Те сотни писем, которые она получала ежедневно, были до боли честными, ее читатели раскрывали перед ней сердца, как и она когда-то в своем первом письме к Эми. Она поняла, как важно признание: эта книга и станет ее признанием.
Это не было легким решением, и даже теперь она не была уверена, будет ли книга издана. Но сложность заключалась в том, что если она вложит всю свою любовь, свою душу и сущность в «Вечность начинается сегодня», тогда больше ей не о чем будет писать. Она чувствовала опустошение. Поэтому, когда Скотт предложил ей написать автобиографию, это стало новым вызовом.
– Кто это будет читать про мою жизнь? – потешалась она.
– А тебя разве никто не спрашивал, почему все твои книги автобиографичны? – спросил Скотт.
– Разумеется, все спрашивают, – отозвалась она.
– Так запомни, ни одна популярная писательница так не поступает! – закричал он. – Описывать свою жизнь! Опиши им ее, Марчелла, пусть они увидят тебя настоящую. Да они проглотят это!
– Они-то проглотят, – согласилась Эми, когда они вместе обсуждали это предложение. – А потом срыгнут и выплюнут. Ты потеряешь свою таинственность, Марчелла. Ты просто не можешь пойти на это!
Возражения Эми заставили ее колебаться. И даже сейчас – сейчас, когда она решилась на это, – она диктовала свою книгу, почти пугаясь увидеть ее напечатанной, смущаясь даже предложить секретарше отпечатать ее. Она знала, что вызывает любопытство. Светские хроникеры и прочие журналисты прозвали ее «подражательницей Гарбо», с тех пор как она перестала давать интервью год назад. Теперь, когда ее книги продавались только от ее имени, ушли все страхи и бессонные ночи, вызванные общением с прессой.
Ей нужна была работа, чтобы отвлечь свои мысли от Санти. Она старалась загрузить себя как можно больше, втискивая в свои дни как можно больше работы, уставая до изнеможения. Но с тех пор как Марк уехал в Италию, она чувствовала себя очень одинокой.
Поначалу ей казалось, что, помогая другим, она перестанет тяготиться тем, что ушло из ее жизни. Дважды в неделю по вечерам она занималась с восьмилетним доминиканским школьником, помогая ему разбирать трудные места, а потом везла его домой с неизменным Дональдом в «роллс-ройсе». Она также регулярно помогала бездомным в бедной части города, раздавая еду и беседуя с людьми. Она отдавалась своей добровольной работе самозабвенно и всегда анонимно. Все это помогало ей, но не могло удовлетворить так, как прогулки с Санти вокруг Вальдемоссы.
Когда машина просачивалась по Пятой авеню, зажатая интенсивным движением и обдаваемая выхлопными газами, перед ее глазами возникал колдовской городок, затерянный высоко в горах Майорки, словно видение из иных времен. Четырнадцать месяцев и двадцать три дня не видеть и не слышать его! А после того как она истощила свое сердце на любовные письма к нему, она стала бояться даже набрать его номер в Барселоне – а вдруг он подойдет и ответит чужим и бесстрастным голосом. Он был слишком горд, чтобы принять ее решение – такое простое и удобное. Он недостаточно любил ее, чтобы ждать. Нет, это несправедливо, тут же осеклась она. Он очень сильно любил ее, это она прекрасно знала, именно потому, что он любил ее так сильно, он и не писал ей. Он выбрал самый мучительный способ доказать ей, как неправильно она поступила.
Сейчас, перед лицом своего нового романа, ей хотелось ездить и ездить по городу всю ночь. Нью-Йорк был теперь поделен для нее на две части – улицы, по которым она гуляла с Санти, и те, по которым они не проходили. Разумеется, она ценила только «их» улицы.
Она была рада, что ей удается сдержаться и не названивать ему. Только это и давало ей возможность верить, что когда-нибудь однажды она поднимет глаза – от книги или тарелки – и встретится взглядом с Санти, и чувство немыслимой любви к ней, читаемое в его взгляде, заставит забыть об улыбке.
Они проезжали мимо «Барнса энд Нобля», мимо «Вальденбукса», мимо «Риццоли», и все они рекламировали ее книгу, и два невидимых прожектора высвечивали в витрине ее черно-белую фотографию, похожую на икону. Освещение было весьма удачным. Самоуверенная и все же уязвимая, прекрасная, но не отпугивающая – такой представала она на портретах. Выражение боли в ее взгляде привлекало зрителя, как привлекало читателя к ее книгам. Она выглядела как женщина с богатым жизненным опытом, сполна заплатившая по своим счетам. Слава Богу, Дональд не возражал против ночной работы, потому что с ним так легко переживались эти печальные сумеречные часы, когда весь Нью-Йорк, казалось, готовился к свиданию. В эти часы она не переставала думать о Санти; но сознание того, что внизу ее ждет Дональд, каждый вечер служило стимулом для того, чтобы собраться и спуститься на улицу.
Во время их ночных поездок по городу Дональд мог остановиться в любом месте, позволяя ей кружить, как ночной бабочке, там и сям, заглядывать в витрины магазинов одежды или книжных лавок или дожидаться в безопасности на заднем сиденье, пока Дональд принесет ей горячий кофе в бумажном стаканчике или свежую газету. Она могла остановить его на перекрестке Сорок второй улицы и Восьмой авеню, чтобы взглянуть на отбросы нью-йоркского общества, освещенные ярким неоновым светом порно-дворцов. Говорят, это и есть лучшее в Нью-Йорке, когда можно с высот низринуться в пучину, и все это дело лишь нескольких ярдов и минут. А еще это удерживало ее от мыслей о Санти и о том, как она проведет остаток вечера, когда Дональд высадит ее неподалеку от «Партнеров».
Она была трусливой и лживой, и ее мучило, сможет ли она набраться мужества и поведать диктофону, что она проделывает ради секса. Сможет ли она стать автором сексуальной автобиографии, на которую еще не отваживалась ни одна женщина? Сможет ли она стать тем прославившимся автором, чьи желания, привычки и жертвы, чьи внутренности продаются за двадцать долларов в твердой обложке, а годом позже – при переиздании – за пять баксов в мягкой?
Они подъехали к Пятой авеню.
– А теперь куда, миссис Уинтон? – наклонил голову Дональд.
Она опустила стекло, чтобы вновь наполнить машину ледяным ночным воздухом.
– Универмаг, – попросила она. – «Черивэри» для меня откроют.
Какие-нибудь серьезные покупки помогут – они всегда помогали, минут на пять. А тряпки были ей очень нужны. Быть одинокой и отлично одетой помогало чувствовать себя не такой одинокой, как если бы она была бедна, одинока и потрепана.
Дональд подъехал к Пятьдесят седьмой улице, свернув с Мэдисон-авеню, остановившись около ее излюбленного магазина. Он был закрыт, но две девушки оформляли витрину – Сэнди, которая всегда помогала ей, и еще одна девушка. Девушки наряжали в дорогие туалеты манекен, совершенно измучившись с негнущимися конечностями, нетерпеливые, как одевающие сонных детей в школу матери. Марчелла вышла из машины и приблизилась к витрине, вглядываясь в нее. Сэнди подняла глаза и побежала к двери, открывая ее и высовывая головку.
– Привет, миссис Уинтон! – лучезарно улыбнулась она. – Мы, правда, уже закрыты. А это что, так срочно?
Марчелла кивнула:
– Вы уже получили коллекцию от Ямамото? Я просто сгораю от нетерпения…
– Ладно. – Сэнди решилась отворить дверь, и Марчелла проскользнула внутрь, чувствуя себя до смешного привилегированной особой, когда, пробежав по ступенькам, она вошла в комнату с двумя внушительными вешалками с японской одеждой. Она приложила к себе широкую полосатую юбку.
– В этом неплохо подписывать книжки, – заметила она.
– «Вечность начинается сегодня»! – закричала Сэнди. – Я читаю ее именно сейчас! Как раз вчера купила. Я в восторге от нее. Мне так не хочется, чтобы она кончалась!
– Спасибо, Сэнди. – Марчелла улыбнулась и принялась рассматривать блузки. – Вся сложность в том, что я никогда не могу выбрать. На чем мне остановиться – черное, белое, синее или темно-фиолетовое? – задумалась она.
– А забирайте все! – засмеялась Сэнди, как будто она не знала, что общая цена за четыре блузки больше, чем ее заработок за полмесяца.
– Ладно, так я и поступлю! – согласилась Марчелла. Иметь деньги и тратить их – в этом было определенное наслаждение. На пять минут.
В кассе за черной конторкой Сэнди выписывала счет. Внезапно она закусила кончик ручки, с благоговением взглянув на Марчеллу.
– Ваши книги… – она покачала головой. – Вы все, правда, все знаете про то, что чувствуют люди. Вы точно знаете, что я чувствую!
– Ой, спасибо, Сэнди. Чудесная обратная связь, – поблагодарила Марчелла, подписывая чек.
– На прошлой неделе я ходила гадать на картах, – рассказывала ей Сэнди, помахивая подкладываемой в счета копиркой. – Знаете, тут на углу живет парень со сверхъестественными способностями. Это было так жутко! Казалось, что он знает про меня все. Он сказал мне, что я вот-вот встречу какую-то знаменитость. Наверное, он говорил про вас.
Блузки были упакованы в черный пластиковый пакет, ленты перевязи обвивали его белыми языками пламени.
– Пользуйтесь и наслаждайтесь! – проинструктировала ее Сэнди. Пакет был необычайно легок, принимая во внимание, что стоил больше трех тысяч долларов.
– Он предсказал тебе будущее? – спросила Марчелла. Ее будущее было покрыто для нее мраком; может быть, он поможет? – Ты не можешь позвонить ему и спросить, не примет ли он меня прямо сейчас? – неожиданно попросила она Сэнди. – Мне так хочется, чтобы раскинули и мои карты! Сэнди щелкнула языком.
– Он такой искусный, – сказала она. – Все рассуждает о магии, энергии, о переселении душ. Вот такая чертовщина.
Марчелла наблюдала, как Сэнди набирает номер.
– Чарльз? Это Сэнди. Из «Черивэри». Привет! Слушай, у меня тут покупательница, которой срочно нужно погадать на картах. Она не могла бы прийти к тебе прямо сейчас? – Она вскинула глаза на Марчеллу и кивнула. – Великолепно! Ее зовут миссис Уинтон. Будь с нею полюбезнее. Это особенный человек!
Она протянула Марчелле отпечатанную карточку:
– Вот адрес, и желаю удачи!
Сэнди придержала дверь, а потом крепко заперла ее. Ее помощница уже закончила заниматься с витриной. На ней застыли четыре манекена, выстроенные в ряд, а единственный манекен-мужчина стоял напротив них. Все они были в черном.
Дональд засунул пакет с покупками в багажник. Когда он вернулся в машину, его голова медленно повернулась в ее сторону, ожидая дальнейших приказаний. Сердце у нее учащенно забилось. Не поехать ли ей туда прямо сейчас? Или туда, куда так стремится ее тело? Она бросила взгляд на часы. Глаза ее упали на визитку, которую она сжимала в руке. Она рассматривала рельефные вычурные украшения на карточке. Предсказатель судьбы!
– Угол Шестьдесят пятой и Бродвея, – прочитала она.
Название холла было слишком лестным, люстра была слишком огромна для маленькой прихожей, да и весь этот новый, дорогой дом был странно непрочным и неряшливым, словно декорации для съемки телесериалов. Консьерж-пуэрториканец спросил ее имя, затем кивнул на лифт, который доставил ее на пятнадцатый этаж. Она оказалась в сумрачном коридоре.
– Привет! – приветствовал ее гнусавый голос. Она обернулась и увидела молодого коротышку в открытых дверях, кивающего и улыбающегося ей.
– Вы, должно быть, и есть миссис Уинтон, – протянул он руку. – Чарльз Палоцци, – представился он. Держался он очень официально, как будто на встрече со знаменитым хирургом или известным адвокатом. – Пожалуйста, проходите!
Марчелла вошла в его квартиру. Она была чистенькой, крошечной, с паркетным, без единого пятнышка полом. Мебель была низенькой, плотно приставленной к стенам, словно чтобы заставить владельца казаться больше. На нем были черные брюки, спортивная рубашка, застегнутая до самого воротника, и пиджак. Он наблюдал за ней, пока она оглядывала комнату. Было очевидно, что он продумал каждую мелочь, желая продемонстрировать только отменный вкус. Большой телевизор был выключен, маленький, из черного металла кофейный столик и два раскладных стула напоминали о парижском бистро. Длинная низкая софа, обтянутая черной кожей, вытянулась вдоль всей стены. В изысканной раме на стене висел портрет Марлен Дитрих. Кофейный столик был завален дорогими модными журналами.
– Я работаю в индустрии моды, – объяснил он. – Седьмая авеню. Не слышали о Джордже Романо?
Она покачала головой:
– Боюсь, что нет. Чарльз пожал плечами.
– Дайте ему пару лет, – пообещал он. – Он переплюнет Армани.
Марчелла согласно кивнула:
– А этим вы занимаетесь по вечерам?
– Гадание по картам? Да! Всем нравится, как у меня это получается. Это становится почти моим ремеслом. Можно задать вам один вопрос? – Он произнес это в одно слово: «Можнозадатьвамодинвопрос?» Он ткнул пальцем в ее туфли: – Это что, от Шанель? То есть я хочу сказать, вы их в самом деле купили у Шанель, так?
Она засмеялась:
– Ну да, правда, купила.
– Ах ты Боже мой! – Он покачал головой, вздохнул полной грудью от восхищения. – Они же, наверное, стоят триста семьдесят пять – четыреста баксов, да? Они восхитительны! У меня есть каталог «Шанель». Это мой кумир!
Марчелла улыбнулась:
– И очень неплохой кумир.
– Не хотите ли присесть? – Он казался мальчиком, старающимся угодить. – Не возражаете, если я сниму пиджак? – Он аккуратно скинул пиджак и осторожно повесил на спинку стула. Его мощное тело было создано вопреки пропорциям его маленького роста. Круглые бицепсы выпирали под короткими рукавами рубашки, шея было толстой, мускулистой.
Марчелла присела. Он положил нераспечатанную колоду на софу возле нее, затем распечатал упаковку и вынул новые карты рубашками наверх.
– Подержите их немного в руках, – и он протянул ей колоду. – Пусть они вберут ваши импульсы. Не хотите ли выпить, пока мы ждем?
– Немного «Перье», если у вас есть, благодарю, – отозвалась она. Он бросился к алькову, за которым скрывалась кухня, и открыл холодильник.
– «Клаб сода», – сказал он. – Пойдет?
Он наполнил один хрустальный бокал и вернулся с ним, протягивая его ей.
– Так вот, я имею дело со всеми людьми моды, – заявил он, подкладывая квадратную салфетку под бокал. – Келвин Клейн, Ральф Лорен, Кристиан Лакруа; я даже гадал на картах Энди Ворол.
– Правда? – Она отпила глоток соды. – И предсказали ей смерть?
Он посмотрел на нее на мгновение затуманившимся взглядом.
– Ну, – пожал он плечами, – она всегда была болезненной женщиной! – Он внезапно придвинулся к ней ближе. – Ничего сода? – спросил он. – Послушайте, обычно я беру двести долларов за сеанс, но раз вы друг Сэнди, тогда цена будет пятьдесят. Я мог зарабатывать в день по тысяче только на гадании по картам, но я так люблю моду, что не могу бросить это. Мне нравятся манекенщицы, и то, как они ходят, и какие у них прически… – Он вскочил и продемонстрировал, как движутся по подиуму манекенщицы в изысканных туалетах, и Марчелла покатилась со смеху. Он принял другую позу, положив руки на бедра и откинув назад голову и плечи.
– Мода! – провозгласил он.
Он снова сел, улыбаясь ей, и чтобы скрыть замешательство, она закурила. Неплохой жизненный опыт. Она была рада, что пришла сюда. Может, он пригодится ей для одной из ее будущих книг – колоритный второстепенный образ? Он придвинул маленький столик, налил «Диет пепси» в высокий стакан и залпом опорожнил его.
– Снимите левой рукой, – выдыхая, попросил он. – Три раза. И задумайте желание.
Она наблюдала, как он мешает карты, все более сосредоточиваясь. «Я не поверю ни единому его слову», – внушала она себе. Перемешав колоду, он еще некоторое время вглядывался в нее. Когда он снова заговорил, то голос изменился настолько, что холодок пробежал у нее по коже. Наигранная под профессионального гадальщика манера бесследно исчезла, голос стал безучастно-монотонным.
– А, ваш сын скоро серьезно заболеет, – без всякого выражения заметил он так непосредственно, будто они только и делали до этого, что беседовали о Марке. – Вы сумеете спасти его. Он не умрет.
Марчелла выпрямилась.
– В ближайшие три месяца вы овдовеете, – пообещал он. – У вас есть кто-то близкий по имени Шейла?
– Соня, – поправила она. «Мы едва не назвали ее Шейлой, – подумала она. – Гарри хотел назвать ее Шейлой».
– Кто это? – нахмурился он.
– Моя дочь.
– Она ужасно неразумна! – воскликнул он. – Она в страшной опасности, если вы не предупредите ее! Она может погибнуть! К вам плывут огромные деньги, но это не делает вас счастливой. Ваша тайная жизнь представляет серьезную угрозу для вашего здоровья…
– Моя тайная жизнь? – переспросила она. Никто не догадывался о ней. Он спокойно посмотрел на нее своими честными карими глазами.
– Вы же понимаете, о чем я говорю, – просто сказал он.
Она попыталась рассмеяться.
– Вы меня просто пугаете, – попеняла она. Ее руки покрылись гусиной кожей в теплой комнате.
– А что значит для вас имя Сэнди?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Это не было легким решением, и даже теперь она не была уверена, будет ли книга издана. Но сложность заключалась в том, что если она вложит всю свою любовь, свою душу и сущность в «Вечность начинается сегодня», тогда больше ей не о чем будет писать. Она чувствовала опустошение. Поэтому, когда Скотт предложил ей написать автобиографию, это стало новым вызовом.
– Кто это будет читать про мою жизнь? – потешалась она.
– А тебя разве никто не спрашивал, почему все твои книги автобиографичны? – спросил Скотт.
– Разумеется, все спрашивают, – отозвалась она.
– Так запомни, ни одна популярная писательница так не поступает! – закричал он. – Описывать свою жизнь! Опиши им ее, Марчелла, пусть они увидят тебя настоящую. Да они проглотят это!
– Они-то проглотят, – согласилась Эми, когда они вместе обсуждали это предложение. – А потом срыгнут и выплюнут. Ты потеряешь свою таинственность, Марчелла. Ты просто не можешь пойти на это!
Возражения Эми заставили ее колебаться. И даже сейчас – сейчас, когда она решилась на это, – она диктовала свою книгу, почти пугаясь увидеть ее напечатанной, смущаясь даже предложить секретарше отпечатать ее. Она знала, что вызывает любопытство. Светские хроникеры и прочие журналисты прозвали ее «подражательницей Гарбо», с тех пор как она перестала давать интервью год назад. Теперь, когда ее книги продавались только от ее имени, ушли все страхи и бессонные ночи, вызванные общением с прессой.
Ей нужна была работа, чтобы отвлечь свои мысли от Санти. Она старалась загрузить себя как можно больше, втискивая в свои дни как можно больше работы, уставая до изнеможения. Но с тех пор как Марк уехал в Италию, она чувствовала себя очень одинокой.
Поначалу ей казалось, что, помогая другим, она перестанет тяготиться тем, что ушло из ее жизни. Дважды в неделю по вечерам она занималась с восьмилетним доминиканским школьником, помогая ему разбирать трудные места, а потом везла его домой с неизменным Дональдом в «роллс-ройсе». Она также регулярно помогала бездомным в бедной части города, раздавая еду и беседуя с людьми. Она отдавалась своей добровольной работе самозабвенно и всегда анонимно. Все это помогало ей, но не могло удовлетворить так, как прогулки с Санти вокруг Вальдемоссы.
Когда машина просачивалась по Пятой авеню, зажатая интенсивным движением и обдаваемая выхлопными газами, перед ее глазами возникал колдовской городок, затерянный высоко в горах Майорки, словно видение из иных времен. Четырнадцать месяцев и двадцать три дня не видеть и не слышать его! А после того как она истощила свое сердце на любовные письма к нему, она стала бояться даже набрать его номер в Барселоне – а вдруг он подойдет и ответит чужим и бесстрастным голосом. Он был слишком горд, чтобы принять ее решение – такое простое и удобное. Он недостаточно любил ее, чтобы ждать. Нет, это несправедливо, тут же осеклась она. Он очень сильно любил ее, это она прекрасно знала, именно потому, что он любил ее так сильно, он и не писал ей. Он выбрал самый мучительный способ доказать ей, как неправильно она поступила.
Сейчас, перед лицом своего нового романа, ей хотелось ездить и ездить по городу всю ночь. Нью-Йорк был теперь поделен для нее на две части – улицы, по которым она гуляла с Санти, и те, по которым они не проходили. Разумеется, она ценила только «их» улицы.
Она была рада, что ей удается сдержаться и не названивать ему. Только это и давало ей возможность верить, что когда-нибудь однажды она поднимет глаза – от книги или тарелки – и встретится взглядом с Санти, и чувство немыслимой любви к ней, читаемое в его взгляде, заставит забыть об улыбке.
Они проезжали мимо «Барнса энд Нобля», мимо «Вальденбукса», мимо «Риццоли», и все они рекламировали ее книгу, и два невидимых прожектора высвечивали в витрине ее черно-белую фотографию, похожую на икону. Освещение было весьма удачным. Самоуверенная и все же уязвимая, прекрасная, но не отпугивающая – такой представала она на портретах. Выражение боли в ее взгляде привлекало зрителя, как привлекало читателя к ее книгам. Она выглядела как женщина с богатым жизненным опытом, сполна заплатившая по своим счетам. Слава Богу, Дональд не возражал против ночной работы, потому что с ним так легко переживались эти печальные сумеречные часы, когда весь Нью-Йорк, казалось, готовился к свиданию. В эти часы она не переставала думать о Санти; но сознание того, что внизу ее ждет Дональд, каждый вечер служило стимулом для того, чтобы собраться и спуститься на улицу.
Во время их ночных поездок по городу Дональд мог остановиться в любом месте, позволяя ей кружить, как ночной бабочке, там и сям, заглядывать в витрины магазинов одежды или книжных лавок или дожидаться в безопасности на заднем сиденье, пока Дональд принесет ей горячий кофе в бумажном стаканчике или свежую газету. Она могла остановить его на перекрестке Сорок второй улицы и Восьмой авеню, чтобы взглянуть на отбросы нью-йоркского общества, освещенные ярким неоновым светом порно-дворцов. Говорят, это и есть лучшее в Нью-Йорке, когда можно с высот низринуться в пучину, и все это дело лишь нескольких ярдов и минут. А еще это удерживало ее от мыслей о Санти и о том, как она проведет остаток вечера, когда Дональд высадит ее неподалеку от «Партнеров».
Она была трусливой и лживой, и ее мучило, сможет ли она набраться мужества и поведать диктофону, что она проделывает ради секса. Сможет ли она стать автором сексуальной автобиографии, на которую еще не отваживалась ни одна женщина? Сможет ли она стать тем прославившимся автором, чьи желания, привычки и жертвы, чьи внутренности продаются за двадцать долларов в твердой обложке, а годом позже – при переиздании – за пять баксов в мягкой?
Они подъехали к Пятой авеню.
– А теперь куда, миссис Уинтон? – наклонил голову Дональд.
Она опустила стекло, чтобы вновь наполнить машину ледяным ночным воздухом.
– Универмаг, – попросила она. – «Черивэри» для меня откроют.
Какие-нибудь серьезные покупки помогут – они всегда помогали, минут на пять. А тряпки были ей очень нужны. Быть одинокой и отлично одетой помогало чувствовать себя не такой одинокой, как если бы она была бедна, одинока и потрепана.
Дональд подъехал к Пятьдесят седьмой улице, свернув с Мэдисон-авеню, остановившись около ее излюбленного магазина. Он был закрыт, но две девушки оформляли витрину – Сэнди, которая всегда помогала ей, и еще одна девушка. Девушки наряжали в дорогие туалеты манекен, совершенно измучившись с негнущимися конечностями, нетерпеливые, как одевающие сонных детей в школу матери. Марчелла вышла из машины и приблизилась к витрине, вглядываясь в нее. Сэнди подняла глаза и побежала к двери, открывая ее и высовывая головку.
– Привет, миссис Уинтон! – лучезарно улыбнулась она. – Мы, правда, уже закрыты. А это что, так срочно?
Марчелла кивнула:
– Вы уже получили коллекцию от Ямамото? Я просто сгораю от нетерпения…
– Ладно. – Сэнди решилась отворить дверь, и Марчелла проскользнула внутрь, чувствуя себя до смешного привилегированной особой, когда, пробежав по ступенькам, она вошла в комнату с двумя внушительными вешалками с японской одеждой. Она приложила к себе широкую полосатую юбку.
– В этом неплохо подписывать книжки, – заметила она.
– «Вечность начинается сегодня»! – закричала Сэнди. – Я читаю ее именно сейчас! Как раз вчера купила. Я в восторге от нее. Мне так не хочется, чтобы она кончалась!
– Спасибо, Сэнди. – Марчелла улыбнулась и принялась рассматривать блузки. – Вся сложность в том, что я никогда не могу выбрать. На чем мне остановиться – черное, белое, синее или темно-фиолетовое? – задумалась она.
– А забирайте все! – засмеялась Сэнди, как будто она не знала, что общая цена за четыре блузки больше, чем ее заработок за полмесяца.
– Ладно, так я и поступлю! – согласилась Марчелла. Иметь деньги и тратить их – в этом было определенное наслаждение. На пять минут.
В кассе за черной конторкой Сэнди выписывала счет. Внезапно она закусила кончик ручки, с благоговением взглянув на Марчеллу.
– Ваши книги… – она покачала головой. – Вы все, правда, все знаете про то, что чувствуют люди. Вы точно знаете, что я чувствую!
– Ой, спасибо, Сэнди. Чудесная обратная связь, – поблагодарила Марчелла, подписывая чек.
– На прошлой неделе я ходила гадать на картах, – рассказывала ей Сэнди, помахивая подкладываемой в счета копиркой. – Знаете, тут на углу живет парень со сверхъестественными способностями. Это было так жутко! Казалось, что он знает про меня все. Он сказал мне, что я вот-вот встречу какую-то знаменитость. Наверное, он говорил про вас.
Блузки были упакованы в черный пластиковый пакет, ленты перевязи обвивали его белыми языками пламени.
– Пользуйтесь и наслаждайтесь! – проинструктировала ее Сэнди. Пакет был необычайно легок, принимая во внимание, что стоил больше трех тысяч долларов.
– Он предсказал тебе будущее? – спросила Марчелла. Ее будущее было покрыто для нее мраком; может быть, он поможет? – Ты не можешь позвонить ему и спросить, не примет ли он меня прямо сейчас? – неожиданно попросила она Сэнди. – Мне так хочется, чтобы раскинули и мои карты! Сэнди щелкнула языком.
– Он такой искусный, – сказала она. – Все рассуждает о магии, энергии, о переселении душ. Вот такая чертовщина.
Марчелла наблюдала, как Сэнди набирает номер.
– Чарльз? Это Сэнди. Из «Черивэри». Привет! Слушай, у меня тут покупательница, которой срочно нужно погадать на картах. Она не могла бы прийти к тебе прямо сейчас? – Она вскинула глаза на Марчеллу и кивнула. – Великолепно! Ее зовут миссис Уинтон. Будь с нею полюбезнее. Это особенный человек!
Она протянула Марчелле отпечатанную карточку:
– Вот адрес, и желаю удачи!
Сэнди придержала дверь, а потом крепко заперла ее. Ее помощница уже закончила заниматься с витриной. На ней застыли четыре манекена, выстроенные в ряд, а единственный манекен-мужчина стоял напротив них. Все они были в черном.
Дональд засунул пакет с покупками в багажник. Когда он вернулся в машину, его голова медленно повернулась в ее сторону, ожидая дальнейших приказаний. Сердце у нее учащенно забилось. Не поехать ли ей туда прямо сейчас? Или туда, куда так стремится ее тело? Она бросила взгляд на часы. Глаза ее упали на визитку, которую она сжимала в руке. Она рассматривала рельефные вычурные украшения на карточке. Предсказатель судьбы!
– Угол Шестьдесят пятой и Бродвея, – прочитала она.
Название холла было слишком лестным, люстра была слишком огромна для маленькой прихожей, да и весь этот новый, дорогой дом был странно непрочным и неряшливым, словно декорации для съемки телесериалов. Консьерж-пуэрториканец спросил ее имя, затем кивнул на лифт, который доставил ее на пятнадцатый этаж. Она оказалась в сумрачном коридоре.
– Привет! – приветствовал ее гнусавый голос. Она обернулась и увидела молодого коротышку в открытых дверях, кивающего и улыбающегося ей.
– Вы, должно быть, и есть миссис Уинтон, – протянул он руку. – Чарльз Палоцци, – представился он. Держался он очень официально, как будто на встрече со знаменитым хирургом или известным адвокатом. – Пожалуйста, проходите!
Марчелла вошла в его квартиру. Она была чистенькой, крошечной, с паркетным, без единого пятнышка полом. Мебель была низенькой, плотно приставленной к стенам, словно чтобы заставить владельца казаться больше. На нем были черные брюки, спортивная рубашка, застегнутая до самого воротника, и пиджак. Он наблюдал за ней, пока она оглядывала комнату. Было очевидно, что он продумал каждую мелочь, желая продемонстрировать только отменный вкус. Большой телевизор был выключен, маленький, из черного металла кофейный столик и два раскладных стула напоминали о парижском бистро. Длинная низкая софа, обтянутая черной кожей, вытянулась вдоль всей стены. В изысканной раме на стене висел портрет Марлен Дитрих. Кофейный столик был завален дорогими модными журналами.
– Я работаю в индустрии моды, – объяснил он. – Седьмая авеню. Не слышали о Джордже Романо?
Она покачала головой:
– Боюсь, что нет. Чарльз пожал плечами.
– Дайте ему пару лет, – пообещал он. – Он переплюнет Армани.
Марчелла согласно кивнула:
– А этим вы занимаетесь по вечерам?
– Гадание по картам? Да! Всем нравится, как у меня это получается. Это становится почти моим ремеслом. Можно задать вам один вопрос? – Он произнес это в одно слово: «Можнозадатьвамодинвопрос?» Он ткнул пальцем в ее туфли: – Это что, от Шанель? То есть я хочу сказать, вы их в самом деле купили у Шанель, так?
Она засмеялась:
– Ну да, правда, купила.
– Ах ты Боже мой! – Он покачал головой, вздохнул полной грудью от восхищения. – Они же, наверное, стоят триста семьдесят пять – четыреста баксов, да? Они восхитительны! У меня есть каталог «Шанель». Это мой кумир!
Марчелла улыбнулась:
– И очень неплохой кумир.
– Не хотите ли присесть? – Он казался мальчиком, старающимся угодить. – Не возражаете, если я сниму пиджак? – Он аккуратно скинул пиджак и осторожно повесил на спинку стула. Его мощное тело было создано вопреки пропорциям его маленького роста. Круглые бицепсы выпирали под короткими рукавами рубашки, шея было толстой, мускулистой.
Марчелла присела. Он положил нераспечатанную колоду на софу возле нее, затем распечатал упаковку и вынул новые карты рубашками наверх.
– Подержите их немного в руках, – и он протянул ей колоду. – Пусть они вберут ваши импульсы. Не хотите ли выпить, пока мы ждем?
– Немного «Перье», если у вас есть, благодарю, – отозвалась она. Он бросился к алькову, за которым скрывалась кухня, и открыл холодильник.
– «Клаб сода», – сказал он. – Пойдет?
Он наполнил один хрустальный бокал и вернулся с ним, протягивая его ей.
– Так вот, я имею дело со всеми людьми моды, – заявил он, подкладывая квадратную салфетку под бокал. – Келвин Клейн, Ральф Лорен, Кристиан Лакруа; я даже гадал на картах Энди Ворол.
– Правда? – Она отпила глоток соды. – И предсказали ей смерть?
Он посмотрел на нее на мгновение затуманившимся взглядом.
– Ну, – пожал он плечами, – она всегда была болезненной женщиной! – Он внезапно придвинулся к ней ближе. – Ничего сода? – спросил он. – Послушайте, обычно я беру двести долларов за сеанс, но раз вы друг Сэнди, тогда цена будет пятьдесят. Я мог зарабатывать в день по тысяче только на гадании по картам, но я так люблю моду, что не могу бросить это. Мне нравятся манекенщицы, и то, как они ходят, и какие у них прически… – Он вскочил и продемонстрировал, как движутся по подиуму манекенщицы в изысканных туалетах, и Марчелла покатилась со смеху. Он принял другую позу, положив руки на бедра и откинув назад голову и плечи.
– Мода! – провозгласил он.
Он снова сел, улыбаясь ей, и чтобы скрыть замешательство, она закурила. Неплохой жизненный опыт. Она была рада, что пришла сюда. Может, он пригодится ей для одной из ее будущих книг – колоритный второстепенный образ? Он придвинул маленький столик, налил «Диет пепси» в высокий стакан и залпом опорожнил его.
– Снимите левой рукой, – выдыхая, попросил он. – Три раза. И задумайте желание.
Она наблюдала, как он мешает карты, все более сосредоточиваясь. «Я не поверю ни единому его слову», – внушала она себе. Перемешав колоду, он еще некоторое время вглядывался в нее. Когда он снова заговорил, то голос изменился настолько, что холодок пробежал у нее по коже. Наигранная под профессионального гадальщика манера бесследно исчезла, голос стал безучастно-монотонным.
– А, ваш сын скоро серьезно заболеет, – без всякого выражения заметил он так непосредственно, будто они только и делали до этого, что беседовали о Марке. – Вы сумеете спасти его. Он не умрет.
Марчелла выпрямилась.
– В ближайшие три месяца вы овдовеете, – пообещал он. – У вас есть кто-то близкий по имени Шейла?
– Соня, – поправила она. «Мы едва не назвали ее Шейлой, – подумала она. – Гарри хотел назвать ее Шейлой».
– Кто это? – нахмурился он.
– Моя дочь.
– Она ужасно неразумна! – воскликнул он. – Она в страшной опасности, если вы не предупредите ее! Она может погибнуть! К вам плывут огромные деньги, но это не делает вас счастливой. Ваша тайная жизнь представляет серьезную угрозу для вашего здоровья…
– Моя тайная жизнь? – переспросила она. Никто не догадывался о ней. Он спокойно посмотрел на нее своими честными карими глазами.
– Вы же понимаете, о чем я говорю, – просто сказал он.
Она попыталась рассмеяться.
– Вы меня просто пугаете, – попеняла она. Ее руки покрылись гусиной кожей в теплой комнате.
– А что значит для вас имя Сэнди?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74