Свободных мест в ресторане вновь не было и Ивану пришлось ждать за барной стойкой. Впрочем он заметил на одном из столиков табличку «Стол зарезервирован» и понял, что это столик хозяина.
Андреев не заставил себя ждать. Он появился в зале в сопровождении охранника, внимательно осмотрел сидящих за столиками, скользнул взглядом по Ивану и сел за приготовленный для него стол.
Иван с удовлетворением отметил, что охранник не остался в зале, может быть потому, что просто негде было пристроиться, а сел в проходе из магазина в ресторан. Иван помнил условие, поставленное ему Крестным – не поднимать шума – и сложившаяся мизансцена ему понравилась. Он хорошо знал, что в каждом ресторане барная стойка оборудована кнопкой тревожной сигнализации, но это его не особенно беспокоило. В зале он рассчитывал провести лишь первую часть спектакля – «Ухаживание».
Иван подождал, когда официанты закончат суетиться вокруг хозяина – они поставили ему на стол бутылку какой-то красной французской кислятины, если верить меню – что-то типа «бордо», кажется «Шато Лассаль», принесли огромное, с полметра в диаметре блюдо с устрицами, и оставили его в покое.
Иван подошел к его столику, молча сел напротив, поднял руку, подзывая официанта.
– Бутылку белого бургундского «Жорж Февле», – сказал Иван подошедшему к столику стриженому под ежик официанту невысокого роста с серьгой с левом ухе, – и чистый бокал Андрею Владимировичу.
Андреев бросил взгляд в направлении входа в зал, где должен был сидеть его охранник, потом в сторону бара, и, почувствовав, видимо себя в безопасности, раздраженно уставился на Ивана.
– Ты звонил? – спросил он.
Иван был в купленном часа два назад светло-сером костюме от Зайцева, ослепительно белой рубашке и строгом черном галстуке. Иван галстуки терпеть не мог, но этот обладал единственным, на его взгляд, достоинством, – красноречиво свидетельствовал о своей высокой цене.
Иван надеялся, да, впрочем, и уверен был, что выглядит он как человек, у которого нет никаких материальных проблем, и чтобы сам факт его контакта с Андреевым был для того пока необъяснимым. Психологию «лавочников» Иван представлял себе хорошо.
Андреева, по его мнению, интересовал сейчас один вопрос: если тебе не денег нужно, то чего же еще?
Впрочем, нет. Это был, конечно, второй вопрос. Первый и главный – о пятистах долларах, которых он каждый день лишался.
Иван не любил отвечать на идиотские вопросы и поэтому чаще всего оставлял их без ответа. Неужели не ясно, что звонил именно он? Андреев, видимо, был не слишком чувствительным человеком, что предвещало дополнительные сложности в работе с ним.
– Устриц рекомендуют запивать белым вином – сказал Иван.
Официант уже принес бутылку, открыл ее прямо на столике специальным штопором и налил им обоим по трети бокала.
Иван движением кисти показал ему, чтобы он удалился. «Серьга», как сразу же обозвал его Иван, посмотрел на Андреева, но тот ответил ничего не выражающим злобным взглядом.
Официант ушел.
Иван с удовлетворением отметил, как непрерывно дрыгается нервная правая нога Андреева. Адреналин, видно, требовал выхода.
– Так. Или ты сейчас объясняешь, зачем вчера морочил мне голову, или вылетишь отсюда, как пробка, – хозяин ресторана снова посмотрел в сторону выхода, где за углом сидел его охранник, затем снова на бармена, словно призывая его удвоить бдительность.
Иван заметил, что тот смотрел на Андреева недоумевающе. До него не доходило, что Андреев просто боится сидящего перед ним человека.
«Клиент созрел», – вспомнил Иван фразу из какой-то старой советской комедии. Раздражение всегда снижает способность мыслить логически, делать правильные выводы, притупляет чувство опасности.
– Голову Вам морочат вот эти ребята, вместе с управляющим баром и директором магазина, – кивнул Иван на барную стойку.
– Смотрите, как они сейчас засуетятся.
Иван достал из своей папочки вчерашний счет и положил перед Андреевым. Сделал он это плавным, медленным движением, чтобы не сводящий с них глаз бармен успел рассмотреть, что не какую-то там бумажку показывает Иван его хозяину, а именно счет.
– Ну? – сказал Андреев. – Счет.
Смена, действительно, засуетилась.
Второй официант с круглым, коротко стриженным черепом и туповатым выражением лица, забегал между столиками вдвое быстрее чем прежде, взяв на себя обслуживание всего зала, а «серьга» прямо за барной стойкой принялся строчить невыписанные еще счета. Время от времени стрекотал кассовый аппарат.
– Сегодня ребята останутся без своей ежедневной зарплаты, – сказал Иван, а выручка увеличится лимона на три. Старыми деньгами.
– Чего ты лепишь? – раздраженно и агрессивно спросил Андреев.
Он тоже видел, что работа смены изменилась, но не понимал причины. Слишком уверенный в себе и слишком сообразительный по сравнению с ним Иван его очень сильно раздражал, можно сказать просто злил, но послать его подальше и выкинуть из ресторана Андреев уже не мог – речь шла о его деньгах.
– Имеющий глаза... – сказал Иван. – Объясняю.
«Для дураков», – уточнил он беззвучно.
– Этот счет выписан вчера. Вот, на нем дата стоит. Чтобы понять, что сейчас происходит, достаточно найти второй экземпляр этого счета, который, должен сдаваться в бухгалтерию.
Андреев тупо уставился на счет.
– Сумма, на которую выписан второй экземпляр, – продолжал Иван, – и которую смена положила в кассу, тысяч на двести меньше той, которую с меня вчера взяли. И так с каждого счета.
Шея Андреева покраснела. Руки его дрожали, на бармена он кидал яростные взгляды.
– Только давайте без крика. – сказал ему Иван, подливая белого вина, – А то Вы всех клиентов распугаете. Да и убедиться нужно сначала.
До Андреева уже дошло, что Иван прав, его действительно обкрадывают, практически за каждым столиком. Он уже жаждал разборок, он готов был закрыть ресторан сейчас же и начать трясти смену. Но сначала нужно было и в самом деле получить доказательства.
– Тебе вернут твои деньги. Иди за мной.
Как Иван и предполагал, в бухгалтерию они прошли через кухню, а не через торговый зал магазина, и на глаза охраннику, таким образом, не попались. Бармен же сейчас гораздо больше был озабочен своими проблемами, чем безопасностью хозяина.
Как ни был зол Андреев, на глазах у посетителей ресторана он себя сдерживал, но в подсобных помещениях разошелся. Он открывал двери ногами, а одну, которая была не заперта, а просто открывалась в другую сторону, даже сорвал с петель. Говорить спокойно он не мог и все время срывался на крик. Вобщем, переполох среди своих подчиненных он устроил страшный.
И это тоже входило в планы Ивана.
Директорша со своим кукольным, но окаменевшим лицом следовала за ним молчаливой тенью, время от времени пытаясь что-то сказать.
– Андрей... Андрей... – начинала она, но он тут же затыкал ее своим криком, пинком открывая двери, отшвыривая со своей дороги всех, кто не успевал юркнуть куда-нибудь за угол.
Иван держался рядом, стараясь не упустить подходящий момент.
– Зажрались, суки? – орал он. – Ну, блять...
Он, наконец, обратил внимание на следовавшую за ним хвостом директоршу.
– Я тебе, тварь, мало плачу? Я тебя мало ебу? Как ты могла, сука...
– Андрей... я не знала, – пролепетала та, но больше добавить ничего не смогла.
Он бегал из комнаты в комнату, грохая дверями, гоняя работников подсобных цехов магазина и ресторана и не находя себе места.
Наконец Андреева занесло в разделочный цех. Мясники, побросав работу, пулей выскочили оттуда.
«Годится», – подумал Иван.
Он открыл кран над ванной, где мясники обмывали туши, налил воды в какую-то кружку, подал Андрееву.
Тот выпил и тяжело опустился на трехногий табурет. В дверь просунулась голова директорши.
– Отчетность за вчерашний день. Сюда. —крикнул ей Андреев.
Иван занял позицию у двери, готовый выкинуть из цеха любого, кто помешает ему приступить к завершающей части операции.
Пачка вчерашних счетов появилась практически мгновенно. Иван положил их перед Андреевым на железный разделочный стол, быстро разыскал нужный счет.
Сумма, вписанная в него, действительно оказалась значительно меньше, чем в первом экземпляре – на сто девяносто три тысячи.
Пиво и креветки в этом счете вообще отсутствовали. По нему выходило, что Иван вчера ограничился только мясным салатиком под названием «Фигаро» и чаем с пирожными. О свиных краях, фаршированных грибами, которые, кстати, Ивану вчера показались чрезвычайно вкусными, во втором экземпляре счета тоже не упоминалось.
– Ах, твари... – задохнулся Андреев. – Счета переписываете...
– Официанта сюда, – рявкнул он за дверь, уверенный, что там внимательно прислушиваются к тому, что происходит внутри.
Секунд через пятнадцать в разделочный цех вошел официант, «серьга». Он двигался настороженно и плавно, готовый толи к прыжку, толи к удару.
«Да ты, дружок, не так прост, как выглядишь, – подумал Иван. – Кое-что, наверное, в жизни видел, раз запах смерти чуешь...»
– Это что? – спросил «серьгу» Андреев, кивнув на лежащий на столе счет.
– Счет, – односложно ответил официант.
– Ты мне, блять, не умничай, – заорал Андреев. – Ты переписывал?
Официант открыл было рот, собираясь, вероятно, объяснить, что вчера работала другая смена, и он, мол, не мог выписывать именно этот счет, но дальше Иван не дал ему ни договорить, ни додумать. Официант не должен был больше ничего произносить, да и тянуть с ним нельзя было, он мог почувствовать поджидающую его судьбу и, начав ненужную возню, поднять шум.
Иван выбрал длинный, полуметровый нож, из тех, что в изобилии валялись среди кусков говядины на разделочных столах, и зайдя с боку, проткнул им официанта насквозь, введя в его тело заточенную как бритва мясницкую сталь в районе солнечного сплетения.
Официант напрягся всем телом, выпучил глаза и схватился за нож руками, разрезая себе ладони. С его рук на пол потекли струйки крови.
Андреев тоже вытаращил глаза и оцепенел.
Иван взял из руки владельца ресторана счет, который он еще держал, и вложил в его ладонь ручку ножа, на котором торчал официант. Андреев невольно схватился за нее, так как «серьга» стал заваливаться на него, явно собираясь упасть в его объятья.
Иван тем временем был уже у двери. Щелкая задвижкой, он успел подумать:
«Сейчас они там сами решат, кому еще из них придется умереть.»
Но этот вопрос, видно, был давно решен. Как только щелкнула задвижка, дверь тут же приоткрылась и в нее просунулась голова бармена, у которого была, очевидно, уже готова своя, реабилитирующая его смену, версия ответа на любой вопрос, связанный со счетами. Иван чуть посторонился, чтобы бармен мог хорошо рассмотреть Андреева, держащего на ноже официанта.
– Ты что сделал, сука? Я же тебя зарою... – закричал в этот момент Андреев.
Голова бармена моментально исчезла, а дверь захлопнулась.
Андрееву удалось оттолкнуть от себя официанта и тот упал на пол спиной. Нож сантиметров на тридцать торчал вверх из его живота. Капли крови стекали по лезвию, на белой форменной официантской рубашке расплывалось ярко-красное, под цвет жилетки пятно. Рукоятка ножа слегка покачивалась из стороны в сторону.
– Теперь ты заткнешься и будешь слушать, – сказал Иван бледному Андрееву. – Внимательно слушать. И тогда останешься в живых.
– Кто ты? – сдавленным шепотом спросил Андреев.
– Угадай с трех раз, – хмыкнул Иван.
Он подошел к двери, открыл ее и рявкнул на собравшихся у дверей:
– А ну, быстро по местам. Работать! Работать!
Коридор опустел.
Закрывая дверь, Иван специально повернулся спиной к Андрееву, чтобы стимулировать его активность. Ему нужно было окончательно сбить с него спесь.
Услышав сзади легкий шорох, Иван помедлил еще секунду, делая вид, что возится с защелкой замка, затем резко повернулся.
Если бы убийство не стало его профессией, его призванием, если бы Иван не изучил его досконально, и теперь просто интуитивно не чувствовал эффективность того или иного движения в любой ситуации, вид стремительно нападавшего на него Андреева с занесенным над головой коротким мясницким топориком мог бы внушить ему серьезные опасения, а то и просто напугать.
Для Ивана же Андреев двигался вовсе не стремительно, а вяло и неуклюже, как при замедленной съемке. Иван словно на тренировке сидел и отмечал дилетантские недочеты, совершаемые молодым курсантом при выполнении фронтальной атаки с рубящим оружием.
Голова слишком втянута и сковывает активность плечевых мышц, удар из-за этого выйдет ослабленным.
Руки занесены слишком далеко назад, центр тяжести не впереди на полшага, где ему положено быть, а сзади выдвинутой вперед ступни правой ноги.
При таком положении ударить сильно вообще очень трудно. Да еще существует возможность без посторонней помощи самому грохнуться, завалившись назад, если еще чуть сместить центр тяжести.
Ноги поставлены на правильное расстояние, но слишком выпрямлены, что лишает тело нападавшего возможности маневрировать как в вертикальной плоскости, так и в горизонтальной.
Все это Иван заметил мгновенно, за доли секунды, успев еще подумать и о том, что самым эффективным приемом противодействия был бы сейчас бросок в ноги, после которого нападавший с занесенными вверх руками крепко приложился бы к мраморному полу, да еще скорее всего получил бы по голове обухом своего же топора.
Но Иван вовсе не собирался кататься по полу и пачкать коровьей и человечьей кровью свой свеженький зайцевский костюм. Сегодня работа должна быть чистой, опрятной. Тем более, что ни каких особых сложностей в общении с клиентом не предвидится.
Отступив шаг в сторону Иван прогнулся и ударил Андреева носком ботинка в живот. Тот сломался, уронил топор, ноги его подогнулись, он упал на колени. Иван сгреб в кулак его длинные светлые волосы, задрал голову вверх.
– Ты еще не понял, – спросил его Иван, – что твоя жизнь изменилась? В тот момент, когда ты увидел меня?
Андреев с ужасом смотрел на него, делая судорожные движения, будто что-то пытался проглотить.
Иван подтащил его к трупу официанта, нагнул к лицу «серьги», искаженному гримасой боли, чтобы Андреев видел его застывшие незакрывшиеся глаза. Что увидел в них Андреев, Иван не знал, но тело хозяина ресторана содрогнулось, губы его задрожали.
– Сейчас ты или умрешь, – сказал Иван, – или будешь жить дальше. Но уже по-другому. Не так, как ты жил прежде.
Андреев согнувшись стоял на коленях над трупом, молча слушал.
– Недавно ты сделал ошибку, – продолжал Иван. – За ошибку тебе придется заплатить дорого. Я бы мог взять твою жизнь. Но она мне не нужна. Я возьму твои магазины и твой ресторан. Ты сам мне их отдашь.
Иван сделал паузу, но Андреев молчал, лишь плечи его согнулись чуть сильнее.
– Правда, у тебя есть выбор, —усмехнулся Иван. – Ты можешь отказаться. И ляжешь рядом с ним.
Иван толкнул ногой тело официанта.
– Я убью тебя этим же ножом. – продолжал он. – Но ты не откажешься. Ты согласишься жить. На условиях, которые я тебе скажу. На любых условиях. И не потому, что очень хочешь жить. Потому, что ты меня боишься. И сделаешь все, что я тебе прикажу. Все.
Иван подошел к нему вплотную, поставил ногу на его спину. Сквозь подошву он почувствовал, как мелко вибрирует его тело.
– Вытащи из него нож, – приказал Иван.
Андреев судорожно помотал головой.
Иван скользящим ударом стукнул его каблуком в ухо. Тот уткнулся лицом в тело мертвого официанта. Не глядя, не поднимая головы, нащупал рукой нож, потащил его вверх.
– Отрежь ему ухо, – вновь приказал Иван.
Андреев, согнувшись, застыл над официантом с ножом в руке.
– Отрежь ему ухо, – повторил Иван. – Ты меня понял, или тебя ударить?
Андреев не глядя протянул руку к голове официанта, нащупал ухо, с видимым трудом заставил себя скосить глаза в ту сторону, чиркнул острым, как бритва ножом. Отрезанное ухо он поднял и держал на вытянутой руке как можно дальше от себя, стараясь касаться пальцами только серьги.
– Положи его на стол, – сказал Иван. – На тот, у двери.
У двери стоял единственный более-менее чистый стол во всем цехе. Иван бросил на него папку с бумагами, вытащил документы, положил рядом авторучку.
Андреев тем временем очень аккуратно держа отрезанное ухо двумя пальцами, внимательно нес его к столу, не сводя со своей руки сосредоточенного взгляда. Нож он не бросил и держал его в руке, совершенно забыв про него.
– Подписывай, – сказал Иван.
Андреев посмотрел на бумажки, попытался их прочитать, несколько раз тряс головой, но так видимо и не смог это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20