Она перешла на нелегальное положение, однако в конце декабря ее арестовали. В августе 1971 года, спустя год после перестрелки в Маринском окружном суде, Джорджа Джексона выстрелом в спину убил охранник в тюрьме «Сен-Квентин», якобы при попытке к бегству. В январе 1972 года Джон и Йоко исполнили свою новую песню «Анджела» в телепрограмме «Шоу Дэвида Фроста». Анджела в то время ожидала суда в окружной тюрьме в Сан-Хосе (Калифорния).
Как говорил потом Джон, друзья Анджелы Дэвис попросили его написать о ней песню. «Но ведь как напишешь песню о человеке, которого не знаешь?» Джон и Йоко просто выразили свою солидарность с ней. Это, пожалуй, была самая неудачная песня Джона. Хотя его политические симпатии очевидны: он решил воспользоваться своей репутацией рок-певца, чтобы поддержать Анджелу. В этой песне проявились все те трудности, с которыми сталкивался Джон, пытаясь сочинять вещи, посвященные конкретным событиям.
Песня Боба Дилана «Джордж Джексон», выпущенная на пластинке 1971 года, звучала спокойней, трогательней и казалась куда более удачной, нежели «Анджела». Песня сразу же стала предметом горячих споров. Э. Дж. Веберман, как мы помним, долгое время упрекал Дилана за то, что тот устранился от политического радикализма. Теперь же он говорил, что Дилан наконец-то «одумался», и пообещал «больше не преследовать ни его, ни его семью». О том же писала и «Лос-Анджелес фри пресс». Газета опубликовала на первой полосе портрет Дилана под заголовком: «Он вернулся». Рок-критик Энтони Скадуто, автор книги о Дилане, попросил одиннадцать рок-обозревателей прослушать его новую песню. Восемь из них «сочли, что в этой песне Дилан покривил душой, написав ее лишь для того, чтобы всякие веберманы от него отстали». Скадуто привел эти оценки в большой статье о Дилане, напечатанной в журнале «Нью-Йорк таймс мэгэзин». С этой оценкой согласился «Роллинг стоун».
Критикам Дилана возразил Роберт Кристгау. «Это чудовищная глупость», - писал он, доказывая, что обе стороны в данном споре не правы. «Джордж Джексон», по его разумению, не являлся ни подлинной, ни «поддельной» песней протеста. В этой песне Дилан просто «выразил свое нормальное человеческое отношение к мерзкому убийству…». В течение продолжительного времени американские рок-станции передавали «Джоржа Джексона», но скоро перестали - из-за того, что в песне употреблялось слово «говно». В списках популярности песня заняла лишь тридцать третью строчку. Дилан быстро охладел к «Джорджу Джексону». Он не включал песню ни в один из своих альбомов 70-х годов, а вышло их более дюжины, и сегодня эта «сорокапятка» стала филофонической редкостью.
Песня «Милый черный ангел» Мика Джеггера, вошедшая в его альбом «Ссылка на Мейн-стрит», - вещь совершенно иного рода. В ее словах нет прямого указания на Анджелу Дэвис, к тому же в записи стихи почти заглушены музыкальным сопровождением. Но песня оказалась приятной на слух, а прослушав ее несколько раз подряд, можно было разобрать, что Мик поет о попытке побега из здания суда, о несправедливости обвинений, предъявленных черной женщине, и о ее мужестве. Джеггер ясно давал понять, что он восхищен ее стойкостью. Но сравним: Джон и Йоко в интервью национальному телевидению заявили о своей поддержке Анджелы Дэвис, Дилан выпустил пластинку, где возмущался убийством Джорджа Джексона, а Джеггер в своей песне не делал никакого прямого политического заявления…
Джон записал песню «Женщина - что черномазый в этом мире» в марте 1972 года и впервые исполнил ее в майской программе «Шоу Дика Кэветта». В этой песне проявилось увлечение Джона феминизмом; он описывал, каким образом общество угнетает женщину: ей не дозволяется быть умной, ей затыкают рот, а потом водружают на пьедестал. Прежде чем написать такую песню, Джон прошел долгий путь от 1965 года, когда в одном из своих шлягеров он говорил «маленькой девочке», что если он заметит ее с каким-нибудь парнем, то лучше ей «бежать наутек»… «Женщина - что черномазый в этом мире» очень понравилась Кейт Миллет. «Нам бесконечно внушали, что женщинам, мол, не на что жаловаться, что самые угнетенные в Америке - это черные, - говорила она мне в 1982 году. - Но даже при том, что слово «черномазый» употреблено здесь в переносном смысле, мужчины реагировали на новую вещь Джона очень враждебно. Так что эта песня Джону, можно сказать, навредила. Мне кажется, мужчина всегда рискует, когда пытается защищать женщину. Потому что даже не все женщины могут это понять и оценить, а мужчины и подавно решат: ну вот, этот парень нас предал!»
Тем не менее в песне «Женщина - что черномазый в этом мире» слышалась ярко выраженная дидактическая тенденция - она-то и портила все дело. К тому же чувствовалась некоторая фальшь в той настойчивости, с какой Джон говорил о тотальном угнетении женщины в обществе, где господствуют мужчины. Все это можно было понять так, будто женщины не обладали «ни мужеством, ни уверенностью в себе»; как пел Джон: «Если ты мне не веришь, посмотри на ту, кто рядом с тобой».
Это заявление звучало снисходительно и вряд ли было справедливым. Движение за женское освобождение началось по инициативе женщин, участвовавших в борьбе за гражданские права и в движении «новых левых», и у них было достаточно мужества и уверенности в себе, чтобы собственным примером опровергнуть все мифы и предрассудки о «женской природе»… Но несмотря на содержательные огрехи песни, никто из рок-певцов тогда даже и не пытался обратиться к мужской части общества, как это сделал Джон, заговорив об угнетении женщины.
Песня, выпущенная на «сорокапятке», в июне 1972 года заняла пятьдесят седьмую строчку в списках популярности, став, таким образом, худшей послебитловской записью Леннона. На многих радиостанциях ее запретили из-за того, что в ней употреблялось оскорбительное слово «черномазый». По сообщению журнала «Бродкастинг», только пять средневолновых станций передавали ее в своих музыкальных программах. Как считал директор нью-йоркской радиостанции «Даблъю-оу-ар-эф-эм», «она может оскорбить слушателей. Я проиграл ее двум секретаршам из нашего офиса, и они назвали ее оскорбительной». Джон пытался оспаривать запрет. «Дик Грегори помог нам пропечататься в «Эбони», - вспоминал он, - там опубликовали наши фотографии, где мы изображены среди черных парней и девушек. Они в один голос заявили: «Мы поняли, что он имел в виду, и не обижаемся».
Телекомпания «Эй-би-си» тоже намеревалась запретить «Женщину…», когда Джон и Йоко объявили, что будут исполнять ее в передаче «Шоу Дика Кэветта». Кэветт в 1983 году вспоминал о возникшем конфликте. «Каждое шоу, до того как мы запускали его в эфир, просматривали люди из какой-то комиссии «по стандартам и работе телесети». Я не имел ни малейшего представления об их стандартах, но работу телесети представлял себе очень хорошо». Почему же эту песню хотели запретить? «Может быть, в это дело вмешался официальный Вашингтон - что меня не удивило бы - ведь в шоу участвовали Джон и Йоко, и руководство компании стремилось продемонстрировать, что какие-то меры приняты…»
Кэветт уговорил комиссию дать разрешение исполнить песню, но ему «пришлось предварительно записать дурацкий комментарий». Передача прерывалась, на экране появлялся Кэветт, и зачитывал следующий текст: «Здесь в нашей передаче, которая записывалась на пленку несколько недель назад, Джон и Йоко исполняют песню, которая, как считает руководство телекомпании «Эй-би-си», может вызвать «серьезный конфликт». Речь идет о песне «Женщина - что черномазый в этом мире», которая, как представляется, может вызвать обиду у некоторых представителей черной общины из-за употребления известного слова. В следующем фрагменте Джон Леннон разъясняет причины создания этой песни и употребления этого слова. Я позволил себе прервать шоу этой вставкой лишь с той целью, чтобы руководство «Эй-би-си» не изъяло из передачи эпизод с исполнением песни. Итак, смотрите и судите сами». В 1983 году в беседе со мной Кэветт вспоминал: «Как я и предполагал, у многих зрителей потом протест вызвал как раз мой комментарий. Но никто, кажется, не выступил против песни».
Джон попросил одного из лидеров группы негритянских конгрессменов сделать специальное заявление в защиту песни «Женщина - что черномазый в этом мире». В эпизоде, который Кэветт вмонтировал в шоу, Джон торжественно прочитал это заявление: «Если вы обозначаете словом «черномазый» человека, чей образ жизни зависит от чьей-то воли, чья судьба зависит от чьей-то воли, чье место в обществе зависит от чьей-то воли, то для того, чтобы быть в этом обществе «черномазым», вовсе не обязательно иметь черную кожу. Большинство населения в Америке - черномазые».
Джон говорил, что название песни придумала Йоко. Это была цитата из заявления, сделанного ею в интервью иллюстрированному модному журналу «Нова» - английскому аналогу «Вога» - в марте 1969 года. Кстати, на конверте сингла «Женщина - что черномазый…» воспроизведена обложка «Новы» с изображением Джона и Йоко. Фраза была вырвана из довольно-таки странного диалога между Джоном и Йоко. «Я верю в переселение душ, - размышлял Джон. - Я верю, что когда-то был негром, евреем, женщиной…» И тут Йоко сказала: «Женщина - что черномазый в этом мире». Вот так и родилась потом эта песня.
Как объясняла Йоко, эта мысль возникла у нее в результате опыта жизни с Джоном. «Когда я встретила Джона, он был типичным мужчиной-шовинистом. Среди его друзей были только мужчины, он вращался в среде, где мужчина был семейным деспотом. Он любил вести «мужские разговоры», они собирались чисто мужской компанией, ходили в пивные. Женщины всегда оставались на заднем плане: подносили чай и не смели вмешиваться в беседы мужчин. Джон никогда не думал встретить женщину, с которой ему будет интересно говорить и которая будет держаться с ним на равных… Когда мы начали жить вместе, - продолжала она, - он всегда первым норовил прочитать утренние газеты… А почему это я не могу взять газету первая? Я просто не могла этого понять. Это все мелочи, но ведь такие мелочи накапливаются, накапливаются, вот я и сказала, что женщина в этом мире - все равно что черномазый раб. Но Джон очень быстро адаптируется к новым ситуациям. Он быстро все осознал и понял, что я права. Его всегда окружали безвольные люди, он от них устал и ощущал себя одиноким. Так что с самого начала наших отношений он не хотел видеть во мне очередного покорного соглашателя».
Рецензент «Роллинг стоун» разгромил песню, заявив, что «это просто реестр бессвязно перечисленных несправедливостей», которые Джон «выкрикивает нам в лицо, словно мальчик, торгующий на перекрестке газетами». Потом Джон спорил со своими критиками. Он доказывал, что «Женщина - что черномазый…» была первой песней Женского освобождения, и подчеркивал, что он написал ее задолго до «Я - женщина» Хелен Редди. Песня Джона особенно примечательна тем, что ее написал мужчина - для мужчин. Это была непростая задача. После него то же самое пытались сделать еще несколько рок-исполнителей. Донован - в «Рэге освобождения», который вошел в его альбом 1976 года «Мир, замедливший свой бег». Тогда же аналогичную попытку предпринял Роберт Палмер в новой версии старой ямайской песни «Мужчина - умница, а женщина еще лучше» в альбоме «Кое-кто может делать то, что им нравится». Наконец, в 1978 году Том Робинсон написал «Сейчас, сестры!» для своего альбома «Власть во тьме». Но никому из них не удалось добиться успеха.
Джон и Йоко собрали все свои политические песни, написанные в 1972 году, и составили из них альбом «Однажды в Нью-Йорке», который вышел в июне. Чтобы подчеркнуть злободневность тематики новых песен, они стилизовали конверт под первую полосу «Нью-Йорк таймс»: названия песен выглядели как заголовки статей, а слова - как газетные колонки. В левом верхнем углу поместился девиз: «Новости Оно, достойные печати». В рубрике «Погода» они процитировали первую поправку к конституции США: «Конгресс не должен издавать законы… ущемляющие свободу слова». На «газетном» конверте помещен портрет Анджелы Дэвис и смонтированная Йоко фотография: голый Никсон танцует с голым председателем Мао. В альбом была вложена открытка с изображением статуи Свободы - без подъятого факела: на правой руке, сжатой в кулак, надета черная перчатка - символ движения «власть черных». Внизу красовалась сделанная рукой Джона надпись: «Однажды в Нью-Йорке, 1972». В альбом вошли песни, написанные ими для концерта в пользу заключенных тюрьмы «Аттика», песня в поддержку Джона Синклера, «Анджела», «Женщина - что черномазый в этом мире», «Ирландское счастье» и две песни Йоко. В альбоме находилась еще одна пластинка «Джем-сейшн живьем» с записью концертов в лондонском «Лицеуме» с Эриком Клэптоном в 1969 году и в нью-йоркском «Филлмор-холле» с Фрэнком Заппой в 1971 году.
В альбом «Однажды в Нью-Йорке» включена отличная новая песня, нигде раньше не исполнявшаяся: «В городе Нью-Йорке» - политико-биографическая хроника в духе «Баллады о Джоне и Йоко», рассказывающая об их жизни. В этой песне Джон объяснялся в любви к городу, рассказывал о политических баталиях, о знакомстве с бардом Дэвидом Пилом, о благотворительном концерте в театре «Аполло» в Гарлеме, о фильмах, снятых им совместно с Йоко. Джон играл с группой «Элефантс мемори». В записи песни «В городе Нью-Йорке» принял участие тенор-саксофонист Стэн Бронстайн. В финале песни Джон намекал на свою тяжбу со Службой иммиграции и натурализации: «Если кто-то хочет нас прогнать, мы будем прыгать и орать» - юмористическое заявление в стиле классического рок-н-ролла.
Белые рок-певцы 60-х годов редко восхищались повседневной жизнью большого города, бытом улицы. С «Городом Нью-Йорком» Джона можно сравнить лишь «Лето в городе» группы «Лавин спунфул» и «На улицах» Брюса Спрингстина. Белые рокеры чаще говорили о желании отправиться на пляж (как в «Американском серфинге» «Бич бойз») или рассказывали о совсем ином варианте городской жизни - «Если едешь в Сан-Франциско…».
Когда альбом был уже готов к выпуску, Джон и Йоко пригласили к себе Фила Окса. Как говорил мне Стью Алберт, «они хотели, чтобы Фил прослушал их песни до появления альбома в продаже, потому что Фил считался лучшим автором и исполнителем «тематических» песен. Филу особенно понравилось несколько вещей. Это были песни, написанные Джоном. Ничего из того, что сочинила Йоко, Филу не понравилось. Больше его к Леннонам не приглашали».
Алберт вспоминает, что накануне выхода альбома «Однажды в Нью-Йорке» «Леннон был настроен очень оптимистически, надеясь на большой успех. Он радовался, что ему удалось уговорить Фила Спектора стать продюсером пластинки: работа с ним в студии оказалась сплошным праздником. Спектор действительно с удовольствием работал над этим альбомом: он всегда делал то, что ему нравилось».
Критики альбом разругали в пух и прах. Грейл Маркус обрушился на этот «ужасающий эпос протеста», узрев в нем «безмозглое политиканство». «Трудно воспринимать серьезно это новое политическое увлечение. И уж совершенно невозможно серьезно относиться к такой музыке», - писал он в «Роллинг стоун». «Нью мюзикал экспресс» осудил альбом за «дешевую политическую трескотню и сплошные словесные клише», «Мелоди мейкер» нападал на «бездумное критиканство, дешевую риторику и поразительно плохие стихи»…
Только Роберт Кристгау оценил попытку Джона создать новую политическую рок-музыку. «Время для этого пришло», - писал он в газете «Ньюсдей» в статье, озаглавленной «Политическая энергия рок-н-ролла».
Джон назвал свои новые вещи «песнями-передовицами». В журнале «Сандэнс» он и Йоко постарались разъяснить значение нового альбома. «Мы написали и спели песни о проблемах, которые обсуждаются сегодня всеми, и сделали это в традициях менестрелей - поющих репортеров, - которые рассказывали в своих песнях о событиях дня». Но потом Джон говорил иначе: «Это, конечно, не лучшие песни, что я написал, потому что я в них насиловал себя. Но моим побудительным мотивом было стремление сочинять песни о том, что волнует людей в их повседневной жизни. Вот тут-то я и сломался - и не смог написать о том, о чем я сам тогда думал и что чувствовал. Мне это удалось в «Дайте миру шанс», но не удалось в других песнях».
Идея «песен-агиток» далеко не нова, о чем сам Джон узнал уже после выхода альбома в свет. «Йоко сказала как-то: «А знаешь, что мы сделали?» Я говорю: «Нет. Я только знаю, что у нас ни черта не вышло». Тогда она повела меня смотреть новую постановку «Трехгрошовой оперы» Бертольта Брехта - я эту вещь не знал. И потом я ей сказал: «Ну, теперь ясно, что мы не одни». «Песни-агитки» являлись распространенным жанром американской музыки протеста начала 60-х годов, продолжавшей традиции Вуди Гатри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Как говорил потом Джон, друзья Анджелы Дэвис попросили его написать о ней песню. «Но ведь как напишешь песню о человеке, которого не знаешь?» Джон и Йоко просто выразили свою солидарность с ней. Это, пожалуй, была самая неудачная песня Джона. Хотя его политические симпатии очевидны: он решил воспользоваться своей репутацией рок-певца, чтобы поддержать Анджелу. В этой песне проявились все те трудности, с которыми сталкивался Джон, пытаясь сочинять вещи, посвященные конкретным событиям.
Песня Боба Дилана «Джордж Джексон», выпущенная на пластинке 1971 года, звучала спокойней, трогательней и казалась куда более удачной, нежели «Анджела». Песня сразу же стала предметом горячих споров. Э. Дж. Веберман, как мы помним, долгое время упрекал Дилана за то, что тот устранился от политического радикализма. Теперь же он говорил, что Дилан наконец-то «одумался», и пообещал «больше не преследовать ни его, ни его семью». О том же писала и «Лос-Анджелес фри пресс». Газета опубликовала на первой полосе портрет Дилана под заголовком: «Он вернулся». Рок-критик Энтони Скадуто, автор книги о Дилане, попросил одиннадцать рок-обозревателей прослушать его новую песню. Восемь из них «сочли, что в этой песне Дилан покривил душой, написав ее лишь для того, чтобы всякие веберманы от него отстали». Скадуто привел эти оценки в большой статье о Дилане, напечатанной в журнале «Нью-Йорк таймс мэгэзин». С этой оценкой согласился «Роллинг стоун».
Критикам Дилана возразил Роберт Кристгау. «Это чудовищная глупость», - писал он, доказывая, что обе стороны в данном споре не правы. «Джордж Джексон», по его разумению, не являлся ни подлинной, ни «поддельной» песней протеста. В этой песне Дилан просто «выразил свое нормальное человеческое отношение к мерзкому убийству…». В течение продолжительного времени американские рок-станции передавали «Джоржа Джексона», но скоро перестали - из-за того, что в песне употреблялось слово «говно». В списках популярности песня заняла лишь тридцать третью строчку. Дилан быстро охладел к «Джорджу Джексону». Он не включал песню ни в один из своих альбомов 70-х годов, а вышло их более дюжины, и сегодня эта «сорокапятка» стала филофонической редкостью.
Песня «Милый черный ангел» Мика Джеггера, вошедшая в его альбом «Ссылка на Мейн-стрит», - вещь совершенно иного рода. В ее словах нет прямого указания на Анджелу Дэвис, к тому же в записи стихи почти заглушены музыкальным сопровождением. Но песня оказалась приятной на слух, а прослушав ее несколько раз подряд, можно было разобрать, что Мик поет о попытке побега из здания суда, о несправедливости обвинений, предъявленных черной женщине, и о ее мужестве. Джеггер ясно давал понять, что он восхищен ее стойкостью. Но сравним: Джон и Йоко в интервью национальному телевидению заявили о своей поддержке Анджелы Дэвис, Дилан выпустил пластинку, где возмущался убийством Джорджа Джексона, а Джеггер в своей песне не делал никакого прямого политического заявления…
Джон записал песню «Женщина - что черномазый в этом мире» в марте 1972 года и впервые исполнил ее в майской программе «Шоу Дика Кэветта». В этой песне проявилось увлечение Джона феминизмом; он описывал, каким образом общество угнетает женщину: ей не дозволяется быть умной, ей затыкают рот, а потом водружают на пьедестал. Прежде чем написать такую песню, Джон прошел долгий путь от 1965 года, когда в одном из своих шлягеров он говорил «маленькой девочке», что если он заметит ее с каким-нибудь парнем, то лучше ей «бежать наутек»… «Женщина - что черномазый в этом мире» очень понравилась Кейт Миллет. «Нам бесконечно внушали, что женщинам, мол, не на что жаловаться, что самые угнетенные в Америке - это черные, - говорила она мне в 1982 году. - Но даже при том, что слово «черномазый» употреблено здесь в переносном смысле, мужчины реагировали на новую вещь Джона очень враждебно. Так что эта песня Джону, можно сказать, навредила. Мне кажется, мужчина всегда рискует, когда пытается защищать женщину. Потому что даже не все женщины могут это понять и оценить, а мужчины и подавно решат: ну вот, этот парень нас предал!»
Тем не менее в песне «Женщина - что черномазый в этом мире» слышалась ярко выраженная дидактическая тенденция - она-то и портила все дело. К тому же чувствовалась некоторая фальшь в той настойчивости, с какой Джон говорил о тотальном угнетении женщины в обществе, где господствуют мужчины. Все это можно было понять так, будто женщины не обладали «ни мужеством, ни уверенностью в себе»; как пел Джон: «Если ты мне не веришь, посмотри на ту, кто рядом с тобой».
Это заявление звучало снисходительно и вряд ли было справедливым. Движение за женское освобождение началось по инициативе женщин, участвовавших в борьбе за гражданские права и в движении «новых левых», и у них было достаточно мужества и уверенности в себе, чтобы собственным примером опровергнуть все мифы и предрассудки о «женской природе»… Но несмотря на содержательные огрехи песни, никто из рок-певцов тогда даже и не пытался обратиться к мужской части общества, как это сделал Джон, заговорив об угнетении женщины.
Песня, выпущенная на «сорокапятке», в июне 1972 года заняла пятьдесят седьмую строчку в списках популярности, став, таким образом, худшей послебитловской записью Леннона. На многих радиостанциях ее запретили из-за того, что в ней употреблялось оскорбительное слово «черномазый». По сообщению журнала «Бродкастинг», только пять средневолновых станций передавали ее в своих музыкальных программах. Как считал директор нью-йоркской радиостанции «Даблъю-оу-ар-эф-эм», «она может оскорбить слушателей. Я проиграл ее двум секретаршам из нашего офиса, и они назвали ее оскорбительной». Джон пытался оспаривать запрет. «Дик Грегори помог нам пропечататься в «Эбони», - вспоминал он, - там опубликовали наши фотографии, где мы изображены среди черных парней и девушек. Они в один голос заявили: «Мы поняли, что он имел в виду, и не обижаемся».
Телекомпания «Эй-би-си» тоже намеревалась запретить «Женщину…», когда Джон и Йоко объявили, что будут исполнять ее в передаче «Шоу Дика Кэветта». Кэветт в 1983 году вспоминал о возникшем конфликте. «Каждое шоу, до того как мы запускали его в эфир, просматривали люди из какой-то комиссии «по стандартам и работе телесети». Я не имел ни малейшего представления об их стандартах, но работу телесети представлял себе очень хорошо». Почему же эту песню хотели запретить? «Может быть, в это дело вмешался официальный Вашингтон - что меня не удивило бы - ведь в шоу участвовали Джон и Йоко, и руководство компании стремилось продемонстрировать, что какие-то меры приняты…»
Кэветт уговорил комиссию дать разрешение исполнить песню, но ему «пришлось предварительно записать дурацкий комментарий». Передача прерывалась, на экране появлялся Кэветт, и зачитывал следующий текст: «Здесь в нашей передаче, которая записывалась на пленку несколько недель назад, Джон и Йоко исполняют песню, которая, как считает руководство телекомпании «Эй-би-си», может вызвать «серьезный конфликт». Речь идет о песне «Женщина - что черномазый в этом мире», которая, как представляется, может вызвать обиду у некоторых представителей черной общины из-за употребления известного слова. В следующем фрагменте Джон Леннон разъясняет причины создания этой песни и употребления этого слова. Я позволил себе прервать шоу этой вставкой лишь с той целью, чтобы руководство «Эй-би-си» не изъяло из передачи эпизод с исполнением песни. Итак, смотрите и судите сами». В 1983 году в беседе со мной Кэветт вспоминал: «Как я и предполагал, у многих зрителей потом протест вызвал как раз мой комментарий. Но никто, кажется, не выступил против песни».
Джон попросил одного из лидеров группы негритянских конгрессменов сделать специальное заявление в защиту песни «Женщина - что черномазый в этом мире». В эпизоде, который Кэветт вмонтировал в шоу, Джон торжественно прочитал это заявление: «Если вы обозначаете словом «черномазый» человека, чей образ жизни зависит от чьей-то воли, чья судьба зависит от чьей-то воли, чье место в обществе зависит от чьей-то воли, то для того, чтобы быть в этом обществе «черномазым», вовсе не обязательно иметь черную кожу. Большинство населения в Америке - черномазые».
Джон говорил, что название песни придумала Йоко. Это была цитата из заявления, сделанного ею в интервью иллюстрированному модному журналу «Нова» - английскому аналогу «Вога» - в марте 1969 года. Кстати, на конверте сингла «Женщина - что черномазый…» воспроизведена обложка «Новы» с изображением Джона и Йоко. Фраза была вырвана из довольно-таки странного диалога между Джоном и Йоко. «Я верю в переселение душ, - размышлял Джон. - Я верю, что когда-то был негром, евреем, женщиной…» И тут Йоко сказала: «Женщина - что черномазый в этом мире». Вот так и родилась потом эта песня.
Как объясняла Йоко, эта мысль возникла у нее в результате опыта жизни с Джоном. «Когда я встретила Джона, он был типичным мужчиной-шовинистом. Среди его друзей были только мужчины, он вращался в среде, где мужчина был семейным деспотом. Он любил вести «мужские разговоры», они собирались чисто мужской компанией, ходили в пивные. Женщины всегда оставались на заднем плане: подносили чай и не смели вмешиваться в беседы мужчин. Джон никогда не думал встретить женщину, с которой ему будет интересно говорить и которая будет держаться с ним на равных… Когда мы начали жить вместе, - продолжала она, - он всегда первым норовил прочитать утренние газеты… А почему это я не могу взять газету первая? Я просто не могла этого понять. Это все мелочи, но ведь такие мелочи накапливаются, накапливаются, вот я и сказала, что женщина в этом мире - все равно что черномазый раб. Но Джон очень быстро адаптируется к новым ситуациям. Он быстро все осознал и понял, что я права. Его всегда окружали безвольные люди, он от них устал и ощущал себя одиноким. Так что с самого начала наших отношений он не хотел видеть во мне очередного покорного соглашателя».
Рецензент «Роллинг стоун» разгромил песню, заявив, что «это просто реестр бессвязно перечисленных несправедливостей», которые Джон «выкрикивает нам в лицо, словно мальчик, торгующий на перекрестке газетами». Потом Джон спорил со своими критиками. Он доказывал, что «Женщина - что черномазый…» была первой песней Женского освобождения, и подчеркивал, что он написал ее задолго до «Я - женщина» Хелен Редди. Песня Джона особенно примечательна тем, что ее написал мужчина - для мужчин. Это была непростая задача. После него то же самое пытались сделать еще несколько рок-исполнителей. Донован - в «Рэге освобождения», который вошел в его альбом 1976 года «Мир, замедливший свой бег». Тогда же аналогичную попытку предпринял Роберт Палмер в новой версии старой ямайской песни «Мужчина - умница, а женщина еще лучше» в альбоме «Кое-кто может делать то, что им нравится». Наконец, в 1978 году Том Робинсон написал «Сейчас, сестры!» для своего альбома «Власть во тьме». Но никому из них не удалось добиться успеха.
Джон и Йоко собрали все свои политические песни, написанные в 1972 году, и составили из них альбом «Однажды в Нью-Йорке», который вышел в июне. Чтобы подчеркнуть злободневность тематики новых песен, они стилизовали конверт под первую полосу «Нью-Йорк таймс»: названия песен выглядели как заголовки статей, а слова - как газетные колонки. В левом верхнем углу поместился девиз: «Новости Оно, достойные печати». В рубрике «Погода» они процитировали первую поправку к конституции США: «Конгресс не должен издавать законы… ущемляющие свободу слова». На «газетном» конверте помещен портрет Анджелы Дэвис и смонтированная Йоко фотография: голый Никсон танцует с голым председателем Мао. В альбом была вложена открытка с изображением статуи Свободы - без подъятого факела: на правой руке, сжатой в кулак, надета черная перчатка - символ движения «власть черных». Внизу красовалась сделанная рукой Джона надпись: «Однажды в Нью-Йорке, 1972». В альбом вошли песни, написанные ими для концерта в пользу заключенных тюрьмы «Аттика», песня в поддержку Джона Синклера, «Анджела», «Женщина - что черномазый в этом мире», «Ирландское счастье» и две песни Йоко. В альбоме находилась еще одна пластинка «Джем-сейшн живьем» с записью концертов в лондонском «Лицеуме» с Эриком Клэптоном в 1969 году и в нью-йоркском «Филлмор-холле» с Фрэнком Заппой в 1971 году.
В альбом «Однажды в Нью-Йорке» включена отличная новая песня, нигде раньше не исполнявшаяся: «В городе Нью-Йорке» - политико-биографическая хроника в духе «Баллады о Джоне и Йоко», рассказывающая об их жизни. В этой песне Джон объяснялся в любви к городу, рассказывал о политических баталиях, о знакомстве с бардом Дэвидом Пилом, о благотворительном концерте в театре «Аполло» в Гарлеме, о фильмах, снятых им совместно с Йоко. Джон играл с группой «Элефантс мемори». В записи песни «В городе Нью-Йорке» принял участие тенор-саксофонист Стэн Бронстайн. В финале песни Джон намекал на свою тяжбу со Службой иммиграции и натурализации: «Если кто-то хочет нас прогнать, мы будем прыгать и орать» - юмористическое заявление в стиле классического рок-н-ролла.
Белые рок-певцы 60-х годов редко восхищались повседневной жизнью большого города, бытом улицы. С «Городом Нью-Йорком» Джона можно сравнить лишь «Лето в городе» группы «Лавин спунфул» и «На улицах» Брюса Спрингстина. Белые рокеры чаще говорили о желании отправиться на пляж (как в «Американском серфинге» «Бич бойз») или рассказывали о совсем ином варианте городской жизни - «Если едешь в Сан-Франциско…».
Когда альбом был уже готов к выпуску, Джон и Йоко пригласили к себе Фила Окса. Как говорил мне Стью Алберт, «они хотели, чтобы Фил прослушал их песни до появления альбома в продаже, потому что Фил считался лучшим автором и исполнителем «тематических» песен. Филу особенно понравилось несколько вещей. Это были песни, написанные Джоном. Ничего из того, что сочинила Йоко, Филу не понравилось. Больше его к Леннонам не приглашали».
Алберт вспоминает, что накануне выхода альбома «Однажды в Нью-Йорке» «Леннон был настроен очень оптимистически, надеясь на большой успех. Он радовался, что ему удалось уговорить Фила Спектора стать продюсером пластинки: работа с ним в студии оказалась сплошным праздником. Спектор действительно с удовольствием работал над этим альбомом: он всегда делал то, что ему нравилось».
Критики альбом разругали в пух и прах. Грейл Маркус обрушился на этот «ужасающий эпос протеста», узрев в нем «безмозглое политиканство». «Трудно воспринимать серьезно это новое политическое увлечение. И уж совершенно невозможно серьезно относиться к такой музыке», - писал он в «Роллинг стоун». «Нью мюзикал экспресс» осудил альбом за «дешевую политическую трескотню и сплошные словесные клише», «Мелоди мейкер» нападал на «бездумное критиканство, дешевую риторику и поразительно плохие стихи»…
Только Роберт Кристгау оценил попытку Джона создать новую политическую рок-музыку. «Время для этого пришло», - писал он в газете «Ньюсдей» в статье, озаглавленной «Политическая энергия рок-н-ролла».
Джон назвал свои новые вещи «песнями-передовицами». В журнале «Сандэнс» он и Йоко постарались разъяснить значение нового альбома. «Мы написали и спели песни о проблемах, которые обсуждаются сегодня всеми, и сделали это в традициях менестрелей - поющих репортеров, - которые рассказывали в своих песнях о событиях дня». Но потом Джон говорил иначе: «Это, конечно, не лучшие песни, что я написал, потому что я в них насиловал себя. Но моим побудительным мотивом было стремление сочинять песни о том, что волнует людей в их повседневной жизни. Вот тут-то я и сломался - и не смог написать о том, о чем я сам тогда думал и что чувствовал. Мне это удалось в «Дайте миру шанс», но не удалось в других песнях».
Идея «песен-агиток» далеко не нова, о чем сам Джон узнал уже после выхода альбома в свет. «Йоко сказала как-то: «А знаешь, что мы сделали?» Я говорю: «Нет. Я только знаю, что у нас ни черта не вышло». Тогда она повела меня смотреть новую постановку «Трехгрошовой оперы» Бертольта Брехта - я эту вещь не знал. И потом я ей сказал: «Ну, теперь ясно, что мы не одни». «Песни-агитки» являлись распространенным жанром американской музыки протеста начала 60-х годов, продолжавшей традиции Вуди Гатри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42