Крыльцо было огромное, размером с целый крестьянский домик, опоясанное каменной балюстрадой, ниже, за террасой, видны были газоны и цветочные клумбы. Облокотившись на грубый каменный поручень, я с какой-то сладкой грустью любовался пейзажем, залитым странным зеленовато-голубым светом и расчерченным огромными черными тенями.
Вдоль дальнего газона прогуливались мужчина и женщина, я не мог разглядеть кто. Я закурил и погрузился в размышления, но тут меня испугал чей-то тихий голос:
- А меня не угостишь, Джейк? Тоже что-то вдруг захотелось покурить.
Резко обернувшись, я увидел Урсулу. Оказывается, она сидела в шезлонге за одной из колонн. А увидев меня, подошла и встала рядом, положив обе руки на поручень балюстрады. Пока я помогал ей раскуривать сигарету, огонек зажигалки выхватил из темноты ее нежный профиль и золотистые волосы. Все-таки она была необыкновенно хороша, особенно сейчас, при этом странном призрачном свете луны, и ее так красило это тихое и задумчивое выражение. И, однако, я был бы счастлив, если бы на ее месте внезапно оказалась Эвелин.
- А кто это там?- спросил я, тоже потихоньку, уверенный, что и она наблюдает за той парой, и уже знал, что она ответит, сердце мое заранее сжалось от боли.
- Марсель и Эвелин.
Я ничего не сказал в ответ, и мы некоторое время просто молча курили. Наконец она произнесла:
- Когда кого-то бросаешь, то не видишь в этом ничего особенного, правда? Это кажется таким естественным, и если тот, кого ты оставила, начинает роптать, то ты думаешь: боже, какой эгоист! Но когда бросают тебя это совсем другое, правда?
- Не знаю,- сказал я.- Со мной пока ничего такого не случалось.
Она ласково потрепала меня по руке:
- Джейк, дорогой, ты очень хороший. Мы знакомы всего три дня, но я сразу поняла, что ты за человек, честное слово. А знаешь, раньше я всегда первой давала отставку. Оказывается, это очень противно - чувствовать, что с тобой просто поиграли, как с куклой. И к тому же я совершенно не представляю, как должна вести себя в подобной ситуации истинная леди. Но если отвлечься от этого светского шаблона, я полагаю, существует масса способов выразить свои чувства, как сказал бы Марсель.
Я даже слегка растерялся. Ее голос был мягким и даже веселым, но тон почти угрожающим. Я молчал, не зная, что ответить. Она обхватила обеими руками мое плечо:
- Надеюсь, ты простишь нас за отвратительную сцену во время завтрака? Ты же знаешь, в каком все сейчас нервозном состоянии. Из-за этого дурацкого завтрашнего дознания. И вообще... эта изматывающая неопределенность и атмосфера подозрительности... Вот и возникла типичная неадекватная реакция на относительно подходящий стимул. Это я уже цитирую Хилари.
- Да ладно уж,- смущенно пробормотал я.- Я же понимаю ваши чувства. Это Марсель виноват, а реакция... по-моему, вполне адекватная. Это он слишком много болтает. Представляю, каково было вам, когда он выдал вам свою идею: сделать какого-то случайного посетителя, которого никто сюда не звал, хозяином вашего родного дома.- Я стремительно к ней повернулся: - Вы, конечно, тут же подумали, и не без основания, что нищие студенты не отказываются от подобных даров. И напрасно... я решил, что не могу принять то, что мне ни с какого боку не принадлежит. Так что не волнуйся... Я как раз искал Марселя, чтобы сказать ему это.
Урсула резко отпустила мое плечо, но ничего не сказала. Я был удивлен и даже разочарован, в глубине души я рассчитывал услышать благодарность за то, что не желаю ее грабить и готов отказаться от всех благ, которые мне сулила очередная эскапада Марселя. То же, что она наконец произнесла, крайне меня удивило:
- Джейк, дорогой, на твоем месте я бы вообще не стала разговаривать на эту тему с Марселем.
- Но почему?- вырвалось у меня.
- Потому, дорогой мой мальчик, что у Марселя семь пятниц на неделе.Она вяло махнула рукой в сторону дальнего газона, серебристо поблескивающего под луной - двух маленьких фигурок там уже не было.- Вчера ему вдруг захотелось осчастливить тебя, обеспечить тебе за наш счет безбедное существование до конца жизни.- Она переливчато засмеялась.- А сегодня вечером он, видимо, вообще забыл о твоем существовании.
- Чепуха!- выпалил я, совершенно убитый ее словами, но упрямо отказываясь им верить.
- Можешь считать, что я ошибаюсь,- она пожала плечами,- если тебе так спокойнее. Лично я уже не верю никому и ничему.
- Да перестань!- я отлично понимал душевное состояние Урсулы и даже ей сочувствовал, но согласиться с ней никак не мог. Она попросту ревнует, решил я. До приезда Марселя она изнывала от скуки и faute de mieux За неимением лучшего (фр.) позволила себе даже завести роман с Пармуром. Как только появился Марсель, молодой и неотразимый красавец, величие недоступного и непригодного для свадьбы доктора сразу померкло. Но Марсель - весельчак и гуляка, его настроение и привязанности переменчивы, как весенняя погода. Он никого тут не воспринимает всерьез. Когда он отбудет восвояси, Урсула сразу его забудет, но зато расстанется с Хилари, и это будет замечательно!
- А почему бы и нам не пройтись по этим лунным полянам?- Урсула игриво просунула ладошку мне под локоть и потащила к ступенькам.- Пойдем! Ну пойдем же, Джейк!
Я слегка упирался:
- А это не будет выглядеть, будто мы...
- ...шпионим за ними,- догадалась Урсула.- Глупости! Разве я не имею права прогуляться вдоль своих собственных газонов - по крайней мере, до вчерашнего дня они были еще моими - со своим собственным гостем? Пошли!
Я кривил душою. На самом деле мне не хотелось, чтобы Эвелин увидела меня разгуливающим под ручку с Урсулой. Но деваться мне было некуда, пришлось уступить. Я понимал, что ей просто хочется позлить Марселя, даже заставить его немного поревновать, а мое мнение ее ничуть не интересовало, она и допустить не могла, что у меня оно вообще может быть. Да, мне было гораздо проще уступить, чем спорить с этой взбаломошной красоткой. Мы чинно спустились со ступенек крыльца и побрели в сторону пруда. Наши темные тени медленно плыли сбоку, чуть обгоняя нас, по серебристой траве, вокруг расстилались широкие поляны, мы оба молчали, и она, и я втайне напряженно выжидали, что вот-вот снова увидим пропавшую парочку.
И вскоре они действительно появились: вышли из-за угла высокой тисовой изгороди. Он не поддерживал ее под локоть, между ними было даже некоторое расстояние. Самое удивительное, что они не разговаривали, что для Марселя было совершенно нетипично. Завидев нас, Марсель тут же ускорил шаг и устремился нам навстречу, как будто даже обрадовавшись. Он весело и сердечно нас поприветствовал, впрочем, возможно, это была лишь игра, чтобы успокоить Урсулу.
- Привет!- крикнул он.- А вас как сюда занесло?- Он подбежал к Урсуле и, бесцеремонно схватив ее за руку, потащил прочь от меня. И тут же к нему вернулось все его красноречие. Урсула поначалу холодно отвечала на его вопросы, но я видел, что скоро она растает, не устоит перед его озорным ерничаньем и простодушием: видимо, ему и в голову не могло прийти, что кто-то может на него обижаться. Не успели они отойти всего на несколько ярдов, как Урсула уже беспечно хохотала.
- Ты погляди, как им весело, пусть дальше идут одни?- предложил я Эвелин.
Мы стояли неподалеку от лесенки, ведущей к пруду. Эвелин молчала.
- Давай спустимся и посидим немного. Пруд, наверное, отлично смотрится при лунном свете.
Я никак не мог пережить ее "измену" с Марселем, но у меня хватило ума ни единым словом не выдать своего недовольства. Я уже понял, что Эвелин очень гордое существо и вряд ли потерпит, чтобы какой-то едва знакомый тип диктовал ей свои правила. Я старался придать своему голосу ту же нежность, что и днем, но в нем проскальзывали жесткие нотки, поскольку моя собственная гордость была, безусловно, уязвлена, хотя и не очень сильно.
- Думаешь, стоит?- усталым голосом спросила она.- А может, лучше догоним их?
Я расхохотался, однако довольно натужно.
- Вряд ли им это понравится,- скептически заметил я.- Мне показалось, что они были рады от нас избавиться.- И тут у меня все-таки вырвалось: - А что вы с Марселем делали ночью в саду? Он рассказывал тебе о своем последнем приключении?
Эвелин молчала, и я почувствовал, что веду себя глупее некуда, но, как все ревнивцы, не мог остановиться и продолжал нести всякую чушь:
- У тебя же хватило сил разгуливать ночью по всем этим дорожкам... Неужели так трудно просто посидеть со мной у пруда? Только несколько минут?
- Ну хорошо,- вздохнула Эвелин, я услышал в ее голосе усталую покорность, но и это меня не остановило. Схватив ее за руку, я начал спускаться по чуть выщербленным ступенькам, пытаясь совладать со своим нелепым раздражением.
- Идем!- бросил я ей через плечо.- Вот увидишь, пруд наверняка выглядит потрясающе при лунном свете.
Он действительно выглядел потрясающе: на черной воде дрожали сверкающие, как бриллианты, лунные блики. Поразительно! Даже дренаж дна, проведенный полицией, почти не нарушил первозданной прелести этого уголка. На углах стен, окружавших пруд были статуи купидонов, четверо кудрявых шалунишек нацелили свои стрелы на середину пруда, словно хотели прострелить какую-нибудь рыбешку или бутон лилии. При лунном свете можно было увидеть лишь силуэты лучников, а их хитрые рожицы разглядеть было невозможно. Засунув руки в карманы, я спускался дальше, напевая себе под нос какую-то прилипчивую песенку. Эвелин шла следом за мной.
Вокруг было тихо, только знакомое уханье совы вдалеке нарушало это безмолвие. Урсула и Марсель тоже были уже далеко, их не было слышно. Однако что-то заставило меня внезапно остановиться и оглядеться по сторонам. И почему-то расхотелось идти дальше. Я подумал, что это из-за Эвелин, ее явное нежелание побыть со мной вдвоем разрушило романтическую атмосферу. И к тому же от всей этой чарующей красоты веяло холодом и даже некоторой жутью. Окончательно приуныв, я уже готов был развернуться к отправиться наверх, как вдруг обратил внимание на некую странную деталь... В углу, между серовато-желтых сейчас стен что-то темнело. Я напряг глаза и пригляделся: там кто-то сидел, прислонившись к стене и вытянув перед собой ногу. Тусклый лунный свет выхватил из тьмы кончик начищенного лакированного ботинка.
Я совершенно отчетливо почувствовал, как мои волосы встали дыбом.
- Что случилось?- услышал я голосок Эвелин; так и не дождавшись моего ответа, она снова спросила: - Джейк, что случилось?- и вот она уже подошла и схватила меня за руку.- Ты там что-то увидел?
- Да,- невозмутимым тоном произнес я. И, сохраняя полное присутствие духа, преодолел последние две ступеньки и направился по выложенной плитами дорожке к странной тени. Вскоре я уверился в том, что ботинок мне не примерещился, я уже мог разглядеть и ногу. Обогнув пруд, я оказался у того угла и остановился у распростершейся там на скамье темной фигуры. Лица я не увидел, оно было повернуто в сторону. Одна рука бессильно свисала с каменного сиденья, другая покоилась на перилах ближайшей к этому углу лесенки. Взяв поникшую голову за подбородок, я развернул ее, уже заранее зная, чье лицо сейчас увижу. Это был Хилари Пармур. Глаза и рот были открыты. Он был мертв, но смерть настигла его совсем недавно. Лицо было еще теплым. На белой рубашке темнело пятно, от которого пахло порохом. Внизу, прямо у моих ног что-то блестело. Револьвер, сообразил я. Видимо, он совсем недавно выпал из правой руки Пармура.
- О боже!- тихо воскликнул я.- Он застрелился! Значит, наверное, он и есть тот, кто...
Я не успел докончить фразу и даже обернуться. Сзади раздался глухой стук. Эвелин лежала на каменных плитах в глубоком обмороке.
Глава 19
Я не знал, как быть. Оставить Эвелин одну, да еще рядом с трупом, я не мог, и в то же время мне хотелось как можно скорее всех оповестить, избавиться от тяжкой ноши этого кошмарного открытия. Отнести Эвелин домой на руках я тоже не мог - слишком уж далеко. Взбешенный, я зачерпнул из пруда воды и побрызгал ей в лицо, ни на минуту не забывая о трупе, мне казалось, что он смотрит на меня... Я тряс ее за плечи, я звал ее:
- Эвелин! Эвелин!
В эту минуту я не испытывал ни нежности, ни даже сочувствия, только раздражение. Она не шевелилась. Осмотревшись по сторонам, я подумал, что придется все-таки оставить ее одну, другого выхода нет... И тут я услышал голоса. Марсель и Урсула! Сначала на верхней ступеньке я увидел его, а потом уже его голос прорвался сквозь мешанину мыслей в моей голове:
- Эй!- участливо крикнул он.- В чем дело? Что-нибудь случилось?- Он обернулся и бросил через плечо Урсуле: - Что-то с Эвелин.
Быстро спустившись, он наклонился над нею.
- Что такое? Она потеряла сознание?
Я начал свирепо размахивать руками, призывая его увести Урсулу, но Марсель, разумеется, ничего не понял. Он пока еще не увидел темную фигуру в углу и поблескивающий в лунном свете ботинок, да, теперь луна освещала не только мысок, но весь ботинок полностью... А Урсула уже спускалась, медленно, но неотвратимо приближаясь к этому кошмарному месту.
- Ты расстегнул ей ворот?- поинтересовалась она, не Делая, однако, никаких попыток помочь.- Думаю, это нужно сделать в первую очередь,- сказав это, она посмотрела на лежащую Эвелин и увидела...
Она сразу поняла, кто это и что произошло. Услышав судорожный вздох, я тут же вскочил, заранее приготовившись подхватить ее. Но Урсула в обморок не упала, она лишь немного покачнулась.
- Хилари!- громко прошептала она, потом посмотрела на меня.- Ты нашел его здесь. Поэтому она... да?
Я кивнул и протянул руку, чтобы поддержать ее. Марсель поднял голову и тоже посмотрел в тот угол.
- Боже мой!
Итак, мы теперь втроем стояли над бесчувственной Эвелин, но смотрели не на нее, а на Хилари. Никто из нас не решался к нему приблизиться. Прошла примерно минута, когда я все-таки нарушил это гробовое молчание:
- Я должен позвонить в полицию. Вы побудете с ней? Через пару минут она очнется.- Я обернулся к Марселю.- Давай отнесем ее наверх.
Мы вдвоем потащили Эвелин на площадку перед лесенкой. Она была гораздо тяжелее, чем я представлял. Она всегда казалась мне невероятно хрупкой. И теперь я был несколько ошарашен тем, что такое воздушное создание очень даже весомо. Как только мы снова положили Эвелин на каменные плиты, она слегка пошевелилась и застонала. Я торопливо попросил:
- Слушай, Марсель, она приходит в себя. Побудь с ней и проследи, чтобы сюда никто не совался. А Урсулу я заберу с собой. Незачем ей тут торчать.
Урсула стояла как вкопанная на том же самом месте, где мы ее оставили, и не сводила глаз с мертвого Хилари. Луч луны продвинулся еще немного, выхватив из темноты щиколотку и кромку штанины.
Я мягко подхватил Урсулу под руку, она безропотно повиновалась.
Когда мы поравнялись с газоном, я ускорил шаг, чтобы побыстрее доставить ее домой. И тут вдруг она сказала очень обыденным тоном, и от этого ее слова были еще страшнее:
- А знаешь, это он из-за меня.
- Ну что ты!- вежливо ужаснулся я, хотя подумал, что, возможно, так оно и есть. Дальнейшие же признания Урсулы еще больше убедили меня в том, что ей действительно требуется утешение, заверения в том, что она не виновата.
- Конечно из-за меня! Хилари застрелился от отчаяния, кажется, это один из семи смертных грехов? Он часто бывал на грани этого... потому и пил так много. Наши отношения все-таки удерживали его от... крайней меры. Но когда он понял, что потерял меня, тянуть дальше не имело смысла.
- А он тебя потерял?- осторожно спросил я.
- Да, разумеется!- сказала она все тем же пугающе обыденным тоном.Теперь я люблю Марселя. Ты же знаешь. Разве стал бы кто-нибудь, увидев Марселя, смотреть на Хилари. Хилари знал, что ему Марселя уже не одолеть.
- Ты просто им увлеклась,- заверил я ее.- Тебе кажется, что ты его любишь, но на самом деле тебе нравится его необычность. Появился тут как некий сказочный принц, точно по мановению волшебной палочки. Пойми, Марсель неуловим, как свет луны. Ты же не станешь пришпиливать к стене булавкой ускользающий луч?
Урсула вздохнула и тут же рассмеялась.
- Ты абсолютно прав! Этим он нас всех и покорил. Мы знаем, что он никогда не станет надежным, верным и скучным. Он - неуловим.
Дальше мы шли молча, и только уже у самого крыльца я сказал:
- Послушай, Урсула, а ты не допускаешь, что у него могла быть и другая причина для самоубийства?
- Нет,- твердо произнесла она, и я понял, что ей действительно не приходит в голову подобная мысль. Она искренне была уверена, что Пармура сгубило ее легкомыслие.- Нет,- снова повторила она.
Поднявшись на верхнюю ступень, я обернулся и увидел, что она смотрит на меня недоумевающим взглядом. Волосы ее мягко блестели, а губы были страдальчески полуоткрыты.
- Ты не думаешь,- осторожно продолжил я,- что это каким-то образом связано с убийством Хьюго?
- Ты хочешь сказать, что это он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30