Несла она подмышкой
в подарок: гроба крышку,
засушеную мышку
и разное тряпье.
Но рыбы, птицы, звери
захлопывали двери,
пугались и зверели.
Не звери, а - зверье!
Вся под дождем промокнув,
она стучалась в окна,
пугала, умоляла,
просилась на постой.
И плакала мучилка,
в свой череп тыча вилкой.
Ах, бедная Страшилка
с ужасною судьбой!
Помаявшись немного,
потершись у порога,
отправилась в дорогу
куда глаза глядят.
Ах, бедная Страшилка!
Несчастная мучилка!
Неужто не вернется
она уже назад?!..
История седьмая.
ПТИЧЬЕ МОЛОКО
Жил в нашем дворе один старый мастер. Изготавливал великолепные птичьи чучела. Он настолько хорошо знал повадки птиц, что чучела выглядели совсем как живые.
Сокол и ястреб застыли под потолком с распростертыми крыльями и казалось: вот-вот камнем упадут вниз. Подняв ногу, стоял в раздумьи аист. А важная птица-секретарь больше была похожа на настоящего секретаря, чем на птицу! Но, в основном, чучела сидели на какой-нибудь ветке и, удивленно повернув голову, смотрели на всех своими пуговичными глазами.
Нет, старый мастер никогда не охотился, так что этих птиц нельзя было назвать его охотничьими трофеями.
Одни умирали в зоопарке от старости, других - как ни прискорбно об этом говорить! - по вине браконьеров находили убитыми в каком-нибудь заповеднике. Старый мастер своим искусством, казалось, на долгие-долгие годы продлевал им жизнь.
Потом чучела развозили по разным музеям, школам, институтам и - смешно сказать! - изучали по ним природу.
Такое вот невеселое начало истории...
Впервые эти чучела господин Чириков увидел совершенно случайно как-то пролетал мимо.
"Интересно, что делает в квартире аист? - с удивленьем подумал он и присел на подоконник раскрытого окна.
- Музей перьевых фигур!.. - прошептал воробей.
Поскольку в комнате никого не было, Господин Чириков свободно влетел в квартиру чучельника.
Но только он собрался как следует всё рассмотреть, внезапно дверь распахнулась и в мастерскую вошел старый мастер. За ним топала какая-то дама, похожая на сушеную воблу в больших роговых очках.
Господин Чириков так и замер на рабочем столе.
- Ах! - воскликнула с восторгом ученая дама, рассматривая чучела. Вашим работам позавидует любой натуралистический музей! Экземпляры словно живые! - Тут её взгляд остановился на воробье. - Особенно вот этот.
Экземпляр по имени "господин Чириков" сидел ни жив, ни мертв. Старый мастер в удивленьи поднял брови: он точно знал, что такого чучела никогда не делал. Дама же, приблизив свои близорукие глаза почти вплотную к воробью, продолжала восхищаться:
- Какая точность формы! Какая естественность позы!
У Господина Чириковаа стали затекать лапы и крылья. Он заклинал самого себя - сидеть, не шелохнувшись: не стрелять глазами, не дышать.
Но как только ученая вобла захотела до него дотронуться - тут он не выдержал и выпорхнул в окно.
- Ах! - воскликнула дама.
Что было дальше - воробей не видел. Он долго ещё не мог прийти в себя.
А позже в его голове родилась одна неожиданная идея.
Когда-то он подслушал разговор двух волшебников. Они рассуждали о чудодейственном свойстве птичьего молока. Если им окропить мертвую птицу, убеждал один другого, - та немедленно оживет.
Господин Чириков, правда, сомневался, подействует ли птичье молоко на чучело, у которого внутри - солома и опилки. Но самое главное: он не знал, где можно достать птичье молоко.
"Обращусь-ка я к летучей мыши, - подумал Господин Чириков. - Ведь ещё совсем недавно она была сорокой. Хоть что-нибудь присоветует."
Летучая мышь в это время кормила своих детенышей. Выслушав воробья, она очень удивилась:
- Я-то тут при чем?! Не каждого, у кого есть крылья - можно считать птицей. Вряд ли мое молоко поможет чучелам! Я - мышь!
- Что же делать? - расстроился воробей.
- Не знаю, - покачала головой бывшая сорока. - Попробуй обратиться к козодою. Он живет в Серебряном Бору.
Господин Чириков слышал про козодоя. Тот жил на опушке соснового бора.
Прилетев на место, воробей услышал долгий стон и плач.
- Эй, козодой! - громко позвал его Господин Чириков.
Плач и стон прекратились. Из-за кустов, переваливаясь с боку на бок, появилась коротконогая птица с большой головой и короткой шеей. Ее оперенье было в буро-ржавых крапинках.
- А-а, это ты, Чириков... - недовольно сказал козодой. - Чего тебе?
Выслушав воробья, он удивился ещё больше:
- Нет предела человеческой глупости! Когда-то кому-то что-то привиделось - и с тех пор нас все зовут козодоями! Какая чушь!
- Значит, вы не доите коз?
- Ни коз, ни коров! - отрезал козодой. - Делать нам больше нечего! А если бы даже и доили?.. При чем тут птичье молоко? Или ты думаешь, что потом кто-то доит меня самого?! - расхохотался он. - Ты глупец, Чириков, если веришь своим волшебникам! Нет птичьего молока на свете! И никогда не было!
- Волшебники не врут, - ответил Господин Чириков.
- Значит, выдумывают.
- Ничего они не выдумывают!
- Тогда сочиняют, как твой сказочник! - буркнул козодой. - И не спорь со мной! Всё! Надоел!
Он скрылся в кустах.
А Господин Чириков вернулся во двор и сел на мой подоконник.
- Чего печалишься? - спросил я его.
Воробей поделился.
- Вопрос не простой, - согласился я. И тут мне в голову пришла одна неожиданная мысль: - Если люди едят конфеты и любят торт под названием "Птичье молоко"... значит...
- Нужно слетать на кондитерскую фабрику! - обрадовался Господин Чириков.
Ах, сладостная страна - кондитерская фабрика! Хорошо тем, кто живет рядом. Все дворы напоены пряным бисквитным запахом. А ветра, эти ванильные ветра! - кружат голову.
Будь я мэром - переназвал бы улицы, прилегающие к фабрике в Леденцовую, Зефирную, Мармеладовую! Как звучит: проезд Шоколадный! Карамельный переулок!..
Господин Чириков появился на кондитерской фабрике впервые. Он никогда здесь раньше не бывал.
С изумленьем облетал он цех за цехом.
Кругом стояли большие кадки, полные шоколада, а на окнах - шоколадного цвета горшки. В них росли лимонные и кофейные деревья. Под ними свисали виноградные гроздья. Сам воздух фабрики был настолько благоухающим и целебным, что урожай с деревьев и кустов снимали почти каждую неделю.
Работницы кондитерской фабрики ходили в сказочных сарафанах, а на их головах сверкали золотые короны.
Цех, где изготовлялись торты под названием "Птичье молоко", был секретным. Туда посторонних не пускали без специального пропуска. Но не таков был воробей Чириков, чтобы отступать.
Воробьям многое доступно из того, что недоступно людям. Через трубу, из которой исходил завораживающий серебристый свет, Чириков проник в шахту цеховой вентиляции.
Внутри вентиляционной шахты дули сладкие ветры и было гнездо с шатром. Спокойная и величавая, сидела в гнезде необыкновенной красоты птица. Другой такой Чириков никогда раньше не видел. Ее перья переливались всеми цветами радуги. С каждым их взмахом - откуда-то из воздуха, из ничего - появлялись золотые птичьи яйца. Они падали в гнездо - одно за другим, как спелые яблоки в волшебном саду.
Сердце Чирикова учащенно забилось.
- Здравствуй, господин Чириков!.. - кивнула ему Птица своей изумрудной головой.
- Ты меня знаешь?! - удивился он, подлетев поближе.
- Как не знать! - рассмеялась она сладкозвучно. - Я даже знаю, зачем ты здесь. Держи, что искал! - И Птица, нарочно для него взмахнула крыльями и протянула ему золотое яйцо.
- Спасибо тебе, госпожа Птица! - с благодарностью воскликнул смутившийся воробей.
- Меня зовут Сладкая Дрёма, - ответила она.
- Ты здесь живешь? - удивился господин Чириков.
- Я всегда здесь жила. Давным-давно на этом месте, где стоит фабрика, текла Молочная река с Кисельными берегами. В ней-то я и родилась. В моих яйцах - молоко. Никто не видит, когда я добавляю его в тесто. Никто. Из людей, конечно. Птицы-то все знают.
- О тебе внизу никто не знает?! - воскликнул господин Чириков.
- Кто в меня верит, тот знает! - ответила Сладкая Дрёма. - Для остальных же, я - птица, которой нет на свете, а птичье молоко - лишь несбыточная мечта. Лети, господин Чириков! Пусть исполнится и твоя мечта!.. Рада была познакомиться.
Она взмахнула крыльями, и новые золотые яйца стали заполнять гнездо.
А воробей крепко обхватил драгоценный подарок лапами и полетел домой...
Ночью на рабочем столе чучельника господин Чириков проклевал золотую скорлупу, из клюва стал обрызгивать птичьим молоком все чучела в кабинете: и ястреба, и сокола, и птицу-секретарь. Не прошло и мгновенья, как они вновь превратились в живых птиц и, с треском распрямив крылья, стали вылетать в окно, друг за другом. Было лето.
А золотую скорлупу от яйца господин Чириков притащил мне. Я поместил её в хрустальную шкатулку. Она и сейчас на моем столе.
История восьмая.
ГУТЕН ТАГ, ИЛИ - КАК ГОСПОДИН ЧИРИКОВ НЕ ПОЛУЧИЛ НАГРАДУ РОДИНЫ
Однажды воскресным утром во двор въехал туристический автобус. Водитель автобуса (он же - по совместительству - экскурсовод) жил в красной пятиэтажке и часто завозил к нам туристов, если сам не успел позавтракать.
Пока он взбегал по лестнице на третий этаж, пока съедал что-нибудь, пока упаковывал в сумку кастрюльки с обедом, - двор наполнялся гулом беспечных иностранцев. Они выходили из автобуса, чтобы поразмять ноги, а заодно поглядеть на быт русского двора.
Так случилось и на этот раз.
Туристы из Германии вышли из автобуса и достали из кожаных кофров и футляров фото - и видеокамеры. Им надо было отчитаться перед домочадцами где-нибудь в Баварии или в Саксонии о том, как интересно и разнообразно провели они время, как много нового узнали, путешествуя по России.
В это самое время во дворе рядом с туристами оказалась овчарка Степанида: она прогуливалась со своей хозяйкой Бочкиной - тощей старухой с крашеными волосами.
В это же время, пролетая над мусорным баком, Господин Чириков увидел стаю дворовых голубей. Те о чем-то горячо спорили.
- Привет, сизые! О чем разговор?
- Да вот, не знаем, как поступить... - ответил ему самый старый голубь и показал в мусорном баке несколько деревянных ящиков с надписью: "Гранаты".
- Ничего себе, находочка! - испугался воробей. - Быстро разлетелись!
Господин Чириков в панике заметался по двору.
- Что случилось? - спросила его Степанида.
Об этой овчарке надо рассказать подробней.
Родилась она в деревне. О немецких корнях своей породы понятия не имела. Всю жизнь представлялась русской собакой и терпеть не могла (даже предпочитала уклоняться от встречи), когда к ней подходил знакомиться какой-нибудь Чарли, Джерри, Лорд или Денди.
"Зачем называться тарабарским именем, если живешь в России? недоумевала она. - Представить невозможно, чтобы где-нибудь в Европе гавкали Иван да Марья, Князь или Жучка! К чему заискивать перед Западом?.. Шарик, Бобик, - куда как красиво!.."
Питалась она тоже вполне патриотично: сухие горошины "педи-гри" не признавала, зато с аппетитом ела блины со сметаной и отварную картошку, заправленную подсолнечным маслом. А вот американские окорочка не брала в рот принципиально!
Так и жила немецкая овчарка в русской семье...
Узнав от господина Чирикова о страшной находке у мусорного бака, Степанида заволновалась:
- Я так и знала!.. Никакие они не туристы! Они - террористы!
- Сядь здесь, - приказал ей господин Чириков, - и никого не подпускай близко! - А сам полетел в районное отделение милиции.
Степанида рванула поводок из рук Бочкиной и в три прыжка очутилась возле мусорки.
Одна пожилая немецкая дама, обратив свой взор на Степаниду, с восторгом воскликнула её хозяйке:
- Гутен таг! Какой у вас чудесный овчарка! Неужель настоящий немецкий порода? О, зеер гут! - и тут же защелкала фотоаппаратом на память.
Этого Степанида вынести не смогла. Она совершила ещё один прыжок и бросилась на немецкую даму.
- Пфуй! - испуганно завизжала немка. - Зу хилф!.. Карауль!..
Однако, на помощь ей никто не поспешил, наоборот: все туристы кинулись к автобусу. Но не тут-то было! Двери машины, как назло, автоматически закрылись. Степанида оставила даму в покое и выжидательно развернулась к более крупным террористам.
Понимая, какую угрозу представляет их разгневанная четвероногая соотечественница, фрау и фройлены пытались укрыться за автобусом, а все герры быстренько рассредоточились по двору.
Бледная Бочкина замерла истуканом. Она лишь беспомощно вращала глазами, глядя, как её собака гонялась за туристами.
- Я вам покажу! - рычала Степанида, хватая самых неповоротливых за шерстяные рукава, замшевые борта, джинсовые брючины и кожаные сумки. - Вон отсюда!
Это надо было видеть! Солидные фрау, не хуже кошек, запрыгивали на деревья, перепуганные фройлены - воробьями взлетали на пожарные лестницы, а лощеные герры со страху прятались в мусорных баках.
Пока Степанида устраивала весь этот переполох, - в отделении милиции дежурный хвалил господина Чирикова за бдительность, жал ему крыло, срочно звонил в специальные городские самые спешные службы помощи.
И вскоре в наш двор понаехало множество машин: от милицейских и пожарных - до "Скорой".
Тут из подъезда вышел водитель с горячим обедом в целлофановом пакете.
Он крикнул Степаниде: "Место!", - сел в автобус, открыл двери, погрозил пальцем старухе Бочкиной и пообещал им обеим большие неприятности от немецкого посольства - через громкоговоритель.
Бочкина пробормотала лишь: "О, майн Гот!".
А из подъездов, люков, углов и подвалов - под вскрики хозяек, под свист и улюлюканье мальчишек, - бдительные граждане двора стали выводить террористов, обезвреженных с помощью мокрых простыней и бельевых веревок...
В этот момент прибыли самые главные городские специалисты по взрывам. Пожарные нацелили на мусорный бак шланги, специалисты окружили его и действительно обнаружили внутри деревянные ящики с фабричной надписью: "Гранаты".
- Молодец, Чириков! - снова пожал ему крыло капитан Моськин. Настоящий орел! Буду просить начальство представить тебя к награде.
Господин Чириков был немного смущен и очень горд, хотя сравнение с орлом его несколько задело.
- Спасибо хоть "решкой" не назвал!.. - нахально ответил он капитану.
- Вот так всегда, - в полный голос заворчал самый старый голубь. Открытие делают одни, а награждают других...
- Не обращай на них внимания, - сказал воробью капитан Моськин. Из-за таких и мне не дают звание майора. Прорвемся, Чириков!..
Милиция и пожарные тут же оцепили все четыре дома, и через автобусный громкоговоритель было велено всем жильцам немедленно покинуть на время свои квартиры, а немецким туристам срочно покинуть двор.
Автобус быстро развернулся, обдав граждан клубами сизого дыма, и увез немцев, пострадавших первыми, прочь.
Во дворе тут же началась паника. Жильцы стали спешно выходить из своих квартир в наш двор. В руках у взрослых были сумки с наспех захваченными вещами, пакеты с продуктами и документами. Дети несли кошек и другую живность. Собаки бежали следом.
Эвакуация прошла без приключений. Можно даже сказать - почти весело и даже с музыкой: в одной из пятиэтажек справляли свадьбу, и гости, во главе с женихом и невестой, вышли на улицу под аккомпанемент гитары и аккордеона.
Беда сплотила жителей. Пели песни, двор кричал молодым:"го-орько!", те целовались.
Все было по-военному быстро и четко. Специалисты со всеми предосторожностями достали из мусорного бака опасную находку и принялись "просвечивать" её взрывоискателем.
К их удивленью (и, к радости жильцов), - никаких гранат в ящиках не обнаружили. То есть, гранаты в них оказались - только не боевые, а наполовину сгнившие.
Тут все обратили взоры на владельца супермаркета.
Он и объяснил, что получил накануне партию испорченных фруктов, часть которой пришлось выбросить в мусорный бак. А куда ж еще?..
Тогда капитан Моськин посмотрел в глаза господину Чирикову и с сожаленьем заметил:
- Не быть тебе орлом, Чириков!..
На что тот с сожаленьем ответил:
- Как и вам - майором, товарищ капитан!
Лихо срезал!
История девятая.
ФОТОПТИЧКА
Однажды осенью на Детской Площадке появился фотограф.
Он принес старинный фотоаппарат на треноге и предложил всем детям и родителям сфотографироваться на фоне детского городка и качелей.
Желающих набралось много. Кто-то фотографировался один, а кто-то - с друзьями. Фотограф засовывал голову под черное покрывало и наводил резкость. Затем становился рядом с треногой и, перед тем как спустить затвор, открывал колпачок на объективе и тонким пронзительным голосом объявлял, словно клоун в цирке:
- Минуточку внимания!.. Сейчас вылетит птичка!..
И, к удивленью всех, птичка действительно вылетала. Совершив круг над фотографом, она возвращалась в фотографический ящик и ждала очередного объявления.
На вид птичка-игрушка была такая: маленькая, как ласточка, на голове торчал пушистый султан, белоснежная грудь искрилась перламутром, крылья переливалась всеми цветами радуги, а хвост был посеребрён.
1 2 3 4 5