А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


И вот тогда на палубу вышел атаман пиратов Кровавый Джек-Косые Паруса.
Курчавые черные волосы и борода обрамляли его смуглое загорелое лицо, все в рубцах и ссадинах, а карие глаза смотрели умно и живо. И если не знать, что это - самый страшный человек во всем Северном море, многим юным леди он пришелся бы по вкусу. Как ни странно, его лицо можно было даже назвать красивым, но это была та грубая красота, за которой скрывались себялюбие и жестокость.
Сами пираты прозвали Джека "Кровавым". Он мог одним взглядом послать на казнь любого из них. Они страшились атамана и люто его ненавидели. Лишь один человек на шхуне мог говорить с ним на равных: боцман Однорукий Дик.
Поднесли кресло. Поставив ногу на сиденье, Джек с нескрываемым любопытством смотрел на Артура Гулля, который все ещё не приходил в сознанье. Рана на плече пленного была наспех перевязана разорванным рукавом его собственной рубашки.
Это самолично сделал Дик: Гуллю ещё предстояло "позабавить" атамана, который часто устраивал жестокие шутки с побежденными, себе - на радость и - на страх своей команде. Несчастных либо вешали по нескольку раз, или, подцепив за ногу, опускали за борт, не давая захлебнуться, а то просто живьем бросали на съеденье акулам.
Атаман подал знак, и пират, стоявший рядом с привязанным к грот-мачте Гуллем, вылил на того ведро воды. Капитан Артур приоткрыл глаза, с трудом поднял голову. Он увидел, что находится на чужом корабле, тяжелым взглядом окинул свой барк, пылающий недалеко.
- Ба! Кого я вижу?! - с фальшивым радушием воскликнул атаман.
Пираты громко захохотали: спектакль начался.
- Аяяй! - "возмутился" Джек. - Какие негодяи! - Он грозно нахмурился и гневно посмотрел на пиратов. - Как вы посмели?!.. Ведь это - знаменитый сэр Артур!!!
"Негодяи" давились от смеха, вливая в себя ром прямо из бутылок.
- Подлые акулы! Морские выродки! - прорычал атаман. - Чтоб вас всех поглотила пучина!
Каждая его фраза сопровождалась диким ревом восторга команды. Джек вынул из-за пояса пистоль и навел его на пиратов.
- Вот я вас! Продырявлю и - баста!
Смех несколько поутих, хотя все знали, что и эта сцена также входит в кровавый спектакль. Лишь один пират прошептал на ухо другому:
- Когда он так шутит - меня все равно берет оторопь!
- Еще бы! - согласился второй. - Вспомни, как в тот раз он убил Коротконогого Бочонка. Даже бровью не повел, потом божился, что вышло, дескать, случайно.
- Как бы не так!.. - с ненавистью прибавил первый. - Он избавляется от всех ему неугодных.
- Тсс!.. - прервал второй. - На шхуне везде уши...
Кровавый Джек, между тем, сделал один выстрел и прострелил узел на веревке пленника, которой тот был привязан к грот-мачте. Артур Гулль настолько ослабел, что тут же мешком свалился на палубу.
- Не ушиблись?! - сострадательно спросил Джек, подойдя к нему.
Не ответив на издевательство, Гулль нашел в себе силы сесть, затем поднялся и прислонился к мачте. Так и стоял, слегка шатаясь, неотрывно глядя в глаза Джеку. Тот не выдержал его пронзительного взгляда. Он повернулся к Однорукому Дику и велел подать вино. Боцман вынес на подносе два серебряных кубка. Один поднесли атаману, второй - Гуллю. Видимо, представления для пиратов не отличались разнообразием.
Пленник, как ни странно, принял бокал... и вдруг резко выплеснул вино в лицо Дику.
Тот заморгал мокрыми ресницами, выпучив глаза, потом бросил поднос на палубу под дружный хохот команды и в ярости набросился на безоружного пленника. Однако властный голос Кровавого Джека остановил его:
- На место, Дик!.. Сэр - наш гость, и поэтому веди себя прилично. Лучше налей капитану бокал рома. Сам видишь: вино он не переносит.
Стиснув зубы, Однорукий Дик молча обтер обшлагом пустого рукава лицо и налил Гуллю полный кубок рома. Однако эту порцию выпивки ожидала участь предыдущей. Такого спектакля пираты в жизни ещё не видали!
Кровавый Джек отхлебнул из своего кубка и, прищурившись, с любопытством наблюдал за странной дуэлью. На этот раз Однорукий Дик, не обтерев лица, сам обратился к Джеку, криво улыбаясь:
- Ты не прав, Атаман! Ром он не любит тоже. Попробую угостить его джином. Но если и джин придется ему не по вкусу, клянусь Геенной Огненной, я ему мозги продырявлю, чтоб научился уважать законы гостеприимства такой благородной компании!
Он принес бутылку и налил в кубок Гулля черную огненную жидкость.
Кровавый Джек, предвосхищая очередное смелое безрассудства капитана, обратился к нему и поднял свой кубок.
- Простите его за грубость, сэр! Что с него взять? Мужлан, скотина, людоед! Невоспитанный башмак, ваша милость! Мы с вами совсем другие люди. Я хочу выпить за вас до самого дна! - Джек прищурился в хищной улыбке. Пейте и вы - до дна морского!
Атаман остался доволен своей шуткой и тут же опорожнил бокал. Гулль не проронил ни слова. Стоял молча.
- Ну, чего же вы?..
- Я оказался прав, атаман! - взвизгнул Однорукий Дик. - Джин ему тоже не по нраву. Может, угостить вас теплым молочком?!..
- Ну что ж, я выпью свой бокал, - ответил Гулль почти спокойно, - и, хоть я смерти не искал, её приму от вас достойно.
Он поднял кубок.
- За того, кто отомстит!
Хохот смолк. На палубе наступила зловещая пауза. Лишь невдалеке трещали черные мачты догорающего барка.
- И кто он, этот храбрец? - холодно поинтересовался Джек.
- Мой сын, - твердо ответил капитан.
- О-о-о! Ваш мальчишка?! - Атаман схватился руками за голову. Он обвел безумными глазами команду, вскочил на кресло и заорал что есть мочи: - Все за борт! Спасайся кто может!.. - И, продолжая представленье, бросился на колени перед Артуром Гуллем. - Помилуйте, сэр! Не губите! Я знаю его: он так жесток! - Джек выл и хохотал одновременно.
Снова послышались шутки и смешки.
Кто-то завопил ПИРАТСКУЮ ПЕСНЮ:
Морской простор нам тесен.
И суша нам тесна.
С утра горланим песни
с вином и без вина.
Мы - парни деловые
без всяческих затей.
Нам денежки живые
важней живых людей!
Ночные джентельмены
Удачи и Ножа.
Мы любим соверены:
к ним тянется душа!
Заплатите - и сразу
назначим делу час:
злодейство - по приказу,
убийство - на заказ.
Лихая ждет нас участь,
зловещ наш тяжкий грех.
Но, совестью не мучась,
мы верим в свой успех!
Идем весь век по бровке
меж сушей и водой.
Пока петля веревки
не стянет узел свой...
Джек поднялся. Улыбку - как смыло волной. Он посмотрел на Гулля беспощадными очами и прохрипел:
- Повесить!..
Сэра Артура тут же, словно в клешни, схватили крепкие руки пиратов.
- И знай, герой! - проскрежетал зубами Кровавый Джек. - Еще много лет я буду убивать и грабить таких, как ты! И побогаче тебя! И победней! Мое имя наводит страх на моря и на материки! А кто не со мной, - он обвел тяжелым взглядом команду, - разорву и загрызу! Потому что я - ВОЛК МОРСКОЙ!
На шею Капитана поспешно набросили канат. И, когда сапог палача уже приготовился выбить из-под его ног пустой бочонок, Артур Гулль промолвил:
- ТАК БУДЬ ЖЕ ТЫ ИМ ВОВЕКИ!..
В тот же миг бочонок от сильного удара покатился по палубе и стукнулся о борт шхуны.
В чистом небе внезапно ударил гром, сверкнула молния, вокруг сделалось темным-темно. День превратился в ночь. На шхуну обрушилась страшная гроза... Молнии раскалывали черный небосвод, а гром ревел так, словно по тучам шло разъяренное стадо слонов. Потоки ледяной воды в один миг залили палубу.
Это длилось совсем недолго, минуту-другую, - хотя одни из пиратов потом утверждали, что буря швыряла их час или два, а другие клялись и божились, что этот Ад продолжался весь день.
Но, что бы они ни говорили, очень быстро - и так же внезапно - шторм прекратился. Наступил штиль.
Море успокоилось, рассеялась тьма, солнце светило на весь Божий мир, вновь освещало и грело моря и Землю.
- Где он?! - воскликнул Джек, указывая на рею.
Под ней покачивался лишь обрывок каната. Тело бесследно исчезло.
- Обыскать палубы и осмотреть все за бортом! - приказал атаман охрипшим вдруг голосом.
Но матросы словно приросли к полу. Полными ужаса глазами, глядели они на Кровавого Джека. Натерпевшись страху во время неожиданного шторма, пираты, казалось, куда больше были потрясены теперь - когда море успокоилось.
- В чем дело, болваны?! - рявкнул на них Джек.
Те продолжали молчать.
- Испугались, дураки?! - рассмеялся он, не понимая, что творится. Может, вас поразил гром?!..
Пираты расползались от него в разные стороны.
- Эй, кто-нибудь мне скажет, наконец, что происходит?!! - теперь он был вне себя от гнева.
- Ата-ата-ата-а-аман!.. - пролепетал Боцман. Его не слушался язык, а рот свела судорога.
- Ну, что?! - Джек выхватил пистоль из-за пояса. - Говори быстрее!..
Однорукий Дик облизал деревянным языком шершавые губы и с трудом выдавил из себя:
- Тво-во-во-е лицо... - Он пораженно застыл, не в состоянии произнести ни слова.
- Что - мое лицо?!.. - зарычал в ярости Джек и, повернувшись к надраенному до зеркального блеска судовому колоколу, замер...
- Морской черт!.. - разнеслось по палубе.
"Дьявол! - мелькнуло у него в голове. - Неужели... проклятье Гулля?!.."
- Скорее канат! - бросил кто-то из матросов.
Джек отскочил в сторону и резко обернулся на шепот:
- Стоять! Если кто двинется с места - вмиг сосватаю со смертью!
Но тут сзади навалились двое: один вырвал у него пистоль, другой же здоровяк более шести футов - скрутил руки за спиной. Кровавый Джек, как я уже говорил, был не из слабых, но и прижавшие его к палубе почти двести фунтов были довольно ощутимы! Он попробовал вырваться, однако, меньше чем за минуту, был обвязан канатом, словно личинка коконом.
Пираты помнили обиды и, пересиливая страх, с жестокой злобой в пух и прах пинали волка!.. Весь избитый лежал ничком живой мертвец... пока живой... почти калека.
"Скорей убейте, наконец..." - подумал тот, кто звался Джеком...
Спустя четверть часа Однорукий Дик, надев атаманскую треуголку, которая пришлась как раз впору, приказал спустить на воду судовую шлюпку и бросить туда ещё живого Атамана. Шлюпку отпихнули от борта шхуны, и она по воле волн поплыла в неизвестность...
Глава одиннадцатая.
РЫБИЙ БОЙ
И долго в северных ночах качалась лодка на волнах...
Два дня и две ночи плыл Джек в полном беспамятстве, не чувствуя ни голода, ни жажды. Лишь на третий день раскрыл глаза. Небесная синева распростерлась над ним. Сверкало солнце.
Джек сощурился и хотел прикрыть лицо рукой, но почувствовал, что это невозможно. Он приподнял голову и бросил взгляд на свое избитое, связанное канатом тело. Тут же все вспомнил и зарычал от ярости и бессилия. "Гроза всех морей" - он оказался беспомощней щенка, брошенного в воду!
Попытка вырваться из плена была безуспешной: он сам учил команду вязать крепкие морские узлы.
Тяжело дыша упав на дно лодки с разодранными в кровь руками, атаман пиратов застонал от унижения и боли, постепенно осознавая кем стал ныне! Он ещё помнил свою власть над людьми, и не мог примириться с её потерей! Не мог и не хотел! Джек уговаривал себя, что все это может оказаться самым жутким на свете сном, самой страшной болезнью, - всем, чем угодно, только не явью!
Он глядел в сияющее голубое небо, словно искал там звезду своей судьбы. Но если б даже и нашел её - увидел бы, что светит она ему холодно и строго. Высоко проплывали молчаливые белоснежные облака, похожие на паруса далеких кораблей.
Джек почувствовал жжение в глазах. Это были слезы, горячие и спасительные, которые не приходили к нему со времен детства.
Он с трудом повернулся на бок, уткнулся в борт шлюпки и опять провалился в забытье...
...Когда луны с щербинкой блюдце ссыпало звезды в небеса - Джек, наконец, раскрыл глаза, но вновь не смог пошевельнуться.
Волны спокойно плескались о борт шлюпки и не было конца звездному и морскому пути...
Крепко связанное канатами избитое тело начало ныть. С каждой минутой в Джеке все сильнее пробуждались голод и жажда. Не привыкший отказывать себе в еде, страстный любитель вкусно поесть и много выпить - он понимал, что эта слабость его и сломит.
Внезапно за бортом послышался какой-то странный плеск.
Джек прислушался и даже попытался приподняться. Скорее нервами, чем глазами, он узнал летевшего к нему по воде пловца. У того был огромный хвост, острые плавники и дышащая бедой пасть. Акула!..
Почуяв пленника, она ощутила свою над ним власть и закружила вокруг шлюпки смертными кругами, примериваясь, как схватит его за бока, как сомкнет на нем свои челюсти-жернова, и громко точила зуб о зуб в нетерпении.
Сводит от голода скулы
на скоростных виражах.
В черном просторе - Акула,
челюсти - в острых ножах.
Кто мне грозит аркебузой?
Чье гарпуна острие?
Коль ваша жизнь вам в обузу
бросьте Акуле ее!
Что мне напевы сирены
или русалки любовь?
Жарко клокочет по венам
жутко холодная кровь.
Шваркнется в обморок каждый,
кто попадется в пути.
Я, как безумная, жажду
счеты со всеми свести!
Если же вы дорожите
жизнью своей и чужой
больше ещё задрожите,
Встретившись в море со мной!
Эй, вы, двуногие трусы!
Суши и моря жулье!
Коль ваша жизнь вам в обузу
бросьте Акуле ее!
Он лежал ни жив ни мертв, покорно положась на судьбу или случай. Плеск становился громче, уже то за левым, то за правым бортом шлюпки показывался из воды акулий плавник, разрезая волны, как масло.
С детства забывший о Боге, Джек начал страстно молиться. Вдруг ясно вспомнилась молитва "Отче наш", которую, пират, казалось, навсегда вычеркнул из своей памяти. Вода возле лодки вдруг забурлила, забила фонтанами брызг...
Еще вираж! Еще мгновенье, и - мой закончился б рассказ! Но вдруг нежданно, в тот же час у лодки началось сраженье!.. Дралась с Акулой Рыба-Меч, внезапно появившись рядом. Их поединок стоил свеч: одну из них ждала награда.
И то ли во сне, то ли в забытьи, он услышал их голоса.
- Он - мой! - ощерилась Акула.
- Нет, мой! - визжала Рыба-Меч. - Хочу тебя предостеречь, чтобы мозги твои продуло!
Взлетел до неба хрип и визг. Кровь пролилась фонтаном брызг. Вертелась лодка в волнах боя. А пленник был ни жив, ни мертв, средь разъяренных рыбьих морд, давно простясь с самим собою. Акула в гневе, между тем, впилась в соперницу зубами. И карусель кровавых тел взбивала брызги над волнами. Но тут Меч-Рыбе удалось проткнуть акулий бок. Насквозь!
Два жутких предсмертных вопля, которые, наверно, услышал сам Дьявол, разнеслись над морем. Рыбы забились в агонии. Вскоре оба чудища навек замерли и, всплыв на поверхность, мирно уплыли в разные стороны.
Шлюпку отнесло на юг, прибивая волной к берегу, и вскоре в заливе Уош выбросило на песок.
Что было дальше - вы знаете. Но не всё...
Глава двенадцатая.
В СТАЕ
Когда рыбаки, развязав Джека, в ужасе бежали, атаман пиратов со стоном перелез через борт шлюпки, упал на мокрый песок и стал двигаться дюйм за дюймом к спасительному огоньку костра, покинутого рыбаками, что весело пылал за ветками деревьев.
...Так Джек на новый берег вполз, не ведая о расстояньи, то - на пригорок, то - в откос, теряя силы и сознанье.
К почти погасшему костру с трудом добрался поутру.
Осмотрелся, глубоко вздохнул, и впервые сказал "спасибо" Господу: он благодарил Создателя за то, что остался жив. Нанизал на прут несколько сельдей, лежавших в рыбьей куче - улов, брошенный рыбаками - и поджарил, скорее, чуть подкоптил на едва тлеющих углях. Еда немного прибавила сил. В бутылях ещё оставалось вино, и он выпил все до последней капли, но не опьянел и не взбодрился в горестном своем положении. Раны от побоев и канатных узлов горели, напоминая лишний раз о том, что произошло две ночи тому назад.
Где-то вдали послышались человеческие голоса. Джеку пришлось собрать остаток сил, чтобы, прихватив с собой несколько рыбин, двинуться напролом в самую гущу леса. Уже будучи далеко, он услышал где-то позади лай собак и возбужденные мужские восклицанья. Скорее всего, это ночные "храбрецы" вели соседей к лодке.
С этого часа Джек не смел показываться на глаза людям. Ночами рыскал по лесу в поисках воды и пищи, обходя стороной тропы, днем же хоронился в каком-нибудь овраге или в старом дупле. Он позабыл вкус мяса и хлеба, питаясь лишь грибами и ягодами, которых в лесу в эту пору было в избытке.
Теперь ему стал понятен язык птиц и зверей, но вскоре эта способность оказалась ни к чему: все живое сбежало, уползло и улетело в соседние леса. Животным тоже был страшен Человековолк!
Он потерял счет неделям и месяцам. Солнечный свет уходил на убыль. Пошла череда дождей, и яркие теплые дни были теперь кратки и редки.
Смешалось время в голове. И то, что пролетело лето, Джек вдруг заметил по листве, что озарилась желтым цветом.
Сапоги его износились, куртка и брюки протерлись.
1 2 3 4 5 6 7 8