Он отложил меч и шлем, взял олений рог, который ему поднесли, и осушил его. Он сказал:
Путы рук звенящие
В дар мне отдал воин,
Чтоб украсить ими
Ветвь – гнездовье ястреба. Пути рук – запястье; ветвь – гнездовье ястреба – рука.
Я ношу запястье
На руке и славлю
Конунга могучего
За подарок щедрый.
После этого Эгиль каждый раз выпивал свою долю и беседовал с другими.
А конунг велел принести два сундука. Оба они были полны серебром, и каждый из них несли по два человека. Конунг сказал:
– Эгиль, возьми эти сундуки и, если ты поедешь в Исландию, отвези это серебро своему отцу. Я посылаю ему его как виру за сына. Часть этого серебра ты должен разделить среди тех родичей, твоих и Торольва, которых ты считаешь самыми достойными. Ты же получишь виру за брата здесь, у меня, – земли или деньги, чего ты больше хочешь. И если ты готов остаться у меня навсегда, то я окажу тебе почести, какие ты только пожелаешь.
Эгиль взял серебро и поблагодарил конунга за подарки и дружеские слова. Он повеселел и сказал:
Брови хмурил горько,
Но от доброй встречи
Разошлись морщины –
Лба нависшие скалы.
Конунг их раздвинул,
Подарив запястье.
Хмурый взор мой ныне
Снова ясным станет.
Позже вылечили тех, кто был ранен в бою и остался жив.
Эгиль провел у конунга Адальстейна следующую зиму после смерти Торольва, и конунг оказывал ему большие почести. С ним были все воины его и Торольва, уцелевшие в битве. Здесь Эгиль сочинил хвалебную песнь в честь конунга Адальстейна, и в ней есть такая виса:
Вот владык потомок,
Трех князей убивший.
Край ему подвластен.
Не исчислить подвигов
Адальстейна в битвах.
Я клянусь, о щедрый
Конунг, – мы не знаем,
Кто б с тобой сравнился.
А припев в этой хвалебной песни такой:
Вплоть до гор страною
Адальстейн владеет.
В награду за хвалебную песнь Адальстейн дал Эгилю два золотых запястья, каждое из которых весило марку, а кроме того – дорогой плащ со своего плеча.
Весной Эгиль объявил конунгу, что он задумал поехать летом в Норвегию и узнать, что с Асгерд, женой Торольва, Эгиль сказал:
– Там осталось большое богатство, и я не знаю, жив ли кто-нибудь из их детей. Я должен посмотреть, живы ли они. Если же Торольв умер бездетным, то все его наследство принадлежит мне.
Конунг ответил:
– Воля твоя, Эгиль, ты можешь, конечно, уехать, если считаешь это необходимым. Но мне все-таки кажется, что тебе лучше всего было бы остаться у меня – на условиях, какие ты только пожелал бы.
Эгиль поблагодарил конунга и сказал:
– Сперва я поеду, куда должен ехать, но я думаю, что еще вернусь за тем, что ты мне обещаешь, как только это мне удастся.
Конунг просил его непременно вернуться.
Эгиль собрался в путь вместе с частью своих людей, но многие из них остались служить конунгу. У Эгиля был большой боевой корабль, и на нем около ста двадцати человек. Когда он был совсем готов и подул попутный ветер, они вышли в море. Эгиль и конунг Адальстейн расстались большими друзьями. Прощаясь, конунг опять просил Эгиля вернуться поскорее. Эгиль сказал, что так и сделает.
Эгиль поплыл в Норвегию. Когда он достиг страны, то поспешил в Фирдир. Он узнал, что херсир Торир умер, а Аринбьярн получил его наследство и стал лендрманом. Эгиль поехал к нему. Аринбьярн встретил его приветливо и предложил пожить у него. Эгиль согласился. Он велел вытащить корабль на берег и позаботился о том, чтобы найти жилье для своих людей. Эгиль и еще одиннадцать человек поселились у Аринбьярна. Здесь Эгиль и провел зиму.
LVI
Берганунд, сын Торгейра Шип-Ноги, взял в жены Гуннхильд, дочь Бьярна Свободного. Она жила у него в Аске. Другая же дочь Бьярна – Асгерд, жена Торольва, сына Скаллагрима, – жила тогда у своего родича Аринбьярна. У Асгерд с Торольвом была дочь. Девочка жила вместе с матерью.
Эгиль рассказал Асгерд о смерти Торольва и предложил ей свою помощь и заботу. Весть о смерти Торольва очень опечалила Асгерд. Эгилю она, правда, ответила приветливо, вообще же больше молчала.
Была поздняя осень. Эгиль стал невесел и часто сидел понурив голову. Как-то раз к нему подошел Аринбьярн и спросил, отчего он такой невеселый. Аринбьярн добавил: – Хотя смерть твоего брата – большая потеря, но мужчина не должен поддаваться горю. Один человек умирает, а другие должны жить. Что ты теперь сочиняешь? Дай-ка я послушаю.
Эгиль сказал, что он совсем недавно сочинил такую вису:
Женщину увидеть
Я хотел. Она же
Встречи избегала.
Прежде смело в очи
Женщинам смотрел я,
Ныне робко взоры
Долу опускаю,
Вспомнив Герд запястья. Герд запястья – женщина.
Аринбьярн спросил, о какой это женщине он сочиняет любовную песнь, и добавил:
– Ты, наверно, скрыл ее имя в этой висе.
Тогда Эгиль сказал:
Имя в браге Одина Брага Одина – поэзия.
Я скрываю редко,
Оттого что люди
Могут догадаться.
Кто искусен в песнях,
Тот на ощупь может
В висе, что сложил я,
Тайну обнаружить.
– Часто говорят, – продолжал Эгиль, – что другу рассказывают обо всем. Пусть будет так и на этот раз. Ты спрашиваешь, о какой это женщине я сочиняю висы. Я отвечу тебе. Это Асгерд, твоя родственница. И я хотел бы, чтобы ты помог мне добиться ее руки.
Аринбьярн тогда говорит:
– Это ты хорошо придумал. Я, конечно, замолвлю ей слово за тебя, когда ты посватаешься к ней.
После этого Эгиль посватался к Асгерд. Она ответила, что решать тут должны ее отец и ее родич Аринбьярн. Потом с Асгерд говорил Аринбьярн, и она дала ему такой же ответ. Аринбьярн хотел этого брака. Он поехал с Эгилем к Бьярну, и Эгиль просил у Бьярна руки его дочери Асгерд. Тот принял сватовство с одобрением и сказал, что это дело должен решить Аринбьярн. Аринбьярн очень хотел, чтобы Эгиль женился на Асгерд, и дело кончилось помолвкой. Свадьбу договорились праздновать у Аринбьярна. А когда пришло время, свадебный пир был устроен на славу. Всю зиму после этого Эгиль был очень весел.
Весной Эгиль снарядил торговый корабль, чтобы поехать в Исландию, – Аринбьярн советовал ему не оставаться в Норвегии, пока власть Гуннхильд, жены конунга, была так велика.
– Она тебе враг, – сказал Аринбьярн, – и ее вражда к тебе усугубилась после того, что произошло, когда вы с Эйвиндом встретились возле Ютландии.
Когда Эгиль был готов и подул попутный ветер, он вышел в море. Поездка их прошла хорошо. Осенью он Достиг Исландии и направился в Боргарфьорд. Он не был в Борге уже двенадцать лет. Скаллагрим за это время состарился. Возвращение Эгиля его очень обрадовало. Эгиль поехал жить в Борг, а с ним Торфид Суровый и еще многие его люди. Зиму они провели у Скаллагрима. У Эгиля было очень много всякого добра, но о том, чтобы он поделился серебром, которое получил от Адальстейна, со Скаллагримом или с кем-нибудь другим, ничего не рассказывают.
В ту зиму Торфид женился на Сеунн, дочери Скаллагрима, а весной Скаллагрим дал им место для поселения у водопада Лангарфорс и землю от ручья Лейрулёк между реками Лангой и Альфтой до самых гор. Дочь Торфида и Сеунн, по имени Тордис, стала потом женой Арнгейра из Хольма, Он был сыном Берси Безбожника. А сына Арнгейра и Тордис звали Бьярн Воитель из Хитдаля.
Эгиль прожил в Борге несколько зим. Он стал распоряжаться добром и заниматься хозяйством вместе со Скаллагримом. Эгиль стал таким же лысым, как его отец.
В это время край все больше заселялся. В Тверархлиде тогда жил Хромунд, брат Грима из Халогаланда, и те, кто приехал с ним. Хромунд был отцом Гуннлауга, у которого была дочь Турид Дюлла. Сына Турид звали Иллуги Черный.
Зима проходила за зимой, а Эгиль жил в Борге. И вот однажды летом в Исландию пришли корабли из Норвегии, и стало известно, что Бьярн Свободный умер. Кроме того, рассказывали, что все добро Бьярна забрал его зять Берганунд. Все движимое имущество он перевез к себе домой, а земли заселил и собирал с них подати. Он объявил своей собственностью все, чем владел Бьярн. Когда Эгиль услышал об этом, он стал расспрашивать, добился ли Берганунд всего этого одними только своими силами или его поддерживал кто-либо из более могущественных людей. Эгилю ответили, что к Анунду очень расположен конунг Эйрик и еще больше его жена Гуннхильд.
Этой осенью Эгиль ничего не предпринимал, но когда наступила весна, он велел спустить на воду свой корабль, стоявший под навесом у водопада Лангарфорс. Он снарядил корабль для морского плавания и набрал на него людей. Его жена Асгерд собралась в дорогу вместе с ним, а Тордис, дочь ее и Торольва, осталась в Исландии. Когда Эгиль был готов, они вышли в море.
О поездке Эгиля нечего рассказывать, пока он не прибыл в Норвегию. Там он сразу же направился к Аринбьярну. Аринбьярн принял его хорошо. Он пригласил Эгиля пожить у него, и Эгиль принял приглашение. Он с Асгерд и с ним еще несколько человек поехали жить к Аринбьярну.
Вскоре Эгиль завел с Аринбьярном разговор о наследстве, ради которого он и приехал в Норвегию. Аринбьярн говорит ему тогда:
– Вряд ли у тебя что-нибудь выйдет. Берганунд – человек суровый и неуступчивый, нечестный и жадный по богатства. Кроме того, теперь его очень поддерживают конунг и его жена. А Гуннхильд – твой заклятый враг, как тебе давно известно. Она, конечно, не станет убеждать Анунда, чтобы он согласился на решение дела по закону.
Эгиль говорит:
– Конунг позволит нам добиваться законного и справедливого решения. И если ты меня поддержишь, я не побоюсь судиться с Берганундом.
Они договорились, что Эгиль снарядит небольшой корабль и отправится к Берганунду. С Эгилем поехало около двадцати человек. Они поплыли на юг в Хардаланд и прибыли в Аск. Там они вошли в дом к Анунду. Эгиль изложил свое дело и потребовал от Анунда, чтобы он отдал ему половину наследства Бьярна. Он говорил, что по закону обе дочери Бьярна – его равные наследницы.
– Я даже считаю, – добавил Эгиль, – что Асгерд более высокого рождения, чем твоя жена Гуннхильд.
Тогда Анунд говорит очень нагло:
– До чего ты дерзок, Эгиль! Конунг Эйрик изгнал тебя из Норвегии, а ты все-таки приезжаешь сюда и собираешься идти против его людей. Помни, Эгиль, что таких, как ты, я убирал с дороги, даже если для этого было меньше причин, чем теперь, когда ты требуешь от меня наследства для своей жены, в то время как всем известно, что ее мать была рабыня.
Анунд вел свои наглые речи еще некоторое время, и Эгиль понял, что Анунд не согласится на справедливое решение их спора. Тогда он сказал, что вызывает Анунда в суд и передает тяжбу для решения на Гулатинг.
Анунд ответил:
– Я приеду на Гулатинг, Гулатинг – местный норвежский тинг, объединявший фюльки вокруг Согнефьорда (Фирдир, Согн и Хардаланд) и происходивший на острове Гула.
и надеюсь, что ты не вернешься с этого тинга целым и невредимым.
Эгиль сказал:
– Ты меня не испугаешь. Я все же приеду на тинг, и тогда посмотрим, как решится наша тяжба.
Эгиль и его спутники уехали. Вернувшись домой, Эгиль рассказал Аринбьярну о своей поездке и об ответе Анунда. Аринбьярн очень рассердился, что Тору, сестру его отца, назвали рабыней. Он отправился к конунгу Эйрику и рассказал ему обо всем деле. Конунг был очень недоволен и сказал, что Аринбьярн уже давно пособничает Эгилю.
– Когда раньше я разрешил ему остаться здесь в стране, – сказал конунг, – то я сделал это ради тебя. Но сейчас я вижу, что ты идешь даже против меня, раз ты помогаешь Эгилю бороться против моих друзей.
Во время всего разговора конунг был очень сердит, а жена его, как заметил Аринбьярн, была еще враждебнее. Аринбьярн сказал конунгу:
– Но ты ведь позволишь нам добиваться законного решения этой тяжбы.
Вернувшись домой, Аринбьярн сказал Эгилю, что у них очень мало надежды на успех.
Прошла зима, и наступило время ехать на Гулатинг. Аринбьярн поехал туда с большой дружиной. Эгиль был вместе с ним. Конунг Эйрик тоже был на тинге, и с ним много народу. Берганунд находился среди приближенных конунга, и с ним его братья. У них была большая дружина.
Когда на тинге разбирались тяжбы, обе стороны подходили к месту, где сидели судьи, и каждый приводил доказательства своей правоты. Анунд держал здесь большую речь. Местом суда было ровное поле, окруженное вехами из орешника. Между вехами была протянута веревка. Она называлась границей суда. А в кругу сидели судьи: двенадцать из фюлька Фирдир, двенадцать из фюлька Согн и двенадцать из фюлька Хардаланд. Эти судьи разбирали тяжбы. От Аринбьярна зависело, какие судьи будут из Фирдира, а от Торда из Аурланда – какие будут из Согна. И те и другие действовали заодно.
Аринбьярна сопровождало на тинг множество людей. Он взял с собой большой корабль, полный народу, и много небольших кораблей и гребных лодок, на которых сидели бонды. Конунг Эйрик прибыл туда с большой силой: у него было шесть или семь боевых кораблей. На тинге собралось также множество бондов.
Эгиль изложил свое дело и сказал, что судьи должны признать, что закон на его стороне. Он доказывал свои права на имущество, которое раньше принадлежало Бьярну, сыну Брюньольва. Он сказал также, что его законная жена Асгерд, дочь Бьярна, должна получить наследство после своего отца. Ведь по своему рождению она имеет право владеть наследными землями, и кроме того, многие ее родичи были лендрманами, а ее предки были еще знатнее. Эгиль потребовал, чтобы судьи присудили Асгерд половину наследства Бьярна – его земель и движимости. А когда он кончил, заговорил Берганунд:
– Моя жена Гуннхильд, – сказал он, – дочь Бьярна и Алов, законной жены Бьярна. Гуннхильд – по закону наследница своего отца. Я взял все добро, оставленное Бьярном, так как знал, что вторая дочь Бьярна не имеет прав на наследство: ее мать увезли из дому как пленницу, а потом она стала наложницей. Родители ее не давали согласия на брак, и Бьярн возил ее из страны в страну. А ты, Эгиль, видно вздумал действовать здесь так же, как везде, где бы ты ни появлялся: ты хочешь добиться своего дерзостью и бесчинством. Но это тебе не удастся, потому что конунг Эйрик и его жена Гуннхильд обещали мне, что всякая тяжба будет решена в мою пользу, если это будет в их власти. Я приведу правдивых свидетелей того, что Тора Кружевная Рука, мать Асгерд, была насильно увезена из дома ее брата Торира, а второй раз – из Аурланда от Брюньольва. Она уехала из нашей страны с викингами, которых конунг изгнал из страны. Асгерд, дочь Торы и Бьярна, родилась в изгнании. И прямо удивительно, как Эгиль попирает все, что бы ни сказал конунг Эйрик. Во-первых, Эгиль, ты жил здесь в стране после того, как конунг Эйрик объявил тебя изгнанным из Норвегии. Кроме того, хотя ты женился на рабыне, ты добиваешься для нее наследства. Я требую, чтобы судьи присудили все наследство Бьярна мне, а Асгерд как рабыню – конунгу, потому что она родилась в то время, когда ее отец и мать были изгнанниками, лишенными всех прав.
Потом заговорил Аринбьярн:
– Конунг Эйрик, мы приведем свидетелей и подтвердим их показания клятвами, что мой отец Торир и Бьярн Свободный договорились, что Асгерд, дочь Бьярна и Торы, будет наследницей своего отца Бьярна. Кроме того, конунг, вы сами знаете, что вы дали Бьярну право жить здесь в стране и что тогда было покончено со всем тем, что прежде мешало примирению.
Конунг не спешил с ответом. Тогда Эгиль сказал:
Он сказал: рабыней
Родилась жена моя.
Алчный Анунд, слушай!
Право на наследство
За женой бесспорно
По ее рождению.
В том готов поклясться, –
Принимай же клятву.
Аринбьярн вызвал двенадцать человек, чтобы они выступили свидетелями. Все они были уважаемые люди. Они слышали, как Торир договаривался с Бьярном, и предложили поклясться в том перед конунгом и судьями. Судьи хотели принять их клятвы, если конунг не запретит этого. Но конунг сказал, что он не станет вмешиваться и не будет ни разрешать, ни запрещать эти клятвы. Тогда заговорила жена конунга Гуннхильд:
– Меня, конунг, удивляет, как ты позволяешь, чтобы этот знаменитый Эгиль поворачивал все дело по-своему. Может статься, ты не возражал бы ему, даже если бы он потребовал от тебя все твое государство. Но если ты не хочешь оказать Анунду никакой помощи, то я не потерплю, чтобы Эгиль попирал ногами моих друзей и чтобы он неправдой отобрал у Анунда его добро. Где ты, брат мой, Альв Корабельщик? Поспеши со своим отрядом туда, где сидят судьи, и не допусти, чтобы это неправое дело совершилось!
Тогда Альв Корабельщик и его дружинники побежали к месту суда, сломали орешниковые вехи, разрубили натянутые между ними веревки и разогнали судей. На тинге поднялся сильный шум, но люди там были все без оружия. Поле тинга было «местом мира», и поэтому на нем нельзя было иметь при себе оружие.
Тогда Эгиль сказал:
– Послушай, Берганунд, что я тебе скажу!
– Ну, слушаю, – ответил Анунд.
– Я вызываю тебя на поединок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Путы рук звенящие
В дар мне отдал воин,
Чтоб украсить ими
Ветвь – гнездовье ястреба. Пути рук – запястье; ветвь – гнездовье ястреба – рука.
Я ношу запястье
На руке и славлю
Конунга могучего
За подарок щедрый.
После этого Эгиль каждый раз выпивал свою долю и беседовал с другими.
А конунг велел принести два сундука. Оба они были полны серебром, и каждый из них несли по два человека. Конунг сказал:
– Эгиль, возьми эти сундуки и, если ты поедешь в Исландию, отвези это серебро своему отцу. Я посылаю ему его как виру за сына. Часть этого серебра ты должен разделить среди тех родичей, твоих и Торольва, которых ты считаешь самыми достойными. Ты же получишь виру за брата здесь, у меня, – земли или деньги, чего ты больше хочешь. И если ты готов остаться у меня навсегда, то я окажу тебе почести, какие ты только пожелаешь.
Эгиль взял серебро и поблагодарил конунга за подарки и дружеские слова. Он повеселел и сказал:
Брови хмурил горько,
Но от доброй встречи
Разошлись морщины –
Лба нависшие скалы.
Конунг их раздвинул,
Подарив запястье.
Хмурый взор мой ныне
Снова ясным станет.
Позже вылечили тех, кто был ранен в бою и остался жив.
Эгиль провел у конунга Адальстейна следующую зиму после смерти Торольва, и конунг оказывал ему большие почести. С ним были все воины его и Торольва, уцелевшие в битве. Здесь Эгиль сочинил хвалебную песнь в честь конунга Адальстейна, и в ней есть такая виса:
Вот владык потомок,
Трех князей убивший.
Край ему подвластен.
Не исчислить подвигов
Адальстейна в битвах.
Я клянусь, о щедрый
Конунг, – мы не знаем,
Кто б с тобой сравнился.
А припев в этой хвалебной песни такой:
Вплоть до гор страною
Адальстейн владеет.
В награду за хвалебную песнь Адальстейн дал Эгилю два золотых запястья, каждое из которых весило марку, а кроме того – дорогой плащ со своего плеча.
Весной Эгиль объявил конунгу, что он задумал поехать летом в Норвегию и узнать, что с Асгерд, женой Торольва, Эгиль сказал:
– Там осталось большое богатство, и я не знаю, жив ли кто-нибудь из их детей. Я должен посмотреть, живы ли они. Если же Торольв умер бездетным, то все его наследство принадлежит мне.
Конунг ответил:
– Воля твоя, Эгиль, ты можешь, конечно, уехать, если считаешь это необходимым. Но мне все-таки кажется, что тебе лучше всего было бы остаться у меня – на условиях, какие ты только пожелал бы.
Эгиль поблагодарил конунга и сказал:
– Сперва я поеду, куда должен ехать, но я думаю, что еще вернусь за тем, что ты мне обещаешь, как только это мне удастся.
Конунг просил его непременно вернуться.
Эгиль собрался в путь вместе с частью своих людей, но многие из них остались служить конунгу. У Эгиля был большой боевой корабль, и на нем около ста двадцати человек. Когда он был совсем готов и подул попутный ветер, они вышли в море. Эгиль и конунг Адальстейн расстались большими друзьями. Прощаясь, конунг опять просил Эгиля вернуться поскорее. Эгиль сказал, что так и сделает.
Эгиль поплыл в Норвегию. Когда он достиг страны, то поспешил в Фирдир. Он узнал, что херсир Торир умер, а Аринбьярн получил его наследство и стал лендрманом. Эгиль поехал к нему. Аринбьярн встретил его приветливо и предложил пожить у него. Эгиль согласился. Он велел вытащить корабль на берег и позаботился о том, чтобы найти жилье для своих людей. Эгиль и еще одиннадцать человек поселились у Аринбьярна. Здесь Эгиль и провел зиму.
LVI
Берганунд, сын Торгейра Шип-Ноги, взял в жены Гуннхильд, дочь Бьярна Свободного. Она жила у него в Аске. Другая же дочь Бьярна – Асгерд, жена Торольва, сына Скаллагрима, – жила тогда у своего родича Аринбьярна. У Асгерд с Торольвом была дочь. Девочка жила вместе с матерью.
Эгиль рассказал Асгерд о смерти Торольва и предложил ей свою помощь и заботу. Весть о смерти Торольва очень опечалила Асгерд. Эгилю она, правда, ответила приветливо, вообще же больше молчала.
Была поздняя осень. Эгиль стал невесел и часто сидел понурив голову. Как-то раз к нему подошел Аринбьярн и спросил, отчего он такой невеселый. Аринбьярн добавил: – Хотя смерть твоего брата – большая потеря, но мужчина не должен поддаваться горю. Один человек умирает, а другие должны жить. Что ты теперь сочиняешь? Дай-ка я послушаю.
Эгиль сказал, что он совсем недавно сочинил такую вису:
Женщину увидеть
Я хотел. Она же
Встречи избегала.
Прежде смело в очи
Женщинам смотрел я,
Ныне робко взоры
Долу опускаю,
Вспомнив Герд запястья. Герд запястья – женщина.
Аринбьярн спросил, о какой это женщине он сочиняет любовную песнь, и добавил:
– Ты, наверно, скрыл ее имя в этой висе.
Тогда Эгиль сказал:
Имя в браге Одина Брага Одина – поэзия.
Я скрываю редко,
Оттого что люди
Могут догадаться.
Кто искусен в песнях,
Тот на ощупь может
В висе, что сложил я,
Тайну обнаружить.
– Часто говорят, – продолжал Эгиль, – что другу рассказывают обо всем. Пусть будет так и на этот раз. Ты спрашиваешь, о какой это женщине я сочиняю висы. Я отвечу тебе. Это Асгерд, твоя родственница. И я хотел бы, чтобы ты помог мне добиться ее руки.
Аринбьярн тогда говорит:
– Это ты хорошо придумал. Я, конечно, замолвлю ей слово за тебя, когда ты посватаешься к ней.
После этого Эгиль посватался к Асгерд. Она ответила, что решать тут должны ее отец и ее родич Аринбьярн. Потом с Асгерд говорил Аринбьярн, и она дала ему такой же ответ. Аринбьярн хотел этого брака. Он поехал с Эгилем к Бьярну, и Эгиль просил у Бьярна руки его дочери Асгерд. Тот принял сватовство с одобрением и сказал, что это дело должен решить Аринбьярн. Аринбьярн очень хотел, чтобы Эгиль женился на Асгерд, и дело кончилось помолвкой. Свадьбу договорились праздновать у Аринбьярна. А когда пришло время, свадебный пир был устроен на славу. Всю зиму после этого Эгиль был очень весел.
Весной Эгиль снарядил торговый корабль, чтобы поехать в Исландию, – Аринбьярн советовал ему не оставаться в Норвегии, пока власть Гуннхильд, жены конунга, была так велика.
– Она тебе враг, – сказал Аринбьярн, – и ее вражда к тебе усугубилась после того, что произошло, когда вы с Эйвиндом встретились возле Ютландии.
Когда Эгиль был готов и подул попутный ветер, он вышел в море. Поездка их прошла хорошо. Осенью он Достиг Исландии и направился в Боргарфьорд. Он не был в Борге уже двенадцать лет. Скаллагрим за это время состарился. Возвращение Эгиля его очень обрадовало. Эгиль поехал жить в Борг, а с ним Торфид Суровый и еще многие его люди. Зиму они провели у Скаллагрима. У Эгиля было очень много всякого добра, но о том, чтобы он поделился серебром, которое получил от Адальстейна, со Скаллагримом или с кем-нибудь другим, ничего не рассказывают.
В ту зиму Торфид женился на Сеунн, дочери Скаллагрима, а весной Скаллагрим дал им место для поселения у водопада Лангарфорс и землю от ручья Лейрулёк между реками Лангой и Альфтой до самых гор. Дочь Торфида и Сеунн, по имени Тордис, стала потом женой Арнгейра из Хольма, Он был сыном Берси Безбожника. А сына Арнгейра и Тордис звали Бьярн Воитель из Хитдаля.
Эгиль прожил в Борге несколько зим. Он стал распоряжаться добром и заниматься хозяйством вместе со Скаллагримом. Эгиль стал таким же лысым, как его отец.
В это время край все больше заселялся. В Тверархлиде тогда жил Хромунд, брат Грима из Халогаланда, и те, кто приехал с ним. Хромунд был отцом Гуннлауга, у которого была дочь Турид Дюлла. Сына Турид звали Иллуги Черный.
Зима проходила за зимой, а Эгиль жил в Борге. И вот однажды летом в Исландию пришли корабли из Норвегии, и стало известно, что Бьярн Свободный умер. Кроме того, рассказывали, что все добро Бьярна забрал его зять Берганунд. Все движимое имущество он перевез к себе домой, а земли заселил и собирал с них подати. Он объявил своей собственностью все, чем владел Бьярн. Когда Эгиль услышал об этом, он стал расспрашивать, добился ли Берганунд всего этого одними только своими силами или его поддерживал кто-либо из более могущественных людей. Эгилю ответили, что к Анунду очень расположен конунг Эйрик и еще больше его жена Гуннхильд.
Этой осенью Эгиль ничего не предпринимал, но когда наступила весна, он велел спустить на воду свой корабль, стоявший под навесом у водопада Лангарфорс. Он снарядил корабль для морского плавания и набрал на него людей. Его жена Асгерд собралась в дорогу вместе с ним, а Тордис, дочь ее и Торольва, осталась в Исландии. Когда Эгиль был готов, они вышли в море.
О поездке Эгиля нечего рассказывать, пока он не прибыл в Норвегию. Там он сразу же направился к Аринбьярну. Аринбьярн принял его хорошо. Он пригласил Эгиля пожить у него, и Эгиль принял приглашение. Он с Асгерд и с ним еще несколько человек поехали жить к Аринбьярну.
Вскоре Эгиль завел с Аринбьярном разговор о наследстве, ради которого он и приехал в Норвегию. Аринбьярн говорит ему тогда:
– Вряд ли у тебя что-нибудь выйдет. Берганунд – человек суровый и неуступчивый, нечестный и жадный по богатства. Кроме того, теперь его очень поддерживают конунг и его жена. А Гуннхильд – твой заклятый враг, как тебе давно известно. Она, конечно, не станет убеждать Анунда, чтобы он согласился на решение дела по закону.
Эгиль говорит:
– Конунг позволит нам добиваться законного и справедливого решения. И если ты меня поддержишь, я не побоюсь судиться с Берганундом.
Они договорились, что Эгиль снарядит небольшой корабль и отправится к Берганунду. С Эгилем поехало около двадцати человек. Они поплыли на юг в Хардаланд и прибыли в Аск. Там они вошли в дом к Анунду. Эгиль изложил свое дело и потребовал от Анунда, чтобы он отдал ему половину наследства Бьярна. Он говорил, что по закону обе дочери Бьярна – его равные наследницы.
– Я даже считаю, – добавил Эгиль, – что Асгерд более высокого рождения, чем твоя жена Гуннхильд.
Тогда Анунд говорит очень нагло:
– До чего ты дерзок, Эгиль! Конунг Эйрик изгнал тебя из Норвегии, а ты все-таки приезжаешь сюда и собираешься идти против его людей. Помни, Эгиль, что таких, как ты, я убирал с дороги, даже если для этого было меньше причин, чем теперь, когда ты требуешь от меня наследства для своей жены, в то время как всем известно, что ее мать была рабыня.
Анунд вел свои наглые речи еще некоторое время, и Эгиль понял, что Анунд не согласится на справедливое решение их спора. Тогда он сказал, что вызывает Анунда в суд и передает тяжбу для решения на Гулатинг.
Анунд ответил:
– Я приеду на Гулатинг, Гулатинг – местный норвежский тинг, объединявший фюльки вокруг Согнефьорда (Фирдир, Согн и Хардаланд) и происходивший на острове Гула.
и надеюсь, что ты не вернешься с этого тинга целым и невредимым.
Эгиль сказал:
– Ты меня не испугаешь. Я все же приеду на тинг, и тогда посмотрим, как решится наша тяжба.
Эгиль и его спутники уехали. Вернувшись домой, Эгиль рассказал Аринбьярну о своей поездке и об ответе Анунда. Аринбьярн очень рассердился, что Тору, сестру его отца, назвали рабыней. Он отправился к конунгу Эйрику и рассказал ему обо всем деле. Конунг был очень недоволен и сказал, что Аринбьярн уже давно пособничает Эгилю.
– Когда раньше я разрешил ему остаться здесь в стране, – сказал конунг, – то я сделал это ради тебя. Но сейчас я вижу, что ты идешь даже против меня, раз ты помогаешь Эгилю бороться против моих друзей.
Во время всего разговора конунг был очень сердит, а жена его, как заметил Аринбьярн, была еще враждебнее. Аринбьярн сказал конунгу:
– Но ты ведь позволишь нам добиваться законного решения этой тяжбы.
Вернувшись домой, Аринбьярн сказал Эгилю, что у них очень мало надежды на успех.
Прошла зима, и наступило время ехать на Гулатинг. Аринбьярн поехал туда с большой дружиной. Эгиль был вместе с ним. Конунг Эйрик тоже был на тинге, и с ним много народу. Берганунд находился среди приближенных конунга, и с ним его братья. У них была большая дружина.
Когда на тинге разбирались тяжбы, обе стороны подходили к месту, где сидели судьи, и каждый приводил доказательства своей правоты. Анунд держал здесь большую речь. Местом суда было ровное поле, окруженное вехами из орешника. Между вехами была протянута веревка. Она называлась границей суда. А в кругу сидели судьи: двенадцать из фюлька Фирдир, двенадцать из фюлька Согн и двенадцать из фюлька Хардаланд. Эти судьи разбирали тяжбы. От Аринбьярна зависело, какие судьи будут из Фирдира, а от Торда из Аурланда – какие будут из Согна. И те и другие действовали заодно.
Аринбьярна сопровождало на тинг множество людей. Он взял с собой большой корабль, полный народу, и много небольших кораблей и гребных лодок, на которых сидели бонды. Конунг Эйрик прибыл туда с большой силой: у него было шесть или семь боевых кораблей. На тинге собралось также множество бондов.
Эгиль изложил свое дело и сказал, что судьи должны признать, что закон на его стороне. Он доказывал свои права на имущество, которое раньше принадлежало Бьярну, сыну Брюньольва. Он сказал также, что его законная жена Асгерд, дочь Бьярна, должна получить наследство после своего отца. Ведь по своему рождению она имеет право владеть наследными землями, и кроме того, многие ее родичи были лендрманами, а ее предки были еще знатнее. Эгиль потребовал, чтобы судьи присудили Асгерд половину наследства Бьярна – его земель и движимости. А когда он кончил, заговорил Берганунд:
– Моя жена Гуннхильд, – сказал он, – дочь Бьярна и Алов, законной жены Бьярна. Гуннхильд – по закону наследница своего отца. Я взял все добро, оставленное Бьярном, так как знал, что вторая дочь Бьярна не имеет прав на наследство: ее мать увезли из дому как пленницу, а потом она стала наложницей. Родители ее не давали согласия на брак, и Бьярн возил ее из страны в страну. А ты, Эгиль, видно вздумал действовать здесь так же, как везде, где бы ты ни появлялся: ты хочешь добиться своего дерзостью и бесчинством. Но это тебе не удастся, потому что конунг Эйрик и его жена Гуннхильд обещали мне, что всякая тяжба будет решена в мою пользу, если это будет в их власти. Я приведу правдивых свидетелей того, что Тора Кружевная Рука, мать Асгерд, была насильно увезена из дома ее брата Торира, а второй раз – из Аурланда от Брюньольва. Она уехала из нашей страны с викингами, которых конунг изгнал из страны. Асгерд, дочь Торы и Бьярна, родилась в изгнании. И прямо удивительно, как Эгиль попирает все, что бы ни сказал конунг Эйрик. Во-первых, Эгиль, ты жил здесь в стране после того, как конунг Эйрик объявил тебя изгнанным из Норвегии. Кроме того, хотя ты женился на рабыне, ты добиваешься для нее наследства. Я требую, чтобы судьи присудили все наследство Бьярна мне, а Асгерд как рабыню – конунгу, потому что она родилась в то время, когда ее отец и мать были изгнанниками, лишенными всех прав.
Потом заговорил Аринбьярн:
– Конунг Эйрик, мы приведем свидетелей и подтвердим их показания клятвами, что мой отец Торир и Бьярн Свободный договорились, что Асгерд, дочь Бьярна и Торы, будет наследницей своего отца Бьярна. Кроме того, конунг, вы сами знаете, что вы дали Бьярну право жить здесь в стране и что тогда было покончено со всем тем, что прежде мешало примирению.
Конунг не спешил с ответом. Тогда Эгиль сказал:
Он сказал: рабыней
Родилась жена моя.
Алчный Анунд, слушай!
Право на наследство
За женой бесспорно
По ее рождению.
В том готов поклясться, –
Принимай же клятву.
Аринбьярн вызвал двенадцать человек, чтобы они выступили свидетелями. Все они были уважаемые люди. Они слышали, как Торир договаривался с Бьярном, и предложили поклясться в том перед конунгом и судьями. Судьи хотели принять их клятвы, если конунг не запретит этого. Но конунг сказал, что он не станет вмешиваться и не будет ни разрешать, ни запрещать эти клятвы. Тогда заговорила жена конунга Гуннхильд:
– Меня, конунг, удивляет, как ты позволяешь, чтобы этот знаменитый Эгиль поворачивал все дело по-своему. Может статься, ты не возражал бы ему, даже если бы он потребовал от тебя все твое государство. Но если ты не хочешь оказать Анунду никакой помощи, то я не потерплю, чтобы Эгиль попирал ногами моих друзей и чтобы он неправдой отобрал у Анунда его добро. Где ты, брат мой, Альв Корабельщик? Поспеши со своим отрядом туда, где сидят судьи, и не допусти, чтобы это неправое дело совершилось!
Тогда Альв Корабельщик и его дружинники побежали к месту суда, сломали орешниковые вехи, разрубили натянутые между ними веревки и разогнали судей. На тинге поднялся сильный шум, но люди там были все без оружия. Поле тинга было «местом мира», и поэтому на нем нельзя было иметь при себе оружие.
Тогда Эгиль сказал:
– Послушай, Берганунд, что я тебе скажу!
– Ну, слушаю, – ответил Анунд.
– Я вызываю тебя на поединок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23