Эллин сидела чуть поодаль от него, сдержанно сложив руки на коленях.
– Дорога туда займет не очень много времени, – заметил Мэннерс, учитывая то, что в наступающей темноте движение на улице будет редким. – Ферма Медфордов находится к востоку от Луизвилла.
– Ферма? – ее голос выражал удивление. Это было первое слово, которым она обмолвилась с ним за последнее время.
Он кивнул, наблюдая за игрой света и тени на ее обворожительном лице.
– В деревне Блю Грасс все называется фермами. Некоторые земли площадью около миллиона акров их владельцы тоже называют фермами. Довольно неудачная попытка выразить недовольство собой. Что вы на это скажете?
Ее губы тронула едва заметная улыбка, так знакомая ему. Он приготовился принять то, что последует за ней.
– Все же некоторым из нас иногда такая манера приносит определенную пользу, да?
Она была восхитительна. Он не мог сдержать улыбки.
– Как Биллу Боланду удалось добиться вашего согласия, Эллин, несмотря на ваш острый язык? – покачав головой, спросил Мэннерс.
Эллин это не понравилось, и хотя из-за тусклого света он не видел точно, но ему показалось, что она покраснела.
– Я не собираюсь обсуждать с вами свою личную жизнь, мистер Мэннерс. И я не позволяла обращаться вам ко мне по имени.
– Да, действительно, не позволяли, – успокоил он ее. – И если бы я мог допустить мысль о том, что вы когда-нибудь позволите мне это, то я бы подождал до этого времени. Но вы бы этого никогда не сделали. Мы уже пережили несколько вех в конюшне и в номере гостиницы в Дедвуде, которые вы, несомненно, помните. Поэтому, пожалуйста, называйте меня Джошуа. Кроме того, мы ведь предполагаемые родственники.
– Сомневаюсь, что кто-нибудь верит в это, – она говорила презрительно.
– А почему бы и нет? – он был невозмутим. – Я из хорошей семьи старинного рода из Мэриленда. А вы из прекрасной семьи старинного рода из Филадельфии.
– Да как вы… – ее лицо на миг вспыхнуло.
– Генеалогия в таких делах имеет очень важное значение, Эллин, – немного подумав, позволил сказать себе он. – А вы никогда не держали в секрете своего прошлого. Вы не читаете газет? Вес знают, что вы – Кэмерон из Филадельфии. Вот почему никто не осмелился оскорбить вас в лицо.
Он не добавил, что его стараниями пресса узнала о том, что она является ветвью столь престижного семейного дерева. Ее возмущение по поводу вторжения в свое прошлое было вполне естественно.
Эллин ничего не сказала, и ему пришло в голову, что она могла испугаться. Он почувствовал комок в груди и неожиданную потребность обнять ее, но сдержался.
– Мы все исправим сегодня вечером, – мягко сказал он. – Не волнуйтесь.
Когда карета прогрохотала с четверть мили, она заговорила снова:
– Зачем вы это делаете, мистер Мэннерс? – спросила она. Ее голос был тихим. Ему захотелось обнять ее и защитить от всего на свете, но он знал, что не сделает этого. – Что вы с этого имеете?
– Лучше начните называть меня Джошуа, – беспечным голосом ответил он. – Я уже говорил вам сегодня днем. Я ищу работу. Вам надо научиться использовать все средства, что в вашей власти, себе на пользу. Большинству людей это так просто не дается.
Это было неполной правдой, и звучало немного бесцеремонно, даже для него. Но он сказал это, и ничего изменить уже было нельзя. Мэннерс услышал, как она вздохнула.
– Тогда мы ничем не обязаны друг другу, – прохладно заметила Эллин. – Я вижу, что могу многому у вас научиться, Джошуа, в том числе вашему сомнительному искусству использовать людей.
Его имя прозвучало в ее устах как насмешка, и он молча прикусил язык. Давненько он не разговаривал с истинной леди. В Рэпид-Сити он совершил такой же промах, когда попытался забрать у нее Шейка. Он знал, что ему придется возместить ущерб, который он нанес самому себе, и дальше продолжать действовать осторожнее. Мэннерс знал, что она не верит ему, и отчаянно хотел понять, почему.
Ферма Медфордов была украшена снаружи яркими бумажными фонариками, а изнутри – пышными хрустальными канделябрами. Оркестр из шестнадцати музыкантов играл на балконе большой комнаты, где уже толпились десятки богато одетых супружеских пар. Они пили шампанское из великолепных фужеров и закусывали вкусной едой, которую им подносили официанты-негры, одетые в шелковые костюмы.
Джошуа проводил Эллин по ряду, представляя ее там, где она мастерски вела светскую беседу. Пройдя сквозь это препятствие, он ввел ее в большой бальный зал, где, к своему удивлению, увидел Морган Меллетт, устраивавшую прием во все разраставшемся кругу своих обожателей.
Она была красива. Об этом даже не стоило спорить. Она ярко сияла, как солнце, в своем платье золотистого сатина, сшитого так, что оно обнажало всю ее спину и пышную грудь цвета спелого персика (на ощупь она была такой же, уж он это знал). Ее черные кудри были собраны пышным облаком во «французские локоны» и были усыпаны крошечными сверкающими бриллиантами. Она устремила на Мэннерса взгляд своих дымчатых бархатистых глаз, и ее обаятельное лицо заманчиво пригласило его.
Он отвернулся, собираясь повести Эллин в другом направлении, но сзади послышался густой гортанный голос Морган, позвавший его:
– Джошуа! – окликнула она, и он спиной почувствовал взгляды всех ее обожателей. – Джошуа Мэннерс! Подойдите сюда и представьте нам вашу кузину.
Ему ничего не оставалось, как исполнить эту просьбу.
– Она может устроить сцену, – шепнул Джошуа Эллин, вопросительно уставившейся на него. – Не позволяй ей этого удовольствия.
«Даже в аду нет фурии хуже, чем оскорбленная женщина», – пришло ему в голову вместе с мрачным предчувствием, когда они приблизились к «королеве» в толпе поклонников, на лице которой была подозрительно приятная усмешка.
Джошуа официально поздоровался с ней, назвав ее титул, и представил державшуюся уверенно, если не высокомерно, Эллин Кэмерон своей бывшей любовнице.
– Как интересно познакомиться с другой кузиной Джошуа, – промурлыкала она подобно злой кошке, играющей со своей добычей. – Боже, у него их оказывается так много! И все они такие хорошенькие!
– Это обычное дело в таких больших старинных родах как наши, – игриво ответила Эллин Кэмерон, своей скромной улыбкой затмив улыбку своей противницы. – Как странно, что это удивляет вас, миссис Меллетт.
«Два, нет, три-ноль в пользу Эллин», – подумал Джошуа, неуместно улыбаясь. Предположение Эллин о том, что Морган не имела отношения к старинным родам, его удивляло, и то, как она подчеркнула слово «миссис», как будто хотела сказать ей: «Прикройся своим титулом – это единственное, что у тебя есть».
Морган поняла, что ее пронзили пикой. Джошуа поспешил вмешаться.
– А где губернатор? Не болен, надеюсь? – спросил он, заставив себя говорить веселым тоном, который был далек от того, что он чувствовал. Он надеялся произвести на Эллин Кэмерон благоприятное впечатление сегодня вечером, но он знал, что представление ее своей бывшей любовнице было огромным шагом в противоположном направлении.
Морган обратила на него свое внимание, на мгновение, кажется, забыв об Эллин Кэмерон.
– Артур Меллетт? Болен? – она засмеялась, интимным жестом коснувшись его руки, который, он был уверен, не ускользнул от Эллин. – Нет, он вышел и беседует с другими политиками, курит, пьет коньяк и болтает. Вы знаете эти комнаты, Джошуа. Вы провели в них достаточно много времени.
Ее откровенный взгляд, кажется, добавил, что в других комнатах он тоже провел достаточно времени.
Не дав ему продолжить, она снова обратила внимание на Эллин, на этот раз с улыбкой сказав:
– Какое очаровательное платье, мисс Кэмерон. Муар, не так ли? Ноский материал. И цвет подходящий. Однако, неужели в прошлый раз мы не видели вас в шелках?
«Очаровательное. Ноское. Подходящее. Сомнительные комплименты, которые только можно сказать о платье Эллин. Очаровательное – значит, вышедшее из моды. Ноское – уместно к лексикону мужской моды. А в «шелках» – он был уверен – относилось к жокейскому наряду Эллин в Дакоте. Четыре – в пользу Морган», – подумал Джошуа.
Он оживленно взял Эллин за руку.
– Извините, пожалуйста, – быстро сказал он, посмотрев в сторону. – Думаю, нам нужно…
Эллин по-прежнему осталась невозмутимой ч безмятежно улыбалась.
– Ваше платье тоже милое, – сказала она, едва заметно подражая напористому тону той. – Как жаль, что вы не в состоянии найти портниху, которая сшила бы его по вашей фигуре.
Морган Меллетт не смогла скрыть своего потрясения. Джошуа справедливо выдернул Эллин из этой ошеломленной толпы, крепко держа за руку так, чтобы она не смогла от него вырваться. Он был и озадачен, и изумлен, но нельзя было позволить Эллин увидеть, чем все закончится. Он повел ее прямо к дверям и вывел во внутренний дворик, где было прохладно, темно и безлюдно. Он, наконец, отпустил ее, и она отошла на два шага от него, пока он не оглянулся.
Ее зеленые глаза горели гневом, и она потирала руку, которую он ей так крепко сжимал.
– Что вы хотели показать, представив меня этой… этой женщине? – выдохнула она, задыхаясь от ярости. – И так понятно, что она питает к вам нечто большее, чем просто интерес! Как вы осмелились представить меня этой?..
– Извините, Эллин, – начал он, подняв руки в защите от этой гневной тирады. – Но она заметила нас, и мне ничего не оставалось иного. Она была груба, должен признать. Но вам не следовало делать этого последнего замечания. Вы уже и без этого набрали достаточное количество очков. Я предупреждал вас, что она способна устроить сцену. Я не мог допустить, чтобы она начала выцарапывать вам глаза прямо там, в бальном зале.
– Ха! Хотела бы я посмотреть, как у нее это получится, – голос Эллин задрожал, и она попыталась проскользнуть мимо него к двери. Он снова схватил ее за руку, привлекая к себе настолько близко, что почувствовал ее неуловимый аромат.
– Нет, вы не сделаете этого, – прошептал он, чувствуя, что теряет рассудок вопреки самому себе. – Она злобная и порочная женщина, Эллин. Вы – леди. Меня не волнует, сколькими пивными вы управляете или в скольких дерби участвуете. Это не меняет вашей сути. Ее уловки так же далеки от вас как луна.
– И как это, – вызывающе спросила Эллин суровым голосом, глядя ему прямо в глаза, – вы смогли это определить?
Ему казалось, что она точно знает, откуда он смог это определить, и в этот момент он с горечью осознал, что отдал бы все, чтобы это было по-другому.
– Я знаю, – все, что он сказал ей просто и убедительно. – Теперь давайте вернемся и поднимем себе настроение. Влияние Морган в этом городе незначительно. Фактически, я уверен, что многие даже хотели бы, чтобы с нее сбили немного спеси, – он улыбнулся, вспомнив произошедшую сцену. – Все же, вы действительно что-то представляете из себя, Эллин Кэмерон. Хотелось бы мне знать, подозревает ли Боланд, с кем собирается иметь дело.
Эллин попыталась уйти, но он все еще держал ее за руку, и она не смогла этого сделать.
– Должна попросить вас: сдерживайте себя и не упоминайте его имени, – сказала она приглушенным голосом. – Я призываю ваше благоразумие как… как джентльмена уважать мои пожелания в этом отношении.
Он вдруг почувствовал, что нежданно-негаданно в его шелковую сеть попалась очень редкостная и прекрасная птичка. От ее просьбы у него странно защемило сердце.
– Вы не любите его, да? – шепотом сорвалось у него с языка.
«И не верите», – подумал он. Она отбросила его руку и сердито взглянула на него, что тут же привело его в чувство.
– В последний раз предупреждаю, Джошуа, этот вопрос не для обсуждения! – произнесла она холодно и даже с угрозой.
Ее гнев не тронул Джошуа. В ее глазах, столь близких от него, он прочел ответ.
Было уже далеко за полночь, когда Эллин выразила желание уехать с вечера. Ее представляли, и она беседовала со многими влиятельными людьми, главами семейств, которые, как казалось Джошуа, были не против поставить на ее жеребца. Он согласился уехать, почувствовав, что она устала, и с большим облегчением покинул это место, где Морган все еще могла отыграться.
На улице лакей вызвал карету. Через несколько минут она возникла из темноты и Джошуа помог Эллин взобраться в нее. Он уже собрался взобраться туда вслед за ней, как его настиг голос:
– Джошуа! – это была Морган, а ее голос был драматическим шепотом. – Подожди!
Его внутренний голос подсказывал ему не обращать внимания на эту просьбу, но какие-то другие чувства предостерегали, что Морган Меллетт похожа на тигрицу, к которой нельзя человеку поворачиваться спиной. Не рискнув взглянуть на свою спутницу, он выполнил просьбу и даже на пару шагов отошел от кареты, чтобы Эллин не слышала, о чем они говорят.
– Чего ты хочешь? – спросил он сдержанно и тихо. Ее кожа, как и платье, отливала желтизной в приглушенном свете фонарей, а на лице было выражение интимности.
– Я думала, что дала это понять, – пробормотала она, опять коснувшись его рукава, как она это делала и раньше.
Он почувствовал, что его губы недовольно скривились.
– А я думал, что ясно дал понять тебе, что устал от этой игры, – сказал он. – Спокойной ночи, Морган.
Неожиданно она громко рассмеялась.
– Ш-ш-ш! – шепотом взмолился он, возмущенно добавив: – Ты хочешь, чтобы все в этом доме узнали, что ты здесь?
– Еще одно, пока ты не уехал со своей потерпевшей фиаско кузиной, – сказала она, не ответив на его вопрос.
– Что? – едва сдерживаясь, спросил он.
К его полному изумлению она прыгнула вперед и оставила приторный поцелуй на его онемевших от удивления губах, прижав к нему свое теплое мягкое тело. Он, потрясенный, не мог пошевелиться. В следующее мгновение она уже отстранилась от него, и на ее торжествующее лицо стоило посмотреть.
– Я буду ждать, – сказала она ему отчетливо, шепотом добавив: – но не долго.
И она снова исчезла в темноте.
– Все в порядке, сэр? – обратился к нему извозчик.
Единственным его ответом было то, что он вошел в карету и закрыл за собой дверь. Они тронулись. Он подумал, что лучше ничего не говорить Эллин. Мэннерс надеялся, что Эллин не видела этой сцены. Это была слабая надежда, он знал, но она укрепилась в нем, пока они возвращались ночью в молчания г, отель.
Если это было все, что могла сделать в отместку Морган, то, утешал он себя, это не самое худшее, что он мог от нее ожидать.
Однако по прибытии его надежды рухнули. Как только он помог Эллин выйти, она холодно сказала:
– Мы больше не встретимся с вами в обществе, мистер Мэннерс. Если из меня надо сделать дуру, то это сможет вполне закончить, как это начали вы, какая-то жена губернатора с сомнительной репутацией. До свидания!
С этими словами она выдернула свою руку и взлетела по лестнице в отель. Он сразу же понял, что месть Морган избрала своей целью его, а не Эллин Кэмерон.
Глава 8
Эллин отказывала на следующий день всем посетителям, включая Берта и неизвестного посыльного, который заявил, что у него для нее цветы.
Она была рассержена, унижена и смущена, и ни с кем, кроме Мисси, не хотела делиться этими чувствами. Она начала писать ей письмо в пять утра, оставив тщетные попытки заснуть, и просидела над ним, не заметив, целый день, в промежутках всхлипывая и разбрасывая вещи по комнате. Морган Меллетт выиграла, и Мисси Кэннос получит целое послание на десяти страницах, обильно политое слезами Эллин.
К обеду она устала и проголодалась. Эллин приняла ванну, оделась и причесалась. У нее было желание спуститься в столовую, найти укромный столик и поесть, не привлекая к себе внимания. Нежелательно было для нее во время обеда встречать Джошуа, который был, к несчастью, вездесущ, или Морган Меллетт.
Она рискнула остановиться возле администратора, чтобы отослать письмо. Там был тот же служащий, который в прошлую встречу очень холодно с ней обращался, но на этот раз он тепло улыбнулся, поприветствовал и спросил о здоровье.
Ошеломленная, она вежливо ответила, но ее прервала миссис Пемберли, с которой Джошуа Мэннерс познакомил вчера за чаем.
После радушного приветствия величественная престарелая дама, пожавшая ей руку, спросила:
– Дорогая, вы обедали? Мы будем рады, если вы составите нам компанию.
Эллин, запинаясь, поблагодарила ее, подбодренная мыслью о таком сплочении общества на ее стороне.
По-новому внимательный клерк предложил ей отправить письмо и передал стопку писем и открыток. Как будто на облаке, Эллин быстро захватила с собой миниатюрная и удивительно энергичная миссис Пемберли в свою компанию из десяти человек, обедающих в небольшой отдельной комнате, отходившей от главной столовой. Там были Фостеры, которые так же радушно встретили ее, как и другие присутствующие, которых Эллин не знала.
Такое внимание со стороны незнакомых людей все больше сбивало Эллин с толку, пока миссис Пемберли, которая настояла на том, чтобы Эллин села рядом с ней, прошептала ей на ухо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Дорога туда займет не очень много времени, – заметил Мэннерс, учитывая то, что в наступающей темноте движение на улице будет редким. – Ферма Медфордов находится к востоку от Луизвилла.
– Ферма? – ее голос выражал удивление. Это было первое слово, которым она обмолвилась с ним за последнее время.
Он кивнул, наблюдая за игрой света и тени на ее обворожительном лице.
– В деревне Блю Грасс все называется фермами. Некоторые земли площадью около миллиона акров их владельцы тоже называют фермами. Довольно неудачная попытка выразить недовольство собой. Что вы на это скажете?
Ее губы тронула едва заметная улыбка, так знакомая ему. Он приготовился принять то, что последует за ней.
– Все же некоторым из нас иногда такая манера приносит определенную пользу, да?
Она была восхитительна. Он не мог сдержать улыбки.
– Как Биллу Боланду удалось добиться вашего согласия, Эллин, несмотря на ваш острый язык? – покачав головой, спросил Мэннерс.
Эллин это не понравилось, и хотя из-за тусклого света он не видел точно, но ему показалось, что она покраснела.
– Я не собираюсь обсуждать с вами свою личную жизнь, мистер Мэннерс. И я не позволяла обращаться вам ко мне по имени.
– Да, действительно, не позволяли, – успокоил он ее. – И если бы я мог допустить мысль о том, что вы когда-нибудь позволите мне это, то я бы подождал до этого времени. Но вы бы этого никогда не сделали. Мы уже пережили несколько вех в конюшне и в номере гостиницы в Дедвуде, которые вы, несомненно, помните. Поэтому, пожалуйста, называйте меня Джошуа. Кроме того, мы ведь предполагаемые родственники.
– Сомневаюсь, что кто-нибудь верит в это, – она говорила презрительно.
– А почему бы и нет? – он был невозмутим. – Я из хорошей семьи старинного рода из Мэриленда. А вы из прекрасной семьи старинного рода из Филадельфии.
– Да как вы… – ее лицо на миг вспыхнуло.
– Генеалогия в таких делах имеет очень важное значение, Эллин, – немного подумав, позволил сказать себе он. – А вы никогда не держали в секрете своего прошлого. Вы не читаете газет? Вес знают, что вы – Кэмерон из Филадельфии. Вот почему никто не осмелился оскорбить вас в лицо.
Он не добавил, что его стараниями пресса узнала о том, что она является ветвью столь престижного семейного дерева. Ее возмущение по поводу вторжения в свое прошлое было вполне естественно.
Эллин ничего не сказала, и ему пришло в голову, что она могла испугаться. Он почувствовал комок в груди и неожиданную потребность обнять ее, но сдержался.
– Мы все исправим сегодня вечером, – мягко сказал он. – Не волнуйтесь.
Когда карета прогрохотала с четверть мили, она заговорила снова:
– Зачем вы это делаете, мистер Мэннерс? – спросила она. Ее голос был тихим. Ему захотелось обнять ее и защитить от всего на свете, но он знал, что не сделает этого. – Что вы с этого имеете?
– Лучше начните называть меня Джошуа, – беспечным голосом ответил он. – Я уже говорил вам сегодня днем. Я ищу работу. Вам надо научиться использовать все средства, что в вашей власти, себе на пользу. Большинству людей это так просто не дается.
Это было неполной правдой, и звучало немного бесцеремонно, даже для него. Но он сказал это, и ничего изменить уже было нельзя. Мэннерс услышал, как она вздохнула.
– Тогда мы ничем не обязаны друг другу, – прохладно заметила Эллин. – Я вижу, что могу многому у вас научиться, Джошуа, в том числе вашему сомнительному искусству использовать людей.
Его имя прозвучало в ее устах как насмешка, и он молча прикусил язык. Давненько он не разговаривал с истинной леди. В Рэпид-Сити он совершил такой же промах, когда попытался забрать у нее Шейка. Он знал, что ему придется возместить ущерб, который он нанес самому себе, и дальше продолжать действовать осторожнее. Мэннерс знал, что она не верит ему, и отчаянно хотел понять, почему.
Ферма Медфордов была украшена снаружи яркими бумажными фонариками, а изнутри – пышными хрустальными канделябрами. Оркестр из шестнадцати музыкантов играл на балконе большой комнаты, где уже толпились десятки богато одетых супружеских пар. Они пили шампанское из великолепных фужеров и закусывали вкусной едой, которую им подносили официанты-негры, одетые в шелковые костюмы.
Джошуа проводил Эллин по ряду, представляя ее там, где она мастерски вела светскую беседу. Пройдя сквозь это препятствие, он ввел ее в большой бальный зал, где, к своему удивлению, увидел Морган Меллетт, устраивавшую прием во все разраставшемся кругу своих обожателей.
Она была красива. Об этом даже не стоило спорить. Она ярко сияла, как солнце, в своем платье золотистого сатина, сшитого так, что оно обнажало всю ее спину и пышную грудь цвета спелого персика (на ощупь она была такой же, уж он это знал). Ее черные кудри были собраны пышным облаком во «французские локоны» и были усыпаны крошечными сверкающими бриллиантами. Она устремила на Мэннерса взгляд своих дымчатых бархатистых глаз, и ее обаятельное лицо заманчиво пригласило его.
Он отвернулся, собираясь повести Эллин в другом направлении, но сзади послышался густой гортанный голос Морган, позвавший его:
– Джошуа! – окликнула она, и он спиной почувствовал взгляды всех ее обожателей. – Джошуа Мэннерс! Подойдите сюда и представьте нам вашу кузину.
Ему ничего не оставалось, как исполнить эту просьбу.
– Она может устроить сцену, – шепнул Джошуа Эллин, вопросительно уставившейся на него. – Не позволяй ей этого удовольствия.
«Даже в аду нет фурии хуже, чем оскорбленная женщина», – пришло ему в голову вместе с мрачным предчувствием, когда они приблизились к «королеве» в толпе поклонников, на лице которой была подозрительно приятная усмешка.
Джошуа официально поздоровался с ней, назвав ее титул, и представил державшуюся уверенно, если не высокомерно, Эллин Кэмерон своей бывшей любовнице.
– Как интересно познакомиться с другой кузиной Джошуа, – промурлыкала она подобно злой кошке, играющей со своей добычей. – Боже, у него их оказывается так много! И все они такие хорошенькие!
– Это обычное дело в таких больших старинных родах как наши, – игриво ответила Эллин Кэмерон, своей скромной улыбкой затмив улыбку своей противницы. – Как странно, что это удивляет вас, миссис Меллетт.
«Два, нет, три-ноль в пользу Эллин», – подумал Джошуа, неуместно улыбаясь. Предположение Эллин о том, что Морган не имела отношения к старинным родам, его удивляло, и то, как она подчеркнула слово «миссис», как будто хотела сказать ей: «Прикройся своим титулом – это единственное, что у тебя есть».
Морган поняла, что ее пронзили пикой. Джошуа поспешил вмешаться.
– А где губернатор? Не болен, надеюсь? – спросил он, заставив себя говорить веселым тоном, который был далек от того, что он чувствовал. Он надеялся произвести на Эллин Кэмерон благоприятное впечатление сегодня вечером, но он знал, что представление ее своей бывшей любовнице было огромным шагом в противоположном направлении.
Морган обратила на него свое внимание, на мгновение, кажется, забыв об Эллин Кэмерон.
– Артур Меллетт? Болен? – она засмеялась, интимным жестом коснувшись его руки, который, он был уверен, не ускользнул от Эллин. – Нет, он вышел и беседует с другими политиками, курит, пьет коньяк и болтает. Вы знаете эти комнаты, Джошуа. Вы провели в них достаточно много времени.
Ее откровенный взгляд, кажется, добавил, что в других комнатах он тоже провел достаточно времени.
Не дав ему продолжить, она снова обратила внимание на Эллин, на этот раз с улыбкой сказав:
– Какое очаровательное платье, мисс Кэмерон. Муар, не так ли? Ноский материал. И цвет подходящий. Однако, неужели в прошлый раз мы не видели вас в шелках?
«Очаровательное. Ноское. Подходящее. Сомнительные комплименты, которые только можно сказать о платье Эллин. Очаровательное – значит, вышедшее из моды. Ноское – уместно к лексикону мужской моды. А в «шелках» – он был уверен – относилось к жокейскому наряду Эллин в Дакоте. Четыре – в пользу Морган», – подумал Джошуа.
Он оживленно взял Эллин за руку.
– Извините, пожалуйста, – быстро сказал он, посмотрев в сторону. – Думаю, нам нужно…
Эллин по-прежнему осталась невозмутимой ч безмятежно улыбалась.
– Ваше платье тоже милое, – сказала она, едва заметно подражая напористому тону той. – Как жаль, что вы не в состоянии найти портниху, которая сшила бы его по вашей фигуре.
Морган Меллетт не смогла скрыть своего потрясения. Джошуа справедливо выдернул Эллин из этой ошеломленной толпы, крепко держа за руку так, чтобы она не смогла от него вырваться. Он был и озадачен, и изумлен, но нельзя было позволить Эллин увидеть, чем все закончится. Он повел ее прямо к дверям и вывел во внутренний дворик, где было прохладно, темно и безлюдно. Он, наконец, отпустил ее, и она отошла на два шага от него, пока он не оглянулся.
Ее зеленые глаза горели гневом, и она потирала руку, которую он ей так крепко сжимал.
– Что вы хотели показать, представив меня этой… этой женщине? – выдохнула она, задыхаясь от ярости. – И так понятно, что она питает к вам нечто большее, чем просто интерес! Как вы осмелились представить меня этой?..
– Извините, Эллин, – начал он, подняв руки в защите от этой гневной тирады. – Но она заметила нас, и мне ничего не оставалось иного. Она была груба, должен признать. Но вам не следовало делать этого последнего замечания. Вы уже и без этого набрали достаточное количество очков. Я предупреждал вас, что она способна устроить сцену. Я не мог допустить, чтобы она начала выцарапывать вам глаза прямо там, в бальном зале.
– Ха! Хотела бы я посмотреть, как у нее это получится, – голос Эллин задрожал, и она попыталась проскользнуть мимо него к двери. Он снова схватил ее за руку, привлекая к себе настолько близко, что почувствовал ее неуловимый аромат.
– Нет, вы не сделаете этого, – прошептал он, чувствуя, что теряет рассудок вопреки самому себе. – Она злобная и порочная женщина, Эллин. Вы – леди. Меня не волнует, сколькими пивными вы управляете или в скольких дерби участвуете. Это не меняет вашей сути. Ее уловки так же далеки от вас как луна.
– И как это, – вызывающе спросила Эллин суровым голосом, глядя ему прямо в глаза, – вы смогли это определить?
Ему казалось, что она точно знает, откуда он смог это определить, и в этот момент он с горечью осознал, что отдал бы все, чтобы это было по-другому.
– Я знаю, – все, что он сказал ей просто и убедительно. – Теперь давайте вернемся и поднимем себе настроение. Влияние Морган в этом городе незначительно. Фактически, я уверен, что многие даже хотели бы, чтобы с нее сбили немного спеси, – он улыбнулся, вспомнив произошедшую сцену. – Все же, вы действительно что-то представляете из себя, Эллин Кэмерон. Хотелось бы мне знать, подозревает ли Боланд, с кем собирается иметь дело.
Эллин попыталась уйти, но он все еще держал ее за руку, и она не смогла этого сделать.
– Должна попросить вас: сдерживайте себя и не упоминайте его имени, – сказала она приглушенным голосом. – Я призываю ваше благоразумие как… как джентльмена уважать мои пожелания в этом отношении.
Он вдруг почувствовал, что нежданно-негаданно в его шелковую сеть попалась очень редкостная и прекрасная птичка. От ее просьбы у него странно защемило сердце.
– Вы не любите его, да? – шепотом сорвалось у него с языка.
«И не верите», – подумал он. Она отбросила его руку и сердито взглянула на него, что тут же привело его в чувство.
– В последний раз предупреждаю, Джошуа, этот вопрос не для обсуждения! – произнесла она холодно и даже с угрозой.
Ее гнев не тронул Джошуа. В ее глазах, столь близких от него, он прочел ответ.
Было уже далеко за полночь, когда Эллин выразила желание уехать с вечера. Ее представляли, и она беседовала со многими влиятельными людьми, главами семейств, которые, как казалось Джошуа, были не против поставить на ее жеребца. Он согласился уехать, почувствовав, что она устала, и с большим облегчением покинул это место, где Морган все еще могла отыграться.
На улице лакей вызвал карету. Через несколько минут она возникла из темноты и Джошуа помог Эллин взобраться в нее. Он уже собрался взобраться туда вслед за ней, как его настиг голос:
– Джошуа! – это была Морган, а ее голос был драматическим шепотом. – Подожди!
Его внутренний голос подсказывал ему не обращать внимания на эту просьбу, но какие-то другие чувства предостерегали, что Морган Меллетт похожа на тигрицу, к которой нельзя человеку поворачиваться спиной. Не рискнув взглянуть на свою спутницу, он выполнил просьбу и даже на пару шагов отошел от кареты, чтобы Эллин не слышала, о чем они говорят.
– Чего ты хочешь? – спросил он сдержанно и тихо. Ее кожа, как и платье, отливала желтизной в приглушенном свете фонарей, а на лице было выражение интимности.
– Я думала, что дала это понять, – пробормотала она, опять коснувшись его рукава, как она это делала и раньше.
Он почувствовал, что его губы недовольно скривились.
– А я думал, что ясно дал понять тебе, что устал от этой игры, – сказал он. – Спокойной ночи, Морган.
Неожиданно она громко рассмеялась.
– Ш-ш-ш! – шепотом взмолился он, возмущенно добавив: – Ты хочешь, чтобы все в этом доме узнали, что ты здесь?
– Еще одно, пока ты не уехал со своей потерпевшей фиаско кузиной, – сказала она, не ответив на его вопрос.
– Что? – едва сдерживаясь, спросил он.
К его полному изумлению она прыгнула вперед и оставила приторный поцелуй на его онемевших от удивления губах, прижав к нему свое теплое мягкое тело. Он, потрясенный, не мог пошевелиться. В следующее мгновение она уже отстранилась от него, и на ее торжествующее лицо стоило посмотреть.
– Я буду ждать, – сказала она ему отчетливо, шепотом добавив: – но не долго.
И она снова исчезла в темноте.
– Все в порядке, сэр? – обратился к нему извозчик.
Единственным его ответом было то, что он вошел в карету и закрыл за собой дверь. Они тронулись. Он подумал, что лучше ничего не говорить Эллин. Мэннерс надеялся, что Эллин не видела этой сцены. Это была слабая надежда, он знал, но она укрепилась в нем, пока они возвращались ночью в молчания г, отель.
Если это было все, что могла сделать в отместку Морган, то, утешал он себя, это не самое худшее, что он мог от нее ожидать.
Однако по прибытии его надежды рухнули. Как только он помог Эллин выйти, она холодно сказала:
– Мы больше не встретимся с вами в обществе, мистер Мэннерс. Если из меня надо сделать дуру, то это сможет вполне закончить, как это начали вы, какая-то жена губернатора с сомнительной репутацией. До свидания!
С этими словами она выдернула свою руку и взлетела по лестнице в отель. Он сразу же понял, что месть Морган избрала своей целью его, а не Эллин Кэмерон.
Глава 8
Эллин отказывала на следующий день всем посетителям, включая Берта и неизвестного посыльного, который заявил, что у него для нее цветы.
Она была рассержена, унижена и смущена, и ни с кем, кроме Мисси, не хотела делиться этими чувствами. Она начала писать ей письмо в пять утра, оставив тщетные попытки заснуть, и просидела над ним, не заметив, целый день, в промежутках всхлипывая и разбрасывая вещи по комнате. Морган Меллетт выиграла, и Мисси Кэннос получит целое послание на десяти страницах, обильно политое слезами Эллин.
К обеду она устала и проголодалась. Эллин приняла ванну, оделась и причесалась. У нее было желание спуститься в столовую, найти укромный столик и поесть, не привлекая к себе внимания. Нежелательно было для нее во время обеда встречать Джошуа, который был, к несчастью, вездесущ, или Морган Меллетт.
Она рискнула остановиться возле администратора, чтобы отослать письмо. Там был тот же служащий, который в прошлую встречу очень холодно с ней обращался, но на этот раз он тепло улыбнулся, поприветствовал и спросил о здоровье.
Ошеломленная, она вежливо ответила, но ее прервала миссис Пемберли, с которой Джошуа Мэннерс познакомил вчера за чаем.
После радушного приветствия величественная престарелая дама, пожавшая ей руку, спросила:
– Дорогая, вы обедали? Мы будем рады, если вы составите нам компанию.
Эллин, запинаясь, поблагодарила ее, подбодренная мыслью о таком сплочении общества на ее стороне.
По-новому внимательный клерк предложил ей отправить письмо и передал стопку писем и открыток. Как будто на облаке, Эллин быстро захватила с собой миниатюрная и удивительно энергичная миссис Пемберли в свою компанию из десяти человек, обедающих в небольшой отдельной комнате, отходившей от главной столовой. Там были Фостеры, которые так же радушно встретили ее, как и другие присутствующие, которых Эллин не знала.
Такое внимание со стороны незнакомых людей все больше сбивало Эллин с толку, пока миссис Пемберли, которая настояла на том, чтобы Эллин села рядом с ней, прошептала ей на ухо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37