Хуже всего было, когда решение неожиданно отложили. Возможно, что-то заподозрили, но спрашивать он не решался. С ребятами из налогового управления нужна осторожность, тем более что договоренность с ними вроде бы достигнута. Стоит однажды утаить от них свой кусок или хотя бы дать повод усомниться, они тут же выгребали из-под курицы все золотые яйца, но оставляли ее в живых. Это означало, что готовы поладить с вами даже тогда, если вы сдаетесь и согласны дойти до суда. Но как только задумаете использовать связи, обмануть или не дай Бог решитесь намекнуть на взятку, они печально улыбались и убивали курицу, ощипав ее догола. Джес понимал, что дошел до предельной черты, и ему оставалось теперь только ждать.Когда-то давно его сильно позабавил ответ Вилли Статона на вопрос, почему тот грабит банки: потому что там деньги. Джес теперь отчетливо сознавал, что его мотивы в точности те же. Угадал, где деньги, и приготовился взять улов. Будучи студентом факультета права, он подрабатывал в качестве бухгалтера-кассира. После своего третьего, весьма успешного процесса, где выступал адвокатом, он решил отказаться от судебной практики, выбрав бухгалтерский учет, попытавшись получить звание общественного ревизора по налоговой отчетности, и добился его без особых хлопот. И позже ни разу не пожалел. Налоговый чиновник, имеющий звание общественного ревизора по счетам, — птица редкая и ценная. Добившись успеха, он сохранил прежний скромный образ жизни, а побочные доходы шли на выплаты служащим, выполнявшим для него черную работу. Теперь у него своя контора на втором этаже здания Сэма Кимбера, и он оформляет половину коммерческих сделок в округе. Отыщите скрытую, но вполне законную уловку, благодаря которой клиент неожиданно сэкономит пятьсот долларов из налогов за год, и на любой вечеринке в клубе тот станет слагать гимны в честь Джеса Гейбла. И в результате складывается репутация: “Если у тебя затруднения, обратись к Джесу Гейблу”.Такие рекомендации были вполне заслуженными. Свои контакты с парнями из налогового отдела он удерживал на уровне взаимовыгодного сотрудничества. Никогда ради клиентов не шел на обман, подделку цифр. В иное время, в другом месте Джес Гейбл мог бы стать проводником в джунглях, с такой же непревзойденной уверенностью отыскивая любую тайную тропу, обходя преграды, разбираясь во всех звериных следах, предчувствуя малейшее изменение погоды.Он старательно, терпеливо лелеял надежду, копил деньги в ожидании подходящего случая. Жены и детей у него не было, никаких расточительных привычек не имел. Он слышал истории о том, как незаметные личности пускались в азартные игры, и им дьявольски везло, но у него не было такой склонности. Выбирая лишь абсолютно законные, солидные сделки, он за последние три года был вынужден, скрепя сердце, отказаться от нескольких выгодных дел. Но сейчас он имел полное право на благодарность Сэма Кимбера.В некотором смысле это будет просто нарушением этики. Когда Сэм узнает всю правду — а этого не избежать, — он, наверно, придет в ярость, но если подумает, то поймет причину. Джес возьмет у него только кусочек, который все равно забрал бы кто-нибудь другой, и заодно поможет Сэму выбраться из каши скорее, чем он выкарабкивался бы без него.Проще говоря, налоговая проблема Сэма состояла в том, что ему придется продать что-то из активов. А он, Джес, окажется под рукой, чтобы их подхватить. Нужно только подтолкнуть Сэма.Если все пройдет удачно, Джес Гейбл станет обладателем очень кругленькой суммы, и его жизнь изменится. Ему уже сорок два, и он слишком долго ждал такого момента. Деньги достанутся ему законным путем. Дальнейшие его мечты, связанные с богатством, пока представлялись смутно и напоминали красочное рекламное приложение из журнала. Джес Гейбл на палубе собственной, построенной по заказу яхты подходит с рекордным уловом тунцов к пристани. Джес Гейбл за рулем своего роскошного белого “ягуара”. Джес Гейбл в Риме. И не совсем определенный, но обязательный образ Девушки мечты рядом — на палубе яхты, в машине, за столиком уличного кафе — веселая, улыбающаяся, влюбленная. До конца жизни станет шесть месяцев в году работать, а оставшиеся полгода развлекаться.Порой мечты казались ему нереальными, невыполнимыми. Что он сейчас из себя представляет? Сорок два года, темные, редеющие волосы, обвислый живот, карие близорукие глаза за стеклами очков. Серая кожа лица, костюм из магазина готового платья; голос сиплый от двадцати ежедневных дешевых сигар, скверный желудок от многолетнего потребления мороженых продуктов, небрежно содержавшаяся квартира с легкомысленной служанкой, “шевроле” трехгодичной давности — и никаких увлечений. В последнее время его годовой доход составлял семьдесят тысяч, сорок уходили на текущие расходы, и после уплаты налогов оставалось пятнадцать — восемнадцать тысяч, которые он переводил в ценные бумаги. В субботу, примерно раз в месяц, он отправлялся в Тампу, под именем Роберта Уоррена снимал комнату в одном и том же отеле, набирал определенный номер, и ему присылали белокурую проститутку на одну ночь — чистенькую, достаточно привлекательную и умелую. Услуга, на которую может рассчитывать постоянный клиент, который хорошо платит, не доставляет никаких хлопот, не требует никакой экзотики. Иногда приходила несколько раз одна и та же блондинка, но он даже именем ее не интересовался. Это же не Девушка мечты. Просто обыкновенные, в меру глупые женщины, без конца болтавшие о своей дневной работе, детях в школе, о мужчинах, которые их бросают. Вначале, когда он еще привыкал пользоваться этим телефоном, ему присылали чересчур юную, словно раз и навсегда озябшую девушку или такую, что слишком много пила, а однажды появилась даже любительница-истеричка. После каждого такого случая он предъявлял претензии, так что в последние четыре года ему не приходилось жаловаться. Ранним утром в воскресенье он отсылал девушку прочь, потом до полудня отсыпался и, оплатив счет в отеле, уезжал домой.Но деньги все преобразят. Синюшность лица сменится бронзовым загаром, станет плоским живот, обострятся рефлексы, деньги помогут найти Девушку мечты, и когда она отыщется, станет любить его самого, а деньги окажутся лишь обрамлением, и тратить их они будут вместе. Он найдет о чем с ней поговорить, сумеет ее развеселить. Все будут видеть их всегда вдвоем и станут ему завидовать.Он снова вытер полотенцем лицо, протер стекла очков. Раскрыв папку, стал просматривать списки, колонки цифр, но сосредоточиться не мог. Как только отложил папку, зазвонил телефон. Перекинувшись через постель, он схватил трубку, не дожидаясь второго звонка.— Джес?— Так точно, Кларенс. В полной готовности и нетерпении.— Все решено. Двести тридцать одна тысяча триста. Двухмесячная льгота для выплаты. Официальное объявление появится в понедельник. Доволен?— Кларенс, дружище, конечно. Сэма это основательно вытрясет, но, по-моему, в общем решение справедливое. Его согласие можно считать автоматическим. Я тебе очень обязан.— Сожалею, что дополнительное рассмотрение затянуло решение, но тут ничего не подпишешь. Компромиссные выплаты всегда вызывают подозрительность, поэтому потребовал дополнительного рассмотрения. Понимаешь, нам не хотелось бы, чтоб Кимбер похвалялся, что легко отделался.— Не так уж и легко, Кларенс. Ведь у вас в руках была полная картина его финансового положения. Большей суммы он не потянул бы.— Надеюсь, не стоит напоминать, что до официального объявления ты ни о чем не знаешь?— Немедленно, дружище, стану трубить на весь мир, чтобы ваша контора никогда мне не доверяла.— Я должен был тебя предупредить.— Понимаю, парень.Сразу после этого разговора Джес Гейбл набрал по междугородному коду номер Чарли Дилера в Центральном банке на Лимонной улице, номер прямой связи, минуя коммутатор банка. Джес встревожился, когда трубку подняла секретарша Дилера. Изменив голос, он скороговоркой отрекомендовался как Уоррен из Джэксонвилла, зная, что по названию города тот все поймет. Девушка сказала, что мистер Дилер на минутку вышел, а через несколько секунд послышался голос Чарли:— Алло? Я... ждал твоего звонка.— Отстегнули два месяца для уплаты, так что давай навались.— Что ж... наверное, можем начать.— Чарли, я тебе со всей ответственностью говорю: сейчас нет времени на раздумья. У тебя есть бланк с моей подписью, есть чеки, деньги на расходы, так что будь добр, приложи все усилия и протолкни в вашем отделе по кредитам. Мне нужно, чтобы уже сегодня все было на том специальном счету.— Но, Джес!— Чарли, нажим и просьбы уже позади, сделка заключена, и может, я невежлив, но личный договор с твоей подписью у меня под рукой, у тебя тоже есть копия, и если начну колебаться, можешь прищемить мне хвост так же, как я тебе сейчас.— Мне только неясно, откуда у тебя такая уверенность, что Сэм выберет именно эту возможность?— Это наилучший, первоклассный выход для него, и я ему докажу, а мистер Сэм признает только первоклассные вещи.— Сейчас займусь этим, — произнес Чарли немного увереннее.— А я позвоню Сэму.Джес заказал личный разговор с Сэмом Кимбером. Слышал, как Энджи Пауэлл говорит телефонистке, что мистера Кимбера нет, она не знает, когда вернется, и поэтому попросил к телефону Энджи.— Привет, Джес, — послышался ее голос. — Честное слово, не знаем, где он. Только что я звякнула на дачу, там никто не отвечает. Ты же знаешь, он всегда нам говорил, где его искать, но с тех пор, как утонула Луэлл, сам не свой. Какой-то прибитый, на все ему наплевать. Все бумаги положила ему на стол, он был здесь утром целый час, а когда уехал и я зашла за бумагами, ничего не подписал. Думаю, он их даже не просмотрел. Понятия не имею, что он целый час делал. Вчера у нас было закрыто, все ездили на похороны. Говорят, когда все разошлись, он там остался сидеть в машине. Чем могу тебе помочь?— Думаю, лучше всего, Энджи, если ты постараешься передать ему мое сообщение. Скажи, что все проскочило. Что на шесть тысяч триста с небольшим хвостиком больше, чем я предполагал, и шестьдесят дней для выплаты.— Шесть тысяч триста сверх. Господи, Джес, уверена, еще неделю назад это его обрадовало бы, а сейчас, боюсь, что когда передам, он посмотрит на меня отсутствующим взглядом.— Скажи, что я выезжаю и вместе все обмозгуем и найдем первоклассный выход. И пожалуйста, звякни ко мне вниз, передай Бетти, что не позже трех буду в конторе и полчетвертого жду там Джимми и Роско. И отыщи для меня, если удастся, след Сэма.— Попытаюсь, Джес.Когда Энджи Пауэлл вышла из кабинета Сэма Кимбера, Пол Станиэл, подняв глаза от журнала, вопросительно поднял брови. Энджи сказала:— Это не он, мистер Станиэл. Кое-кто другой, кто тоже пытается его поймать.Она села за свой стол, и Станиэл слышал, как звонит какой-то Бетти и передает поручения от некоего Джеса. Пожилая женщина из приемной пошла вниз с грудой папок в руках, и Станиэл впервые в жизни остался наедине с самой высокой девушкой, какую когда-либо видел. Он уже понял, что она сантиметра на два выше его метра восьмидесяти, хотя носит сандалии без малейшего намека на каблук. И боялся даже представить ее с девятисантиметровыми каблуками и высоким начесом из золотистых волос.Сначала он решил, что Сэм Кимбер с его ростом метр девяносто держал ее только потому, что она отвечала его меркам. Однако во время долгого ожидания сделал вывод, что девушка не просто украшение офиса. Она работала как заведенная, уверенно выпроваживая посетителей, говорила по телефону, принимала мелкие решения. Темно-золотистые локоны при ходьбе смешно подпрыгивали. На ней была белая блузка и лимонно-желтая юбка. Все в ней казалось чрезмерным — очень крупное лицо, чересчур блестящие зубы, огромные глаза, как самостоятельные существа. Прикинул, что весу в ней килограммов семьдесят, но отметил, что тело отлично тренированное, с атлетической мускулатурой. Вероятно, ей нет еще двадцати. Никаких колец на руках. Запах мыла и свежих цветов. Несмотря на могучий рост и мышцы, на ловкую секретарскую сноровку, производила странное впечатление детскости. Может, этому способствовал высокий ясный голос и серьезное отстраненное выражение лица.Она быстро выхватила из машинки какой-то документ, разделила экземпляры, один положила на стол миссис Ниммитс. Его удивила отличная организация дела в офисе. Помимо внушительного современного оборудования, высокой дисциплины труда, делового спокойствия, бросался в глаза высокий уровень канцелярского автоматизма.— Кажется, у мистера Кимбера очень широкие коммерческие интересы, — заметил Пол.— Конечно. Мы поддерживаем контакты со многими фирмами, — ответила с улыбкой Энджи. — Лес, обработка почвы, контракты и так далее. Но сейчас как раз затишье. Время, чтобы подчищать хвосты. Строят очень мало, и теперь как раз не заключаем никаких контрактов. Но мне гораздо больше нравится, если все вокруг кипит и крутится. Я до работы жадная.— А мистер Кимбер как переносит эти дни? По тому, как изменилось выражение ее лица, Пол сообразил, что, пожалуй, далеко зашел.— Я уже час назад сказала вам, мистер Станиэл, что являюсь личной доверенной секретаршей мистера Кимбера, и если бы вы мне сказали, в чем дело, возможно, избавила бы вас от долгого ожидания. По картотеке я выяснила, что мы никогда не имели дела с вашим страховым агентством. И если вы рассчитываете на что-нибудь его подговорить, не успеете сказать и трех слов.— Не собираюсь его подговаривать, мисс Пауэлл. Это всего лишь обычное расследование перед выплатой страховки.Усевшись на край стола и сложив красивые, загорелые руки, она нахмурилась:— Если речь идет о рядовом деле, может, вам вообще не следует его беспокоить.— Расследование обычное, но в конкретном случае... его связь... отношения... это деликатная вещь, и, думаю, лучше мне поговорить с ним лично.Глаза ее расширились, губы поджались.— Ваша страховка не касается случайно миссис Хансон? Станиэл, стараясь скрыть удивление, повторил:— Это деликатная вещь.— Он не обрадуется, если вы беспокоите его по такому делу.— Если кто-то отказывается сотрудничать, единственное, что остается, — написать отрицательный отзыв.— Значит, все же речь идет о ней.— Я этого не говорил.— Думаю, вам придется побеседовать с ним. Я ничего не знаю об этой женщине. И знать не хотела.Голос ее посуровел. Села к машинке, заложила новый лист. Станиэл подумал, что, вероятно, были задеты чувства этой красивой великанши.— Вы давно работаете у мистера Кимбера?— Три года.Он осторожно заметил:— По-моему, совершенно естественно, что вы расстроены из-за Луэлл Хансон.Ее пальцы застыли на клавишах. Обернувшись, она изумленно посмотрела на него.— С чего бы мне расстраиваться из-за нее. Я не расстраиваюсь ни из-за одной женщины мистера Сэма, пока она не попробует его как-то задеть. А если и заденет, думаю, он способен о себе позаботиться. Желать женщину — это мужское дело, и я не обязана это понимать, ведь так? Могу испытывать грусть, сожаление, оттого что так устроено, но это бремя, которое мужчина вынес из рая, вот он и грешит, а Бог сам решает, простить или нет. Не обязана я понимать и то, почему существуют женщины, которые соблазняют мужчин и превращают их в мальчишек с грязными наклонностями даже без церковного благословения, которое все-таки оправдывает перед Богом эти мерзости. Но я не желаю ничего знать о таких женщинах или интересоваться ими, мистер Станиэл. К сожалению, Луэлл Хансон умерла на полпути своих грязных замыслов, не успев проглотить мистера Сэма, который сейчас изображает печаль из-за неутоленного желания. Но это пройдет, появится новая, потом следующая, а когда его плотский огонь пойдет на убыль, стану молиться, чтобы он примирился с Богом и очистился от греха.Речь была произнесена певучим голосом и немного смахивала на церковную проповедь. Потом, мягко покачав головой, она добавила обычным тоном:— Нет у меня никаких оснований расстраиваться из-за такой женщины.— Простите, я не знал.— Большинство людей не понимают. Но меня это не волнует. Меня-то грех не коснется, мистер Станиэл. Такая моя судьба, что вокруг толкутся парни, подмигивают, пялятся и пробуют лапать. Бог сотворил меня желанной для мужчин, чтобы так испытать. Я его агнец. Когда мне было пятнадцать, я два дня и две ночи простояла на коленях, спрашивала его, могу ли скрыть тело от всего света и провести жизнь в молитве. Но он повелел мне жить здесь, в миру, чтобы одолевать искушение и соблазн, потому что некоторые из искусителей еще могут обрести царство небесное. Мое тело — храм Божий, и я держу его в чистоте, благолепии, оно останется неоскверненным.Она снова от распевной речи перешла к нормальному тону:— Я и не надеюсь, что многие это поймут, мистер Станиэл.— А мистер Кимбер понимает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19