– Мать и дитя. Какая картина! Самое распространенное зрелище, а всегда смотрится как чудо. Что ж, надеюсь, жизнь у него будет счастливая. Твои родители, похоже, потрясены?
– О да! Францина очень хотела мальчика после всех дочерей моих братьев.
– Думаю, что могу порадовать тебя одной новостью, Гиа. Грамп знает, что мы планируем вернуться на восток, поэтому дал мне рекомендацию, которая мне очень поможет. Речь идет о чрезвычайно преуспевающем человеке, стажировавшемся здесь десять или двенадцать лет назад. У него совершенно несусветное имя. Ты только послушай: Джей Арнольд Риттер-Слоун. Но главное, это, по словам Грампа, замечательный парень, с отличным характером. Очень деловой, высококлассный хирург. Правда, расточительный, но это уже его дело. Короче говоря, умнейший парень. Грамп собирался оставить его при себе, но тот внезапно решил уехать. Сейчас он практикует на востоке, дела у него идут хорошо, и ему нужен помощник и коллега. Но обязательно высокой квалификации. И Грамп считает, что я подойду. – Джеральд помолчал и добавил: – Хотя Грамп не слишком щедр на комплименты.
Гиацинте вспомнился тот день, когда она решила подвезти Джеральда, одиноко стоящего под проливным дождем. «Молодые матери часто бывают слишком эмоциональны», – подумала она, улыбнувшись счастливой улыбкой.
Быстро пролетали месяцы, принося перемены и новости. Джерри смеялся, перекатывался на спинку, садился, ползал, ковылял, спотыкаясь, на ножках. Мальчик, крепкий, живой и милый, рос и расцветал. Когда в его глазах загорались озорные искорки, он очень походил на отца. Часто, наблюдая за ним, Гиацинта пыталась осмыслить, что появление сына принесло его родителям. Кроме мелких недоразумений и нескольких критических часов в прошлом, ее жизнь с Джеральдом протекала в полной гармонии. И эту гармонию внес крохотный карапуз.
Джеральд порой вел себя комично. Он покупал мальчику всевозможные игрушки начиная с тех пор, когда тому исполнилось шесть месяцев. Джеральд приобрел даже голубой трехколесный велосипед, хотя Джерри удастся сесть на него не раньше чем через два года. Он купил сыну ковбойскую шляпу и джинсы. На день рождения Гиа он сделал сюрприз, подарив ей фотографию Джерри в красивой старинной рамке. А в первый день рождения сына пригласил всех докторов, чьи дети начали ходить, на торт и мороженое в парке.
– Я хочу, чтобы у него было все, чего не было у меня, – пояснил Джеральд.
Квартира была заполнена до отказа. Все красивые подарки, начиная от связанных бабушкой ковриков до орнаментов Францины, предусмотрительно убрали. В такой тесноте трудно пошевелить рукой или ногой.
Гиацинта успевала кое-что запечатлеть на холсте, пока Джерри спал после обеда или во время его вечернего сна. Она не чувствовала себя усталой, напротив, испытывала душевный подъем. Гиацинта сделала этюды тополей, стоявших посреди равнины, а также рисунки пером дома, чтобы Джерри мог составить представление о своих первых апартаментах.
Она продала несколько своих картин. Лучшей была копия фотографии, подаренной друзьями из музея и изображающей корабль Эрнеста Шеклтона, севший на мель в Антарктиде.
Это Джеральд побудил Гиацинту отнести картину в галерею, чтобы она, уже не работая, сохранила дружеские связи с коллективом.
– Кто-нибудь непременно купит картину, – сказал он. – Ты очень выразительно изобразила и темный корабль, который накренился и вот-вот опрокинется, и белые барашки волн. Честное слово, Гиа, здорово сделано!
Картина провисела в галерее меньше недели, и какой-то мальчик купил ее на День отца. Цена была незначительная, но Джеральд считал, что это не столь важно.
В начале последнего года практики он слетал на восток, чтобы встретиться с доктором Риттер-Слоуном. Не имело смысла ждать еще почти год: случись так, что они оказались бы несовместимы, Джеральд потерял бы зря много времени.
Вернулся он, полный энтузиазма. Все прошло отлично. Супруги допоздна просидели за ужином.
– Мы сразу почувствовали взаимную симпатию. Арни предложил называть друг друга по имени. Он очень дружелюбен и необычайно скромен. Арни тебе понравится, Гиа. Клиентура у него даже обширнее, чем описывал Грамп. Работает он в красивом здании, которое сам и спроектировал. Это небольшой город всего в двух часах езды от твоего прежнего дома. – Глаза Джеральда блестели от удовольствия. – Подожди, вот увидишь начинку здания, – продолжал он. – Я даже боюсь думать, сколько Арни вложил в оборудование. И сколько денег мне придется потратить – то есть занять, – если я решу открыть собственную практику.
Гиацинта хотела знать и другие подробности. Женат ли Арни?
– Нет, он не был женат. – Джеральд улыбнулся. – Может, ему нравится холостяцкая жизнь. Арни на двенадцать лет старше меня, но, как ни странно, ведет себя так, словно он моложе. Он любит развлечения, роскошь и скачки, путешествует. У него дом во Флориде.
– Он не похож ни на кого из известных мне людей.
– Наверно, но, так или иначе, я думаю, что нам повезло. Арни надеется немного разгрузиться, поэтому хочет работать со мной. Обещает сделать меня полноправным партнером через год, если будет удовлетворен результатами. А он будет удовлетворен, – добавил Джеральд. – Свою работу я знаю. И еще я взял кредит на аренду дома – большого дома всего в двадцати минутах от офиса, с правом выкупа.
– Ах! – воскликнула Гиацинта. – Ты даже не позвонил мне!
– У меня не было времени. Я должен был взять или отказаться. Но тебе понравится, уверен. Он сразу же напомнил мне дом твоих родителей, разве что самую малость поменьше.
– Как мы можем себе такое позволить? – удивилась Гиацинта.
– Ты забываешь, что я стану полноправным партнером. Не сомневайся относительно этого дома. Я знаю твой вкус. Если же он тебе не понравится, то мы его просто-напросто не купим.
Джеральд был явно взволнован новым поворотом жизни. Не меньше была взволнована и Гиацинта.
На сей раз красный автомобиль тащил за собой солидных размеров прицеп. Когда уже собирались завести машину, Гиацинта вспомнила о камере, и один из соседей любезно сфотографировал их на фоне их первого дома. Высокие супруги и маленький мальчик, макушка которого едва достигала отцовского колена, улыбались.
Отъезд взволновал Гиацинту. Сами того не замечая, они сжились с этим местом. Сейчас, в момент отъезда, она заметила, что молодые кусты хурмы, растущей только в Техасе, выросли почти на целый фут. На Западе, где пару лет назад можно было видеть лишь скот, пасущийся на тысячах акров земли, поднялась группа высотных офисов. Даже в эту изнурительную жару в этом месте кипела работа.
Друзья, пришедшие проводить их, окружили машину. Кто-то преподнес Джерри миниатюрное ковбойское сомбреро, с которым он не желал расставаться. Коллеги подарили Джеральду и Гиацинте по паре ковбойских ботинок с ярлыками, на которых было написано: «Вам гарантирован бешеный успех в Массачусетсе».
Наконец наступил момент прощания. Завелся мотор, машина выехала на улицу и затем на дорогу.
– Мы были так счастливы здесь, – сказала Гиацинта, когда они свернули и взяли курс на восток.
Джерри спал или что-то лепетал на своем сиденье, пока его родители под бодрящую музыку проехали через Арканзас, пересекли в Мемфисе Миссисипи и, миновав Теннесси и Пенсильванию, приблизились к Новой Англии и к дому. Когда-то они уезжали в новое и неизведанное – сейчас это было возвращение.
Наконец они оказались на широкой главной улице, обсаженной кленами, с роскошными магазинами с двух сторон, миновали здание школы в готическом стиле, пруд в зеленом парке и впечатляющего вида больницу. За ней виднелись могучие старые деревья и комфортабельные белые дома с веерообразными, в духе колониальной архитектуры, окнами над дверью.
– Вот мы и на месте, – сказал Джеральд. – Как тебе это все нравится?
– Все очень знакомо, – отозвалась Гиацинта. Дом казался дружелюбным, непретенциозным и вместе с тем элегантным. У порога сидели отец, Францина и даже бабушка. Точно рассчитав время, они приехали, чтобы приветствовать их.
– И Арни тоже! – воскликнул Джеральд. – Видишь, как тепло тебя встречают! Уж этого-то я не ожидал! Разве я не говорил, что он тебе понравится?
Арни стоял поодаль, не принимая участия в семейной встрече, объятиях, расспросах и суматохе вокруг Джерри. Когда все это подошло к концу, он шагнул вперед.
– Джеральд, ты не сказал мне, какая у тебя очаровательная жена!
Повеса – таково было первое впечатление Гиацинты. Его густые седеющие волосы были уложены волнами. На нем был лиловый пиджак. Бросив быстрый, внимательный взгляд, Гиацинта заметила, что у него добрые глаза необычного медного оттенка. Этот повеса явно безвреден. Джеральд, когда она позже поделилась с ним своим впечатлением об Арни, удивился.
– Я захватил двух человек, чтобы они помогли тебе сегодня вечером разгрузиться, – сказал Арни. – Они установят кровати, сделают все, что потребуется. И еще. В городе есть превосходный гастроном. Обычно они не доставляют продукты на дом, но сделают это для меня, потому что я у них постоянный клиент. Так что у вас будет чем поужинать.
– Арни, – усмехнулся Джеральд, – твоей любезности нет предела. Если бы у каждого был такой босс, как ты!
Арни отмахнулся.
– Я открыл тебе счет в банке. На нем уже лежит твоя двухнедельная зарплата. По-моему, этой милой леди понадобится много наличных, чтобы обставить дом после трех комнат в Техасе. Пойдемте осмотрим ваши владения. Тебе будет приятно размять ноги, после того как ты провел целый день в машине.
Джиму все очень понравилось.
– Чудесные квадратные комнаты. Мне всегда такие нравились. – Затем он шепнул Джеральду: – Если не хватает денег, я буду рад помочь.
– Спасибо за предложение, но мы обойдемся.
Францина и бабушка сошлись на том, что дом и в самом деле великолепный. Им были очень по душе солнечные комнаты.
– Какой веселый вид! Здесь на окнах целую зиму могут цвести цветы.
– И много места на стенах для картин, – заметил Джеральд. – Скоро мы их завесим полотнами. Я не говорил тебе, Арни, что моя жена – художница? Она продала немало своих работ, и у нее уже есть имя.
Реакция Арни была настолько восторженной, что Гиацинте стало неловко. Не надо бы Джеральду так хвастать.
– Как только устроитесь, приходите навестить меня. Я живу в новом кондоминиуме недалеко от площадки для игры в гольф.
– Так вы еще и любитель гольфа! – удивилась Францина. – Это мой любимый вид спорта.
– Один из любимых, – уточнил Джим.
– Нет, как ни странно, живя рядом с площадкой для гольфа, я ею не пользуюсь. Я держу пару лошадей. Часто посещаю конюшни. Это самый лучший вид спорта. Как только молодому человеку исполнится лет пять, я непременно подарю ему пони. Пусть начинает пораньше. Это удовольствие на всю жизнь.
– Ну и что вы думаете об Арни? – спустя некоторое время спросил Джеральд.
Джим замялся.
– Даже не знаю, как бы это выразить, но у меня есть некоторые сомнения…
– Ты хочешь сказать, – подхватила бабушка, – что он разговаривает не так, как положено доктору. Времена изменились, я понимаю. Изменились манеры и вкусы. Но даже при всем том, я полагаю…
Джеральд, прервав бабушку, попросил высказаться об Арни Францину.
– Мне он понравился. Арни несколько взбалмошный, верно, об этом нужно всегда помнить, но, по-моему, он никогда никого не обидит. А это важнее всего.
Джеральд кивнул.
– Вы очень компетентно судите о людях, Францина.
– Хочу тебе кое-что сообщить, – сказал Джеральд Гиацинте через несколько недель после приезда. – Арни не совсем такой, как я ожидал. Он удивил меня. В медицине произошли большие изменения, с тех пор как Арни пятнадцать лет назад окончил аспирантуру, а он не идет с ними вровень. Например, пусть это и не самая важная вещь, но тем не менее у него все носы одинаковые. Не скажу, что он некомпетентен – это вовсе не так. Но Арни не самый лучший в этой профессии и знает об этом, хотя другие люди не подозревают.
– Интересно, почему же он ничего не предпримет?
– Это его не волнует. Арни тратит половину своей жизни на дело и половину – на удовольствия: на «мерседесы» с открытым верхом и бог знает на что еще. Он уже оставляет наиболее сложные случаи мне. Тем лучше. Мне нравится этот город. Я хотел бы купить этот дом и остаться здесь. Согласна?
Гиацинта приняла решение через неделю после приезда. Развив бурную деятельность, она вскоре составила план, как оборудовать и обставить дом по частям, в соответствии с доходами. Арни предлагал щедрую помощь, почти настаивал на выделении солидного кредита. Однако Гиацинта отказалась.
Она уже обзавелась подругами, проживающими по соседству, и с одной из них вступила в группу любителей музыки, которая собиралась два раза в месяц.
У нее снова появилась просторная студия. Гиацинта работала в ней с истинным наслаждением. И хотя поблизости не было места, где она могла бы продолжить обучение, Гиацинта помнила, что многие величайшие художники мира никогда вообще нигде не учились.
Дорогостоящий дом Арни находился на одной из лучших улиц. Офис, начиненный новейшим медицинским оборудованием и удобной мебелью, занимал два этажа. Впервые увидев там Джеральда в хирургическом халате, Гиацинта испытала гордость. Наконец-то муж там, где заслуживает!
Только глупцы, живя в этом мире, думают, что находятся в райском саду, где благоухают цветущие розы. И все же бывали такие моменты, когда Гиа почти верила в это.
Рождение Эммы Луизы спустя неделю после трехлетия Джерри совпало с одним из таких моментов. Девочка тоже была копией отца, и хотя Джеральд ожидал мальчика, он сразу же всем сердцем полюбил ее.
– Она красива, и ей не придется всю жизнь носить такое нелепое имя, как мое, – сказала Гиацинта матери, предлагавшей свои, весьма характерные, варианты имени.
Маленькая семья благоденствовала и процветала. Часто по воскресеньям после полудня Гиацинта садилась на задней террасе с книгой, а дети в это время играли с Джеральдом, любившим общаться с ними. Гиацинта иногда поднимала глаза от книги, чтобы посмотреть на них.
Малыши щебетали и вскрикивали, командовали и просили.
– Моя очередь, папа! Подними меня первым! Ты ведь обещал! Ой, как здорово! Покачай меня еще, папа! А еще так!
Гиацинте в такие минуты казалось, что жизнь близка к совершенству, которое можно встретить на земле: окруженное оградой, утопающее в зелени владение, яркие красные и синие игрушки и аттракционы, энергичный, умный молодой мужчина с детьми – все надежно и стабильно, если употребить слово, которое они использовали раньше.
Порой внезапно наступает момент, когда становится очевидным, что сад не такой уж цветущий, каким был раньше. Какие-то едва заметные перемены приглушили его цветение. Набежал холод? Опалила жара? Одолел избыток воды или, напротив, сушь?
Временами случались небольшие размолвки. У Джеральда вдруг появилась новая для него сардоническая манера разговаривать, он часто проявлял раздражение. Гиацинта невольно задумывалась над этим. Джеральд был полноправным партнером Арни, владел половиной доли и выполнял большую часть работы, что, похоже, не огорчало его. Репутация и обязанности мужа соответствовали его положению: он имел отличную хирургическую практику, был членом комитета по приумножению акционерного капитала. Помимо того, отчасти в результате столь высокого должностного положения, а отчасти в силу большой популярности Джеральда супруги стали активно участвовать по вечерам в общественных мероприятиях. Они либо посещали приемы, либо принимали гостей у себя.
Гиацинта хорошо знала о высоких требованиях, которые Джеральд предъявляет к окружению. Она помнила, как он сетовал на убожество мотеля, где они впервые разделили ложе. Сейчас муж стал еще более педантичным и дотошным, придирчиво оценивал буквально все, когда они принимали гостей: меню, сервировку стола, платье жены. Гиацинте доставляло удовольствие устраивать приемы, хотя временами ей хотелось, чтобы они вернулись к более уединенной жизни, какую вели до рождения Джерри.
– Джеральд слишком старается выдвинуться, – сказала как-то Мойра, ее новая подруга. – Поверь мне. Он работает не больше, чем ты. Пусть любой мужчина побегает за двумя малышами, возьмет на себя труд готовить, присматривать за большим домом и делать еще бог весть сколько других вещей! А помимо того, ты еще и приемы устраиваешь. Видишь, как ему это по душе! Да ты еще находишь время поработать в студии. Когда ты только спишь, скажи мне?
Мойра говорила всегда откровенно, и Джеральд ее недолюбливал.
– Что ты нашла, черт возьми, в этой женщине? – спрашивал он.
– У нее доброе сердце, она верная подруга, и мы говорим с ней на одном языке.
– На каком еще языке?
– На языке музыки и книг. Она высказывает интересные суждения.
– А по-моему, столь неотесанной женщине не следует говорить так много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31