! – Элиза была совершенно шокирована таким предложением. – С какой стати я должна это делать? А служанки ваши где?
– Во-первых, вам же не понравится, если пригорит, а что касается служанок, то их тут нет ни одной. Я не держу служанок.
Элиза в недоумении смотрела на него. Может, он сумасшедший? Джентльмен не может жить без горничных, лакеев, дворецкого и других слуг.
– А где ваша мать, сэр? – спросила она, вспомнив неожиданно о вдове. Уж она-то не одобрила бы такое поведение сына! Если только, конечно, подумала Элиза, вся семья не обнищала.
– Ее сейчас нет дома. Она уехала неделю назад. Не знаю, когда вернется, – ответил он, стоя к ней по-прежнему спиной.
Элиза глубоко вздохнула. Все это было, конечно, ужасно. Однако она не собиралась отчаиваться.
– Но я не могу оставаться здесь одна с вами, сэр. – Она старалась, чтобы ее голос звучал убедительно. – Наверняка вы и сами видите, что ситуация, в которой я оказалась, очень деликатная, и…
– Я, например, ничего подобного не вижу. Вы ведь вдова, не так ли? А не какая-нибудь там девственница, правильно?
– То, что вы говорите, конечно, верно, сэр, но общество, несомненно, меня осудит, если я останусь с вами в доме одна.
«Не говоря о том, насколько мне это самой противно», – подумала Элиза, но не сказала вслух.
– Да как они узнают? В любом случае вы напрасно волнуетесь. Я имею в виду, что не нахожу ничего особенного в том, что вы путешествуете без служанки. По-моему, это очень храбро с вашей стороны.
– Ах, вы совсем не поняли, – быстро проговорила Элиза. – Я оставила свою служанку на постоялом дворе, потому что она заболела. Но теперь мне придется самой вернуться в гостиницу. Пожалуйста, скажите кучеру и груму, чтобы подали мою карету, мы немедленно уезжаем.
Он взял тряпку, прихватил котелок, отодвинул с огня и только затем ответил:
– Не могу это сделать, миссис. Их уже нет здесь.
– Нет? Но куда же они исчезли?
Он пожал плечами, подошел к столу и откусил горбушку хлеба.
– Я сам отослал их обратно, как только сняли ваши чемоданы. У меня нет лишней комнаты. К тому же тут им незачем торчать. Только объедать меня будут.
– Да как вы смели? – возмутилась Элиза, подступая к нему и сжав кулаки. Ее грудь вздымалась от справедливого гнева. – Как вы смели! Это мои люди! И это моя карета!
Мужчина не обращал на нее никакого внимания. Он съел хлеб и тыльной стороной ладони вытер рот.
– Вам лучше научиться кое-чему сразу, – сказал он ледяным тоном. Элиза вынуждена была собрать все свои силы, чтобы не попятиться, хотя они стояли очень близко – ближе, чем ей хотелось бы. – Это Даррин-Кастл, и я здесь хозяин. Я распоряжаюсь тут всем и отдаю приказы. Всегда. Вы меня поняли?
4
Элиза тоже могла бы ему кое-что сказать и тоже громко и сердито, но из чувства осторожности промолчала. За окном по-прежнему выла вьюга и было темно. И, однако, она хотела задать пару вопросов Джону Кочману и этому, как его, – Гэйни, что ли? – если она их снова увидит.
Но раз она вынуждена остаться здесь, то надо постараться обернуть всю ситуацию в свою пользу Элиза снова вспомнила свою беседу с Майлсом и нахмурилась. Знал бы ее кузен, насколько точно она предвидела, что случится с ней в ее путешествии на север!
– Я ведь вас, кажется, спросил, миссис? Вы меня поняли? – повторил он.
И она гордо подняла голову.
– Конечно, милорд, – ответила Элиза, не скрывая своего сарказма. – А теперь, если вы будете так добры, проводите меня в спальню. Я хотела бы отдохнуть после дороги.
Он пожал плечами и зажег одну из свечей, стоявших на буфете, показав, что Элиза должна сделать то же самое. Она тоже взяла свечу, сальную, кстати говоря, и почему-то нисколько этому не удивилась.
– Не знаю, зачем я с вами иду, – буркнул он. – Но раз вы так хотите… Комната холодная, потому что камин я не успел там растопить. – Он толкнул тяжелую дубовую дверь.
– Я полагаю, что дрова или уголь у вас есть? – спросила она, радуясь, что не успела снять меховую накидку, так как в коридоре был жуткий холод.
– Да, но я не знал точно, когда вы приедете, поэтому не принес еще в комнату.
– Может быть, вы сделаете это теперь? – предложила она, еле сдерживая злость.
– Я занесу ваши вещи, а вы возьмете уголь.
Элиза посмотрела в сторону, куда он показал. Под высокой крутой лестницей стояло большое ведро, похоже, что очень тяжелое. Затем она увидела свои чемоданы и коробки, раскиданные в чудовищном беспорядке по всему полу. Ее возмущению не было предела, она едва не закричала, но тут же опомнилась и только глубоко вздохнула.
– Вам это все понадобится? – кивнул он на разбросанный багаж. – Может, вы решили поселиться тут навсегда? Какой из чемоданов вам нужен сегодня вечером? Я же не утащу это все сразу!
– Этот и коробка, – через силу промолвила она.
Он поставил свою свечу на перила, затем поднял на плечо чемодан, а коробку взял под мышку.
– Вам лучше пойти вперед, миссис, – сказал он. – Будете освещать лестницу.
Элиза храбро схватила ведро с углем, стараясь держать его подальше от себя, чтобы не испачкать зеленое муслиновое платье. Так идти было неудобно и очень тяжело, но она решила, что не попросит его о помощи. Свеча качалась в ее руке, пока она карабкалась по крутой лестнице.
– Наверху поверните направо, – проговорил он у нее за спиной. – Последняя дверь.
Войдя в комнату и осмотревшись, Элиза поняла, что здесь не лучше, чем во всем этом несчастном доме. Комната была огромная, а камин очень маленький. Согреться тут будет непросто. Мебели почти никакой – широкая кровать с пологом, тяжелый шкаф из темного дерева и пара стульев рядом с круглым столом. Причем кровать была не застелена. На матрасах валялись свернутые простыни и несколько одеял. На секунду Элиза пожалела, что рядом с ней нет Марты Мэннерс. В одном углу комнаты стоял умывальник с тазиком и черпаком сверху. Под ним было ведро, которое она, по всей видимости, должна выливать сама.
– У вас есть горячая вода? – спросила она. – Я бы хотела умыться.
Брови ее хозяина грозно сдвинулись.
– Ну, это вы сами себе принесете. Я очень занят.
Капля горячего воска упала на перчатку Элизы, и она быстро поставила свечу на стол.
– Будьте так добры, милорд, разожгите для меня камин, – смущенно попросила она.
Она не имела понятия, как это сделать, и знала, что без огня умрет здесь от холода.
Его вздох был очень выразительный, но, к ее радости, он все-таки наклонился над решеткой.
Элиза следила за каждым его движением.
Она надеялась покинуть Даррин-Кастл при первой возможности, но раз пурга загнала ее сюда, по крайней мере, на ночь, то надо научиться разжигать эту штуку, просто чтобы выжить.
Наполнив камин углем, граф взял маленькие поленья из стоявшего тут же ведра и положил их под решетку. К ним он добавил несколько листков бумаги и горстку стружек. Потом с помощью кремня он высек искру и смотрел внимательно на пламя, пока не убедился, что дерево хорошо разгорелось.
– Через какое-то время загорится уголь, – сказал он, – и потом можете не волноваться. Но уголек, конечно, надо иногда подбрасывать.
– Понятно, – кивнула Элиза, стараясь не обращать внимания на парок, поднимающийся у нее изо рта и с трудом удерживаясь от того, чтобы броситься сразу к камину.
Граф встал, вытер руки о брюки, оставляя на них длинные грязные следы. Затем он пошел вниз, а Элиза поспешила за ним, чтобы взять обещанную горячую воду. Он не предложил ни наполнить кувшин, ни отнести его наверх, хотя Элиза видела, что он ничем особенным не занят. Он просто сел у камина и стал читать книгу.
По крайней мере, хоть умеет читать, сказала она себе, поднимаясь быстро по лестнице, чтобы вода не успела остыть. Камин горел превосходно. Умывшись, она хотела, погреться у огня, когда вспомнила, что постель еще не застелена.
О том, как стелить простыни, она ничего не знала – как до этого о растопке угля в камине. Но постель это другое дело, подумала Элиза. Она решила, что это не должно быть очень трудно.
Простыни, кажется, надо положить вниз, а одеяла сверху. Элементарно! И все-таки, когда она закончила через несколько минут эту работу, постель совсем не выглядела такой привлекательной, какая получалась у Мэннерс. Все простыни свисали на одну сторону, а одеяла почему-то на другую. Странно, но в эту постель не хотелось ложиться, и вся она была в огромных кочках. Элиза догадалась, что надо убрать простыни и одеяла и попробовать перестелить их заново. Но у нее не было уже сил, и она страшно замерзла.
Она положила побольше угля на решетку и пошевелила в огне кочергой. Из камина пошел белый дым, и она отшатнулась, испугавшись, что все испортила. Она посмотрела на свои руки и увидела, что они черные, вздохнула и вымыла их снова холодной водой, еще остававшейся в кувшине.
Интересно, сколько сейчас времени? Элиза была голодна, но граф ничего не сказал про ужин. Фактически он ничего не сказал даже про чай. И, однако, он должен ее накормить! Она у него в гостях. Не собирается же он морить ее голодом?
Элиза встревожилась. Может быть, у его семьи были трудные времена и у него не хватает денег на пропитание? Граф не держал прислуги, да и дом (она не могла называть это жилище замком) был в ужасном состоянии и нуждался в ремонте.
Как раз в это время в окно застучал сильный ветер, и Элиза почувствовала, как по всей комнате гуляют сквозняки.
Она решила пойти вниз. Там было теплее, и Элиза хотела задать графу несколько вопросов. Вылив грязную воду, она взяла ведро в одну руку и свечу в другую. Что-то еще ее беспокоило. В комнате было чуть теплее, чем в неотапливаемом холле.
Граф сидел у камина и пил чай. Увидев ведро в руке Элизы, он снизошел до того, что объяснил, куда надо вылить грязную воду.
Элизе пришлось обуть калоши, чтобы не испортить в снегу модные туфли. Затем она выбежала во двор. Ветер завывал ужасно и швырялся хлопьями снега. Мокрый, холодный снег попал ей за воротник, и она вздрогнула. Собака графа кинулась на нее и загавкала, но, когда Элиза с ней заговорила, она сразу завиляла хвостом. Элиза наклонилась и погладила ее, удивляясь, откуда здесь такая красивая и породистая собака. Но играть с ней Элизе было некогда, потому что холод перехватывал дыхание, и она поспешила обратно.
Оказавшись снова в доме, Элиза рассердилась. Какой негодяй, думала она о хозяине. А если бы я упала, ударилась, потерялась в снегу и забрела на болота! Что ж, надо убираться отсюда побыстрее, а если отец ее спросит, почему она так рано уехала, то все будет легко объяснить.
Поведение этого наследничка было невыносимым! А уж потом я пришлю ему письмо с извинениями и скажу все, что о нем думаю!
От одной этой мысли ей стало приятно на душе, и Элиза вошла на кухню уже совершенно спокойно. Граф холодно посмотрел на нее.
– Вы и в помещении не снимете шляпу? – спросил он.
Элиза подняла резко руку и с удивлением обнаружила, что действительно на ней до сих пор еще ее маленькая шляпка с перьями. Она сняла поспешно шляпку, меховую накидку и положила их на свободный стул.
– Есть хотите? – спросил граф, вставая и потягиваясь.
Элиза с ненавистью посмотрела на его крепкое мускулистое тело.
– Да, хочу, – ответила она и села напротив за большим столом. От камина шло приятное вожделенное тепло. Она прикрыла слегка глаза и чуть не замурлыкала от удовольствия. Через секунду на стол грохнулись миска с ложкой.
Она сразу открыла глаза и уставилась на содержимое миски.
– Что это такое? – спросила она, хотя отлично знала ответ.
– Каша, разумеется. Мы всегда едим кашу. Это очень полезно. Ешьте, пока не остыла.
Элиза взяла ложку и повертела ее в руке. Никогда в жизни она не видела костяной ложки. Она хотела спросить что-то, но передумала, и начала есть овсянку. Не так уж это было и трудно. Кроме того, каша была горячая и сытная.
После того, как она съела кашу, граф сполоснул ее миску и положил туда жареное мясо. Поставив миску, он отрезал толстый ломоть хлеба и подал Элизе. Сев напротив, граф стал смотреть, как она ест.
Немного смущенная молчанием, Элиза спросила:
– А вы не присоединитесь ко мне, милорд?
– Уже поел, – ответил он коротко. Мясо было великолепное, сочное, приправленное овощами. И хлеб тоже очень вкусный.
– Вы отличный повар, сэр, – заметила она.
Он, конечно, понятия не имел, что такое приятная беседа за столом, но Элизе не нравилось есть под его пристальным взглядом. Ее это раздражало.
– Саки умеет готовить.
– Она приходит каждый день? – спросила Элиза.
Он взял свою книгу, и Элиза была уверена что он не ответит.
– Это совершенно не обязательно, – наконец сказал он, листая страницы.
– Зачем вы пригласили меня сюда? Видно что вам не нужны гости. Так для чего же вы просили приехать меня?
Он опустил книгу, держа палец на странице.
– Правильно, мне вы не нужны. Это моя мать вас пригласила.
– Почему же она уехала?
– Хочет нанять целую кучу служанок, – прорычал он. – Глупая женщина! Я сказал ей, что этого не надо делать. Мы и так отлично справляемся. Саки иногда поможет, и все будет в порядке. Но ведь нет! Ведь вам нужны служанки! – Он зло посмотрел на нее и продолжал: – Испорченная, да, вы испорченная. Это я точно могу вам сказать. А мы здесь, на севере, не любим испорченных женщин, совсем не любим.
– Вы это мне отлично продемонстрировали, сэр, – едко заметила Элиза, вспомнив не застеленную постель, холодную спальню и пробежку по снегу через задний двор.
– И не надейтесь! Тут никто за вас ничего делать не будет, – настаивал он. – С завтрашнего дня все будете делать сами. И готовить тоже.
Элиза была шокирована.
– Никогда! – воскликнула она. И увидев, что он нахмурился, быстро добавила: – Я никогда этим не занималась, и я не умею готовить. Совсем не умею.
Неожиданно он положил книгу и наклонился через стол.
– Скажите мне, миссис, а хоть что-нибудь вы умеете? – спросил он. – Мне вы кажетесь совершенно бесполезной.
В воздухе повисли несказанные слова – «и безнадежной тоже». Элиза их проигнорировала.
– О чем вы говорите! – воскликнула она, обиженная до глубины души. – Я многое умею, как любая воспитанная леди. Например, я могу вести хозяйство…
– Сама?
– Конечно нет! Но я отдаю приказы дворецкому и управляющему. А они приказывают потом служанкам, повару, лакеям… – Он прорычал что-то себе под нос, а она продолжала: – И я могу давать хорошие вечера и даже балы на сто человек. Я великолепно танцую, разбираюсь в искусстве и в музыке, играю на пианино, пою и умею вышивать…
– Наконец-то вы сказали первую разумную вещь, – прервал он ее. – Вы можете сшить себе платье? И это, которое на вас, вы сами шили? У вас, что, не хватило материала?
Элиза твердо решила, что она не будет подтягивать на своей груди глубокое декольте. Ясно, что этот крестьянин ничего не понимает в моде. Однако ее смущал взгляд серых глаз.
– Это такой стиль, сэр. Что касается того, шила ли я платье сама, то, разумеется, нет! Его шил для меня лучший портной в Лондоне. Говоря про вышивание, я имела в виду декоративные вещи…
– Всякая ерунда, – сказал он, – я знаю.
– В таком случае, что, по-вашему, должна уметь женщина?
– Я считаю, что женщина должна уметь приготовить еду и подать на стол. Выращивание овощей это тоже ее забота. Она должна уметь шить себе платья, вязать, стирать, держать в чистоте дом, работать в хлеву и на поле.
– Разумеется, после всего этого остается совсем мало времени на удовольствия, – заметила Элиза, стараясь не выказать столь явно свой ужас от той картины, которую он нарисовал.
– Удовольствия? – повторил он. – У меня нет времени на удовольствия.
– Теперь понятно, почему вы до сих пор не женаты, – отпарировала Элиза.
– Некогда, – кивнул он. – Да и неохота.
– Ваша мать, наверное, сильная женщина.
– Она крепкая. Отлично управляется с лопатой, не хуже любого мужчины.
– Ее будет трудно заменить, – сказала Элиза как можно равнодушней.
Она удивлялась, что вдова еще не умерла от непосильной работы. Но Элиза и не собиралась ее заменять, ни в коем случае.
Граф встал, убрал хлеб и мясо. Элиза наблюдала за его действиями, думая, почему она так волнуется. Он помыл тарелки в тазу с горячей водой и убрал их на полку. Затем, набрав горячей воды, он задул лампу, взял свечу и сказал:
– Хватит заниматься пустой болтовней. Пора в постель.
5
Элиза вскочила и тоже зажгла свечу, потому что не удивилась бы, если бы он просто вышел и оставил ее в темноте. Все-таки она подождала, пока за ним захлопнулась дверь на втором этаже. Потом набрала для себя тоже горячей воды, взяла свечу и, забрав свои вещи, пошла наверх.
Она обрадовалась, увидев, что камин в ее комнате хоть и очень слабо, но все же горит. Элиза подбросила еще угля. Она подула изо всех сил, но это не имело никакого эффекта. Тогда она произнесла короткую молитву, чтобы новый уголь загорелся в течение ночи.
В комнате по-прежнему было холодно. Элиза открыла чемодан, чтобы достать оттуда теплое белье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– Во-первых, вам же не понравится, если пригорит, а что касается служанок, то их тут нет ни одной. Я не держу служанок.
Элиза в недоумении смотрела на него. Может, он сумасшедший? Джентльмен не может жить без горничных, лакеев, дворецкого и других слуг.
– А где ваша мать, сэр? – спросила она, вспомнив неожиданно о вдове. Уж она-то не одобрила бы такое поведение сына! Если только, конечно, подумала Элиза, вся семья не обнищала.
– Ее сейчас нет дома. Она уехала неделю назад. Не знаю, когда вернется, – ответил он, стоя к ней по-прежнему спиной.
Элиза глубоко вздохнула. Все это было, конечно, ужасно. Однако она не собиралась отчаиваться.
– Но я не могу оставаться здесь одна с вами, сэр. – Она старалась, чтобы ее голос звучал убедительно. – Наверняка вы и сами видите, что ситуация, в которой я оказалась, очень деликатная, и…
– Я, например, ничего подобного не вижу. Вы ведь вдова, не так ли? А не какая-нибудь там девственница, правильно?
– То, что вы говорите, конечно, верно, сэр, но общество, несомненно, меня осудит, если я останусь с вами в доме одна.
«Не говоря о том, насколько мне это самой противно», – подумала Элиза, но не сказала вслух.
– Да как они узнают? В любом случае вы напрасно волнуетесь. Я имею в виду, что не нахожу ничего особенного в том, что вы путешествуете без служанки. По-моему, это очень храбро с вашей стороны.
– Ах, вы совсем не поняли, – быстро проговорила Элиза. – Я оставила свою служанку на постоялом дворе, потому что она заболела. Но теперь мне придется самой вернуться в гостиницу. Пожалуйста, скажите кучеру и груму, чтобы подали мою карету, мы немедленно уезжаем.
Он взял тряпку, прихватил котелок, отодвинул с огня и только затем ответил:
– Не могу это сделать, миссис. Их уже нет здесь.
– Нет? Но куда же они исчезли?
Он пожал плечами, подошел к столу и откусил горбушку хлеба.
– Я сам отослал их обратно, как только сняли ваши чемоданы. У меня нет лишней комнаты. К тому же тут им незачем торчать. Только объедать меня будут.
– Да как вы смели? – возмутилась Элиза, подступая к нему и сжав кулаки. Ее грудь вздымалась от справедливого гнева. – Как вы смели! Это мои люди! И это моя карета!
Мужчина не обращал на нее никакого внимания. Он съел хлеб и тыльной стороной ладони вытер рот.
– Вам лучше научиться кое-чему сразу, – сказал он ледяным тоном. Элиза вынуждена была собрать все свои силы, чтобы не попятиться, хотя они стояли очень близко – ближе, чем ей хотелось бы. – Это Даррин-Кастл, и я здесь хозяин. Я распоряжаюсь тут всем и отдаю приказы. Всегда. Вы меня поняли?
4
Элиза тоже могла бы ему кое-что сказать и тоже громко и сердито, но из чувства осторожности промолчала. За окном по-прежнему выла вьюга и было темно. И, однако, она хотела задать пару вопросов Джону Кочману и этому, как его, – Гэйни, что ли? – если она их снова увидит.
Но раз она вынуждена остаться здесь, то надо постараться обернуть всю ситуацию в свою пользу Элиза снова вспомнила свою беседу с Майлсом и нахмурилась. Знал бы ее кузен, насколько точно она предвидела, что случится с ней в ее путешествии на север!
– Я ведь вас, кажется, спросил, миссис? Вы меня поняли? – повторил он.
И она гордо подняла голову.
– Конечно, милорд, – ответила Элиза, не скрывая своего сарказма. – А теперь, если вы будете так добры, проводите меня в спальню. Я хотела бы отдохнуть после дороги.
Он пожал плечами и зажег одну из свечей, стоявших на буфете, показав, что Элиза должна сделать то же самое. Она тоже взяла свечу, сальную, кстати говоря, и почему-то нисколько этому не удивилась.
– Не знаю, зачем я с вами иду, – буркнул он. – Но раз вы так хотите… Комната холодная, потому что камин я не успел там растопить. – Он толкнул тяжелую дубовую дверь.
– Я полагаю, что дрова или уголь у вас есть? – спросила она, радуясь, что не успела снять меховую накидку, так как в коридоре был жуткий холод.
– Да, но я не знал точно, когда вы приедете, поэтому не принес еще в комнату.
– Может быть, вы сделаете это теперь? – предложила она, еле сдерживая злость.
– Я занесу ваши вещи, а вы возьмете уголь.
Элиза посмотрела в сторону, куда он показал. Под высокой крутой лестницей стояло большое ведро, похоже, что очень тяжелое. Затем она увидела свои чемоданы и коробки, раскиданные в чудовищном беспорядке по всему полу. Ее возмущению не было предела, она едва не закричала, но тут же опомнилась и только глубоко вздохнула.
– Вам это все понадобится? – кивнул он на разбросанный багаж. – Может, вы решили поселиться тут навсегда? Какой из чемоданов вам нужен сегодня вечером? Я же не утащу это все сразу!
– Этот и коробка, – через силу промолвила она.
Он поставил свою свечу на перила, затем поднял на плечо чемодан, а коробку взял под мышку.
– Вам лучше пойти вперед, миссис, – сказал он. – Будете освещать лестницу.
Элиза храбро схватила ведро с углем, стараясь держать его подальше от себя, чтобы не испачкать зеленое муслиновое платье. Так идти было неудобно и очень тяжело, но она решила, что не попросит его о помощи. Свеча качалась в ее руке, пока она карабкалась по крутой лестнице.
– Наверху поверните направо, – проговорил он у нее за спиной. – Последняя дверь.
Войдя в комнату и осмотревшись, Элиза поняла, что здесь не лучше, чем во всем этом несчастном доме. Комната была огромная, а камин очень маленький. Согреться тут будет непросто. Мебели почти никакой – широкая кровать с пологом, тяжелый шкаф из темного дерева и пара стульев рядом с круглым столом. Причем кровать была не застелена. На матрасах валялись свернутые простыни и несколько одеял. На секунду Элиза пожалела, что рядом с ней нет Марты Мэннерс. В одном углу комнаты стоял умывальник с тазиком и черпаком сверху. Под ним было ведро, которое она, по всей видимости, должна выливать сама.
– У вас есть горячая вода? – спросила она. – Я бы хотела умыться.
Брови ее хозяина грозно сдвинулись.
– Ну, это вы сами себе принесете. Я очень занят.
Капля горячего воска упала на перчатку Элизы, и она быстро поставила свечу на стол.
– Будьте так добры, милорд, разожгите для меня камин, – смущенно попросила она.
Она не имела понятия, как это сделать, и знала, что без огня умрет здесь от холода.
Его вздох был очень выразительный, но, к ее радости, он все-таки наклонился над решеткой.
Элиза следила за каждым его движением.
Она надеялась покинуть Даррин-Кастл при первой возможности, но раз пурга загнала ее сюда, по крайней мере, на ночь, то надо научиться разжигать эту штуку, просто чтобы выжить.
Наполнив камин углем, граф взял маленькие поленья из стоявшего тут же ведра и положил их под решетку. К ним он добавил несколько листков бумаги и горстку стружек. Потом с помощью кремня он высек искру и смотрел внимательно на пламя, пока не убедился, что дерево хорошо разгорелось.
– Через какое-то время загорится уголь, – сказал он, – и потом можете не волноваться. Но уголек, конечно, надо иногда подбрасывать.
– Понятно, – кивнула Элиза, стараясь не обращать внимания на парок, поднимающийся у нее изо рта и с трудом удерживаясь от того, чтобы броситься сразу к камину.
Граф встал, вытер руки о брюки, оставляя на них длинные грязные следы. Затем он пошел вниз, а Элиза поспешила за ним, чтобы взять обещанную горячую воду. Он не предложил ни наполнить кувшин, ни отнести его наверх, хотя Элиза видела, что он ничем особенным не занят. Он просто сел у камина и стал читать книгу.
По крайней мере, хоть умеет читать, сказала она себе, поднимаясь быстро по лестнице, чтобы вода не успела остыть. Камин горел превосходно. Умывшись, она хотела, погреться у огня, когда вспомнила, что постель еще не застелена.
О том, как стелить простыни, она ничего не знала – как до этого о растопке угля в камине. Но постель это другое дело, подумала Элиза. Она решила, что это не должно быть очень трудно.
Простыни, кажется, надо положить вниз, а одеяла сверху. Элементарно! И все-таки, когда она закончила через несколько минут эту работу, постель совсем не выглядела такой привлекательной, какая получалась у Мэннерс. Все простыни свисали на одну сторону, а одеяла почему-то на другую. Странно, но в эту постель не хотелось ложиться, и вся она была в огромных кочках. Элиза догадалась, что надо убрать простыни и одеяла и попробовать перестелить их заново. Но у нее не было уже сил, и она страшно замерзла.
Она положила побольше угля на решетку и пошевелила в огне кочергой. Из камина пошел белый дым, и она отшатнулась, испугавшись, что все испортила. Она посмотрела на свои руки и увидела, что они черные, вздохнула и вымыла их снова холодной водой, еще остававшейся в кувшине.
Интересно, сколько сейчас времени? Элиза была голодна, но граф ничего не сказал про ужин. Фактически он ничего не сказал даже про чай. И, однако, он должен ее накормить! Она у него в гостях. Не собирается же он морить ее голодом?
Элиза встревожилась. Может быть, у его семьи были трудные времена и у него не хватает денег на пропитание? Граф не держал прислуги, да и дом (она не могла называть это жилище замком) был в ужасном состоянии и нуждался в ремонте.
Как раз в это время в окно застучал сильный ветер, и Элиза почувствовала, как по всей комнате гуляют сквозняки.
Она решила пойти вниз. Там было теплее, и Элиза хотела задать графу несколько вопросов. Вылив грязную воду, она взяла ведро в одну руку и свечу в другую. Что-то еще ее беспокоило. В комнате было чуть теплее, чем в неотапливаемом холле.
Граф сидел у камина и пил чай. Увидев ведро в руке Элизы, он снизошел до того, что объяснил, куда надо вылить грязную воду.
Элизе пришлось обуть калоши, чтобы не испортить в снегу модные туфли. Затем она выбежала во двор. Ветер завывал ужасно и швырялся хлопьями снега. Мокрый, холодный снег попал ей за воротник, и она вздрогнула. Собака графа кинулась на нее и загавкала, но, когда Элиза с ней заговорила, она сразу завиляла хвостом. Элиза наклонилась и погладила ее, удивляясь, откуда здесь такая красивая и породистая собака. Но играть с ней Элизе было некогда, потому что холод перехватывал дыхание, и она поспешила обратно.
Оказавшись снова в доме, Элиза рассердилась. Какой негодяй, думала она о хозяине. А если бы я упала, ударилась, потерялась в снегу и забрела на болота! Что ж, надо убираться отсюда побыстрее, а если отец ее спросит, почему она так рано уехала, то все будет легко объяснить.
Поведение этого наследничка было невыносимым! А уж потом я пришлю ему письмо с извинениями и скажу все, что о нем думаю!
От одной этой мысли ей стало приятно на душе, и Элиза вошла на кухню уже совершенно спокойно. Граф холодно посмотрел на нее.
– Вы и в помещении не снимете шляпу? – спросил он.
Элиза подняла резко руку и с удивлением обнаружила, что действительно на ней до сих пор еще ее маленькая шляпка с перьями. Она сняла поспешно шляпку, меховую накидку и положила их на свободный стул.
– Есть хотите? – спросил граф, вставая и потягиваясь.
Элиза с ненавистью посмотрела на его крепкое мускулистое тело.
– Да, хочу, – ответила она и села напротив за большим столом. От камина шло приятное вожделенное тепло. Она прикрыла слегка глаза и чуть не замурлыкала от удовольствия. Через секунду на стол грохнулись миска с ложкой.
Она сразу открыла глаза и уставилась на содержимое миски.
– Что это такое? – спросила она, хотя отлично знала ответ.
– Каша, разумеется. Мы всегда едим кашу. Это очень полезно. Ешьте, пока не остыла.
Элиза взяла ложку и повертела ее в руке. Никогда в жизни она не видела костяной ложки. Она хотела спросить что-то, но передумала, и начала есть овсянку. Не так уж это было и трудно. Кроме того, каша была горячая и сытная.
После того, как она съела кашу, граф сполоснул ее миску и положил туда жареное мясо. Поставив миску, он отрезал толстый ломоть хлеба и подал Элизе. Сев напротив, граф стал смотреть, как она ест.
Немного смущенная молчанием, Элиза спросила:
– А вы не присоединитесь ко мне, милорд?
– Уже поел, – ответил он коротко. Мясо было великолепное, сочное, приправленное овощами. И хлеб тоже очень вкусный.
– Вы отличный повар, сэр, – заметила она.
Он, конечно, понятия не имел, что такое приятная беседа за столом, но Элизе не нравилось есть под его пристальным взглядом. Ее это раздражало.
– Саки умеет готовить.
– Она приходит каждый день? – спросила Элиза.
Он взял свою книгу, и Элиза была уверена что он не ответит.
– Это совершенно не обязательно, – наконец сказал он, листая страницы.
– Зачем вы пригласили меня сюда? Видно что вам не нужны гости. Так для чего же вы просили приехать меня?
Он опустил книгу, держа палец на странице.
– Правильно, мне вы не нужны. Это моя мать вас пригласила.
– Почему же она уехала?
– Хочет нанять целую кучу служанок, – прорычал он. – Глупая женщина! Я сказал ей, что этого не надо делать. Мы и так отлично справляемся. Саки иногда поможет, и все будет в порядке. Но ведь нет! Ведь вам нужны служанки! – Он зло посмотрел на нее и продолжал: – Испорченная, да, вы испорченная. Это я точно могу вам сказать. А мы здесь, на севере, не любим испорченных женщин, совсем не любим.
– Вы это мне отлично продемонстрировали, сэр, – едко заметила Элиза, вспомнив не застеленную постель, холодную спальню и пробежку по снегу через задний двор.
– И не надейтесь! Тут никто за вас ничего делать не будет, – настаивал он. – С завтрашнего дня все будете делать сами. И готовить тоже.
Элиза была шокирована.
– Никогда! – воскликнула она. И увидев, что он нахмурился, быстро добавила: – Я никогда этим не занималась, и я не умею готовить. Совсем не умею.
Неожиданно он положил книгу и наклонился через стол.
– Скажите мне, миссис, а хоть что-нибудь вы умеете? – спросил он. – Мне вы кажетесь совершенно бесполезной.
В воздухе повисли несказанные слова – «и безнадежной тоже». Элиза их проигнорировала.
– О чем вы говорите! – воскликнула она, обиженная до глубины души. – Я многое умею, как любая воспитанная леди. Например, я могу вести хозяйство…
– Сама?
– Конечно нет! Но я отдаю приказы дворецкому и управляющему. А они приказывают потом служанкам, повару, лакеям… – Он прорычал что-то себе под нос, а она продолжала: – И я могу давать хорошие вечера и даже балы на сто человек. Я великолепно танцую, разбираюсь в искусстве и в музыке, играю на пианино, пою и умею вышивать…
– Наконец-то вы сказали первую разумную вещь, – прервал он ее. – Вы можете сшить себе платье? И это, которое на вас, вы сами шили? У вас, что, не хватило материала?
Элиза твердо решила, что она не будет подтягивать на своей груди глубокое декольте. Ясно, что этот крестьянин ничего не понимает в моде. Однако ее смущал взгляд серых глаз.
– Это такой стиль, сэр. Что касается того, шила ли я платье сама, то, разумеется, нет! Его шил для меня лучший портной в Лондоне. Говоря про вышивание, я имела в виду декоративные вещи…
– Всякая ерунда, – сказал он, – я знаю.
– В таком случае, что, по-вашему, должна уметь женщина?
– Я считаю, что женщина должна уметь приготовить еду и подать на стол. Выращивание овощей это тоже ее забота. Она должна уметь шить себе платья, вязать, стирать, держать в чистоте дом, работать в хлеву и на поле.
– Разумеется, после всего этого остается совсем мало времени на удовольствия, – заметила Элиза, стараясь не выказать столь явно свой ужас от той картины, которую он нарисовал.
– Удовольствия? – повторил он. – У меня нет времени на удовольствия.
– Теперь понятно, почему вы до сих пор не женаты, – отпарировала Элиза.
– Некогда, – кивнул он. – Да и неохота.
– Ваша мать, наверное, сильная женщина.
– Она крепкая. Отлично управляется с лопатой, не хуже любого мужчины.
– Ее будет трудно заменить, – сказала Элиза как можно равнодушней.
Она удивлялась, что вдова еще не умерла от непосильной работы. Но Элиза и не собиралась ее заменять, ни в коем случае.
Граф встал, убрал хлеб и мясо. Элиза наблюдала за его действиями, думая, почему она так волнуется. Он помыл тарелки в тазу с горячей водой и убрал их на полку. Затем, набрав горячей воды, он задул лампу, взял свечу и сказал:
– Хватит заниматься пустой болтовней. Пора в постель.
5
Элиза вскочила и тоже зажгла свечу, потому что не удивилась бы, если бы он просто вышел и оставил ее в темноте. Все-таки она подождала, пока за ним захлопнулась дверь на втором этаже. Потом набрала для себя тоже горячей воды, взяла свечу и, забрав свои вещи, пошла наверх.
Она обрадовалась, увидев, что камин в ее комнате хоть и очень слабо, но все же горит. Элиза подбросила еще угля. Она подула изо всех сил, но это не имело никакого эффекта. Тогда она произнесла короткую молитву, чтобы новый уголь загорелся в течение ночи.
В комнате по-прежнему было холодно. Элиза открыла чемодан, чтобы достать оттуда теплое белье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20