класса. Ее речь еще нельзя было назвать спонтанной, но все же это был шаг вперед.
Но одного мы не могли от нее добиться – чтобы она попыталась подняться и ходить. Она оставалась прикованной к инвалидному креслу, независимо от количества физиопроцедур или уверений в том, что теперь она может вернуться к нормальному передвижению.
Жизнь в классе шла своим чередом. У четверых из нас – Джесса, близнецов и у меня – дни рождения приходились на конец мая или начало июня, поэтому мы решили отпраздновать их сообща. Мы задумали устроить большое торжество, о котором мы и помыслить не могли на Хэллоуин или на Рождество. Я обещала приготовить особый торт. Роза собиралась принести мороженое. А поскольку день рождения был у Шейна с Зейном, их мать вызвалась испечь печенье.
В день праздника близнецы явились в костюмчиках и галстуках. Я не рассчитывала на такую парадность и боялась, что они испортят одежду, если веселье перерастет в потасовку, что было вполне вероятно.
Винус тоже принарядилась. Она прелестно выглядела в хорошенькой розовой кофточке и таких же брючках. Алиса, увидев Винус, отметила это, но когда днем пришла Роза, она подняла настоящий шум:
– Вы только посмотрите на нее! Ну просто маленький бутон! Ты настоящая красавица!
Она нагнулась и чмокнула Винус в щеку. Я ожидала, что Винус в удивлении отпрянет, но она этого не сделала. На ее губах даже появилась легкая улыбка.
В первой половине дня мы попытались заниматься, как обычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17