А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Однако это не слишком мудрое суждение. И многие из старых дворян уже переменили свои взгляды. Я могу привести вам десятки примеров подобных мезальянсов. Девушки из обедневших аристократических семей выходят замуж за наполеоновских офицеров, а юноши-аристократы женятся на дочерях банкиров и богатых торговцев. И я не вижу в этом ничего плохого. Тем более, если речь идет о таких людях, как полковник Лаваль!
– Чем же он так хорош?
– Ну, во-первых, Арман сам по себе достойный человек. А во-вторых, он из новой французской знати. Вам еще трудно понять это, Элиза, вы ведь не жили во Франции все эти годы. Но я вас уверяю, что Лаваль занимает довольно высокое положение в обществе. Он командует полком гвардейцев, имеет графский титул и числится на хорошем счету у императора. Его жена может рассчитывать на положение придворной дамы императрицы или хотя бы одной из принцесс. Вот так-то, дорогая моя!
Жюли добродушно рассмеялась, наблюдая замешательство своей собеседницы. Выразительно покачав головой, Элиза усмехнулась и неторопливо отошла к окну. Откровение мадемуазель де Суланж явилось для нее полной неожиданностью. Лаваль занимает высокое положение при нынешнем французском дворе. Кто бы мог подумать? А она-то считала его жалким офицеришкой, волей случая пробившимся в командиры полка.
Внезапно сердце Элизы пронзило неприятное предчувствие. Если все обстоит так, как рассказала Жюли, то Арман может и не счесть ее таким уж подарком судьбы, каким она сама себя считала. И не потому ли он был так холоден с ней вчера, что за ним увиваются толпы парижских красавиц? Тогда, год назад, он казался по-настоящему влюбленным в нее. Но за два года походов он так отвык от приличного общества, что мог увлечься первой попавшейся хорошенькой женщиной.
От подобных размышлений Элизе стало нехорошо, и она была вынуждена присесть на диван, чтобы не упасть.
– Что с вами, Элиза, вам плохо? Боже, вы так побледнели!
Жюли поспешно наполнила водой хрустальный стакан и протянула его Элизе.
– Благодарю вас, Жюли, – Элиза с трудом выдавила из себя улыбку. – Это долгое путешествие так измотало меня, что я до сих пор не могу восстановить силы. Что это у вас? – вдруг спросила она, увидев в руках мадемуазель де Суланж белый листок. – Записка?
– Да, Арман прислал ее вместе с цветами. Он сообщает, что не сможет сегодня поехать со мной на прогулку, потому что должен сопровождать императора. – Поедемте на площадь, Элиза! Наполеон и русский император собираются вместе кататься верхом. Там будет все общество. Я покажу вам наших знаменитостей.
– Отличная идея, – согласилась Элиза, решив, что глупо сидеть взаперти из-за своих переживаний. Как бы там ни было, а раз уж она приехала в этот Эрфурт, нужно хотя бы провести время с пользой.
Вся площадь была запружена людьми, с нетерпением ожидавшими выхода государей. Жюли то и дело называла Элизе имена французских сановников, которые выходили из ратуши. Но Элиза почти не слушала ее. Какое ей дело до всех этих людей? Разве из-за них она решилась на такой отчаянный шаг – уехать из Англии, где у нее было прочное положение в обществе и влиятельный, щедрый покровитель? И все, чего она добилась, – быть выставленной за дверь отцом ее ребенка. Вспомнив вчерашнюю встречу в «Тигровой лилии», Элиза задрожала от обиды. Как мог Арман так жестоко поступить с ней? Или он намеренно унизил ее, решив отплатить за прошлые обиды?
Но едва она увидела Лаваля, как ее гнев тотчас испарился. Он выглядел просто потрясающе в своем парадном мундире, верхом на гнедом скакуне: красивый, статный, подтянутый. Сердце Элизы часто забилось от волнения, она не могла отвести от Армана глаз. Но вдруг Жюли громко окликнула его по имени, и все очарование в один миг исчезло.
Отъехав на пару шагов от группы красавцев офицеров, Лаваль внимательно вгляделся в толпу. Заметив махавшую ему Жюли, он улыбнулся и приветливо помахал ей в ответ. А затем вернулся к товарищам, даже мельком не взглянув на стоящую рядом с Жюли Элизу.
Сердце Элизы болезненно сжалось, и она отвернулась от мадемуазель де Суланж, не в силах видеть ее счастливого лица. Неужели все на самом деле так безнадежно? Но ведь у нее остается еще один, самый сильный козырь – ее малышка Жанна. И когда она разыграет эту карту, расклад игры радикально изменится.
Сможет ли Арман с легкостью отказаться от дочери, похожей на него, как две капли воды? Согласится ли сама Жюли выйти за него замуж, когда узнает, что у него есть ребенок от другой женщины?
Элизе вдруг отчаянно захотелось прямо сейчас ошарашить мадемуазель де Суланж этим известием. Стереть с ее лица эту восторженную улыбку, увидеть, как ее прекрасные синие глаза наполнятся болью и растерянностью. Но, представив себе эту картину, Элиза вдруг ощутила отвращение к самой себе. Ведь Жюли ни в чем не виновата, за что же подвергать ее таким унижениям? Да и, в конечном итоге, она, Элиза, унизит саму себя. Боже, шантажировать мужчину ребенком! Неужели она опустится до такого? Разве она не в состоянии вернуть Армана другим способом, кроме как сыграть на его отцовских чувствах?
В этот момент на крыльце ратуши появились государи в окружении блистательной свиты. Толпа всколыхнулась, и на какое-то время Элиза оказалась разлученной с мадемуазель де Суланж. И вдруг кто-то цепко схватил ее за руку повыше локтя и с силой оттащил назад. Недоуменно обернувшись, Элиза взглянула на наглеца, и ее охватило оцепенение. Рядом с ней стоял Марсель де Грамон. Темно-зеленые глаза негодяя были коварно прищурены, на губах играла торжествующая улыбка.
– Удивлены, моя красавица? – насмешливо спросил де Грамон, с любопытством рассматривая Элизу. – Что ж, ваша растерянность объяснима: вы ведь считали меня надежно похороненным за высокими стенами тюрьмы Сен-Лазар. Но судьба изменчива, и вот я стою здесь перед вами, живой и невредимый. И собираюсь вернуть себе свою женщину и своего ребенка, которого вы зачали от меня пятнадцать месяцев назад и так удачно догадались взять с собой в Эрфурт. Когда я смогу увидеть дочку, леди Ферли? – деловито проговорил де Грамон, крепче сжимая ее руку. – Не пытайтесь разыгрывать недоумение: я знаю обо всем, что произошло с вами за это время.
– Жанна – не твоя дочь, мерзавец! – в смятении воскликнула Элиза, отрывая его пальцы от своей руки. – Не смей даже близко подходить к ней!
Но в ответ де Грамон лишь отрывисто рассмеялся и растворился в толпе. Растерянно оглядываясь, Элиза чувствовала, как ее сердце стремительно наполняется ужасом. Марсель де Грамон на свободе! Это казалось невероятным. Ведь она своими глазами видела, как его выводили со связанными руками из заброшенной часовни святой Маргариты. Как же случилось, что его отпустили? Неужели он смог привести веские доказательства своей непричастности к тем преступлениям против империи, о которых сам же ей и рассказал, и французская полиция сочла его невиновным? Иначе объяснить его появление в Эрфурте Элиза не могла.
Этот негодяй сказал, что знает о ней все. Но, боже, откуда? Она приехала в Эрфурт только позавчера. Наверное, он видел ее в театре. И уже успел навести необходимые справки. И, узнав о том, что у нее есть маленькая дочь, решил, что ребенок от него. Теперь он хочет увидеть девочку. Но, нет, он ведь сказал, что хочет забрать их обеих с собой – ее и Жанну. От этой чудовищной мысли у Элизы подкосились ноги. Ведь маркиз де Грамон – беспринципный негодяй, он способен на что угодно.
Теперь Элиза жалела, что не рассказала Лавалю вчера про Жанну. Нужно поскорее сообщить ему о встрече с де Грамоном, он должен защитить свою дочь от этого подонка. Но Элиза прекрасно сознавала, что сделать это в ближайшие часы абсолютно невозможно. Пока она пребывала в растерянности, императорская свита покинула площадь, и неизвестно, когда Арман вернется в «Тигровую лилию». Возможно, вечером, перед балом, он заедет за Жюли, но ведь и тогда они не смогут поговорить. Ей остается ждать удобного случая и молиться, чтобы де Грамон не смог ничего предпринять.
Переполненная бальная зала утопала в зелени живых цветов. Стены огромного помещения украшали гирлянды из роз и пышных хризантем, высокие тропические растения в кадках отражались в бесчисленных зеркалах. От золотого шитья парадных офицерских мундиров и роскошных драгоценностей дам рябило в глазах.
Задержавшись на повороте лестницы, Элиза критическим взглядом посмотрела на себя в высокое настенное зеркало, а затем тщательно оправила прическу и наряд. Платье из лазурного шелка, украшенное вышитыми золотыми цветами, было одним из лучших в ее гардеробе, но молодая женщина опасалась, что оно не сможет достойно соперничать с творениями знаменитых на весь мир парижских портных. Оставалось надеяться на собственную привлекательность. Ее изящный наряд совсем не имел рукавов; низкое округлое декольте, отделанное волнистой оборкой и украшенное золотистым розаном, почти полностью обнажало великолепные плечи Элизы и две трети роскошной груди. Облегающие кремовые перчатки подчеркивали изящную форму рук. Золотистые цветы с жемчужными сердцевинками, украшавшие прическу, выгодно контрастировали с черным цветом волос.
Заметив заинтересованные взгляды поднимавшихся по лестнице мужчин, Элиза немного приободрилась. Ей ли, признанной лондонской красавице, пасовать перед собранием каких-то выскочек из низших слоев парижского общества? Хотя, тут же с грустью отметила она, на одного из них ее прелести не оказывают никакого действия, Лаваль по-прежнему игнорировал ее присутствие, уделяя все свое внимание мадемуазель де Суланж.
Заставив себя не думать о равнодушии Армана, Элиза догнала графиню Амелию и проследовала вслед за ней в бальную залу. Не прошло и десяти минут, как маркиза Ферли оказалась окруженной целой толпой обожателей. К тайной радости Элизы, большинство из них были товарищами Лаваля. Они наперебой просили его представить их очаровательной незнакомке и выражали сожаление по поводу того, что она так поздно приехала в Эрфурт.
Особый интерес кавалеров вызвало то обстоятельство, что Элиза тайно покинула Англию и собирается просить императора о возвращении в Париж. Спустя час после начала танцев Элиза уже не знала, куда деваться от любопытных взглядов. Но вдруг толпа вокруг нее расступилась, словно по волшебству, и она оказалась лицом к лицу с самим Наполеоном Бонапартом. От неожиданности Элиза в первые секунды растерялась. Конечно, она ожидала, что ее представят монарху к концу вечера, но даже и подумать не могла, что он вот так, запросто, может подойти к ней.
Окинув женщину долгим проницательным взглядом, император улыбнулся открытой обаятельной улыбкой и сказал:
– Сударыня, я еще не имел чести быть представленным вам, но, пользуясь свободой здешних нравов, хочу пригласить вас на танец. Могу я рассчитывать, что в вашей бальной карточке найдется для меня свободное место?
Собравшись с духом, Элиза заставила себя улыбнуться и церемонно протянула Наполеону руку в высокой перчатке:
– Для такого блистательного и галантного кавалера в карточке дамы всегда найдется место, – приветливо произнесла она, не отводя от императора смелого взгляда.
Наполеон отрывисто рассмеялся, а затем Элиза чуть ли не с ужасом наблюдала, как он склоняется к ее руке и целует ее.
– Раз вы так быстро приняли мое приглашение, то позвольте мне теперь представиться вам, мадам, – проговорил император, выводя ее на середину зала, где уже ожидало несколько пар. – Наполеон Бонапарт, император Франции, – будничным тоном произнес он, весело поблескивая темными глазами. – А как ваше имя, сударыня?
– Леди Элиза Ферли, маркиза, урожденная виконтесса де Марни, – в тон ему ответила она. – Последние пятнадцать лет я жила в Англии, но теперь решила вернуться на Родину и собираюсь просить императора о разрешении.
– А, так вот для чего вы пожаловали в Эрфурт, мадам! – Наполеон с притворным удивлением кивнул головой. – И что же побудило вас покинуть Лондон?
Вырвавшийся у Элизы ответ поразил ее саму.
– Я очень тосковала по Родине, ваше величество, – промолвила она дрогнувшим голосом, – и мне так нравилось то, что происходило во Франции в последние годы, что я просто не могла упустить удобного момента для возвращения. Полгода назад я стала вдовой, и меня ничто больше не держит в Англии.
– Что ж, я рад это слышать, – после короткого молчания ответил Наполеон. – Еще одна французская аристократка возвращается на Родину. Вы извините меня, если я не смогу поддерживать разговор во время кадрили? – вдруг спросил он, лукаво прищурившись. – Дело в том, что я так и не научился выполнять все эти замысловатые фигуры и каждый раз, словно мальчишка, боюсь сбиться с ритма. Мы продолжим нашу беседу чуть позже, когда это ужасное испытание закончится.
Рассмеявшись, молодая женщина кивнула, и они начали кадриль. Сердце Элизы гулко стучало от волнения, мысли находились в полном смятении. За эти два дня она много чего услышала об императоре, но даже не подозревала, какое мощное обаяние излучает этот мужчина. Приземистый, не слишком ладно сложенный, Наполеон отнюдь не был красавцем, но ему ничего не стоило вскружить женщине голову. Теперь ей стало понятно, почему к нему так тянутся сердца. Он был способен очаровать и покорить любого.
Вспомнив о том, как она объяснила свое решение вернуться во Францию, Элиза на минуту смутилась. Она и не думала лукавить, эти слова вырвались у нее помимо воли. Но неужели она и вправду так думает? Не может быть, ведь она приехала сюда только из-за Армана. Или на самом деле все обстоит гораздо серьезнее? А она просто не желала признаться сама себе в очевидных вещах?
Кадриль закончилась, и Наполеон тут же повел Элизу в небольшую гостиную. Ей показалось очень странным, что эта комната была, совершенно пуста, в то время как остальные парадные покои ратуши едва вмещали всех гостей. Но она тут же догадалась, что так было устроено намеренно. У императора могло возникнуть желание переговорить с кем-то с глазу на глаз, и организаторы бала обеспечили ему такую возможность.
– Итак, мадам, вы изъявили желание вернуться во Францию, – с ходу начал Наполеон. – Что ж, я с радостью даю вам свое согласие. Остается решить только один вопрос: на какие средства вы будете жить в Париже? У вас есть какое-то состояние?
– Да, – удивленно проговорила она, – пятьдесят тысяч английских фунтов, переведенных в золотые монеты.
К ее изумлению, Наполеон пренебрежительно махнул рукой.
– Эта сумма столь ничтожна, что ее даже глупо принимать в расчет. Вам не хватит этих денег и на полгода, если вы собираетесь вести светский образ жизни. Мадам, я не могу допустить и мысли, что вам придется жить в Париже скромнее, чем вы привыкли в Лондоне. Но в то же время я не могу просто так вернуть вам парижский особняк и владения де Марни. Собственность Франции слишком драгоценна, чтобы раздаривать ее запросто, без всяких условий.
Замолчав, Наполеон остановился напротив Элизы и посмотрел на нее выжидательным, не вполне понятным взглядом.
– Вам ясен ход моих мыслей? – слегка нахмурившись, спросил он.
– Не совсем, ваше величество, – в замешательстве пробормотала Элиза. – Вы хотите сказать, что можете вернуть мне собственность моей семьи, конфискованную во время революции, но для этого я должна соблюсти какое-то условие?
– Именно так, мадам.
– И что же это?
– Вы должны выйти замуж за одного из моих приближенных. Парижский особняк и имение де Марни будет моим свадебным подарком.
– Но, ваше величество! – в смятении вскричала Элиза. – Это же просто немыслимо!
– Почему? – недовольно спросил Наполеон. – Вы же свободная женщина. Что мешает вам вступить в новый брак?
– Вы хотите связать мою свободу?!
Император нетерпеливо передернул плечами.
– Я вовсе не собираюсь навязывать вам мужа, который будет вам не по душе. Вы вольны выбрать, кого угодно. Только бы он был из моих людей. Ну, например, чем плох Комменж, с которым вы сегодня танцевали мазурку? Или Бушар, который не отходит от вас весь вечер? Оба – статные красавцы, достойные молодые люди, из моих лучших гвардейских офицеров.
– А полковник Лаваль? – невольно вырвалось у Элизы. – О нем вы что скажете, сир?
Темные брови Наполеона изумленно поползли вверх.
– Арман Лаваль? – переспросил он. – Жених мадемуазель де Суланж, с которой вы вчера были в театре?
– Насколько я знаю, они еще не помолвлены, – в голосе Элизы прорвалось легкое раздражение.
Окинув ее острым взглядом, император с усмешкой покачал головой.
– Так вот кто вам приглянулся, сударыня!
Что ж, видно, вы не привыкли довольствоваться легкими победами. Собираетесь отбить Лаваля у бедняжки Жюли?
– А если и так? – с вызовом спросила она. – Будете возражать, ваше величество?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33