— В этом нет необходимости. Никому из вашей труппы не грозит опасность.— Мистер Корбетт, когда мы узнали о вашей... гм... ситуации с ведьмой из одного источника в Чарльз-Тауне, я не хотел — крайне не хотел — сюда ехать. Мистер Бидвелл — весьма щедрый друг, и потому я дал себя уговорить. — Он остановился и повернулся к Мэтью: — Я сожалею об этом решении, молодой человек. Когда Дэвид рассказал мне, что произошло... и что он увидел в том доме... я тут же приказал сворачивать лагерь. Никакие суммы, которые мог бы выложить мистер Бидвелл, не заставят меня рисковать жизнью моих артистов. Я все сказал.Он снова зашагал по лагерю, громогласно объявляя:— Томас! Проверь, чтобы в тот ящик уложили всю обувь!— Мистер Брайтмен, прошу вас! — Мэтью снова догнал его. — Я понимаю ваше решение уехать, но... пожалуйста... мне абсолютно необходимо поговорить с мистером Смайтом. Надо, чтобы он рассказал Бидвеллу...— Молодой человек! — Брайтмен резко выдохнул, снова останавливаясь. — Я стараюсь быть как можно вежливее в сложившихся обстоятельствах. Мы должны — повторяю: должны — через час оказаться на дороге. До Чарльз-Тауна нам засветло не доехать, но я хочу оказаться там раньше, чем наступит полночь.— Не лучше ли тогда переночевать здесь и двинуться в путь утром? — спросил Мэтью. — Я вам гарантирую, что...— Боюсь, что ни вы, ни мистер Бидвелл не можете нам ничего гарантировать. В том числе, что мы еще будем живы к утру. Нет. Я думал, у вас тут только одна ведьма, и это уже было достаточно плохо. Но если их неизвестно сколько, и остальные шныряют в темноте, готовые и охочие на убийства ради своего хозяина... нет, на такой риск я идти не могу.— Хорошо, — сказал Мэтью. — Но могу я попросить, чтобы мистер Смайт поговорил с мистером Бидвеллом? Это займет только несколько минут, и будет...— Дэвид ни с кем не может говорить, молодой человек. Вы меня слышали? Я сказал: "не может".— Хорошо, тогда где он? Если я смогу хотя бы сказать ему...— Вы не слушаете, мистер Корбетт. — Брайтмен шагнул вперед и стиснул плечо Мэтью, как в тисках. — Дэвид уже в фургоне. Даже если бы я позволил вам его увидеть, толку бы не было. Я вам честно сказал, что Дэвид ни с кем говорить не может. Когда он мне рассказал, что видел — особенно про надпись, — у него случился припадок дрожи и рыданий, а потом он замолчал. Вам неизвестно, что Дэвид — очень чувствительный юноша. Опасно чувствительный, могу сказать.Брайтмен помолчал, пристально глядя в глаза Мэтью.— У него были трудности с нервами в прошлом. Именно по этой причине он потерял место в театре "Крест Сатурна" и у Джеймса Прю. Его отец — мой старый друг, и когда он попросил в порядке одолжения принять его сына в трупу — и приглядеть за ним, — я согласился. Вид зверски убитого человека поставил его на край... ну, об этом лучше не говорить. Я велел дать ему стакан рому и завязать глаза. Я ни за что не позволю вам с ним видеться, поскольку ему нужен полный отдых и покой, иначе никакой надежды нет, что он оправится.— Можно мне... только... всего одно...— Нет, — произнес Брайтмен голосом медной трубы. Рука его отпустила плечо Мэтью. — Мне очень жаль, но чего бы вы ни хотели от Дэвида, это позволено не будет. Ладно, мистер Корбетт: рад был с вами познакомиться и очень надеюсь, что вы благополучно выпутаетесь из этой тяжелой ситуации. Посоветовал бы вам спать ночью с Библией в кровати и держать под рукой свечу. Не помешает также пистолет под подушкой.Он встал, скрестив руки на груди, ожидая, чтобы Мэтью покинул лагерь.Мэтью не мог не сделать еще одну попытку.— Сэр, я умоляю вас. В опасности жизнь женщины.— Какой женщины?Мэтью стал было произносить имя, но уже знал, что это не поможет. Брайтмен смотрел с каменным лицом.— Я не знаю, какие здесь плетутся интриги, — сказал он, — и вряд ли хочу это знать. Мой опыт говорит, что у Дьявола длинные руки. — Он оглядел пейзаж Фаунт-Рояла, и глаза его погрустнели. — Мне больно это говорить, но сомневаюсь, чтобы следующим летом нам пришлось ехать этой дорогой. Здесь было много хороших людей, и они очень приветливо нас встречали. Но... таковы перемены жизни. Теперь прошу меня извинить, поскольку у меня много работы.Мэтью нечего было больше сказать. Он смотрел вслед Брайтмену — тот спешил к группе актеров, снимающих желтый навес. Один фургон уже был запряжен, остальные тоже уже запрягали. Мэтью подумал, что он мог бы заявить о своих правах и начать осматривать все фургоны, пока не найдет Смайта, но что потом? Если Смайту так трудно говорить, что тогда толку? Но нет, нельзя, чтобы Смайт покинул Фаунт-Роял, не рассказав Бидвеллу, кто такой на самом деле был крысолов! Это немыслимо!Но так же немыслимо схватить человека с нервным расстройством за шкирку, как пса, и трясти, пока не заговорит.Мэтью с кружащейся головой отошел, пошатываясь, на ту сторону улицы Трудолюбия и сел на краю кукурузного поля. Лагерь сворачивался, грузясь в фургоны. Каждые несколько минут Мэтью давал себе клятву, что сейчас встанет, нагло пройдет по фургонам и найдет Смайта. Но он оставался сидеть, даже когда щелкнул бич, когда раздался крик "Трогай!" и первый фургон со скрипом двинулся в путь.За ним вскоре последовали другие. Но сам Брайтмен остался с последним фургоном и помог фальстафовского вида артисту загрузить последний сундук и два ящика поменьше. Не успели они это сделать, как показалась карета Бидвелла. Хозяин велел Гуду остановиться, спустился с подножки и пошел говорить с Брайтменом.Разговор длился не дольше трех-четырех минут. Потом мужчины пожали друг другу руки, Брайтмен залез на козлы своего фургона, где уже сидел фальстафообразный джентльмен. Щелкнул кнут, Брайтмен бухнул: "Давай, трогай!", и лошади начали свою работу.Слезы жаркой досады бежали по щекам Мэтью. Он чуть не до крови закусил губу. Фургон Брайтмена удалялся, покачиваясь. Мэтью уставился в землю, потом увидел приближающуюся тень, но даже тогда не поднял голову.— Я поставил Джеймса Рида охранять дом, — сказал Бидвелл. Голос его был безжизнен и пуст. — Джеймс — человек хороший, надежный.Мэтью поднял глаза на Бидвелла. Тот снова натянул на голову парик и треуголку, но неровно. Лицо его распухло, щеки стали желтовато-меловыми, а глаза — как у подраненного животного.— Джеймс туда никого не пустит, — сказал Бидвелл и нахмурился. — Как же нам теперь быть насчет крысолова?— Не знаю, — только и мог сказать Мэтью.— Каждому городу нужен крысолов, — говорил Бидвелл. — Если только город хочет расти. — Он огляделся резко, и тут другой фургон — без верха и нагруженный вещами Мартина и Констанс Адамс — выехал на улицу Трудолюбия, направляясь прочь из города. Мартин правил с решительной миной на лице. Жена его смотрела прямо перед собой, будто боясь даже оглянуться на дом, откуда они бежали. Девочка, Вайолет, сидела между ними, только что не раздавленная.— Очень это важно, — продолжал Бидвелл странно спокойным голосом. — Крыс надо сдерживать. Я... я велю Эдуарду над этим подумать. Он сможет подать разумный совет.Мэтью сжал пальцами виски, потом опустил руки.— Мистер Бидвелл, — сказал он. — Мы имеем дело с человеком, а не Сатаной. С одним человеком. С такой хитрой лисой, что подобных ему я в жизни не видел.— Они сперва будут бояться, — ответил Бидвелл. — Конечно, сперва будут. Они так ждали актеров.— Ланкастера убили, потому что убийца знал: его вот-вот разоблачат. Либо Ланкастер сообщил об этом тому человеку — не обязательно мужчине, это может быть и очень сильная и безжалостная женщина, — что Смайт его опознал... либо убийца был в вашем доме вчера вечером, когда Смайт сказал об этом мне.— Наверное... кто-нибудь уедет. Я их понимаю. Но они опомнятся, особенно когда казнь так близко.— Мистер Бидвелл, послушайте, — заговорил Мэтью. — Постарайтесь услышать, что я говорю. — Он снова опустил голову: ум почти отказывался воспринимать его собственные мысли. — Я не думаю, что мистер Уинстон способен на убийство. Тогда... если убийца действительно был вчера в вашем доме... это оставляет нам только миссис Неттльз и учителя Джонстона.Бидвелл молчал, но слышно было его тяжелое дыхание.— Миссис Неттльз... могла подслушать из-за двери гостиной. Может быть... может быть, что я упустил из виду какие-то факты насчет нее. Я вспоминаю, она мне говорила нечто важное насчет преподобного Гроува... но не могу это сейчас извлечь. Учитель же... Вы абсолютно уверены, что его колено...Бидвелл начал смеяться.Это, быть может, был самый ужасный звук, который Мэтью приходилось слышать. Да, это был смех, но в глубине своей он походил на придушенный визг.Подняв глаза на Бидвелла, Мэтью испытал еще одно потрясение. Рот Бидвелла смеялся, но глаза — глаза были дырами ужаса, и слезы катились по щекам. Он попятился, смеясь все сильнее и громче. Потом поднял руку и дрожащим указательным пальцем ткнул в сторону Мэтью.Безумный смех резко прервался.— Ты! — прохрипел Бидвелл. У него не только слезы — еще и из носа текло. — Ты ведь тоже из них? Послан уничтожить мой город и свести меня с ума. Но я одолею тебя! Одолею всех вас! Я не знал неудач и знать не буду! Ты слышишь? Не знал и не буду знать! И я не стану... не стану... не стану...— Мистер Бидвелл, сар? — Гуд встал рядом с хозяином и осторожно поддержал под руку. Хотя такое поведение со стороны раба было абсолютно недопустимо, Бидвелл не попытался высвободиться. — Надо ехать, сар.Бидвелл задрожал, как от холода, на ярком и теплом солнце. Он опустил взгляд и отер слезы с лица тыльной стороной ладони.— Ох, — сказал он. Скорее даже выдохнул, чем сказал. — Устал я... смертельно устал...— Да, сар. Вам нужно отдохнуть.— Отдохнуть. — Он кивнул. — Отдохнуть. Тогда станет лучше. Поможешь мне сесть в карету?— Да, сар.Гуд посмотрел на Мэтью и приложил палец к губам, предупреждая дальнейшие попытки. Потом он помог Бидвеллу встать ровнее, и хозяин вместе с рабом пошли к карете.Мэтью остался на месте. Он смотрел, как Гуд помогает хозяину сесть, потом садится сам, разбирает вожжи. Лошади тронули иноходью.Когда карета скрылась из виду, Мэтью остался смотреть на опустевшее поле, где только что стоял лагерь актеров, и думал, что и сам сейчас зарыдает.Надежды освободить Рэйчел рассыпались. Ни малейшей улики, чтобы доказать хоть что-то из известной ему истины. Без Ланкастера — и без Смайта, который придал бы достоверность его словам, — теория насчет того, как весь Фаунт-Роял стал жертвой манипуляции, звучала бредом сумасшедшего. Помогло бы, если бы нашлась сапфировая брошь и книга о Древнем Египте, но убийца тоже понимал их важность — и должен был отлично знать об их существовании, — а потому украл их так же умело, как убил Ланкастера. Он — или она, упаси Господь, — даже разорил дом, чтобы никто не узнал об истинных привычках крысолова.Итак, что же дальше?Мэтью прошел весь лабиринт до конца — и оказался в тупике. Это, подумал он, значит только одно: надо вернуться по своим следам и искать настоящий выход. Но времени почти не было.Почти.Он знал, что хватается за соломинку, обвиняя учителя или миссис Неттльз. Ланкастер мог сказать вчера убийце, что его опознали, и этот хитрый лис дождался очень поздней ночи, чтобы зайти в развалившийся с виду дом. То, что вчера Смайт открыл Мэтью истинную личность крысолова в гостиной Бидвелла, еще не значило, что убийца это слышал.Мэтью верил миссис Неттльз и не хотел думать, будто она в этом замешана. Но что, если все слова этой женщины — ложь? Что, если она играла им все это время? Может быть, не Ланкастер тогда взял монету, а миссис Неттльз? Она бы могла уложить магистрата замертво, если бы захотела.И еще учитель. Да, выпускник Оксфорда. Высокообразованный человек. Магистрат видел его изуродованное колено, это правда, и все же...И вопрос о бородатом землемере и его интересе к источнику. Это важно. Мэтью знал, что важно, но доказать не мог.Не мог он доказать и того, что источник скрывает пиратский клад, даже того, что там есть хоть одна монета или драгоценность.А еще он не мог доказать, что никто из свидетелей на самом деле не видел того, что считал правдой, и что Рэйчел не делала этих изобличающих кукол и не прятала их у себя в доме.И не мог доказать, что Рэйчел была выбрана как идеальный кандидат на ведьму двумя — или больше — людьми, которые мастерски скрывали свое истинное лицо.И уж точно не мог доказать, что Линч и есть Ланкастер, и что Ланкастер был убит своим сообщником, и что не Сатана писал послание на двери.Вот теперь он на самом деле был близок к тому, чтобы заплакать. Он знал все — или почти все — о том, как это было сделано, и уверен был, что знает зачем, знал имя одного из тех, кто это сделал...Но без доказательств он всего лишь нищий попрошайка в доме правосудия и не может рассчитывать даже на медный грош.Еще один фургон проехал по улице Трудолюбия, увозя какое-то семейство с его жалкими пожитками подальше от проклятого города. Настали последние дни Фаунт-Рояла.Мэтью остро осознавал, что уходят последние часы Рэйчел и что в понедельник утром она будет сожжена, а он всю жизнь — всю свою жалкую оставшуюся жизнь — единственный будет знать правду.Нет, это не так. Есть еще один человек, который будет ухмыляться при виде рычащего пламени и летящего по ветру пепла, при виде пустеющих домов и погибающей мечты. Будет ухмыляться своей четкой мысли: "Все серебро, все золото и драгоценности... все теперь мое... а эти дураки даже не узнают".Знал только один дурак. И не в силах был остановить ни поток времени, ни поток жителей, покидающих Фаунт-Роял. Глава 12 А вот теперь весь мир действительно затих.По крайней мере так казалось Мэтью. На самом деле мир затих настолько, что шорох собственных шагов по коридору для Мэтью звучал едва приглушенной канонадой, а случайный скрип половицы казался истошным визгом.В руке у него был фонарь. Он был одет в ночную рубашку, потому что лег спать несколько часов назад. На самом деле он лег размышлять и ждать. Настал задуманный час, и Мэтью шел в кабинет Бидвелла наверху.Было уже воскресенье. Мэтью решил, что сейчас где-то между полуночью и двумя часами. Прошедший день оказался истинным кошмаром, и грядущий обещался быть не меньшим испытанием.Мэтью видел еще не меньше восьми фургонов, покидающих Фаунт-Роял. Ворота открывались и закрывались с регулярностью, которая была бы комической, если бы не была так трагична. Бидвелл весь день не выходил из спальни. Уинстон поднимался к нему, и доктор Шилдс, и один раз Мэтью слышал, как Бидвелл ревет и бушует с яростью, заставлявшей предположить, что все демоны Ада заявились к его постели засвидетельствовать свое дьявольское почтение. Может быть, в измученном мозгу Бидвелла так все и было.В течение дня Мэтью несколько часов просидел возле постели магистрата, читая книгу английских пьес и пытаясь не дать мыслям уходить в сторону Флориды. И еще он должен был охранять магистрата, чтобы тот не узнал о событиях утра, поскольку это могло его глубоко расстроить и опять погрузить в болезнь. Хотя магистрат уже мог намного яснее разговаривать и был уверен в своем выздоровлении, все же он был слаб и нуждался в покое. Доктор Шилдс дал ему еще три дозы своего сильного лекарства, но ему хватило здравого смысла, чтобы при своих посещениях не говорить ни о чем, что могло бы омрачить настроение пациента. Лекарство сделало свое дело: отправило Вудворда в страну снов, где он оставался в неведении о смятении, случившемся в стране яви.К счастью, магистрат спал — точнее, был опоен, — когда бушевал Бидвелл. К вечеру, когда тьма опустилась на Фаунт-Роял, а фонарей зажглось намного меньше, чем вчера, Мэтью попросил у миссис Неттльз колоду карт и сыграл с десяток партий в "пять и сорок" с магистратом, который был рад поупражнять ослабевший разум. Во время игры Мэтью напомнил Вудворду про его сон об Оксфорде и как Джонстон обрадовался возможности повспоминать.— Да, — сказал Вудворд, рассматривая свои карты. — Оксфорд остается с человеком навсегда.— Хм... — Мэтью решил пропустить одну сдачу и только потом вернул разговор к учителю. — Очень жалко, что у него с коленом так. Такое уродство. Но он вроде бы справляется?Легкая улыбка шевельнула углы губ магистрата.— Мэтью, Мэтью! Неужто ты никогда не успокоишься?— Простите, сэр?— Пожалуйста, не надо. Не настолько я болен... или слабоумен, чтобы не видеть тебя насквозь. Что на этот раз... насчет его колена?— Ничего, сэр. Я просто так его вспомнил, походя. Вы же его видели?— Видел.— Вблизи?— Достаточно близко. Запаха я не ощутил... из-за своего состояния... но помню, мистер Уинстон весьма сильно... шарахался от запаха этой мази на свином сале.— Но деформацию вы же видели ясно?— Да, — сказал тогда Вудворд. — Ясно. И этот осмотр... не из тех, которые я хотел бы повторить. А теперь — не вернуться ли нам к игре?Немного прошло времени, как прибыл доктор Шилдс с третьей дозой для магистрата, и вскоре Вудворд спокойно спал.Мэтью днем воспользовался возможностью быстро осмотреть кабинет Бидвелла, так что теперь, посреди ночи, проник в него без труда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83