А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Фрэнк Батлер дал мне хорошую работу в то время, когда ни один белый человек не стал бы со мной об этом даже разговаривать. Фрэнк был хорошим человеком, и мне не хотелось бы видеть, как все его труды пропадут даром из-за мерзавца Кроссби.
Лицо Маккензи сохраняло упрямое выражение.
– Я тебе не верю.
– Маккензи, это ранчо не только твое, но и мое, – напомнила Лу. – Пожалуйста, прислушайся к тому, что я тебе скажу. Мы попали в трудное положение и прекрасно понимаем это. Это известно Натану Кроссби и всем, кто живет в наших местах. Будь благоразумна! Дорогая, дай Кэлу шанс!
Маккензи на минуту задумалась, затем на ее губах заиграла хитрая улыбка.
– Хорошо, Лу, если тебе так уж хочется дать шанс этому подлецу, он его получит. Ну что, ты рада?
Лу несколько обескуражила такая смена настроения.
– Маккензи, надеюсь, ты понимаешь, что это не ради меня, а ради всех нас. Так будет лучше…
– Ладно, считай, что он принят, но с испытательным сроком.
Лу подозрительно посмотрела на свою приемную дочь.
– Теперь ты спокойно можешь оставить нас о них, чтобы мы обсудили условия, на которых он будет работать, – Маккензи гордо вскинула голову, – обещаю, что не буду его убивать.
Лу отошла с явным нежеланием, а Маккензи скрестила руки на груди и взглянула на Кэла.
– Врач оказал тебе плохую услугу, Смит. Ты не продержишься тут и двух дней. Мои парни съедят тебя с потрохами.
Кэл вздохнул.
– Пусть едят, если тебе от этого станет легче, – усмехнулся он.
Маккензи рассвирепела.
– Смейся, смейся! Возможно, ты делаешь это в последний раз! Иметь дело с ковбоями – не то, что соблазнять неопытную девчонку, которая не умеет отличать ложь от правды!
Кэл пожал плечами и улыбнулся.
– Так ты считаешь, что я соблазнил тебя? Маккензи покраснела под его пристальным взглядом.
– Мне кажется, тебе лучше взять эти слова обратно, Маккензи Батлер.
– Ты здесь долго не продержишься, – повторила она, но на этот раз в голосе слышалось сомнение.
Маккензи выпрямилась и холодно посмотрела Кэлу в глаза.
– Ты знаешь, где находится барак. Можешь оставить там свои пожитки. Если ты продержишься до конца недели, то сможешь перейти в хижину управляющего.
Ее мрачный тон рассмешил Кэла.
– Ты думаешь, они смогут выгнать меня отсюда?
– Шесть лет назад тебя не так уж трудно было выгнать. И, насколько я помню, сбежал ты из-за того, что не хотел на мне жениться.
Кэл горько улыбнулся, глядя, как Маккензи гордо зашагала в сторону дома. Котенок, которым она казалась шесть лет назад, превратился в настоящую львицу.
Солнце уже село, когда Кэл вернулся из Тумстоуна. Он ездил туда за своими вещами. Кроме того, надо было оплатить счет в гостинице. Его нехитрые пожитки состояли из двух одеял, запасной пары мокасин, пары рубашек, расчески и маленькой сумочки с амулетами, сделанной из кожи антилопы. Эту сумочку дал Кэлу отец-индеец в день их расставания. Там был священный порошок, который использовался для утреннего и вечернего жертвоприношения солнцу, еще отец вложил туда маленький кусочек дерева, сгоревшего от удара молнии, и кристалл кварца размером с ноготь. Эти амулеты, должны были сберечь Кэла от бед, причиняемых людьми и злыми духами. Кэл давно уже не верил во все эти штучки, но, покидая гостиничный номер, повесил сумку на плечо и подумал – сможет ли она защитить от обозленной женщины, готовой кинуться на хозяина сумочки с яростью раненого зверя?
Кэл понимал, что у Маккензи были все основания проклинать его. То кошмарное утро оставило рану и в его сердце. Маккензи не догадывалась, чего ему стоило уйти тогда, после ночи, проведенной вместе. Слишком поздно он осознал, что неопытная простодушная девушка никогда не будет счастлива, если выйдет замуж за «презренного апача». Еще накануне, сгорая в огне страсти, Кэл убеждал себя в том, что они будут прекрасной парой. Но утром пришлось с головой окунуться в реальность. Такой женщине, как Маккензи, нужен был мужчина, способный защитить ее от всех напастей, а не человек, все имущество которого состояло из бритвы и второй пары мокасин. У него не было даже нормального имени! «Калифорнию Смит» придумал отряд, который «спас» его от апачей.
Когда Кэл сказал Маккензи, что уходит, в глазах ее застыла такая боль, что сердце его чуть не разорвалось. А потом, после ужасного нападения апачей, разоривших ранчо и убивших ее отца, Маккензи поверила, что Кэл действительно совершил жуткое злодеяние, в котором обвинял его Джефф. Кэл не стал ее переубеждать. Тогда он подумал, что пусть она так же ненавидит его, как он ненавидел себя сам.
Когда Кэл вернулся на «Лейзи Би», в пыльном воздухе чувствовался запах мимозы и жареной пищи. В окнах большого дома, барака и хижины управляющего горел теплый желтый свет; из барака доносился резкий металлический звук губной гармошки, заглушаемый время от времени взрывами хриплого смеха.
Кэл отыскал свободное место в конюшне и отвел туда своего огромного мерина. Затем перебросил через плечо свой седельный вьюк, шерстяные одеяла и направился к бараку.
Когда он открыл дверь и вошел, гармошка неприятно взвизгнула и смолкла. Мужчины, игравшие в карты за столом, прекратили разговоры и уставились на прибывшего. Усатый джентльмен, который строгал кусок дерева, развалившись на койке, отложил свою деревяшку и аккуратно вытер о брюки лезвие ножа. Другой человек, занимавшийся ремонтом сапога, вместо того, чтобы ударить молотком по гвоздю, попал себе по ноге.
– Дерьмо!
Он с размаху швырнул молоток на пол.
Один из тех, кто играл в карты, высокий худой мужчина с грязной серой щетиной на подбородке и седыми коротко стриженными волосами поднялся на ноги.
– Кого это еще принесло? – медленно пробасил он.
Кэл кинул свои вещи на ближайшую пустую койку.
– Принесло вашего нового управляющего, – так же медленно ответил он.
Глаза того человека сузились.
– Кажется, у нас уже есть управляющий. Со сломанной ногой.
– В таком случае вам требуется новый. Вы что-то имеете против?
Этот вопрос Кэл мог бы и не задавать – ответ был заранее ясен.
Остальные работники ранчо с любопытством наблюдали, как их представитель ведет разговор с новичком. – И как же тебя зовут, управляющий?
– Калифорния Смит.
– Калифорния Смит? Я слышал о тебе.
Он сплюнул комок табака в плевательницу, стоявшую возле стола, затем бросил изучающий взгляд на длинные волосы Кэла и его мокасины.
– Ты тот парень, который жил с апачами, когда был ребенком, верно?
– Да, это так.
– Так вот. Я – Джордж Келлер, и я терпеть не могу апачей и тех, кто с ними якшается. Да ты и с виду больше похож на индейца, чем на белого. Ты, наверное, на обед готовишь собачье мясо или что-то вроде этого?
Зрители засмеялись, и Келлер перешел к делу:
– Знаешь, я всегда думал, что апачи сношаются со своими бабами, как кони с лошадьми. Хотя, кто сможет обвинить их, если заглянет в лицо жене апача? Скажи-ка, Смит, апачи действительно трахаются через задницу, как в конюшне? Твой отец апач учил тебя этому?
Хохот Келлера присоединился к общему веселью. Кэл, не мигая, переводил взгляд с одного ковбоя на другого, и они, смотря на это бесстрастное напряженное лицо, чувствовали незнакомую силу в блестящих голубых глазах и один за другим переставали смеяться.
Келлер хохотал дольше всех. Наконец успокоившись, он стал ходить вокруг Кэла, рассматривая его со всех сторон.
– Знаешь что, Смит, я не люблю возиться со скотом, по натуре я боец. И я не хочу работать на эту спесивую бабенку. Но черт с ней! Мне нужны деньги, а деньги мисс Батлер ничем не отличаются от любых других.
Келлер оперся на стол и зло уставился на Кэла.
– А теперь, Смит, я скажу тебе, чего я не стану делать ни за какие деньги. Я никогда не стану выполнять приказы чертовых апачей! Любой из моих приятелей скажет тебе то же самое. Верно, ребята?
Те дружно подтвердили свое согласие. Кэл невозмутимо сказал:
– По-моему, сначала нужно проверить, кто из нас сильнее.
Где бы он ни появлялся, везде было одно и то же. Кэл привык к тому, что белые ненавидят его; они не могли простить, что его вырастили апачи. Белое население Аризоны ненавидело все, что было связано с апачами, даже если у тебя светлые волосы и голубые глаза.
– Первым будешь ты? – спросил Кэл у Келлера.
– Думаю, да.
Мужчины с готовностью расчистили место для схватки. Со всех сторон слышались подбадривающие возгласы. Кэл и Келлер стали медленно кружить по площадке, внимательно высматривая слабые места друг друга. Первый удар нанес Келлер – мощный апперкот. Кэл отскочил в сторону и ударил в челюсть. Келлер выстоял и стукнул Кэла по голове, но сразу же упал на пол, зацепившись за выставленную ногу Кэла. Кэл бросился на соперника еще до того, как тот коснулся пола. Теперь у Кэла было неоспоримое преимущество – в борьбе апачи всегда были самыми серьезными противниками, сила их мускулов, изворотливость и выносливость помогали им побеждать.
Келлер пытался нанести ответный удар, но не мог освободиться от захвата, который прижал его к полу и сделал практически беззащитным. Не смотря на явное поражение Келлер все-таки сопротивлялся до тех пор, пока не изловчился вытащить нож из сапога. Когда лезвие блеснуло в свете фонаря, подбираясь к спине Кэла, раздался одобрительный рев зрителей, но их ожидания не оправдались: Кэл перехватил запястье Келлера. Внезапно нож, как бы сам собой, оказался в руке Кэла, а Келлер был не в силах ослабить его мертвую хватку. Кэл уселся на груди повергнутого противника и поднес лезвие к его горлу – блестящая поверхность затуманилась от частого тяжелого дыхания. Воцарилась тишина. Казалось, что все, наблюдавшие эту сцену, разом перестали дышать и боялись пошевелиться из страха, что нож вонзится в Келлера.
– Апачи научили меня побеждать соперников одного за другим, – произнес Кэл, – и если противник сражается честно, апач позволяет ему достойно принять поражение, – добавил он, глядя на Келлера.
Кэл взял Келлера за короткие жесткие волосы. Глаза последнего молили о пощаде. Когда Кэл усмехнулся, эти глаза расширились от ужаса.
– Но кавалеристы из армии Соединенных Штатов научили меня, что можно победить и нечестным путем, – он с удовольствием стукнул голову Келлера о дощатый пол.
Кэл встал и швырнул нож на койку со своими вещами.
– Военная добыча, – объяснил он. Никто не проронил ни слова.
– Кто будет следующим? Абсолютная тишина начинала угнетать.
Вдруг от группы отделился человек с испачканной табаком бородой и кривыми ногами.
– Меня зовут Спит Маккалох, – сказал он. – Мне все равно, кто отдает приказы, если мне платят за работу. Но я считаю своим долгом перед Келлером поставить тебя на место, Смит. Келлер пару раз здорово выручал меня, и я не могу спокойно смотреть, как он тут валяется.
– Это твое личное дело, – заметил Кэл.
У Спита не было ни ножа, ни такой силищи, как у Келлера, но он был быстрым и вертким. Не успел Кэл и глазом моргнуть, как получил удар в лицо. Он ответил, дав Спиту в грудь и в челюсть. Спит зашатался и закашлялся, но, опустив голову и топая ногами, как упрямый бык, вновь пошел на Кэла и шарахнул его о стену с такой силой, что у того искры из глаз посыпались.
Зрители довольно гудели, ожидая, что Кэл вот-вот сползет по стене и подавленно зашагает прочь, как это случалось со всеми другими, кто испытывал на себе знаменитый «удар разъяренного быка» Спита Маккалоха; но Кэл всего лишь встряхнул головой и принялся за Спита всерьез. Кулачный бой продолжался до тех пор, пока Кэл не двинул Маккалоха в висок. Спит покачнулся и через несколько мгновений рухнул на пол. Тяжело дышащий Кэл обвел присутствующих мрачным взглядом.
– Еще кто-нибудь хочет попробовать? Некоторые парни заерзали на стульях, никто не хотел встречаться с ним взглядом. Но Тони Геррера стукнул кулаком по столу.
– Чем, черт побери, мы тут занимаемся? – крикнул он. – Слава богу, Смит здесь один. Вы хотите вышвырнуть его? Так давайте вместе сделаем это!
Мужчины переглянулись.
– Ну, давайте! Булл! Сэм! Тони злила их нерешительность.
– Быстро! Струсили? Говнюки! Проклятые желто-пузые!
Сэм Кроуфорд повернул голову с обычной презрительной гримасой в сторону Тони.
– Не мечись, как блоха, парень. Пока что он заслужил свое место. Пусть остается.
Тони переводил взгляд с одного ковбоя на другого и видел, что все были согласны.
– Так вы хотите, чтобы здесь правил презренный апач? – прорычал он. – Черт вас возьми!
Когда Тони ударил, Кэл едва держался на ногах.
Маккензи нехотя жевала свой ужин. Кармелита приготовила ее любимое блюдо, но Маккензи не чувствовала его вкуса – тушеная фасоль была словно клейстер, а мясо, как дерево. Хотя Лу и Фрэнки наверняка так не казалось – они уплетали за обе щеки. Но у Маккензи так ныло все внутри, что на еду даже смотреть было противно.
– Мама, что случилось? – спросила Фрэнки, посмотрев в тарелку матери. – Если ты не будешь есть фасоль, можно я возьму ее?
– Ничего не случилось, детка. Со мной все в порядке, – слишком громко сказала Маккензи. – А мою фасоль лучше оставь, ты уже и так съела слишком много, смотри не лопни!
– Нет, я никогда не лопну!
Какое бы плохое настроение не было у Маккензи, оно всегда улучшалось от беззаботного смеха Фрэнки, но сейчас даже это не помогало.
– Если мне нельзя есть фасоль, можно я попробую десерт?
Маккензи. попыталась улыбнуться.
– Да, конечно. Беги в кухню и попроси Кармелиту угостить тебя. Проси вежливо!
– Хорошо, мамочка!
Маккензи посмотрела, как дочка поскакала вприпрыжку из столовой, потом встретилась глазами с осуждающим взглядом Лу и мгновенно вспыхнула:
– А что мне еще остается делать? Пойти и познакомить ее с отцом? А потом сказать, что ее папаша убил ее дедушку?
– Маккензи, Калифорния Смит не убивал твоего отца.
– Сам, может быть, и не убивал. Но он позволил убить его этим дикарям, которых называет друзьями и братьями.
– Ты сама в это не веришь, – с уверенностью сказала Лу.
Шесть лет назад, стоя на коленях возле пробитого пулей тела, Маккензи сразу поверила в это. В то время ее сердце еще не перестало ныть от недавно услышанных слов о том, что Кэл отказывается от нее. Вдобавок, она не забыла той беседы Кэла с индейцем. И Маккензи сделала вывод, что все складывается одно к одному. Тот кошмар, который внезапно обрушился на нее, связался в сознании с поступком Кэла. Теперь же, после стольких лет, Маккензи и сама не знала, что думать. Она закрыла глаза и снова, наверное, в тысячный раз, представила то утро, страстно желая отделить правду от вымысла.
Маккензи прекрасно помнила тот рассвет, когда проснулась в объятиях Кэла. От утренней прохлады они тесно прижимались друг к другу; обнаженные тела были хорошо видны в тусклом свете, проникавшем через окошко хижины управляющего. Маккензи помнила все детали. Она повернулась к нему лицом. Рассыпавшиеся волосы щекотали щеку, когда она положила голову ему на грудь. Рука скользнула по крепким мышцам живота Кэла. Он нежно обнял ее, но больше ничего делать не стал. В его теле чувствовалась какая-то напряженность, и, казалось, он глубоко задумался о чем-то.
Еще тогда, когда они лежали рядом обнаженные, он уже обдумывал свое бегство. Она отдала ему сердце и душу, а ему нужно было только ее тело, да и то лишь на одну ночь. И все же, если бы во время нападения апачей она не увидела, кто он такой на самом деле, могла бы до сих пор любить его той глупой любовью.
Маккензи открыла глаза и вернулась в сегодняшний день. Лу печально смотрела на нее через стол. Ее дочь – ее и Кэла Смита – вбежала в дверь, держа в руках тарелку с поджаренными и обсыпанными сахаром маисовыми лепешками.
– Ты будешь есть это, бабушка? А ты, мама? – спрашивала Фрэнки с набитым ртом.
– Франциска София, – начала Лу, – ты испортишь себе зубы, и я не знаю, почему твоя мать…
До их слуха донеслись какие-то крики, и Лу смолкла. Маккензи вскочила и схватила пистолет, висевший на стене в углу комнаты.
– Оставайтесь здесь, – приказала она Лу и Фрэнки. – Я посмотрю, что там случилось.
Крики раздавались со стороны барака, куда Маккензи и поспешила. Ночь была безлунной, но и при свете звезд Маккензи смогла увидеть, как Тони Геррера вылетел из двери барака и, пробороздив землю, остановился у самых ее ног. Вслед за ним выбежал Кэл. Тони встал было на ноги, сделал несколько шагов в сторону Кэла и беспомощно упал на землю.
– Какого черта… Что здесь происходит?! – гневно вскричала Маккензи.
Кэл запустил пальцы в спутавшиеся волосы и усмехнулся.
– Маккензи, я думаю, ты догадываешься, что здесь происходит.
Выглядел он паршиво. Маккензи полагала, что его синяки и подбитый глаз должны были порадовать ее, но, как ни странно, она почувствовала угрызения совести. Похоже, парни действительно хотели его сожрать.
Маккензи подошла к бараку и заглянула внутрь. Джордж Келлер осторожно пытался подняться с пола;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36