– Премного благодарен. – Он опустил чашку на блюдце со стуком, заставившим вздрогнуть их обоих. – Итак, я злобен, благосклонен и могуч. Многообещающее сочетание!
– Я вовсе не хотела сказать, что вы злобный, просто… вам нелегко подобрать определение.
– Кажется, мне придется снова вас разочаровать. Меня зовут не Дрейк.
– Как так? – встрепенулась Рейчел.
– Вот так. Можете мне не поверить, но меня зовут Фрэнсис. Фрэнсис Дрейк Хантер. – Он победно улыбнулся. – Моя мама любила историю.
Она смотрела на него широко открытыми глазами.
– Вы шутите!
– Ничуть.
Впервые он наслаждался эффектом, который произвело его настоящее имя. Было приятно одним движением разрушить нелепую теорию Рейчел. Ей не нравится, когда ее называют дояркой? Что ж, и ему не пришлась по вкусу ассоциация со злом, пусть даже он сидел в тюрьме.
– Фрэнсис Дрейк Хантер… – медленно произнесла Рейчел, морща лоб.
– Попадаю ли я на другую полку, мисс библиотекарша?
– Возможно. Это имя вам тоже определенно подходит. Фрэнсис Дрейк и сам был любопытным гибридом. Надо подумать…
– Поверить не могу! – фыркнул он. – Сижу здесь с вами и рассуждаю о систематическом каталоге. Вы просто созданы для работы в библиотеке. А вот для секретной работы явно не годитесь. Это не ваше.
Рейчел настороженно взглянула на него.
– Но я и не планировала участвовать в вашей операции. Мое собеседование было уже назначено, когда Келли попыталась отговорить меня. Поверьте, карьера секретного агента меня вовсе не прельщает.
– Надеюсь, что так. Не думаю, чтобы вам очень нравилось это занятие – воздействовать на людей, чтобы они откровенничали с вами. Когда час назад мы с вами играли в вашу занятную игру, вид у вас был – краше в гроб кладут. Вам было неприятно. И вчера, с Харлей, тоже. Вы так вели себя, будто это вы совершили преступление, разговорив ее.
Лицо Рейчел стало очень серьезным.
– Когда я… вступаю с человеком в контакт, то чувствую все, что чувствует он. Иногда это бывает очень больно. А вообще обычно такие вещи действуют на меня чисто физически: я нехорошо себя чувствую, иногда даже тошнит. – Она попыталась улыбнуться. – Вот почему сегодня утром я была такая голодная. Вчера вечером мне кусок в горло не лез: слишком много чужих эмоций, да и сегодня утром я не…
Она вдруг замолчала и уставилась в чашку, а Дрейк насторожился. Значит, чужие эмоции? Интересно, а в нем что она почувствовала? Из-за чего выглядит такой бледной и измученной?
«Ерунда, чушь! – тут же напомнил он себе. – Нет у нее никаких сверхспособностей. Все это обыкновенное самовнушение».
– Если это причиняет вам боль, почему же вы этим занимаетесь? На вас давит Келли? Это она заставила вас добиваться участия в деле?
– Нет, конечно. Она с самого начала была против. Но, как я уже вам говорила, у меня был близкий человек…
– Да, да. Который умер от передозы.
Рейчел вздрогнула от его язвительного тона, продолжила как ни в чем не бывало:
– Для меня открылась возможность что-то изменить… сделать что-то, чтобы не пострадали другие.
Она слабо улыбнулась, поднесла к губам чашку и трясущейся рукой поставила ее обратно на блюдце, обнаружив, что кофе там нет.
«Она лжет, – подумал Дрейк. – И лжет очень неумело».
– Правило разведчика номер один: никогда не лгите напарнику, – проворчал он.
– Я не лгу, – отрывисто возразила Рейчел.
Дрейк фыркнул и отвернулся.
– Но послушайте, – твердо сказала она, – зачем еще мне ввязываться в такое дело?
– Вот это мне и хотелось бы узнать. Расскажите, пожалуйста. Этот «близкий человек» был вашим другом? Или подругой?
Ее взгляд стал колючим.
– А это уже вас совершенно не касается. Я дала слово не заставлять вас говорить о ваших страшных секретах, так позвольте и мне оставить кое-что при себе.
Дрейк нахмурился.
– К сожалению, сейчас меня касается все имеющее отношение к вам и вашим заумным способностям. Все-таки мне бы хотелось понять, почему вы по указке сестры безропотно занимаетесь тем, что причиняет вам боль.
Она пристально посмотрела на него.
– А вы сами, Дрейк Хантер? Почему вам так не терпится упрятать Пеннелла за решетку? Ведь вы сами отбыли срок, вы должны бы с большим сочувствием относиться к нарушителям закона. Или, может, вас посадили за сугубо должностное преступление и вы не хотите иметь ничего общего с Пеннеллом и иже с ним?
Дрейк открыл рот, готовя уничтожающий ответ, но снова закрыл его. Может, стоит сказать ей правду? По крайней мере, это заставит ее как следует подумать еще раз.
– Должен вас разочаровать, милая, – он недобро усмехнулся и серьезно взглянул на нее. – Прошу прощения, но вы связались с очень плохим мальчиком. Меня посадили за хранение кокаина.
Он ожидал охов, ахов, хотя бы изумления на лице, но Рейчел спокойно смотрела на него и ждала, что будет дальше.
– Если совсем точно, два кило кокаина, – злобно добавил он. – Как вам такое «должностное преступление»?
На ее лице не появилось и тени удивления. Она просто продолжала смотреть прямо на него внимательными, синими, как у младенца, глазами.
– Но вы говорили, что невиновны в том, за что попали в тюрьму.
Дрейк тихо выругался. Вот и пугай ее! Напугаешь такую, когда она уже выведала половину его секретов, просто посмотрев на него… Пожалуй, стоит рассказать ей остальное – все равно не отвяжется, пока не узнает. Он кивнул, чувствуя, как помимо воли сжимаются кулаки.
– Все правильно, хотя вы можете мне не верить. Я принимаю участие в этой операции потому, что мне обещали в обмен на мою помощь пересмотреть мое обвинительное заключение.
– Пересмотреть? Но как? Если у вас действительно нашли кокаин…
– Его подложил мне мой бывший партнер по бизнесу, чтобы убрать меня с дороги. Вот поэтому я и добиваюсь повторного расследования.
– Зачем же ему было идти на такую низость? – Она прищурилась. – Скажите, а это никак не связано с вашим прежним знакомством с Пеннеллом?
Дрейк потрясенно уставился на нее. «Довольно на сегодня правды, Сюзи Солнышко! Чем меньше ты узнаешь, тем меньше риска, что что-нибудь случайно дойдет до Пеннелла или Фэйрчайлда».
– Как вы сами изволили выразиться, не ваше собачье дело.
Рейчел, оскорбленно поджав губы, скрестила руки на груди.
– Я сказала – «это вас совершенно не касается».
Ах ты, надо же! Боже сохрани сказать, что она употребила бранное слово! Все напряжение Дрейка тут же как рукой сняло.
– Видите, я же говорил, что вы – типичная Сюзи Солнышко. Даже ругаться не умеете. Черт возьми, если вы не выносите ненормативной лексики, как же вы будете общаться с таким сквернословом, как Пеннелл?
– Мне обязательно уметь ругаться, чтобы он взял меня в секретарши?
Дрейк застонал.
– Думаю, нет. – Он помолчал и с лукавой улыбкой добавил: – Сюзи.
– Не надо меня так называть, – пробормотала она.
– Договорились, солнце мое.
Он не знал, какой зловредный бес попутал его пускаться с Рейчел в нежности, но желаемый результат не заставил себя ждать. Рейчел покраснела – мгновенно, густо, до корней волос – и уставилась на белую клеенчатую скатерть.
– И так тоже меня не называйте.
Дрейк ухмыльнулся.
– Лучше привыкайте побыстрее: вас не только я так буду звать. Вы ведь теперь на Юге, женское равноправие здесь пока не укоренилось. В строительной конторе будет и покруче. – Его голос прямо-таки источал сарказм. – Уверяю вас, в обиходе Пеннелла обращения «мисс» просто нет. А на стройплощадке ребята будут звать вас «деткой», «цыпочкой» – и еще могут что-нибудь добавить.
«Какие у нее иногда серьезные глаза», – подумал он, когда она подняла голову. В глубокой синеве брезжила обида, заставив его почувствовать слабый укол совести.
А потом он услышал ее мягкий голос:
– Вы действительно полагаете, что я настолько не от мира сего? Уверяю вас, я знаю, что такое мужчины. В Квантико было полно моряков, помните? И я досыта наслушалась пошлых шуточек. Может, когда вы приезжали в Квантико, все моряки были учтивы и скромны, но за последние двадцать-тридцать лет все очень переменилось.
Значит, последние двадцать-тридцать лет? Черт бы ее побрал, да он старше ее всего на каких-нибудь десять, и она отлично это знает! Дрейк фыркнул и поднял руки вверх:
– Ладно, ладно, сдаюсь. Больше не буду называть вас «солнце мое». – Заметив, что она закончила есть, он со стуком отставил стул и встал из-за стола. – Поехали. Мне бы хотелось поскорее добраться до вашей квартиры, пока вы не добавили к моему возрасту сотню-другую годков.
Рейчел послушно взяла свою сумку размером с небольшой чемодан и напряженной походкой пошла к выходу, а Дрейк смотрел ей в спину и гадал, почему его так задела ее колкость.
5
Сжимая в руке трубку телефона-автомата, Рейчел окинула взглядом улицу – нет ли подозрительных прохожих, – но никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Какой кошмар! Этот Дрейк уже успел довести ее до паранойи, а ведь она еще не начала работать в «Хисторик хоумз»…
Набрав код Квантико и номер, Рейчел приготовилась ждать, но трубку сняли после второго гудка.
– Алло! – сказал знакомый хрипловатый голос на другом конце провода, и она тихо всхлипнула от внезапно накатившей тоски по дому.
– Папа, это ты?
В трубке раздался смех.
– Привет, пончик. А то кто же?
«Конечно, не мама, – с болью подумала Рейчел. – Вот уже больше года, как мамы нет».
– Ну, может, ты нанял прислугу…
Отец расхохотался еще громче.
– Ага. Тут у меня за плечом стоит дворецкий и спрашивает, как сварить яйца к завтраку: всмятку или в мешочек.
– Папа, это повар. Дворецкий открывает двери.
– Я ему передам.
Как хорошо, что папа шутит!
– Ну как ты там?
– Скучаю по тебе и Келли.
У Рейчел в горле встал тугой ком.
– Знаю. Мы тоже скучаем.
– Когда ты вернешься?
Она колебалась, чувствуя, что ком растет и мешает дышать.
– Как только Келли все закончит.
– Девочка моя, послушай: я понимаю, почему Келли хотела разобраться во всем на месте. Но тебе сопровождать ее было совсем не обязательно.
Слава богу, Келли не рассказала ему, что она тоже участвует в операции. Хоть это удалось! Маленький подарок судьбы…
– Папа, я знаю, но, раз уж я здесь, мне надо пока задержаться. Келли необходимо, чтобы кто-нибудь о ней заботился.
– Да, конечно.
А за этим – немой вопрос: «Кто же обо мне позаботится?»
У Рейчел защемило сердце.
– Ладно, пап, ты ведь понимаешь, что это ненадолго. Вот Келли выяснит, что стряслось с Си Джей…
– Мы знаем, что стряслось с Си Джей.
Сердце у нее уже рвалось на части от безнадежности и горя в отцовском голосе. Как же он мучается! Но ему будет еще тяжелей, если они с Келли так и не разузнают всю правду.
– Нет, папа. Я не верю, что она убила себя, и Келли тоже. Конечно, развод подкосил Си Джей, но все же не настолько, чтобы…
– Дело не только в разводе. Ты ведь знаешь, мы с нею не ладили с самой Пасхи.
– Ну и что? Вам и прежде случалось ссориться, и никогда ей из-за этого не приходило в голову наложить на себя руки.
– Все рано или поздно случается впервые, – неуверенно, будто сомневаясь, возразил отец. – Может, самая первая попытка и оказалась удачной.
– Перестань! Си Джей не кончала с собой, и в ее смерти нет твоей вины. Ты вспомни: она приехала сюда почти через месяц после вашей ссоры, так что никакой связи тут нет и быть не может!
– Прямой, наверное, нет, но та ссора могла навести ее на всякие мрачные мысли. Вспомни, что вытворял с нею этот подонок, ее бывший муж… – Чувствовалось, что отцу все труднее говорить. – Девочки мои, я не должен был рассказывать вам про нас с мамой! Ваша мама не хотела, все отговаривала меня, но нет, я не послушал. А если бы продолжал молчать, ничего этого не случилось бы.
– Неправда! Я, например, рада, что ты нам все рассказал. И неважно, что тогда говорила Си Джей; я уверена, на самом деле она тоже хотела знать. Просто ей нелегко было принять это: на нее слишком много тогда навалилось – развод, да и разное другое…
– Да, конечно. Но что теперь об этом говорить – ничего уже не исправишь.
По его интонации Рейчел поняла, что он закрыл тему – закрыл буквально, как дверцу в тот тайник внутри себя, которую ненадолго открыл лишь однажды.
– Нет, кое-что сделать можно, – спокойно возразила она. – Мы можем выяснить, что случилось на самом деле.
– Мы? Я думал, во всем этом копается одна Келли… Рейчел прикусила язык; ладони мгновенно стали влажными, едва она приготовилась обосновывать свою ложь. Врать она вообще-то не умела, а особенно папе.
– Да, конечно. Кстати, я тебе потому и звоню. Я наконец-то нашла работу, так что больше не буду сидеть на шее у Келли.
– Вот это хорошо, – голос в трубке снова стал бодрым. – Я и не сомневался, что ты везде найдешь себе хорошую работу. У меня все дочки умные.
– Одно плохо: мне придется много ездить, – поспешно добавила Рейчел и сжато изложила легенду: будет разъезжать по всей Луизиане и продавать какие-то чудо-витамины. – Так что дома я буду появляться редко. Если позвонишь и не застанешь, тогда звони Келли, а уж она мне все передаст. Хорошо?
Молчание в трубке. Рейчел заволновалась. Поверил папа ее болтовне или все-таки что-то заподозрил?
Но вот он вздохнул.
– Рейчел, я тебя люблю. Ты ведь это знаешь, да?
Она крепко, до боли прижала трубку к уху. Глаза снова защипало от слез.
– Я… тоже тебя люблю.
– Не задерживайся там слишком.
– Не буду, – выдавила она, каким-то чудом исхитрилась сказать «пока» и повесила трубку, понимая: еще немного – и сломается, выложит все как есть, а этого делать никак нельзя. Как говорил вчера Дрейк, теперь она должна надеяться только на себя.
Рейчел медленно шла по улице к своему новому дому на окраине Нового Орлеана и вспоминала вчерашнюю встречу с Дрейком. Он, пока вез ее из кафе, успел подробно изложить ей правила поведения в ее теперешней, чужой жизни. Раз в неделю нужно оставлять майору Годшо отчет на почте, на полке для писем, не нашедших адресата. В случае крайней необходимости можно позвонить Годшо домой, но это крайне рискованно. Если в момент звонка с нею рядом кто-нибудь окажется, кодовая фраза – «Как себя чувствует Джош?» Это значит: «На помощь! Немедленно забирайте меня отсюда!» Рейчел от души надеялась, что ей не придется прибегать к такой крайней мере. Еще Дрейк предупредил, что ее квартира начинена подслушивающими устройствами и при опасности оттуда всегда можно послать сигнал бедствия.
– Правило номер два: не приводить никого из посторонних к себе домой, если без этого можно обойтись. Обойтись, безусловно, можно, а вам так будет гораздо спокойнее.
Рейчел вздохнула, поднялась на свой этаж и посмотрела сверху на кроны дубов вдоль Саут-Кэрроллтон-авеню. Ее специально поселили в городе, подальше от «Хисторик хоумз», чтобы ребятам из Метэйри было хлопотней следить за нею.
Ей нравился этот район Нового Орлеана, нравилось, что трамваи гремят прямо под окнами, нравился маленький книжный магазинчик на углу. Но все это не восполняло отсутствия Келли. Проведя вчера полдня в одиночестве, к вечеру Рейчел почувствовала себя брошенной. Звонить родным с домашнего номера воспрещалось; потому она и вышла к автомату, чтобы поговорить с папой. Она даже Дрейку не могла позвонить, пока они прилюдно не познакомились в «Хисторик хоумз», а уж он наверняка всласть помотает ей нервы, пока появится там…
«Ладно, хватит, – оборвала себя Рейчел, входя в квартиру. – По крайней мере, какая-то мебель, хоть и самая дешевенькая, здесь есть». Сама она ни за что не смирилась бы с кричаще-оранжевым диванчиком, разномастными стульями, аляповатыми пейзажами в дешевых рамках. Но та, другая Рейчел Брэдли, которая собиралась на собеседование в «Хисторик хоумз», как видно, считала, что дома у нее вполне уютно. Кстати, та Рейчел Брэдли до приезда в Новый Орлеан прожила целую жизнь…
Рейчел подошла к видавшему виды журнальному столику и взяла с него папку со своими фиктивными документами. Вчера она полдня провела, заучивая биографические данные наизусть, но все равно нервничала и решила просмотреть их заново. На бумаге все было вполне солидно и очень убедительно, хотя, как заметил Дрейк, без натяжек не обошлось. В самом деле, зачем квалифицированной секретарше добиваться работы в мелкой строительной фирме?
Она отложила папку, взглянула на себя в висящее над диваном большое зеркало и поправила пояс на прямом, до колена, платье-рубашке. Дрейк велел ей на собеседовании «показать ножки», но это он, конечно, шутил… Или нет? У него никогда не поймешь, шутит он или говорит серьезно. Понимать его буквально нельзя, и об этом нужно постоянно помнить.
После того, что Дрейк рассказал о своем аресте, Рейчел все гадала, виновен он на самом деле или нет. Ей было ясно одно: моряк, свернувший с пути истинного, должен быть настоящим чудовищем. Те самые качества, без которых не станешь хорошим моряком – уверенность в себе, целеустремленность, самонадеянность, – помогают достичь высот и в преступном мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36