Вечное мужское оружие было прикрыто лишь черным щитом белья. Тонкие пальцы легко растянули резинку и высвободили напряженный и жаркий пенис. Линн задохнулась от его первозданной красоты и силы. Желание познать эту красоту стало невыносимым. Сначала нерешительно и робко она провела рукой по мускулистым бедрам, потом по темным курчавым зарослям, из которых жезлом триумфатора восставал пылающий страстью ствол любви. Девушка осторожно коснулась его подушечками пальцев, затем чуть сжала упругую плоть и, наконец, скользнула по ней легким, как взмах крыльев бабочки, поцелуем.
И тут жажда узнать вкус мужчины обуяла ее. Она отбросила привычную скромность, и скоро он уже стонал и хрипел под ее губами, а потом одним мощным движением вырвался и, схватив ее, утонул в жарких волнах грудей.
Теперь подошла ее очередь стонать и извиваться: Димитр начал покусывать соски, шею, мочки уха. Уже не слыша себя, Линн молила об одном – еще, еще, еще…
– А теперь держись за шею, – вдруг отчетливо сказал он. Линн повиновалась и тут же ахнула в вожделенном восхищении: он ворвался в ее лоно уверенно, страстно, пылко. И начался танец плотской любви. Линн закружилась в его вихре, все исчезло для нее, кроме жара сладострастия…
Постепенно она вернулась к реальности и увидела, что лежит на кровати изможденная и расслабленная, едва живая после восторга, который только что разделила с любимым.
Глаза сами закрывались, мысли путались, но все же вертелись около одного… Пейж, Янис, детство и этот странный, скоропалительный брак.
Линн любила мужчину, который сейчас крепко спал рядом с нею. Любила безоглядной, почти первобытной любовью. Но что у него в сердце, кроме чисто физического вожделения? Неужели она когда-нибудь наскучит ему своими прелестями и…
Сонливость исчезла. Линн пыталась забыться, вслушиваясь в тиканье часов, но это не помогало.
Тихо-тихо она встала с кровати и подошла к окну, заглянула в ночной мир. Луна серебрила землю приглушенным, мрачноватым светом. Линн чуть сдвинула тяжелые портьеры и устремила взгляд вдаль, в черноту морской глади, на которой таинственными переливами играли лунные блики.
Смутно белела песчаная полоса пляжа, вздыхали и шептали тихие волны, в другое время способные на ярость и коварство. И сразу мысли метнулись к Димитру. Это он! Нежность и жестокость. Ласка и необузданность. Власть и… любовь?
Вдоль невидимого в ночи далекого берега мелькали огоньки. Шли по морю корабли… Сколько раз видела она из окон своей квартиры этот ночной загадочный пейзаж.
Линн вдруг вспомнила, что всегда уверяла мать, будто обожает свой прибрежный городок, ценит свою независимость, дорожит одиночеством. Какой вздор! Она всегда рвалась сердцем в Мельбурн, где жил Димитр. Так было. Так есть. И так будет.
Девушка услышала за спиной какие-то шорохи и напряглась, ощутив на теле мужские сильные руки.
– Не спится? – прошептал Димитр, щекочадыханием ее ухо, шею, затылок.
Линн не отважилась доверить ему сокровенные мысли, просто прижалась к горячему телу, чувствуя знакомую истому, когда оживает каждая клеточка, каждая ворсинка ее тела.
– Димитр, – начала она.
– Иди сюда, – чуть слышно молвил он и потянул ее на постель.
Линн начинала ненавидеть себя – она распаляется от одного прикосновения этого человека. Снова его глаза взяли ее в плен, уже совсем рядом были его губы. Она хотела отстраниться, но как не ответить на его поцелуй? И только когда ощутила упругую мощь его пениса, вздрогнула, сбрасывая наваждение.
– Димитр, подожди… Не надо, – забормотала она. – Я хочу сказать тебе…
Он молчал. Линн не знала, что у него на душе, но понимала, что если она не скажет всего сейчас, то уже никогда не сделает этого.
– Я хочу сказать, что… наш брак… в общем, мы вынуждены были пойти на это, но… – Каждое слово давалось ей с огромным трудом. – Но, по-моему, ты хотел этого меньше, чем я.
Как неловко, как глупо сказано, тут же отругала себя Линн, но тем не менее сказано.
Димитр молчал, казалось, он даже не дышал, и если бы не его руки, которые ее держали, Линн подумала бы, что попала в воображаемый мир.
– Я совершенно четко помню, что наш брак состоялся по моей инициативе, – наконец произнес он. – И, если ты помнишь, я был настойчив и категоричен.
– Ну, это очевидно…
– Кому очевидно? – перебил Димитр.
Линн замерла, вдруг вспомнив, сколько боли ей причинили все сплетни и колкости.
– Ты не ответила, – поторопил ее муж.
– Какой смысл называть имена?
– Хорошо, тогда сообщи, что же говорили эти безымянные «очевидцы»?
– Ты такой проницательный человек, Димитр. Мог бы и догадаться.
Несколько секунд он внимательно изучал ее лицо.
– Итак, немало преимуществ в том, чтобы удержать в руках большой кусок семейного пирога. Верно?
Девушка грустно кивнула.
– Я неоднократно слышала от так называемых друзей, что именно это было твоей главной целью.
Его глаза недобро сузились.
– О! Те самые «люди света», которые только и делают, что распускают слухи и судачат о других?
– Возможно. – Линн судорожно вздохнула. – Но даже если и так, в этих словах есть правда. Не случись с Пейж несчастья, ты никогда не женился бы на мне.
– Ты так уверена в этом? – осторожно поинтересовался Димитр.
– За тобой побежала бы любая женщине. Тебе стоило только захотеть.
– Тебе кажется невероятным, что я мог захотеть, чтобы это была ты?
– Ладно, хватит – снова вздохнула Линн. – Думаю, мы оба имеем право на счастье.
– А ты несчастлива? – вкрадчиво спросил он. Линн сразу угадала гнев в этой притворной мягкости. Но отступать было поздно. Димитр неожиданно включил свет. Девушка на мгновенье распахнула глаза и тут же зажмурила их.
– Не то слово, – выдавила она.
Он молчал невыносимо долго, потом отчеканил:
– Поясни.
Линн проклинала себя, проклинала его, проклинала все и вся. Разговор этот оказался тяжелее и страшнее, чем она представляла. Самое ужасное, что он происходил в реальности, а не в дурном сне.
– Не думаю, что смогу жить с тобой, – собравшись с духом, сказала Линн и… беззвучно заплакала, стараясь незаметно вытирать слезы.
– Потому что любишь меня? – раздался требовательный вопрос.
Это заветное слово Линн не смела произнести, она лишь молвила дрожащим голосом:
– Ответственность, братская привязанность, дань памяти отца, Пейж… Я не знаю, на чем держатся твои чувства ко мне.
Димитр сжал ладонями ее заплаканное лицо, впился взглядом в отчаявшиеся голубые глаза.
– Значит, в постели со мной ты не ощущаешь ничего, кроме моей братской привязанности? Отвечай! Так?
Я счастлива в твоих объятиях, хотелось сказать Линн, но она только покачала головой: нет, не так.
– Вы с Пейж, – продолжал Димитр, – дали моему отцу столько тепла и любви, что он стал по-настоящему счастливым человеком. Так же, как и я. Я хотел удержать тебя рядом и никогда не отпускать.
– Что ты и сделал, – дрогнувшим голосом сказала она. – Я обожала тебя.
– Ты сделала меня своим героем, своим сказочным принцем, – поправил ее Димитр. – В жизни все иначе. В жизни ты была красивой молодой девушкой, которую следовало отпустить на волю, прежде чем она отдаст себя одному-единственному мужчине. Сначала я хотел дать тебе год-другой самостоятельной жизни. – Димитр улыбнулся и поцеловал Линн в висок. – Но ты меня перехитрила. Ты так ловко увиливала от меня! А когда я неожиданно приезжал к тебе, ты держалась так независимо, так надменно, что я начинал платить тем же.
– А Шанна считает… – вдруг заговорила Линн, прекрасно зная, как предательски дрожит ее голос.
– Я никогда не давал ей повода рассчитывать на что-либо серьезное.
– Значит, она была партнершей – и все?
– Скорее, просто приятельницей.
– Я поняла, – молвила девушка. Димитр нежно встряхнул ее за плечи.
– Поняла? Точно?
– Думаю, да.
– В день нашей свадьбы я поклялся тебе в любви и верности, – привлекая к себе Линн, сказал Димитр.
– То были только слова, – глухо отозвалась она, отчаянно желая поверить ему.
Вместо ответа Димитр поцеловал Линн – сначала мягко, потом все требовательнее, все жарче, пока обоим стало не хватать этого. Линн уже стонала в его объятиях, когда он нес ее к постели. Она отдалась стихии любовного соития страстно и жадно, бесстыдно припадая к мужскому телу в жажде наслаждения. Потом застыла подле него, счастливая и умиротворенная, и, купаясь в этой неге, тихо прошептала:
– Я люблю тебя…
Димитр поглаживал ее плечи, щекотал мягкую ямку на шее, и Линн вновь и вновь хотелось осыпать его поцелуями, но она неподвижно лежала у него на груди и вслушивалась в мощное биение сердца, которое всего несколько минут назад так неистово колотилось, сотрясаемое толчками чувственного экстаза.
– Ты моя жизнь. Ты моя любовь. И так будет всегда, – услышала она сквозь сладкую пелену подступающего сна и с этими словами забылась, чтобы очнуться от легкого прикосновения мужских рук.
– М-м-м, – простонала Линн, прижимаясь всем телом к Димитру без всяких колебаний. – Неужели утро?
Он тихо засмеялся и сразу начал целовать ее губы, шею, плечи, грудь. Линн по-кошачьи потягивалась в его руках. Все в ней наполнялось огнем, срывались с губ стоны, пылало тело. Он играл ее чувственностью с вдохновением и мастерством виртуоза, и женское естество отзывалось на каждое движение мужских рук. Он шаловливо покусывал ее груди, и она изгибалась дугой, устремляясь навстречу его губам, впиваясь пальцами в его упругие ягодицы. Их ласки становились все более неистовыми, желание – невыносимым, и, когда он пальцами нашел сокровенный уголок женской страсти, Линн издала протяжный стон и забилась в волнах запредельного экстаза. Насытил свое сладострастие и Димитр. Долго сотрясались их тела. По-настоящему утро для них наступило нескоро. Линн, завернувшись в мягкий халат, пила апельсиновый сок. Рядом за столом сидел Димитр.
– У нас остался час до самолета, – сказал он.
Линн вспомнила, что ее ждет загруженный день, полный встреч, дел и суеты. Она договорилась с подругами, да и клиенты ее ждали.
– Нет, я не могу уехать. Сегодня, по крайней мере. – Она заметила, как потемнели глаза Димитра, заволновалась, стала нервно теребить волосы. – Я обещала Колетте помочь на первом этапе. У меня есть обязательства перед сотрудниками, перед клиентурой, наконец.
– А у меня сегодня в Мельбурне важное совещание. Пренебречь им я не могу.
– Димитр, послушай…
– Ты позвонишь мне и сообщишь, каким рейсом вылетаешь. Кофе налить? – Он потянулся за кофейником.
– Да, пожалуйста.
Забирая у него чашку, Линн коротко молвила:
– Спасибо.
– За что? За то, что прилетел, чтобы провести ночь с тобой? – В глазах Димитра светился смех.
– За кофе! – иронично отозвалась она.
– Вот как. Ну, ты мне заплатишь за это, – угрожающе протянул он и припал к ней.
– У тебя самолет!
– К сожалению, – произнес Димитр и решительно поднялся. – Не задерживайся здесь долго, договорились?
Его поцелуй мог показаться поверхностным, но в нем было столько страсти, что у Линн сразу закружилась голова. Она даже не смогла ничего сказать в ответ, только молча проводила его взглядом.
Время в тот день летело стремительно. В походке Линн появилась какая-то легкость, глаза блестели, на губах сияла рассеянная улыбка. Подруги, с которыми она вместе обедала, недоуменно переглядывались.
– И когда же ты возвращаешься в Мельбурн? – наконец поинтересовалась одна.
– Завтра! – не раздумывая, заявила Линн, что встретило дружный протест подруг.
– Ты что? Мы заказали шикарный ужин – в честь твоего приезда, между прочим. А потом Рене поведет нас на потрясающий концерт. Придется тебе остаться, Линн. Когда еще твой муженек позволит тебе вырваться на свободу! – горячилась Триши. – И вообще, подумаешь, всего одни сутки!
– Ладно, посмотрим, – сдалась Линн и сделала выбор в пользу старых друзей, решив, что Димитру не повредит поскучать лишний денек. В конце концов, она не один год дожидалась его! И сейчас женская гордость не позволяла ей сломя голову бежать к нему, несмотря на то, что желание это было почти невыносимым.
Вечер прошел по полной программе, ужин, концерт, клуб. Утром Линн пораньше позавтракала, позвонила в аэропорт и заказала билет на дневной рейс. После чего по телефону сообщила Элени время прибытия самолета.
Самолет мягко коснулся земли, промчался по посадочной полосе, вырулил к терминалам и затормозил.
С формальностями было быстро покончено. Пассажиры вышли в зал.
– Линн!
Знакомый холодок пробежал по спине. Она вздрогнула от низкого мужского голоса.
– Димитр!
Будто знакомые кадры замелькали перед ней: тот же аэропорт, тот же человек рядом, тот же трепет под сердцем. Только в этот раз Линн уже не сдерживала себя. Она бросилась в объятия Димитра смело и радостно. Поцелуй, захлестнул ее.
– Ну почему так долго? – услышала Линн любимый, с хрипотцой голос.
Она повела плечами и взглянула на мужа с таким восторженным обожанием, что у него перехватило дыхание.
– Я решила немного помучить тебя, – призналась она с проказливой улыбкой.
– Вот как! – счастливо засмеялся Димитр.
– Да-да, – кивнула Линн. – И я еще кое-что изобрела, пока летела в самолете. Тебе придется пройти через многое, – серьезно произнесла она и вдруг вспыхнула от его пылкого взгляда.
– Звучит завлекательно, – протянул Димитр. – А я собирался пригласить тебя на ужин…
Линн поцеловала его и обняла. Они ждали багаж.
– Ты так голоден? – тихо спросила девушка.
– Это голод особого рода.
– Надеюсь, в ресторане ты сможешь его утолить! – со смехом откликнулась Линн.
Они выбрали небольшой изысканный ресторан с греческой кухней. Меню состояло только из любимых национальных блюд. Димитр и Линн пили терпкое сухое вино, ломали хрустящий душистый хлеб и много смеялись… Кофе они выпили быстро и сразу пошли к машине, взявшись за руки, как дети.
Дома они поднялись наверх, и только тогда Димитр достал из кармана белый продолговатый конверт и протянул его Линн.
– Это мне? – удивилась она.
– Открой, сама увидишь.
Девушка надорвала хрустящую бумагу, и в руках у нее оказались два билета в Афины. На послезавтра.
– Димитр! – только и ахнула она.
– Медовый месяц. С небольшим опозданием, но все-таки самый настоящий. На необитаемом островке посреди Средиземного моря. Только ты и я.
Он крепко обнял ее.
– Я говорила, как люблю тебя? – одними губами произнесла Линн, уткнувшись лбом в его плечо.
– Да. И я надеюсь выслушивать это ежедневно всю оставшуюся жизнь.
Линн улыбалась. Она улыбалась счастливо и безмятежно, светилась изнутри ослепительным и теплым светом любви, от чего ее глаза становились хрустально-синими.
– Думаю, что справлюсь без труда, – сказала она и тихо-тихо засмеялась. – Но и тебе придется заняться тем же, ясно?
– А как же! – без тени иронии ответил Димитр.
И слова им стали больше не нужны.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13