Веревка скользнула ниже — и он повис против большого отверстия в каменной стене. Это и была пещера. Он встал ногами на край. Веревка ослабла. Иван Дмитриевич достал из кармана свисток и дал сигнал, что достиг цели.
Вход в пещеру загораживало огромное гнездо ягнятников — целая груда толстых костей и палок. Судя по тому, какое множество костей было здесь, ягнятники гнездились в пещере не один десяток лет.
Инженер перелез через гнездо. Ни яиц, ни птенцов в нем не было. Чиркнул спичкой. Трепетный огонек заплясал на стенах пещеры.
Что же все-таки светило отсюда ночью?! Зажигая спичку за спичкой, он тщательно осмотрел пещеру.
Глубиной она была не больше четырех метров, а высотой в рост человека. Никаких таинственных ходов, все как на ладони. Кости, мелкий камень и вековая пыль: ведь сюда не попадала ни одна капля воды.
Везде сплошной камень, никаких пустот и ни одной летучей мыши. Эти крылатые зверьки ютятся во всех углублениях скал, но здесь для них, видно, слишком большая высота.
Иван Дмитриевич присел на край гнезда и задумался. Он не мог объяснить происхождения таинственного ночного света.
Веревка дрогнула: проводники подавали сигналы. Надо подниматься.
Он снял с себя заплечный мешок и набил его костями из гнезда ягнятника, чтобы потом исследовать их. Укрепившись на веревке, свистнул проводникам, чтобы те поднимали его.
Тайна пещеры осталась нераскрытой. Иван Дмитриевич дал себе слово, закончив экспедиционную работу, на обратном пути остановиться у этого ущелья и во что бы то ни стало раскрыть тайну ночного света в пещере.
Ночь застала его с проводниками около лагеря. Поужинав, они улеглись спать.
Чье-то прикосновение и тревожный шёпот разбудили начальника отряда ночью.
— Беда, беда, пропали! — услышал он голос проводника.
Инженер схватил ружье и вскочил, но стрелять было не в кого.
Кругом стеной стояла черная горная ночь, костер потух, а в нескольких шагах от него по земле разливался знакомый голубоватый свет.
Подойдя поближе, он увидел, что источником света были взятые из гнезда ягнятников кости животных, которые лежали в незавязанном рюкзаке. Теперь все стало ясно: кости годами скапливались в сухой пещере, и фосфор, содержащийся в них, излучал голубоватый свет.
НА ПЕЛИКАНАХ
Ночевать мы остановились у знакомого чабана-казаха. Солнце медленно опускалось в безбрежное море илийских тростниковых зарослей, которые тянутся на сотни километров. Нигде не было видно деревьев: только тростник, песок и вода.
Я взял ружье и пошел по берегу протока.
Мимо пролетела болотная сова, покачивая крыльями. Порхали усатые синицы, окрашенные под цвет тростника. Они выбирали место для ночевки. Стайка нырковых уток прошумела крыльями над головой и скрылась за тростниками так быстро, что я не успел выстрелить. Стало темнеть. Вечерний туман легкой дымкой начал подниматься от воды, сгущая сумерки. Крупная рыба громко плескалась в разных местах протока. Тихий августовский вечер уступал место темной южной ночи.
Какая-то огромная белая птица показалась над водой. Она летела прямо на меня. В первый момент я подумал, что это лебедь. Но вот птица уже близко. По большим белым крыльям с черными концами и голове, откинутой назад, узнаю пеликана. Меня просили привезти такую птицу для музея. Я выстрелил. Пеликан мягко рухнул в воду, и его понесло по течению. Вода в сумерках казалась черной, белый пеликан на ней был хорошо виден.
Моя собака Лада бросилась в проток, схватила пеликана и потянула к берегу. Но большая белая птица слабо поддавалась усилиям собаки. Быстрое течение сбило Ладу ниже пеликана, его огромная рыхлая масса накрыла маленькую черную собачью голову, но она появилась выше пеликана, отчаянно отряхиваясь. Лада с прежним азартом вцепилась в птицу и снова рывками потянула ее к берегу.
— Назад! Ко мне! Лада, назад! — испуганно кричал я, но собака не расставалась с добычей.
И опять все повторилось: пеликан оказался выше собачьей головы, наплыл на нее, и Лада исчезла под водой.
«Он утопит собаку!». Я бегом бросился к юрте, где около берега была привязана лодка.
Пока сбегал в юрту за веслами, пеликан оказался недалеко от берега, а собаки не было видно.
«Неужели Лада захлебнулась под пеликаном?..»
У самого берега пеликан сел на мель и тотчас показалась Лада. Оказывается, собака быстро приспособилась и не тянула птицу, а толкала с противоположной стороны. Пеликан больше не накрывал ее.
Из юрты вышел хозяин и с восхищением стал рассматривать пеликана, а потом попросил подарить его.
— А зачем вам пеликаны? Мясо у них твердое и пахнет рыбой?
— Пеликанье перо нужно для подушек, — ответил чабан.
Я охотно подарил ему птицу.
Утром хозяин объяснил мне, как надо ехать к большому озеру, где всегда бывают пеликаны.
Я отправился туда на лодке, чтобы застрелить несколько штук для музея. Но пеликанов на озере не было. Только небольшой табунок нырковых уток чернел на воде. При моем появлении они взлетели. На середине озера виднелся остров из затопленного тростника.
Весло, опущенное в воду, не достало дна. Небольшой ветерок слегка рябил воду и слабо шелестел тростниками. Около лодки всплеснула большая рыба. Я разочарованно осматривался по сторонам.
Пара кряковых уток просвистела крыльями и села где-то за поворотом. Совсем рядом, в сухих листьях тростника раздался шорох. Водяная курочка, плоская с боков, медленно пробиралась около лодки, уходя вглубь зарослей. Она притаилась при моем приближении, теперь испуг ее прошел, и курочка спешила убраться подальше от опасного соседства.
Я сидел неподвижно, держась рукой за тростник, и с интересом оглядывался кругом.
Наблюдения прервали два пеликана. Они вылетели из тростников и, не обращая на меня внимания, сели по ту сторону тростникового острова.
Через несколько минут я осторожно подплывал к островку.
Совсем рядом из небольшого заливчика показалась голова пеликана. Бросив весло, я схватил ружье и, почти не целясь, выстрелил. Сквозь облачко дыма было видно, как пеликан забил крыльями на месте. Вторая птица, шлепая лапами, тяжело побежала по воде, разбегаясь для взлета.
Я повернулся в лодке сколько мог, выстрелил и почувствовал, что падаю в воду. Ружье отдало и равновесие было потеряно. Маленькая лодка наполнилась водой и стала быстро погружаться. Я успел закинуть ружье за плечи и поплыл.
«Если бы мне удалось перевернуть лодку вверх дном» — подумал я, но тут же понял, что это невозможно: стоило схватиться за ее борта, как лодка тонула. Положение создалось серьезное: до дна не достать, берег далеко, помощи ждать неоткуда. Долго мне не продержаться…
Взглянул на свою добычу. Один пеликан неподвижно белел на воде, загораживая вход в заливчик, другой плавал вверх брюхом.
«Может быть, в заливчике мельче?» — возникла слабая надежда. Поплыл к пеликану, схватил его рукой, чтобы оттолкнуть и проплыть в заливчик. Неожиданно рука почувствовала прочную опору. Я вцепился в пеликана обеими руками. Он держал меня на воде, как пробковый спасательный пояс.
Толкая пеликана перед собой, я поплыл к другому, оторвал зубами кусок рубашки и связал шеи обеих птиц.
Два пеликана хорошо держали меня на воде. Лежа на них, я греб руками, уже подсмеиваясь над своим приключением. Надо поторапливаться, пеликаны скоро намокнут и перестанут меня держать.
Мои опасения оказались напрасными. Я легко добрался до мелкого места. Вздох облегчения вырвался из груди, когда встав на ноги, я побрел по протоку, буксируя свою добычу.
«Дорого достались мне эти экспонаты для музея», — думал я, трясясь в кузове машины.
ЧЕРНАЯ НЕБЛАГОДАРНОСТЬ
Около речки начинался невероятно крутой подъем, но азарт охотника упорно погнал меня к вершинам гор.
Успешная охота за козлами зависит от того, кто кого заметит первым. Но попробуйте двигаться незаметно, когда маленькие птички-чеканы тревожным чёканьем извещают все ущелье об опасности. Они провожают вас за перевал до следующего ущелья и «с рук на руки» передают другим чеканам, которые провожают по своему ущелью и передают дальше. Под такое чёканье нечего и думать незаметно подобраться к горным козлам.
…Последняя пара чеканов осталась внизу. Но тут новый сигнал опасности раздается по склонам гор: это закричали сурки. Целый час под их крики взбираюсь вверх. У меня нет надежды увидеть козлов. А выше, заранее знаю, тревожно засвистят горные индейки — улары.
Трудно охотиться в открытых горах, когда все время за тобой следит много глаз.
Только через час тревожные сигналы остались позади, и я пробираюсь в полной тишине. Облака то и дело окутывают вершины гор. Здесь, на высоте, держатся крупные горные козлы — тау-теке.
Однако сколько я ни шел, как осторожно ни осматривал склоны гор в бинокль, козлов нет, хотя следов много.
Поднимаясь все выше и выше, я присматривался к обитателям подоблачных высот.
Пушистые звездочки чудесных горных цветов — эдельвейсов виднелись среди камней. Крупные белые бабочки — аполлоны, мелькая красными пятнами крыльев, порхали на альпийских лугах. По-осеннему грустно цвели незабудки, синие генцианы, аквилегии и другие яркие альпийцы.
Из кустов арчи выпорхнула крошечная синица, совершенно необычной фиолетовой окраски. Ученые называют ее расписной синицей. Кроме названия, почти ничего не известно о жизни этой редкой птички высокогорья. Она посмотрела на меня, наклонив головку, и опять юркнула в чащу.
Свежие следы крупного барса отпечатались на сырой земле и заставили оглянуться по сторонам, хотя я и знал — барсы первыми не нападают на людей.
Недалеко на камнях показались улары. Одна из птиц нарушила горную тишину громким свистом. Это была редкая дичь — я вскинул ружье и прицелился, но за крутым поворотом скалы посыпались камешки.
«Козел!» — догадался я, опустил ружье и бросился к скале, осторожно подкрался к ней и выглянул. Но козла там не было. Виден был только его свежий след и на нем еще живая раздавленная кобылка. Насекомое шевелило красными ножками и усиками.
С бьющимся сердцем стал спускаться вниз, куда уходили следы. Они были хорошо заметны, щебень и камень здесь сменил типец — любимая трава горных козлов.
Но, странное дело, козел, спускаясь, все время кружился, иногда оставляя на траве клочья шерсти: значит, он, лежа на земле, бился, сползая вниз. Я ничего не мог понять. Что могло случиться с козлом? Ведь все это только что происходило, примятая трава еще выпрямлялась. Козел где-то рядом…
Осторожно подполз к уступу склона, куда уходили следы и заглянул вниз.
Там, завалившись среди камней, лежал на спине горный козел. Он дрыгал ногами, бился и не мог подняться.
Я подошел к нему.

Козел притих и вытаращил на меня испуганные, светло-карие глаза, перечеркнутые полосками черных зрачков.
Мне ничего не стоило застрелить животное, но я заметил, в какое нелепое положение попал козел. Копыто его задней ноги было крепко засажено за рог. Очевидно, козел так энергично почесал затылок копытом, что с размаху забросил ногу далеко за рог и зацепился выемкой под бабками. Кружась и падая, козел сползал вниз, пока не застрял в камнях.
Конечно, это был исключительный случай в природе, хотя мне припомнился такой же случай с горным козлом и с сайгаком в Алма-Атинском зоопарке. Я сбросил рюкзак, достал фотоаппарат и несколько раз заснял козла. Но когда взял в руки ружье, мне стало жалко убивать беззащитное животное. Я подошел к козлу и взял его за заднюю ногу. Он вздрогнул и задышал порывисто и тяжело. Нога была горячая и дрожала. Козел начал биться, еще более завалившись за камни.
Я снял рубашку и, закутав голову козла, ослепил его. Он сразу затих. Тогда я снова схватил заднюю ногу и, упираясь одной рукой в рог, с трудом высвободил копыто.
Козел, мотая головой, вскочил на ноги и далеко отшвырнул рубашку. Но он не кинулся бежать, а взвился на дыбы и бросился на меня. Не успел я опомниться, как получил страшный удар в грудь и полетел вниз…
Очнулся на крутом склоне. В голове шумело. Я приподнялся, посмотрел кругом и невольно вздрогнул: в трех шагах была пропасть.
«Проклятый козел! — ругался я, поспешно отползая от обрыва. — Какая черная неблагодарность за спасение!».

1 2 3 4 5 6 7 8 9