Гугуцэ растерялся: цыплят можно положить в портфель, а курицу куда?
Глядь, навстречу катит отец на новой машине. Гугуцэ даже рот разинул. Но отец от радости, что у него новая машина, голову-то из кабины высунул, а поздравить Гугуцэ забыл.
"Эх, ты! Ведь грузовик тебе дали за то, что я перешёл во второй класс!" - подумал Гугуцэ. И - с курицей под мышкой - бегом к машине.
Отец обнял его, а заодно и курицу, и они поехали. Курица так раскудахталась, что люди издали принимали её за сигнал новой машины и убегали с дороги.
В селе Гугуцэ как раз был базар. Вот люди и сновали туда-сюда, кто с гусем, кто с индюком под мышкой, кто подгонял прутиком поросёнка, а один парень тянул телёнка за верёвку. Несли корзины с яйцами, и круги свежего сыра, и всякую вкусную всячину, все были в прекрасном настроении и, увидев мальчика, махали ему.
А Гугуцэ думал: "Откуда столько народу узнало, что я перешёл во второй класс? Ну и гулянье будет вечером в Трёх Козлятах!"
На берегу Рэута кипела работа.
Гугуцэ сказал отцу:
- Надо же! Стоило мне перейти во второй класс, и вот уже взялись строить новый мост через Рэут.
- Би-би! Квох-квох-квох! - соглашалась с ним машина, а отец молча восседал за рулём.
Перед домом на самом высоком дереве развевались два флажка, и между ними качалась шляпа Гугуцэ.
Отец въехал во двор. Окна были открыты настежь, двери тоже, и передняя, и задняя, и даже дверь в погреб.
Забор был украшен коврами, на верёвках висели все до одной рубашки, в каких Гугуцэ ходил в первый класс, а мама шла навстречу с тремя букетами сирени: один для Гугуцэ, другой для отца, а третий она вложила в окошко грузовика.
Мама прижала мальчика к груди, и на глазу у неё выросла слеза:
- Сын ты мой, сыночек! Не успеешь оглянуться, а тебе уже не сегодня завтра в армию идти! С кем останусь?
Гугуцэ не помнил себя от счастья:
"Шутка ли, окончить один класс! За такое дело колхоз даёт тебе машину, отца назначает шофёром, а мать готова тебя в армию проводить!"
- Гугуцэ, ты дома? - открывает калитку Гафия, дочь Тоадера Путинэ, с пустым ведром в руках. - Боже, какой большой ты у нас вырос!
А сама не видела Гугуцэ со вчерашнего дня.
- Ну-ка, подставляй лоб, пришла тебя поцеловать! - И ставит рядом с Гугуцэ пустое ведро.
А-а, понятно! Гугуцэ хватает ведро, мчится к колодцу и с полным ведром идёт во двор к соседке. Пока она беседовала с его родителями, мальчик успел наполнить водой все кастрюли, горшки, миски, кувшины, бутылки, налил до краёв и корыто, и корытце, и даже целый бочонок теперь Тоадеру Путинэ хватит воды до самой старости.
А на рассвете какой-то дедушка привязал корову перед воротами Гугуцэ и вошёл во двор. Мальчик как раз протирал фары у машины, собирался ехать с отцом.
- Ай да Гугуцэ! - сказал дед. - С вечера село гудело, что ты во второй класс перешёл. Веду корову, а сам думаю: "Дай-ка заверну к Гугуцэ, порадуюсь, какой он стал!" Вчера ты был вот такой, а сегодня достаёшь мне до плеча. - Дед усаживается на завалинку.
Понятно! Кому же теперь, как не мальчику, вести корову к пастуху!
- А-а, Гугуцэ!- снимает шляпу пастух. - Как же, как же, слыхал!И пожимает Гугуцэ руку.
Но и Гугуцэ умеет подумать о других. Отпустил он пастуха домой и приглядывал за коровами до вечера.
В полдень отец на машине привёз ему обед, а потом на велосипеде приехал почтальон и привёз ему письмо от мамы, написанное большими буквами.
Вечером Гугуцэ вернулся с сумкой почтальона на боку, а все телеграммы, газеты, письма разнесли по дворам сами коровы прямо на рогах.
Тут уж во всём селе не осталось никого, кто бы не узнал, что Гугуцэ перешёл во второй класс. А чуть только построили новый мост через Рэут, весть об этом разошлась и по другим сёлам.
ПАРИКМАХЕР
Услышит Гугуцэ, что его хотят стричь, и поминай как звали. До самого вечера прячется где-нибудь, потому что знает: вечером парикмахер в их селе ни за что не дотронется до ножниц, хоть сам царь приди стричься. Дело в том, что однажды в сумерках парикмахер вроде бы кому-то ухо отхватил.
Напрасно стучится к нему после дневных дел какой-нибудь механизатор. "Люди добрые! - слышится из-за двери. - Нет меня дома. А ежели кому уши мешают, потерпите до завтра!"
Раз в месяц парикмахер снимает халат, садится на велосипед и едет на станцию стричься.
Вернувшись, он обедает, изучает перед зеркалом свою голову, а уж после этого стрижёт всех точно так же, как его самого постригли на станции.
И начинает казаться, что у каждого мужчины в селе на плечах голова парикмахера.
Счастье, что носы и уши у всех разные, а то как бы дети узнавали своих отцов?
А Гугуцэ, когда попадает к парикмахеру, всегда стригут наголо. И нет тогда в мире человека несчастнее его! Парикмахер первым стукнет его по голой макушке, посмеётся, что арбуз ещё не спелый, пошлёт дозревать на солнышке, а там все, кому не лень, щёлкают по арбузу, того и гляди чья-нибудь корова съест его, пока Гугуцэ доберётся до дома.
В такие дни Гугуцэ запирается в сарае и, сложив руки на груди, мечтает умереть. Закроет глаза, и чудится ему, что зеркало в доме завешено материей, на маму женщины брызгают водой, отец ходит по двору небритый и без шапки.
- Ох, Гугуцэ, что ж ты со мной-то не поделился своим горюшком! причитает соседка.
Идут школьники, несут портрет Гугуцэ в чёрной рамке. За ними парикмахер с цветком в руке... Тут Гугуцэ оживает и подпирает дверь ещё одним бревном. Курам в такие дни приходится нести яйца в соседских сараях.
Вечером из сарая показывается индеец. На голове у него пёстрый убор из птичьих перьев. Гугуцэ остаётся в стане краснокожих, пока не отрастут волосы.
А когда мальчик опять почует, что его хотят стричь, он лезет на самую высокую акацию, выше дома. Мать бегает внизу, грозит ему пальцем, делает вид, что идёт за лестницей. Гугуцэ хоть бы что. Эх, вот бы посидеть-посидеть на дереве и незаметно сделаться птицей. Но сколько ни сидел Гугуцэ на ветке, а с дерева все равно спускался человек, у которого к тому же волосы отросли ещё длинней.
- Воронье гнездо, а не голова! - сердится мама. - Глаза бы мои на неё не смотрели!
- Пусть не смотрят! - Гугуцэ прячет голову под шляпу.
К сожалению, шляпу иногда надо снимать, например, за обедом. При этом выясняется, что волосы не перестают расти и под шляпой. Ну, Гугуцэ, держись, начинается самое страшное. Мама посылает мальчика отнести парикмахеру пирог. Гугуцэ кладёт пирог у двери и мчится домой такой же лохматый, как и был. "Совести у него нет!" - ворчит бедная мама на парикмахера.
Но когда попадается особенно вкусный пирог, парикмахер догоняет мальчика, тащит его к себе и хвалится, что когда-то он постриг одного человека, и тот сделался генералом.
Однажды Гугуцэ, снова услышав про генерала, вместо того, чтобы сесть на стульчик, сказал парикмахеру:
- Вот это да! Эх, научили бы меня стричь!
Сына у парикмахера не было, но он мечтал, чтобы в селе остался наследник и продолжатель его дела.
Парикмахер приволок с чердака манекен в парике с ушами, повернул его лицом к зеркалу и протянул Гугуцэ ножницы:
- Значит, так. Сегодня стрижёшь возле правого уха.
"Кырц-кырц-кырц!" - кусали ножницы волосок за волоском, а Гугуцэ думал, кто из его села больше всех заслуживает того, чтобы стать генералом.
- Та-а-ак! - хвалил его парикмахер. - Теперь тут сними чуточку... Та-ак... Что ж, скоро сделаю тебя своим помощником.
Потом парикмахер доел пирог и пожаловался, что доходу у него нет. Мужчины в селе всё работают да работают, за работой забывают постричься. Когда вспомнят, шляпа уже не лезет на голову.
Но вот парикмахер завёл тетрадку и стал записывать, кто и когда у него стригся. Видит, что человека давно нет, и посылает за ним свою жену. Не успеют ей дверь открыть, а она уже показывает, какой длины волосы у хозяина.
Снимет человек шляпу, а под ней дела обстоят именно так, как говорит жена парикмахера.
Но одного человека так и не удалось записать в тетрадку. Он проделал в своей шляпе дыру, чтобы волосам было куда расти, и преспокойно занимался своими делами.
- Шляпа с дымоходом! - назвала его жена парикмахера.
- Лучше носить шляпу с дымоходом, - отрезал крестьянин, - чем стричься как попало и у кого попало.
С тетрадкой дела у парикмахера пошли как по маслу. Народ валил к нему так, что и на станцию съездить было некогда. Пришлось парикмахеру делать всех похожими на свою фотографию: у самого-то волосы отросли, ушей не видать.
- Такие дела, люди добрые. За собой поухаживать некогда. Или мужчин в селе прибавилось, или головы у них растут от каждой стрижки, - посмеивался парикмахер и добывал из-под своих волос ухо, чтобы расслышать ответ клиента.
- Это что! - отвечали ему некоторые, - а вот каково городским парикмахерам? У них ведь ещё и женщины стригутся.
- Будь такое у нас, - воскликнул парикмахер, - я бы, право слово, разбогател!
В одну из суббот Гугуцэ, как всегда, положил пирог у двери парикмахера и скорей домой. Но парикмахер через дверную щель сразу учуял пирог и даже угадал по запаху, кто его принёс. Обрадовался он, отворил окно, зовёт Гугуцэ, давая понять, что стричь его не собирается.
Вернуться-то мальчик вернулся, но душа у него всё ещё была в пятках.
- Милости прошу, Гугуцэ! - Парикмахер с куском пирога в зубах распахнул дверь. - Вот молодец, что заглянул ко мне! Слушай, может ты меня и подстрижёшь? Хотя бы затылок? А? Оброс, понимаешь, как медведь! Правда, деньжонок мне малость перепало. Но боюсь, что все волосы, от которых я людей избавил, в конце концов перешли на мою собственную голову.
- Что ж, дяденька, посмотрим, не забыл ли я, как надо стричь, расхрабрился Гугуцэ.
Мальчику давно уже стало ясно, кого из мужчин в селе надо попытаться сделать генералом.
Надел он белый халат, дунул в машинку и давай толкать её, как тачку, по затылку парикмахера. Вверх - вниз. Вверх - вниз...
Парикмахер, здоровенный мужик, сидя на стуле, начал потихоньку уменьшаться.
- Не беспокоит?
- Уф... Дай чуток передохнуть, - попросил парикмахер, весь мокрый, и пощупал свой красный затылок. - Тут у меня где-то уши были, смотри не обрежь.
Гугуцэ отыскал, где у парикмахера уши, и снова - кырц-кырц! начал катать тачку по затылку.
- Много ещё? - спрашивает парикмахер.
- Чуть-чуть осталось, - вытирает пот Гугуцэ.
Тут оба уха у парикмахера вроде бы сквозняком обдуло. Он хвать себя за голову и...
- Караул! Что ж это ты, разбойник, сотворил с моей головой? вскочил парикмахер вместе со стулом.
Гугуцэ машинку в сторону, а сам в окно:
- Счастливо оставаться, дяденька!
Одной рукой парикмахер в ужасе ощупывал голову, а другой схватил стульчик, на котором стриг детей, и изо всех сил метнул его вслед Гугуцэ.
В тот день была такая жара, что птицы не поднимались в воздух, но парикмахер вышел на улицу в зимней шапке. Люди решили, что простудился он зимой, а заболел только сейчас, спрашивали, что у него, ангина или свинка.
Тут, как на грех, в центре села послышался школьный звонок, и улицу заполнили дети. Куда ни посмотрит парикмахер, все с ним здороваются. Как же ответить всем сразу? Приподнял парикмахер шляпу над головой, тут же натянул её на уши, но было уже поздно. Дети разинули рты да так и остались. Бегут домой и не помнят, чему их сегодня учили в школе. Знают только одно: парикмахера остригли наголо!
Дети очень радовались, что наконец-то нашёлся хоть один взрослый, который разделил с ними их мучения.
А мужчины, узнав, какая сегодня причёска под шляпой у парикмахера, призадумались. Решили они, что парикмахер был на станции и что с сегодняшнего дня пойдёт мода всех стричь под машинку. И начали они с той субботы обходить дом парикмахера, и через неделю уже у многих были шляпы с дымовыми трубами.
ГУГУЦЭ - КАПИТАН КОРАБЛЯ
- Смотри, Гугуцэ, никуда не уходи! - крикнула мама, закрывая за собой калитку. - Бондарь к нам должен прийти, дно в бочку вставить.
Гугуцэ повесил на калитку колокольчик, чтобы услышать, когда придёт бондарь, и занялся своими делами.
Вот уж солнце высоко, а никто ещё не приходил, и мама куда-то пропала.
Набегавшись, Гугуцэ решил, что самое верное дело - это дожидаться бондаря прямо в бочке, залез туда, а чтобы солнышко не пекло, надвинул на бочку дно, будто шляпу надел, и уснул крепким сном.
Нужно вам сказать, что бондарь в том селе был туговат на одно ухо и потому всё время свистел, проверяя, хорошо ли слышит другое.
Только Гугуцэ уснул, как, насвистывая, во двор вошёл то ли бондарь, то ли ещё кто, и тут же увидел бочку.
- Она самая! - обрадовался то ли бондарь, то ли ещё кто. Раз-два, и мастер прикрепил к бочке дно, подогнал обручи! Стучал он потихоньку, чудилось ему, что во дворе кто-то храпит.
Потом то ли бондарь, то ли ещё кто ушёл со двора. Тут-то Гугуцэ и услышал звонок у калитки. Проснулся, а кругом темно, хоть глаз выколи. Повернулся Гугуцэ другим боком, и сразу рассвело.
Наконец Гугуцэ сообразил, где он, вскочил на ноги и стукнулся головой о дно бочки. Выхода не было! Посмотрел мальчик в круглое отверстие, хорошо ещё, что пробку туда не воткнули: "Ага. Двор как будто наш. Так и есть. Вот стреха сарая. Вот корытце, откуда куры воду пьют... Караул! Дверь не заперта. А вдруг придут грабители?"
Гугуцэ лупит в бочку кулаком, зовёт соседей, никто его не слышит. Только тёлка мычит, и некому её напоить.
Свернулся мальчик в бочке калачиком, и такая вдруг напала на него тоска по маме, по отцу, по ребятам, по солнцу и речке:
- А я, бедненький, один на целом свете!
И давай раскачивать бочку, чтобы повалить её на бок и выкатиться в ней на дорогу и докатиться до дедушкиного дома.
- Стук-бряк! - катится бочка, но никак не может угодить в ворота. То сворачивает к курятнику, то останавливается у входа в погреб.
Через час Гугуцэ решил, что он сидит в бочке уже много-много лет. Время от времени он проводил рукой по лицу: нет, борода ещё не выросла.
Вдруг в бочке стемнело.
- Вот и глаза к старости хуже видеть стали, - вздохнул Гугуцэ.
Тут на улице что-то загремело. Потом вспыхнуло, да так ярко, что Гугуцэ разглядел свою руку и ногу. Опять загремело, и в бочке запахло дождём.
Что мне дождик! Что мне гром!
Я под новеньким зонтом! весело закричал мальчик из бочки.
Дождь начал искать, кто это его дразнит, не нашёл и со злости взялся так поливать село, что сразу во всех дворах и на улице зажурчали ручьи и понеслись к речке. Слышит Гугуцэ, какой барабанщик дождь, и душа у него уходит в пятки. Дом-то у него не где-нибудь, а на берегу реки!
"Сейчас вода зальёт двор, свалит забор и унесёт бочку прямиком в речку. В полночь запоют петухи, а я уже доплыл до Днестра, солнышко взойдёт, а я - бултых в Чёрное море..." - ужаснулся Гугуцэ, снял с себя рубашку и заткнул ею дырку в бочке.
"Кита я не боюсь. Как он войдёт через эту дырочку в бочку? Но лучше всё-таки, если бы дельфины попались. "Говорящая бочка!" обрадуются они, покатают меня по волнам, а потом они поднимут для меня корабль со дна морского, а я отдам им бочку, - пусть дельфинята играют. И - вверх по Рэуту домой. Закричу прямо с порога: - Так, мол, и так, папа и мама! Есть у нас теперь свой корабль! Мама быстренько моет ноги в корытце, папа запирает дом, берём с собой кур и тёлку, я поднимаю якорь и - полный ход - в гости к австралийцам! Мама - кок, папа - старший помощник, я - капитан корабля!"
Когда дождь перестал, Гугуцэ с кораблём был уже где-то в Жёлтом море.
Отец тоже хотел бы вести корабль, особенно когда мама появлялась на палубе. Гугуцэ знаками дал ему понять: попозже, а то сейчас очень большие волны. Мама, как ни посмотришь, всё рядом с курами: "Цып-цып-цып! Не соскучились ли вы по дому?" А с тёлкой прямо беда: приходилось останавливать корабль у каждого острова, чтобы пасти её по бережку. Пока доплыли до Австралии, тёлка превратилась в здоровенную корову...
И тут зазвонил колокольчик у калитки. Вошла мать, глядь, а из бочки торчит рукав рубашки Гугуцэ. Мама удивилась, тянет рубашку к себе, и Гугуцэ видит мамины ноги.
- Я тут, мама...
- Батюшки! Как ты туда попал? Ты живой?
- Живой, мама.
- Сейчас выставлю дно!
Побежала мама за молотком, но передумала. Вдруг от стука что-нибудь растрясётся у сына в голове. Да и бочка разбухла от дождя.
Хорошо, что мимо дома проезжала телега: мама остановила её, вместе с извозчиком погрузила на неё бочку, и двинулись они к дому бондаря.
За телегой сразу же собралась толпа зевак.
Один человек, увидев в окно, как едет бочка, решил, что это везут продавать молодое вино, и выскочил на улицу со шлангом в одной руке и стаканом в другой.
- Дяденька, там Гугуцэ! - показал пальцем на бочку чей-то малыш.
Мама нет-нет да и опустит в бочку крошку хлеба, чтобы Гугуцэ живым доехал до бондаря.
Двор бондаря заполнился народом.
- Что стряслось, люди добрые? - вышел из дому перепуганный бондарь.
- Тоже мне бондарь! - набросилась на него мама. - Вот теперь вынимай ребёнка из бочки! Что ты на меня глаза-то вылупил?
Когда бондарь наконец сообразил, что в бочке кто-то есть, он обернул тряпкой молоток, посвистел, сбросил три обруча, опять посвистел и вышиб у бочки дно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10