А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

То меня просят занимать сразу должности Наштаверха и Военного Министра; то уговаривают оставаться на посту Военного Министра, обещая полную поддержку и доверие, а через два дня проводят приказ, совершенно разрушающий все управление тылом и заведомо для меня неприемлемый.
Нужно быть пошлой флюгаркой или жалко цепляться за свое положение, чтобы оставаться после всего этого на своем посту.
31 Августа.
Вернулся домой очень поздно, так как вечером состоялось заседание Совета Министров с участием Адмирала; выяснилось, что казачья конференция, делавшаяся в последнее время все наглее и наглее, явилась к Адмиралу и предложила ему принять на себя полную диктаторскую власть, подкрепив себя чисто казачьим правительством и оперевшись преимущественно на казаков. Сначала создалось очень острое положение, смягченное затем вмешательством соединенных общественных организаций; в результате все требования свелись к необходимости сокращения министерств, упрощения и ускорения правительственной работы и созыва совещательного собрания. Требования эти заявлены казачьей конференцией и всеми группами Гос. Экон. Совещания, т. е. представителями внушительной и наиболее государственной части населения.
Я лично согласен со всеми этими заявлениями, но боюсь, что положение фронта и восстания в тылу делают их очень запоздалыми.
Обращаясь к Совету Министров, Верховный правитель высказал свое неудовольствие по поводу разноголосицы в мнениях членов Совета по многим важнейшим государственным вопросам; он подчеркнул, что недопустимо, чтобы решение принималось большинством одного голоса и перевесом голоса председателя.
Сказал он очень резко, затем сообщил о неудовлетворительном настроении и состоянии армии, объяснив это, довольно для меня неожиданно, тем, что армия пропитана большевизмом.
Государственный контролер просил Адмирала передать Совету Министров какие именно требования были заявлены ему казачьей конференцией, так как об этом ходят по городу разные слухи и версии.
Адмирал, не давая ответа по существу, указал только, что он ответил казакам, что сейчас уже не время производить какие-нибудь реформы и перемены в составе Совета Министров, так как это может отразиться на "настроении армии".
Опять откуда-то навязанная идее, ибо армии совершенно не интересуются Советом Министров и не все даже офицеры знают фамилии нашего председателя; фамилии же министров известны только немногим; кроме того я уверен, что всякая перемена в составе Совета будет встречена с удовольствием и с надеждой на что-нибудь лучшее; надежда на нового барина, который "приедет и рассудит", явление широко всероссийское.
Очевидно, что это подсказано Адмиралу теми, кто хочет забронировать теперешний совет министров; если это сделано искренно и убежденно, то показывает глупость и негосударственность советчиков; если же сделано ради эгоизма, то показывает их подлость.
После отъезда Адмирала заседание продолжалось и было посвящено томительным дискуссиям, как осуществить высказанные Адмиралом пожелания.
1 Сентября.
Несмотря ни на что, на фронте началось наступление. Дитерихсъ взял на себя великую ответственность и поставил на карту последние сибирские ресурсы белой идеи.
Я видел его у Головина перед самым его отъездом на фронт и повторил ему тот же вопрос, который задал при первом с ним разговоре по поводу наступления: "а что же будет, если наступление не удастся?"
И он опять повторил, что тогда "придется разделиться на партизанские отряды и начать то же, что было в 1918 году."
Я с удивлением посмотрел на этого Главнокомандующего, так легко и просто решавшего судьбу России и армии, и решавшего ее легкомысленно и ложно; ибо теперь уже не 1918, а осень 1919 года, и вся обстановка резко изменилась не в нашу пользу; теперь для нас белых уже немыслима партизанская война, ибо население не за нас, а против нас; немыслима она и потому, что на Сибирь надвигается регулярная красная сила и идут красные комиссары, уже специализировавшиеся на подавлении наших белых восстаний. Где же мы найдем оружие, патроны и пр. и пр.?
Вспомнил, каким архичехом и русофобом был генерал Дитерихс во Владивостоке; вспомнил рассказ генерала Розанова, о том, как, во время очень тяжелого положения наших войск на Урале в 1918 году, тогдашний Главковерх Болдырев просил командовавшего чешскими войсками генерала Дитерихса помочь нашему фронту и взывал к его, как русского генерала, чувствам, но получил отказ, добавленный словами что, "он был русским генералом, а сейчас он чех".
При такой легкости в перемене направления в священнейших понятиях и обязанностях человека и солдата, мало мудреного в том, что такой человек способен так легко смотреть на возможные последствия от начатой им операции.
Как генерал Генерального штаба, занимавший высокие должности - до наштаверха большой Ставки включительно, он не может не понимать, что все наступление построено на авоську и даже при успехе даст только частичное удовлетворение, ибо развить успех нам нечем.
Я стал излагать Головину свое несогласие с возможностью вести партизанскую войну, но Дитерихс отговорился неотложными делами и уехал.
По сведениям Ставки наступление наше на фронте 3-й армии развивается успешно; но иначе и быть не могло, ибо красные этого не ожидали, и теперь всякое такое наступление будет успешно.
Всюду кричат: "Гром победы раздавайся"; уныние сменилось неумеренной радостью; уральские беженцы собираются уже домой.
Уверяют, что и 1-я армия перешла в наступление и нанесла красным решительное поражение. Дай Бог, чтобы все это было верным, а главное, чтобы у красных не оказалось достаточно резервов, чтобы самим перейти в наступление, которого наши слабые и разорванные по фронту войска не выдержать. Главная же надежда на конницу и на то, что командование ею Иванова-Ринова не испортит дела; на искусство И. Р., как кавалерийского начальника, рассчитывать не приходится, и вся надежда на его честолюбие и жажду воинской славы. Сейчас перед ним путь к этой славе открыть; если конный корпус глубоко врежется в красные тылы, порвет их сообщения и связь и разгромит комиссарские штабы, то Сибирская кампания 1919 года нами выигранa и перед нами вся осень, зима и весна для военных и правительственных реформ.
Несомненно, что от конного корпуса зависит успех всей операции, т.к. пехота, по слабости своего состава, не может развить широкого по фронту наступления и не в состоянии долго питать это наступление резервами и пополнениями; по схеме Дитерихса у него около 11 дивизий числится в резерве, но по численности штыков все они равны настоящей дивизии.
В городе говорят, что в казачьем буме уже начались прорехи, и что в, одиннадцати южных станицах казаки отказались выступить на сборные пункты под предлогом, что после их ухода крестьяне разгромить их семьи.
На фронте два молодых казачьих полка конной группы генерала Волкова уже отказались исполнить боевой приказ; их отвели в тыл и послали стариков их укорять и уговаривать; уверяют, что полки раскаялись, но уже самая возможность таких явлений очень знаменательна.
Но сейчас от казаков зависит вся судьба нашего наступления и я готов все простить и отдать им еще по несколько комплектов снаряжения, если они принесут нам перелом фронтового положения.
2 Сентября.
Был с докладом у Адмирала; доложил ему свой взгляд на образование в тылу автономных инспекций, подчиненных только Дитерихсу, и на назначение на столь ответственные посты таких бездельных авантюристов, как Хрещатицкий; одновременно повторил просьбу освободить меня от управления Военным Министерством, каковое мной принято в надежде полного его восстановления и полных мне доверия и поддержки.
Прошло всего несколько дней и Министерство еще более разрушается новыми и вредными реформами; доверие же проявляется тем, что такие реформы проводятся без моего ведома и зная, что я с ними резко несогласен.
Адмирал заштормовал и наговорил мне порядочно резкостей; я все выслушал, но заявил, что все мной сказанное доложено ему по долгу службы и совести; личного я ничего не преследую и думаю только об интересах того дела, которому мы все служим.
Раз я удостоен назначения Военным Министром, то этим на меня возложена тяжелая задача и ответственность; выполнить первую и принять на себя вторую, я могу только при полном доверии и при предоставлении мне данной мне законом власти. Я готов нести всю полноту ответственности, но при условии получения полноты власти.
Если я и командующие войсками в округах не пользуются доверием фронта, то замените нас фронтовыми начальниками, но не ломайте системы; пусть Дитерихс выберет по своему усмотрению кандидатов на мое место и на должности командующий войсками в округах, и мы с радостью уступим им наши места.
Доложил, что я могу остаться только при исполнении указанных мной условий, в противном случае очень прошу послать меня на фронт в распоряжение генерала Лохвицкого, где я смогу принести еще какую-нибудь пользу.
Относительно же защиты Адмиралом личных качеств Хрещатицкого, рекомендовал Адмиралу потребовать из Ставки присланное Владивостокской контрразведкой письмо сидящего в Японии авантюриста очень низкой марки - генерала Потапова, в котором тот сообщает дорогому Борису Ростиславовичу (имя и отчество X.), что принимаются все меры к тому, чтобы Адмирал полетел кувырком и чтобы все попытки к признанию Омской власти окончились неудачей. Конечно, не всему, сообщаемому контрразведкой, надо верить, но в данном случае она личностью X. специально не занимается, и это письмо заслуживало бы известного освещения.
Адмирал сразу смягчился, но просил поговорить обо всем с Дитерихсом, т.к. последний очень убедительно просил утвердить представленный проект; добавил, что ему, Адмиралу, совершенно все равно, как будет организовано управление пополнениями, лишь бы конечные результаты были успешные и лишь бы работа шла хорошо и гладко.
Мне было очень неприятно припирать к стене этого беспомощного ребенка и говорить ему тяжелые для него вещи, но иного исхода не было.
Я не могу спокойно допустить нового развала тыла; я убежденно считаю, что если судьба нам подарит зиму 1920 года, то тогда весь успех весенней кампании будет зависеть от качества подготовленных за это время резервов и пополнений и от тех реформ, которые будут произведены в самих армиях; успех же подготовки резервов и пополнений невозможен, раз в тылу будут сидеть разномастные и разной подчиненности начальники и притом одни - по законам фронта, а другие по законам тыла.
Вечером скучнейшее заседание Совета Министров. Все кругом трещит, а мы занимаемся пустячками самого вермишельного характера. Хладнокровие, спокойствие и отсутствие суетливости, конечно, хороши, но их то у нас и нет; цену же времени всегда надо знать.
Видел казачий проект переустройства власти: наверху Верховный Правитель с помощниками по военной и по гражданской части; дальше совещательный орган Государственное совещание; казакам даруется полная автономия. Проект весьма приемлемый, за исключением казачьей автономии, очень опасной для остального неказачьего населения Сибири.
Судя по той сводке, которую видел в Ставке наше наступление не удалось; сначала красные ошалели и все шло для нас очень удачно, но сейчас они оправились, перешли в контрнаступление на нашем правом фланге и нажимают на Пепеляева; очевидно, сведения разведки о выдыхе красных оказались неправдой.
Одурь берет от своего бессилия: фронту нужны сведущие и опытные военные юристы, которых много в тыловых округах, но которых никак не вытащишь на фронт; в одном Харбине, где нет никаких русских войск, прочно окопались три судейских полковника и упорно не исполняют приказа прибыть в Омск. Хорват их прикрывает под предлогом нужды в военных юристах.
Дитерихс уверяет, что результаты наступления обнаружатся только через две недели; думаю, что это очень опасное заблуждение: при данной обстановке нам нужны были молниеносные результаты, ибо наши войска неспособны на длительное напряжение в тех размерах, как того требует наступательный маневр большого масштаба и решительного характера. Боюсь, что ошибся в своей прежней оценке Дитерихса, считая, что он должен знать состояние фронта; видимо, это знание наружное, по поверхности, без умения оценить многое по его значению и без тех коэффициентов, которые только и определяют истинное боевое значение частей.
Боюсь, что и для него дивизии - это только номера и шашки, ибо только при таком отношении возможно рассчитывать на длительное развитие чрезвычайно трудной операции; он не хочет или не умеет учесть огромного значения душевной усталости и вымотанности войск даже в той части их состава, которая служить только идее и ведет за собой остальных. Успех операции рассчитан на использовали для первого удара Ижевской дивизии; но, ведь, она единственная по своему составу; все остальное, быть может, и способно на первый порыв, но не больше, а если наткнется на сильное сопротивление или, чего Боже упаси, красные перейдут в контрнаступление, то все может кончиться катастрофой.
По прежнему - решительный успех зависит только от действия конного корпуса.
При докладе Совету Министров весьма оптимистической оперативной сводки, Андогский весьма внушительно перечислял многочисленные дивизии резерва. Но разве это дивизии? это еле слепленные кучи частью очень уставших, частью очень сырых солдат, не способных к полевому, маневренному бою, лишенные внутренней спайки, не желающие больше воевать, страдать и терпеть. Лучший офицерский составь, несущий на себе все физические и нравственные тяготы ужасной по обстановке гражданской войны безумно устал и изверился в возможность получения откуда-нибудь смены и отдыха; сырые же, мало дисциплинированные, по специальности безграмотные и душевно надтреснутые ряды остального офицерства мало чем лучше солдат; они тоже способны на временный порыв, но не больше; дальше же опять отрицательная реакция, новая порция потери веры в успех и новый, уже неудержимый, откат на восток.
Если смотреть на нашу операцию по карте, считая размеченные на ней булавки за настоящие и прочные войсковые части, то не может быть сомнения в полном разгроме красных. Этот мираж туманит головы наших командных верхов и грозить нам тяжелыми последствиями. Чем больше будут продолжать насиловать армии при наступлении, тем грознее будет перелом.
Вот, если конный корпус выполнить свою задачу, и вгрызется, как следует в красные тылы, то тогда многие части сделаются способными для энергичного преследования и их надо поберечь до этого времени.
Андогский с профессорским видом разглагольствует о присущей нашим войскам маневренности, что де проявлено ими под Челябинском. Печальное заблуждение господина профессора, видевшего войну только из кабинетов больших штабов и привыкшего копошиться в теории и жить в атмосфере трескучих фраз; этому уже совершенно не дано знать боевых коэффициентов войск; ему не дано понимать, что не может быть маневренности в сырых милиционных, не духом поднятых на брань толпах, руководимых малосведущим по специальности командным составом; ему не дано знать, что наша старая кадровая армия была очень слаба по части маневренности, ибо 25-летняя практика больших и показных маневров вбила в нашу военную психологию боязнь обходов и прорывов, коим, на этих экзаменах для большого начальства придавали решающее значение; ему не дано знать, что на настоящий маневр, да еще наступательный, у нас были способны только редкие, на перечет, дивизии, счастливые тем, что в предвоенный период имели удачный подбор талантливых и идейно работавших над боевой подготовкой своих частей командиров. Но и тогда это был редкие зубры; какие же могут быть разговоры о маневренности теперь, при настоящем составе нашей армии.
Нет даже утешения в том, что и красные не в лучшем, чем мы, положении. Конечно, и у них все очень серо и лохмато, но за всем этим стоит безжалостность комиссарских пулеметов и ни перед чем не останавливающаяся решительность коммунистических ядер, повелевающих кучами таких же насильно собранных парней; да и парни эти обучены много лучше нашего и скреплены наличием старых, прошедших всю большую войну, солдат.
3 Сентября.
По просьбе Адмирала Головин пригласил к себе меня и Дитерихса для выработки соглашения по организации военного управления в тылу.
Ничего из этого не вышло, так как Дитерихс уперся на своем. Я предлагал всевозможные уступки, но просил только не ломать последних остатков нашей системы. Я предлагал назначить Военного Министра и командующих войсками в тыловых округах по выбору самого Дитерихса с тем, чтобы они проводили там программу, разработанную Главнокомандующим и предписанную к исполнению Верховным Правителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44